Начало смотреть здесь

Южная Осетия – одно из древнейших мест обитания человека на Земле. Красоты природы, дружелюбность жителей, обилие вкусной пищи, всегда привлекали туристов в эти края. А прошлогодняя война подстегнула любопытство журналистов.

Летним днем, залитый солнцем Цхинвал выглядит куда более приветливо. Центр города украшен плакатами и транспарантами, многие здания восстановлены и отремонтированы. Гостиница «Иристон», в которой я живу, имеет благородный налет старины, так что ей на время прощаешь жуткие номера без удобств и загаженные туалеты. Сейчас для многих семей это единственное пристанище. На втором этаже гостиницы находится Союз предпринимателей, очень многие приходят сюда за помощью на восстановление хозяйства после войны. Поэтому не удивляюсь обилию дорогих джипов в поле зрения: бизнесмены – особые люди. Им вполне нормально ездить на внедорожниках стоимостью в несколько миллионов рублей, когда их землякам и родственникам, порой, нечего есть.

В центре города довольно многолюдно. В отремонтированном здании администрации и правительства кипит бурная жизнь. Я поднимаюсь за аккредитацией в отдел по связям с прессой и понимаю, что снаружи все лучше, чем внутри – люди сидят в кабинетах без дверей, наспех сделан ремонт и кое-как восстановлена проводка. Очень много народа в камуфляже и с оружием – тут же находится министерство обороны Южной Осетии. Журналистская аккредитация выглядит как обычная маленькая бумага документного формата, такой же размер, как ТС моего Kia Carens. И только гербовая печать Южной Осетии на этой бумажке теперь дает мне право фото- и видеосъемки на территории республики. Спрашиваю у сопровождающего, а это обязательно? В принципе, говорит он, конечно, можно обойтись и без разрешения, но если иметь дело с вооруженными людьми, то лучше, все-таки, подстраховаться. Забегая вперед, скажу, что блокпост Минобороны Осетии в городе мне не дали сфотографировать даже по этой аккредитации. Вышел русский майор, представился, и отправил за специальным разрешением к генералу с такой же русской фамилией, который, оказывается, и является начальником оперативного отдела. И уж совсем меня удивил факт, когда мне не разрешили снять машину на фоне въезда в Рокский тоннель. Этот проезд уже сотни, тысячи раз во всех подробностях показывался по всем мировым каналам телевидения, а мне, российскому журналисту, не разрешили просто сфотографировать автомобиль на фоне черного, зияющего в скале отверстия. Уровнем секретности я был впечатлен, почти до припадка со стороны охранника.

В салоне Kia Carens довольно хорошо распределяются воздушные потоки – когда я выгонял автомобиль со стоянки на 30 градусной жаре, то садиться в него было вполне терпимо. За полдня моей беготни по инстанциям, машина на прямом солнце прогрелась сильно, и это всегда надо помнить тем, кто собирается на автомобиле ехать в жаркие районы – очень желательны светоотражающие заставки на окна. Темный цвет салона также служит приманкой солнечным лучам, поэтому на нагретую солнцем кожу сидений иногда просто невозможно сесть. Но Carens без всяких капризов завелся, запустил кондиционер, и мы поехали осматривать город днем. Цхинвал, как и большинство кавказских городов, достаточно разнороден по структуре. Частные районы внезапно сменяются панельными многоэтажными домами, образуя хаотичное нагромождение камня, без какого-либо перспективного вида. Название города имеет «чисто» грузинские корни – ранее он назывался Крцхинвали, а в 1934 году был переименован в Сталинир, в честь Иосифа Виссарионовича. Привычное грузинское звучание Цхивали вернулось к нему в 1961, но местные осетины до сих пор в быту используют свое название – Чъреба. Буквально через квартал от центральной площади бывшего Сталинира на зданиях начинают попадаться следы боевых действий 2008 года – выщерблены от пуль, подпалены, а бывший центральный универмаг так и стоит полностью сгоревший и разрушенный. Обычная, грубая новая штукатурка дома стоит не так уж и дорого, поэтому, осматривая следы от выстрелов, я невольно задумываюсь, а куда же уходят деньги, которые Россия выделяет республике на восстановление?

Частный сектор во время войны пострадал больше, чем многоэтажные районы, это видно невооруженным взглядом. Хотя, конечно, на «высотках» тоже хватает следы боев. В некоторых местах бетон зданий буквально расколот пулями – тут, в окне или угловой комнате, находились укрепленные пулеметные или снайперские точки, по которым велся интенсивный огонь. В Грозном, в Чечне, есть площадь «Минутка», в Цхинвале есть своя подобная площадь, кадры двух подбитых на ней танков облетели весь мир. Разбитая башня одного из грузинских Т-72 до сих пор, даже спустя год, под углом воткнута в асфальт; говорят, что дуло ушло глубоко в землю и ее очень трудно извлечь. Цхинвальцы думают так и оставить торчать, как памятник войне. На другой площади и в прилегающем к ней «еврейском квартале», так же велись интенсивные бои. Здесь стоит один из древнейших храмов на территории бывшего СССР: XI-XII век, сейчас этой Храм Рождества Пресвятой Богородицы, кафедральный собор Аланской Епархии. На фасаде здания выделяются кресты, формой свойственные Грузинской Православной церкви, оконечности которых сильно напоминают геральдические лилии французских королей, таких же, как и на флаге Грузии. Конечно, кладка ограды храма была переделана много раз, сейчас это обычная кирпичная стенка, но сами стены выложены из цельных, вытесанных из скалистой породы, камней.

В целом, Цхинвал, конечно, производит тягостное впечатление. Полуразрушенный стадион, на окраинах города остовы заводских зданий, множество окон затянуто пленкой, стекло до сих пор тут в большом дефиците. Я направляюсь к многострадальной базе российских миротворцев. На подходе встречает «веселая» надпись на русском и грузинском: «Мины!» Лаконично и емко. Чтобы сделать фотографии, иду на пост, прошу разрешения. Журналисты уже надоели молодому капитану, но он позволяет мне сделать несколько снимков. Разрушенные дотла казармы производят сильное впечатление. Внезапно накатывает тревога и хочется поскорей уехать.
И еще маленький штрих. Направляясь к базе миротворцев, оставляю машину за четыре квартала, но в прямой видимости. Почти сразу останавливается джип, в котором сидит местный военный с семьей и рекомендует не бросать тут машину. Я делаю круглые глаза: как же, мол, она же будет у меня на виду! Всякое может случиться, уклончиво объясняет военный и предлагает оставить Kia Carrens под его присмотром. На обратном пути я благодарю его, и спрашиваю, чем он тут занимается. Оказывается, помогает организовать снос дома родственника. Пожилой родственник рассказывает, что в августе 2008-го к этому дому подъехал грузинский танк и стал его расстреливать в упор. Почему именно этот дом – никто не знает. Таких тут рядом десятки. И тут же рядом детский садик, забор которого продырявлен снарядами и пулями. В этих местах шли самые ожесточенные бои.

В следующие дни я осматриваю окрестности Цхинвала. Некоторые достопримечательности находятся в столь глухих местах, что на Kia Carrens туда не пробраться, нужен серьезный внедорожник. Но к старейшему в этой местности монастырю XII века проехать все-таки удается. Дорога к нему лежит через разрушенные грузинские села. Осматривая остовы зданий, я понимаю, что грузины сюда уже не вернуться. Или вернуться тогда, когда здесь не будет осетин. Безжизненные руины из которых вынесено всё. Каменная пустыня, которая тоже скоро исчезнет, так как местным осетинам надо восстанавливать свои здания. Дорогу к монастырю мне вызвался показать тутошний учитель истории, его «ушастый» запорожец застрял в речке, я не ничем не смог помочь убитому стартеру ЗАЗа, и он, махнув рукой, взялся меня проводить. Ты нипочем не найдешь монастырь сам, говорил он мне, и оказался прав. Храм XII века спрятался на склоне горы так, что с дороги его просто не видно! Узкая тропинка приводит к массивным старым дверям, отворив которые оказываешься на монастырском подворье. «Тут у нас сейчас всего один священник, пришел, посмотрел и осталя», рассказывает мне учитель истории. - «Раньше сюда на молитву приходили люди из четырех окрестных селений, но сейчас в горах живет все меньше и меньше народа».

Древние монашеские кельи вырублены прямо в скале. Хозяина нет дома, отлучился по делам. Спрашиваю, а можно ли в его отсутствие шарить тут? Можно, он не обидится, мы же ничего не возьмем. Священник, видимо, ушел на охоту. В его келье лежит чехол от гладкоствольного ружья, скромная утварь и церковные принадлежности. В самом храме все готово к богослужению – алтарь, книги, немного икон. Видно, что раньше стены украшали фрески, но после пожара тут все сгорело, объясняет мне проводник. Когда я подошел к монастырю с другого ракурса, то просто восхитился – он прилеплен к горе так, как в Греции Афонский монастырь! Это действительно уникальные, исторические места, как же жаль, что тут постоянно идет какая-т война!
В окрестностях Цхинвала, на территории Самачабло (такое название этого района пошло от президента Гамсахурдиа, по имени местным грузинских князей Мачабели) множество памятников старины. Здесь куча сторожевых башен, которые возводились горцами для оповещения о приближении врага. Старая кладка на фоне древних гор делает их персонажами какого-то исторического фильма, даже не верится, что подобный антураж мог сохраниться в наш высокотехнологичный век. Как я уже говорил, до многих памятников старины добраться на обычном автомобиле довольно сложно, поэтому я даю себе слово обязательно сюда вернуться. А пока «седлаю» верного Kia Carrens, нам еще предстоят 2000 километров обратного пути. Назад, через Рокский тоннель, по трассам М29 и М4 обратно, в Москву.





Более подробная фотогаллерея

Опубликовано на Авто.ру, 2009 год