История первая. Когда-то давно психологи провели эксперимент: в аудиторию заходил человек, его представляли студентам, затем он с минуту о чём-то шептался с преподавателем и уходил. После этого студентов просили оценить его рост.
Как выяснилось, названный рост сильно зависел от того, как человека представляли. Если его называли «студентом», настоящие студенты оценивали его рост плюс-минус реально. Если человека представляли как «аспиранта» или как «председателя студенческого общества», ему тут же добавляли 5-6 сантиметров. А если его представляли как «преподавателя» или «профессора», студенты подсознательно прибавляли ему все 10 сантиметров роста.
История вторая. Мой давний приятель в студенческие годы делил комнату в общежитии с парнем, который славился на весь факультет своими любовными похождениями. Как-то раз приятель начал допытываться у соседа, в чём секрет его успеха у женщин.
И этот ходок объяснил, что при знакомстве он врёт девушкам, безбожно завышая свой статус и своё материальное положение. То он лётчик-испытатель, то племянник министра, то преуспевающий бизнесмен-кооператор, то сын знаменитого кинорежиссера... Конечно, спустя некоторое время ложь раскрывалась - но к тому моменту герой моего рассказа уже успевал получить от девушки всё то, что его интересовало.
Что общего в этих историях? Две вещи. Во-первых, высокий статус человека делает своего носителя более влиятельным и более привлекательным в глазах окружающих. Во-вторых, чтобы воспользоваться преимуществами высокого статуса, зачастую достаточно лишь заявить о том, что человек этим статусом обладает.
Как Вы помните, сюжет пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» крутится вокруг того, что профессор Хиггинс учит девушку из простонародья, бедную цветочницу, говорить так, чтобы её приняли за дамы из высшего света - её произношение, её манера речи выступит в качестве доказательства, подтверждающего её статус.
Ну а мой приятель, которому сосед по комнате открыл секрет соблазнения, принялся бойко «клеить» девушек в клубах, покручивая на пальце автомобильные ключи с брелоком «Мерседеса». Никакого «Мерседеса» у него на самом деле не было - собственно, не было даже «Запорожца» - но брелок работал как доказательство.
