фрагментарно изданная повесть

глава1

Не так уж важно, с чего начались его необычные способности, быть может, с простых ощущений, которые постепенно перешли в желание развивать в себе эти едва уловимые движения души. А, может быть, всё получалось само по себе. Когда Сей был ещё ребёнком, родители по обыкновению вечерами укладывали его спать, он лежал в тишине, смотрел на луну в окне, на очертания силуэтов деревьев, элементов построек, слушал, как пёс Тарзан возится на крыльце, укладывается поудобнее, шебуршится. Сон помалу одолевал Сеем, и в этот самый момент душа его, внутренняя сущность, аморфная субстанция выходила из тела, поднималась над кроватью, вылетала из комнаты через окно туда, на крыльцо. Тарзан лежал на охапке стеблей кукурузы, вдруг вздрагивал, напрягался весь, нюхал воздух, затем повизгивал, поджимал хвост, делал попытки ластиться. Он чувствовал, узнавал Сея, но не видел его и оттого оставался встревоженным. А Сей уже двигался дальше, под лозами виноградника, можно было ткнуться в гроздь, причём толчка не происходило, матовый слой на кожуре ягод оставался нетронутым, а сущность Сея проникала в среду ягоды, в мякоть, в косточки и насквозь, за пределы границ этого тела.
Сей всегда считал, что это его сны, всё ему просто снится, он часто видел свои ночные путешествия, а иногда и дневные, ведь днём он тоже, бывало, ложился спать. Он навещал знакомые места, улететь куда-то далеко в этих своих снах боялся, заглядывал куда-нибудь поблизости, изучал прилегающую местность, новые поляны, небольшие лесочки. Так, шаг за шагом он до самого истока исследовал небольшую речку, которая начиналась в горном ущелье. Ему было интересно наблюдать различных насекомых, летать вместе с бабочками, стрекозами, птицами. Он подолгу рассматривал муравьёв, других букашек, травинки, листочки, корни деревьев. Проникая в ствол дерева, он видел и ощущал на себе движение жизненных соков. Многие скрытые процессы в природе были ведомы зрению Сея и воспринимались им как естественность.
Так получилось, что имя себе Сей придумал сам. При рождении родители, как общепринято, дали ему имя святого, нарекли Сергеем, а когда он только начал разговаривать, назвал себя Сеем, сократив полное имя. Забавно было слышать от ребёнка это его умозаключение, окружающие люди за ним всё повторяли, и это его усечённое имя постепенно закрепилось, да так прочно, что пришлось и документально переиначивать.
Вообще-то Сей рос обычным ребёнком и в своём развитии ничем не отличался от сверстников, мама видела в нём созерцателя и реалиста, причём очень наблюдательного, поскольку его толкование окружающего мира отличалось чёткой логикой и углублённым знанием. Рассказы его были удивительно точными, несмотря на то, что порой он не мог подобрать в своём лексиконе нужные слова, использовал имеющийся строй языка. Когда он рассказывал о своих путешествиях, о своих способностях проникать в любую среду и о том, что там происходит, то взрослые относили его сочинительства к богатой фантазии. Ведь всем людям снятся полёты, только вот не так часто и, во всяком случае, без проникновений. Сею было обидно, что люди не верят в его сны, однако доказать он ничего не мог и довольствовался утешениями мамы, она верила ему, обнимала своего сынишку и успокаивала.
В юношеские годы он понял, что снов не видит совсем, с ним во сне не происходит таких событий, о которых рассказывают другие, в своих снах он ни с кем не общался, и сны других людей для него казались выдумками и фантазированием. Однако фантазировать все люди, конечно же не могли, и Сей понимал, что их сны – это правда, и ему хотелось тоже хотя бы один раз увидеть эту правду. Но, как только он засыпал, душа его, его зрение устремлялись вон из тела летать, смотреть, мыслить. Выходило, что мозг его никогда не отдыхал, глаза постоянно смотрели и днём и ночью. Дремотное состояние длилось у него совсем мало, лишь тот промежуток времени, когда сознание засыпало, а подсознательная сущность выходила из тела на волю.
Один раз в юности Сей предпринял попытку поговорить откровенно с отцом по поводу своих необычных способностей, но разговор получился скучным. Отец отнёсся с недоверием к рассказу сына и посоветовать чего-то дельное не смог, он лишь предостерёг Сея больше никому об этом не рассказывать, иначе люди науки сделают из него подопытного кролика. Так и жил Сей, и взрослел, и постигал природу намного явственнее, чем все остальные. Он ложился спать и тут же уходил из тела, и лишь какая-то невидимая нить соединяла его со своей плотью, и по этому лучу он возвращался обратно и даже следил за состоянием и положением своего бренного.
Много неведомого узнал Сей благодаря своим путешествиям, а в душе испытывал ущербность от того, что сам отличается от других людей, из-за того, что он не видит настоящих снов, из-за того, что не с кем поделиться сокровенным и надо всегда притворяться обычным человеком. С этим своим комплексом он вырос, отслужил в Армии и вёл обывательский образ жизни. Работал киномехаником, затем слесарем, потом шоферил. Влюблялся в девчонок, встречался, кадрился, а затем расставался. Он боялся жениться, не знал, как сможет жить семейной жизнью при этой своей «патологии», ведь рано или поздно придётся открыться, в постели с женой всё может однажды обнаружиться. Сей понимал, что в этих его возможностях нет ничего опасного, но когда обо всём узнают посторонние, судьба его может пойти по сценарию, о котором предупреждал отец. Сей томился в своих мыслях и переживаниях и однажды решил уехать из родных мест, рассчитался на работе, оформил пропуск в погранзону.
Остров отличался от материка и устройством жизни и природой. Привыкание к новому месту на несколько месяцев отвлекло Сея от мрачных мыслей, он включился в работу, обследовал окружающие окрестности, часто ходил на лыжах по местной речке Каменке. В июне, когда сошёл снег, рыбачил, ходил в сопки, а потом опять начал хандрить и неожиданно принял решение ехать жить в Москву.
Столица приняла его никак. Без прописки найти работу было невозможно и зацепиться удалось, лишь устроившись в ЖЭК кровельщиком. Зимой ему нужно было бегать весь день по крышам, сбивать сосульки, счищать наледь, а летом чинить кровлю в местах протечек. Летом хорошо, тепло, можно лежать на крыше, смотреть в синее небо и думать о чём-нибудь хорошем.
Однажды Сей уснул на крыше, а сущность его полетела над домами, над деревьями. Здесь всё было натуральное, не такое крошечное, увиденное из иллюминатора самолёта перед посадкой в Домодедово. Сейчас в него смотрели все окна домов, а он смотрел в квартиры на жизнь, более благополучную, чем его собственная. На одном балконе он увидел спящую в кресле-качалке девушку, ему захотелось приблизиться к ней и проникнуть в её мозг. Его сущность приблизилась к лицу спящей, и он пересёк границу чужой собственности. Сей не хотел причинить девушке вреда, он желал лишь попытаться подсмотреть её сон и не знал, что своим вторжением вообще прервал сон незнакомки. Она проснулась, испытывая какое-то неведомое доселе состояние, в её мышление вплетались ассоциации чего-то непонятного, какие-то дополнительные ощущения, не желающие проясниться. Она думала, что это остаточное состояние после сна, и в то же время толчея в мышлении продолжалась, а сознание как бы чувствовало внутри тела присутствие чего-то постороннего, мешающего.
Сей тем временем начал чувствовать, что вся его сущность концентрируется не только в голове девушки, а начинает растекаться по телу, в котором он находится. Он всё явственнее чувствовал организм, в который проник, слышал ритм работы сердца, движение, пульсации, дыхание, он уже начал видеть чужими глазами и понял, что происходит непредвиденное, он возникает в другом теле, его сущность смешивается с сущностью девушки, а вместе с тем ему показалось, что ослабевает связь с собственным телом, и он поспешил выйти из чужого организма. Этот урок пошёл ему на пользу, он узнал опасность подобных проникновений, подумал, что нельзя подолгу находиться в чужом теле, иначе возможен риск остаться там навсегда.
Долго работать в жилищной системе Сей не смог, ему быстро наскучило пространство домовладельческих забот, и он переметнулся на государеву службу. Здесь и окружение характеризовалось более живым умом, и сама среда представляла для Сея интерес. Он открывал для себя очередную социальную прослойку и превращался в её представителя.
Выросший в сельской местности, Сей оставался по натуре робким человеком, побаивался разоблачения своих возможностей, способностей, к тому же не знал, насколько реально продвинута база спецслужб по выявлению аномальных людей, вёл себя осторожно, старался отходить к своему необычному сну позже. Дни его жизни сменялись ночами, а в мозгу не известно как работало белое и серое вещество.
Более всего человека угнетает однообразие, приближающиеся горизонты, а разочаровывают предательства, тогда надежды проваливаются в бездну. Сей знал, насколько слаб человек и вместе с тем много раз видел в жизни проявление великих человеческих качеств. Со своим всевидящим зрением он был свидетелем доблести и низости, оставаясь безучастным наблюдателем жизни, считал, что не имеет права вносить какие-то изменения в естественный ход событий. Он просто созерцал жизнь такою, какая она есть и, будучи восприимчивым существом, переживал негативные моменты, считал себя трусом, не оказывающим помощи слабым людям. При своих возможностях он мог многого добиться для себя, но, будучи романтиком по натуре, игнорировал идеи роста. Сею интересней было познавать микро- и макромир, его интересовали вопросы смысла жизни, бытия и почему, например, чем дальше развивается наука, тем больше появляется неясностей, вопросов. Почему в изучении элементарных частиц учёные ушли дальше, чем астрономы в изучении пространства Вселенной. Ответов нет. Люди ждут чуда.
Однажды вечером Сей лежал у себя дома, размышлял о чём-то и не заметил, как его одолела дрёма, душа его высвободилась и полетела за пределы коммуналки, разглядывая улицу. А на улице гремел трамвай, рассыпая на перекрёстке снопы искр, по проезжей части сновали машины, по тротуарам ходили люди. В своём сенсуальном состоянии Сей видел ауры людей - ореолы разной интенсивности и окраски. Если Сей концентрировал внимание на биоэнергетике человека, тот становился похожим на светящийся китайский фонарь. Сей наблюдал, как часть энергетики улетучивается от своих хозяев и устремляется вверх. Много раз он наблюдал это явление и сейчас вдруг вопросил себя, куда девается эта энергия, ведь не может же она исчезнуть бесследно. Сей решил проэкспериментировать и устремился за сгустком биоэнергии прочь от земли. Светящаяся плазма не рассеиваясь улетала всё выше, Сей двигался следом и вскоре достиг уровня облаков, плотная их пелена образовала почти сплошную пышную серебристо-молочную ткань. В ночи, облака, скрывающие под собой землю и освещённые сверху Луной, являли великолепное зрелище, от которого захватывало дух и хотелось бежать по ватным комьям, падать в них, кувыркаться. Сей вспомнил, что уже много месяцев не поднимался на эту высоту и даже позабыл, как здесь всё-таки здорово.
Отвлёкшись на созерцание заоблачного вида, Сей не упустил из внимания переливающийся клочок ауры человека и сопровождал его всё выше. Достаточно долго летел он за трепещущим лоскутиком биооболочки, устремляясь ввысь. Уже одна из сторон неба стала светлеть, обозначился видимый горизонт, который окрасился в тёплую гамму, и солнце появилось, тень земли осталась позади, пейзаж принял естественные космические очертания: чёрное пространство и холодный бездонный простор во все стороны. Вокруг темнела пропасть, разместившая в себе светящиеся объекты, разделённые громадными расстояниями.

(продолжение следует).