Я мало его читал. Дженерейшн П меня не вдохновил, сколько я не вчитывался в непонятные страницы. А вот "Чапаев и Пустота" реально задело.. А потом вышел еще фильм по его книге.. Сегодня ЕМУ исполняется хз сколько лет. Но исполняется.

С днем рождения, Пелевин! Писатель из детства и хронограф 90-х!!

Вот некоторые цитаты, выловленные тут

Человеку не нужно трех сосен, чтобы заблудиться — ему достаточно двух существительных.

• Окончательную правду русскому человеку всегда сообщают матом.
• Достаточно было спокойно подумать три секунды, чтобы все понять. Вот только где их взять, эти три спокойных секунды? У кого в жизни они есть? Мы не только живем, но и умираем на бегу — и слишком возбуждены собственными фантазиями, чтобы остановиться хоть на миг.
• О чем вся великая русская классика? Об абсолютной невыносимости российской жизни в любом ее аспекте. И все. Ничего больше там нет. А мир хавает. И просит еще.
• Смайлик — это визуальный дезодорант. Его обычно ставят, когда юзеру кажется, что от него плохо пахнет. И он хочет гарантированно пахнуть хорошо.
• Собака смотрит на палку, а лев на того, кто её кинул. Кстати, когда это понимаешь, становится намного легче читать нашу прессу.
• Милая, у вас в голове пять тысяч маркетологов срали десять лет, а вы хотите, чтобы я там убрал за пять минут...
• Антирусский заговор, безусловно, существует — проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России.
• Я с детства считал, что отношениям мужчины с женщиной не хватает той доверительной и легкомысленной простоты, которая существует между друзьями, решившими вместе принять на грудь.
• Чует сердце: скоро, скоро в России закончится время дураков — и начнется время других дураков.
• Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет.
• Кому-нибудь другому очень просто рассказать, как надо жить и что делать. Я бы любому всё объяснил. И даже показал бы, к каким огням лететь и как. А если то же самое надо делать самому, сидишь на месте или летишь совсем в другую сторону.
• Я ПОСТАРАЮСЬ ОБЪЯСНИТЬ, что такое Пустота. Только слушайте очень внимательно. Итак. (Молчит). Вот только что вы ее видели. Вот это она и есть.

"Вот так, помеченный ужасной судьбой своей крови, пойманный в ловушку самого себя и Пентлендов, с цветком греха и мрака на шее, Юджин навеки бежал от добродетельный и приятных на вид в темный край, запретный для стерилизованных. Персонажи романтической литературы, порочные кукольные личики киногероинь, грубо идиотичная правильность лиц на рекламах и лица большинства студентов и студенток были отштампованы по модели глазурованной глупости и казались ему теперь нечистыми.

Национальный спрос на белые сверкающие унитазы, зубную пасту, кафельные закусочные, аккуратную стрижку, белозубые протезы, роговые очки, ванны; безумный страх заразиться, который гнал избирателей к аптекарю после грубого торопливого блуда, - все это казалось мерзким. Их внешняя чистота превратилась в признак внутренней испорченности - что-то, что блестит, а внутри сухая гниль и смрад. Он чувствовал, что какую бы проказу он ни носил на своем теле, в нем было здоровье, неведомое им, - что-то яростное, жестоко раненное, но живое, не шарахающееся от подземной реки жизни; что-то отчаянное и безжалостное, что, не дрогнув, глядело на тайные неназываемые страсти, которые объединяют трагическую семью, населяющую землю".

Томас Вульф, "Взгляни на дом свой, ангел"

Мне вот стыдно. У меня есть список необходимой художественной литературы, рекомендуемый подросткам. К ужасу, я читал из этого списка всего процентов 50. А так, мне припомнилось кино "7". Там был момент, когда главный герой-детектив среди ночи пришел за секретными данными в Национальную библеотеку Нью-Йорка. Он обратился к охранникам: "Вам доступна мудрость всех этих уникальных книг. А вы вместо этого режетесь в карты!"

Роман "Ящик для письменных принадлежностей"

Быстрее всего человек забывает самые прекрасные моменты своей жизни. После мгновений творческого озарения, оргазма или чарующего сна приходит забытье, амнезия, воспрминания стираются. Потому что в тот миг, когда реализуется прекраснейший сон, в миг творческого экстаза - зачатия новой жизни человеческое существо на некоторое время поднимается по лестнице жизни на несколько уровней выше, но оставаться там долго не может и при падении в явь, в реальность, тут же забывает миг просветления. В течение нашей жизни мы нередко оказывается в раю, но помним только изгнание...

Буду искать и читать книгу "ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА"

ИСТОЧНИК, АВТОР

Жизнь перевалила за половину и, хотя то, что осталось позади частично затянуто туманом младенчества и дымкой юности, то, что впереди представляется менее интересным. Сильные желания и потрясающие эмоции сменились острым восприятием болезненных ощущений. Вообще: в тридцать лет понимаешь, как хорошо когда ничего не болит, в сорок, как чудесно когда болит не всё сразу. Нынче же болячек всё больше, волос и зубов всё меньше и  это собрание несовершенств бодро ковыляет к финишу, до которого, судя по всему, доберусь, сильно напоминая спортивный автомобиль « Багги» – ничего лишнего.

Мой возраст уже мало кому позволяет сказать: сынок, я вдвое старше тебя. Быть вдвое старше меня небезопасно для здоровья.

Литературный конкурс ТУТ

ЖЖ-блог автора произведения по этой сылочке http://ya-exidna.livejournal.com/

Нина с детства думала, что каждый месяц имеет какой-то свой цвет.
Октябрь, например, красный.
Мама любила конфеты, которыми их угощала соседка тетя Тоня.
Тетя Тоня работала в магазине и иногда приносила оттуда всякие вкусности - и
на тех конфетах было написано "Красный Октябрь". Нина не могла сама
прочитать написанную не такими буквами, длинную надпись, но догадалась.
Конфеты были разные, и названия Нина легко угадывала по фантику, но если
названия разные, то почему мама всегда говорит о них одинаково: "Московские.
Красный Октябрь"?
И надпись та была одинаковая на всех конфетах: Нина собирала фантики,
складывала их по всем правилам, чтобы играть в них вечером с Настей и
Сережкой, - и вглядывалась в странную вязь закорючек, и увидела высокие "К" и
"О", и проверила на календаре, как пишется название этого месяца.
И наконец решилась спросить маму: "Здесь написано "Красный Октябрь", да,
мам?"
Какая-то замысловатая гордость не позволила ей спросить "Что здесь написано?"
- хотя, с другой стороны... та же гордость была бы сильно задета, если бы догадка
оказалась неправильной, но Нина честно рискнула.
"Ну да, - равнодушно кивнула мама, - конечно, "Красный Октябрь", ты же
умеешь читать!"

читать дальше

ИСТОЧНИК

Рассказ «Остров».

Юля сходу надела весеннюю куртку, активизировала входную дверь и уже была готова выйти, если бы не дедушка, который вроде бы и спал на кресле, приютив на груди томик Солженицына, но в последний момент Дмитрий Васильевич приоткрыл глаза:
- Юля, ты куда?
- Дед! Ну, ты чё? Забыл? Я же говорила, что поеду к Матвеевой, она обещала меня подключить в свое сообщество.

Извинения дедушки Юля слушать не стала, а моментально залетела в лифт. Как оказалось, к Матвеевой ехать не пришлось, она сама уже ждала подругу в кабинке:
- Опять твой дедушка приставал с вопросами?
- Да пень он старый! Пришлось его снова обмануть, иначе бы точно своего согласия не дал. Ты же знаешь его! Читает какую-то отстойность бумажную, да в блог свой пишет ерунду для таких же старых пердунов.

Когда Юля сердилась, то всегда казалась на несколько лет старше своего возраста, но менее симпатичной она от этого не становилась. Особенно при свете ламп, которые, мерно отражаясь от стен лифта, будто освещали известную актрису какого-либо интерактивного телесериала, и лишь модная ультра-короткая прическа в эти моменты выдавали в Юле обычную первокурсницу. Да и может та легкая небрежность, с которой девушка запустила лифтовый компьютер.

Электронная машина, сразу после ввода пароля выдала на карте список мест, которые семья Юли чаще всего посещала, но в этот раз список похоже не понадобился, так как девочка уверенно произнесла: «Министерство!» Лифт моментально среагировал и тяжело гудя, тронулся в указанный путь.

Матвеева сглотнула, уставившись в глаза подруги:
- Ты уверена?
- Нет. Я уже давно не уверена. Но понимаешь, когда я вышла на Харви, то сразу поверила ему. То, что мне говорили друзья, знакомые ребята – это все несерьезно! Они сами точно не в курсе, не знают как там на самом деле, А Харви побывал там. Слышишь? Харви был на Острове!

Но у Матвеевой амбиций на этот счет было куда меньше. Похоже было, что она уже успела пожалеть про заданный вопрос. Ожидание предстоящего события ей самой уже неделю не давало нормально заснуть, поэтому, что бы хоть как-то разрядить обстановку, она подошла к компьютеру и оглянувшись через плечо задала еще один вопрос:
- Ты про новую фишку от музыкального гиганта «Last.fm» слышала?
Юля ответила отрицанием.
- Короче, слушай. Вот ты же жаловалась мне недавно, что ни одно радио не крутит песен «Свободных горняков»? Теперь сервис сам анализирует твои музыкальные предпочтения и создает персональное радио. Прикинь теперь, какое радио вещало бы для твоего деда!

Девочки весело рассмеялись, в ту же секунду заиграл очередной хит запрещенных «горняков». Матвеевой явно удалось разрядить обстановку, так как к моменту открытия дверей лифта, обе подруги выходили, увлеченно болтая на какие-то посторонние темы.

На улице было очень светло, а солнечные лучи ярко били в глаза, что невольно заставило девушек вытащить из сумок и надеть свои солнечные очки. Когда напор солнца таким нехитрым образом был преодолен, перед подругами открылся удивительный вид на здание Министерства.

Восьмидесятиэтажная махина с острым наконечником наверху была главной достопримечательностью города. Выполненное в стиле готики, здание явно выделялось среди серых каменных сооружений вокруг. Открытые пятиметровые деревянные двери, широко распахнутые перед работниками и посетителями, пропустили через себя и Юлю с Матвеевой, которые сразу двинулись к соседнему столику, где строго одетая женщина протягивала бумажную анкету другим посетителям Министерства.

- Здраствуйте, я бы хотела поменять информацию в своих личных данных.

Услышав Юлю, администраторша, подошла к девочкам.
- Вы хотите получить доступ к личной странице, правильно я вас поняла?
Юля утвердительно кивнула.
- Как вы знаете, сейчас проходят выборы в Сенат, а во время выборов правительство запрещает менять свои личные данные во избежание фальсификации голосов.
- Не беспокойтесь, я сегодня утром уже проголосовала дома через свою учетную запись. Как я знаю, мне уже можно произвести небольшие изменения в Глобальной Странице.

Администраторша согласно кивнула и протянула Юле пропускную карту:
- Оставьте здесь свой электронный паспорт и пройдите в 9-ую кабину. Я сейчас активизирую вашу Глобальную Страницу.

Подруги спешно зашагали в противоположную сторону коридора, где стояли выстроенные в ряд кабины. Приложив пропускную карту к датчику около 9-ой кабины, Юля отодвинула шторы и первой вошла внутрь.

«Вот это да-а-а…» – следом вошедшая Матвеева буквально раздвинула рот от удивления. Огромный монитор внутри кабины во весь дисплей отображал Глобальную Страницу Юли. – «Ты тоже ее видишь впервые?»

Глобальная Страница с большой фотографией Юли и полнейшей информацией про нее, а также про ее семью, место жительства, увлечения, не могла не удивить. Сама Юля была шокирована не меньше:
- Да, впервые… Они что там, в правительстве, даже к моему аккаунту в Last.fm имеют доступ?!

И тут же пальцем указала подруге строку «Любимая музыка», где запись «Свободные горняки» сопровождалась примечанием от правительства: «Запрещенный в стране музыкальный коллектив. Владелице аккаунта рекомендуется поменять свои музыкальные пристрастия»

Матвеева лишь ухмыльнулась:
- Похоже, после того, как Марк Цукерберг продал изобретенный им сервис правительству, а сам быстренько убежал из страны создавать Остров, такое понятие, как «личное пространство» исчезло вовсе.
- Да уж…Но мы похоже с тобой увлеклись.

Уверенным движение руки Юля нажала клавишу «Изменить данные», после которого на экране моментально высветилось сообщение: «После любых изменений в Глобальной Странице, правительство автоматически извещается об этом». Юля нажала кнопку «Далее», затем быстренько отыскала строку «Место пребывания», где поменяла значение «Россия» на страну «Куба».

Слева от монитора заработал миниатюрный принтер. Выданный им листок Юля ловко засунула в сумку.
- Это что за документ он тебе пропечатал? – заинтересованные глаза Матвеевой уставились на подругу.
- Это виза в Кубу. На один месяц. Теперь надо поставить у той дамы, за столиком, печать и сразу в аэропорт.
- Но почему именно Куба? И ты что, насовсем меня покидаешь?
- Как ты не понимаешь?! В Кубе не запрещают отъезд на Остров! Харви пообещал меня встретить там, а уже с Кубы мы поплывем на Остров! На Остров!!! На Остров, в котором нет этих учетных записей, нет этих дебильских Страничек, нет этого настырного правительства!!! На Остров, где есть только одно – Свобода! И я очень надеюсь, что ты тоже, ты тоже когда-нибудь решишься осуществить свою мечту, как я осуществляю ее сейчас! Маша! И ты это сможешь!

Матвеева встрепенулась. Юля никогда не называла ее по имени. «Похоже мир действительно сошел с ума» – подумала Маша, но быстро придя в себя, попыталась сделать строгое лицо:
- Хватит тратить время, Юля! У тебя самолет, наверное, улетает скоро!
На это Юля звонко засмеялась. Маша улыбнулась тоже. Да уж, строгое лицо ей совсем не идет.

Автор: Ленар Амирханов

Шел я только что по аллее около Вечного огня. Навстречу мне с виду учительница. Вся сама чопорность в норковой шубе и беретке.

ВДРУГ КАК ХАРКНЕТ!

Я сделал несколько шагов и улыбнулся мысли, насколько обманчива бывает внешность. И еще вспомнил, как моя учитель литературы цитировала Горького. Был такой эпизод. Автор путшествовал на пароме по Волге. Рано утром на палубу вышла красавица-прекрасавица кровь с молоком русская баба. Ну весь паром только и желал ее глазами. Вдруг, Горький пишет, она произносит сиплым низким голосом: "ОХ, УЖО И УПРЕЛА Я!..."

Конкурс по этому адресу СЛОВЕНИК

4. Шуточки

     - Нет, Леха. Не понимаю. Попробуй мне снова разжевать.
     - Ладно, повторяю для особо тугоплавких. Если человек слышит какую-то новость от другого человека, он склонен ей не доверять. Если он слышит эту же самую новость от нескольких человек, причем не связанных друг с другом, степень доверия значительно повышается.
     - То есть, ты хочешь сказать, что я тебе одному могу и не поверить, а услышав то же самое от нескольких человек, могу и поверить. Так?
     - Ага. Только не можешь поверить, а не можешь не поверить. Особенно, если целая толпа тебе долдонит одно и то же.
     - А ты это откуда знаешь? С психологами пил?
     - Вообще, я это прочитал. А проверял не раз. Хочешь, эксперимент поставим?
     - Давай, а как?
     - Легко. Сейчас присядем в столовке, и все увидишь. Главное – не возражай.
* * *
     - У нас же завтра химия?
     - Ну да, засада полная. Готовиться надо, а со временем – сплошные косяки.
     - Ну так дать ему надо.
     - А разве берет?
     Химик не брал принципиально. Это мог подтвердить любой преподаватель в институте, об этом же говорили очники. Специально валить – этого за ним тоже не водилось. На зачетах и экзаменах разрешал пользоваться чем угодно, но спрашивал строго. В случае неудачного ответа отправлял студента готовиться, а следующим заходом валил на очередном дополнительном вопросе. Зачет по химии сдавали обычно дня два. Особо одаренные страдали и три дня и четыре, зато, даже самый далекий от химии студент легко мог после зачета написать электронные формулы половины таблицы Менделеева, и наизусть помнил ряд напряжений металлов. Надо сказать, что за двадцать с лишним лет работы химика в институте, не сдавших ему химию – не нашлось, как и не знающих ее после второго курса.
     - Конечно, берет. Ты что, не знал? Правда, дорого. И подход надо знать.
     Серега бросил взгляд на соседний столик – соседи явно их слушали, молчали, стараясь не пропустить ни слова.
     - На кафедре ассистент работает – кореец. Юра. Ну, ты знаешь, Юрий Робертович, ботаник, который наших девчонок стесняется на лабах. Вот через него засылать надо. 30 баксов – и зачет в кармане.
     - Спасибо, надо будет к нему забежать завтра.
* * *
     Вечером общага гудела. За толстого Глинку взялись только Леха с Сергеем, и, сколько их не уговаривали, от учебника не оторвались. Остальные, судя по всему, к завтрашнему зачету были уже готовы. Деньги были не у всех, с учетом того, что сумма, как минимум втрое превышала обычные расценки, каждый старался по мере сил. Девчата с группы сдали в ломбард цепочки с сережками и ждали перевода из дома. Газовики уже начали записывать должников в блокноты, чтобы не забыть. Мишку из параллельной группы пришлось даже ввести в курс розыгрыша, потому что он, всегда имевший денег в обрез, всерьез уже решил бросать учебу.
     Зачет прошел как обычно. К концу недели последний несчастный унес в зачетке заветный трояк, Юрий Робертович начал прятаться уже не только от девчонок, а химик, слава богу, так и не узнал, сколько именно он мог заработать всего за одну неделю.
* * *
     Можно было и забыть об этом, но история неожиданно продолжилась на втором курсе.
     - Помнишь, Леха, в прошлом году эффект толпы обсуждали?
     - Конечно. Поржали тогда неплохо.
     - Ага. Тогда поржали, а в этом году можем и заплакать.
     - В смысле?
     - Юрий Робертович уже преподаватель. Органику ведет в нашей группе. Зачет и экзамен будем ему сдавать. И представляешь, минимальная ставка – тридцатник за зачет, полтинник за экзамен. Баксов, естественно. Он уже машину купил, начал на квартиру копить. Вот, спрашивается, надо нам было в прошлом году ему такую шикарную идею подбрасывать?

 КАК МЕНЯ ВЫБИРАЛИ В ГУБЕРНАТОРЫ

Несколько месяцев назад меня как независимого выдвинули кандидатом на должность губернатора великого штата Нью-Йорк. Две основные партии выставили кандидатуры мистера Джона Т. Смита и мистера Блэнка Дж. Бланка, однако я сознавал, что у меня есть важное преимущество пред этими господами, а именно: незапятнанная репутация. Стоило только просмотреть газеты, чтобы убедиться, что если они и были когда-либо порядочными людьми, то эти времена давно миновали. Было совершенно очевидно, что за последние годы они погрязли во всевозможных пороках. Я упивался своим превосходством над ними и в глубине души ликовал, по некая мысль, как мутная струйка, омрачала безмятежную гладь моего счастья: ведь мое имя будет сейчас у всех на устах вместе с именами этих прохвостов! Это стало беспокоить меня все больше и больше. В конце концов я решил посоветоваться со своей бабушкой. Старушка ответила быстро и решительно. Письмо ее гласило:
наслаждаться дальше