Мы с тобой - одинокие волки
Мы с тобой - чужаки
Отовсюду - в упор двустволки
И флажков языки

И тарелка луны - большая
Наизнанку опять
Всё нутро - вот тоска какая
Впору душу отдать

Против нас всё на этом свете
Против нас - чужаков
Против всех мы стоим до смерти
Убивайте волков

Аня Петренко

http://unreliz.ru/scripts/demo/stest/stest.php

давным-давно жил король...
И мылся он всего лишь 4 раза в жизни...

Никто не помнит, как его звали???

ГДЕ романтика?
Почему больше нет чудес???
Или мы просто не видим их?
ГДЕ настоящая любовь?
А такая бывает?

Остаётся лишь ночь, улица, фонарь...
И оконная болезнь...

В колонках играет - Янка "Берегись!"
Настроение сейчас - меланхолическое

Я: Вить, переключи музыку.
Ты: Зачем?
Я: Грустно...
Ты: А, по-моему, очень успокаивающе...

Я, ты и вечерняя Москва. И твои родители на передних сидениях. Такие активные, бойкие. Мне кажется, они никогда не переживают. Они даже не могут представить, о чём думаем мы. Мне кажется, они не когда не плачут. Наверно, я ошибаюсь.

Я: Грустно...
Ты: Грустно...

Тишина. Каждый из нас по своим углам. А у сознания есть углы? Наверно, да. Мы наказываем самые печальные из мыслей, ставя в углы, от этого они становятся ещё грустнее, но не становятся менее видимыми. А жаль.

Ты: Давай поговорим об этом.
Я: Давай...
Ты: Вот почему тебе грустно?
Я: Не будем об этом...

Хмурю лоб. Итак хреново. И как всегда, причина неуловима, как и истина. К чему всё это? и как долго будет продолжаться?

Ты: Не, давай ты расскажешь почему тебе грустно, а я, почему мне.
Я: Но от этого не перестанет быть грустно ни тебе, ни мне.

Какая-то тавтология. Из фразы в фразу – «грустно» и все его однокоренные слова. Быть может, неосознанно мы акцентируем на этом внимание друг друга. Или своё. Как было бы здорово, если, повторяя одно и тоже слово раз сто, потерять к нему интерес и как бы вычеркнуть из своего словарного запаса.

Ты: Наверно, мне стало хуже. Эти приступы меланхолии. Именно не депрессии, а меланхолии. Особенно часто утром, после вчерашней травы... Мне одиноко. Хотя на это нет видимых причин. У меня есть родители. Но я чувствую, что я им чужая, а все их проявления заботы, лишь случайности. Минутные проявления родственных чувств. У меня есть Рома, Но я чувствую, что я ему чужая. У меня есть ты.

Сердце моё как-то странно себя ведет. Я жду критики. Без криков. Без обид. Честную и больно ранящую этой своей честностью.

Ты: ...Но я чувствую, что я тебе чужая. Почему ты не спрашиваешь меня о Роме? о моих чувствах? Тебе до этого нет дела? тебе не интересно? тебе всё равно?.. Почему я тебе не говорю о Роме? Потому что тебе не интересно? Потому что ты меня не спрашиваешь?
Я: Я тебя не спрашиваю, потому что ты не говоришь. Замкнутый круг. Как, знаешь, я тебя не люблю, потому что ты меня не любишь. А ты меня не любишь, потому что я тебя не люблю. И все упрямые. Никто не хочет уступать. Так никто никого и не любит. Я тебя не спрашиваю, потому что ты не говоришь... Может, тебе больно об этом рассказывать. Может, неприятно. Может, ты просто сама этого не хочешь.
Ты: Мне кажется, я одна в этом мире. Одинокая. Чужая. Меня мало кто знает. И больше, чем есть, не узнает. Я смотрю в окно. Вижу людей, мчащихся в своих машинах. И они такие же. Мне кажется, у меня ничего нет и никогда не будет. Я одинокая. Но у меня есть вы. А у некоторых нет даже этого. Но моё одиночество намного сильнее, чем их. Потому что у меня есть вы, но я чувствую себя чужой. А они привыкли к этому состоянию. А я нет... Лучше бы, если вас не было. Хотя... как представлю это...

Я беру её за руку. Холодную, но ещё отзывающуюся на мою нежность. Наверно это глупо. Очень банально брать её за руку. Но я не отпускаю. Невидимый знак, обозначающий: «Я с тобой...» Ты слышишь? Я с тобой!

Ты: А почему грустно тебе?
Я: Наверно я сказала бы тоже самое, что и ты, только другими словами.

Смотрю в окно. В нём холод. И холод внутри. Цепная реакция.

Я: Это - зима
Ты: Это не наступила зима. А когда она наступит, мне будет всё равно
Я: А мне нет. Ничего не изменится.

Чёрт. Я тебя люблю. Слышишь? люблю. Может нам стоит опять жить вместе. Ведь нам никто тогда не был нужен. Только я и ты. Всё было чисто и невинно, не считая той истории в ванной. А я по глупости говорила, что не могу думать, когда ты рядом. Я тогда не понимала, что отсутствие моих прежних неординарно-банальных мыслей, это совсем не страшно. Они всё равно были, просто за бешенным ритмом нашей жизни, я не успевала подумать. В моей голове отдельно стоящим образом не существовали воспоминания, как теперь. Было только настоящее, за которым я тоже не успевала. Какая всё же медлительная я. Удивляюсь.
Не было одиночества. И дело не в том, что февраль подходил к концу, а сейчас – ноябрь. Мы не успевали даже подумать о нём.
Я знаю, вернуть ничего невозможно. Твой дом не станет моим, а мой – твоим. И квартиру мы, наверно, не снимем. И ты не будешь сидеть в инете, а я рядышком читать книгу, или наоборот. И когда Алё поступит в Москву, она не будет жить с нами, потому что мы не будем жить вместе. И ты будешь чувствовать себя по-прежнему одиноко. И я, где-то в глубине души, тоже. Ты мне будешь говорить о грусти. А я: «Наверно я сказала бы тоже самое, что и ты, только другими словами...»
Волшебная моя, как нам изменить всё?
Полюби меня снова. И я тебя полюблю.
Но это не выход.
Я ненавижу деньги.
Спасибо тебе за то, что ты есть.
Прости меня.

Удивишься… Оказывается, чтобы мне быстро проснутся и не тупить первые пару-тройку часов после пробуждения мне нужно разозлится. Причём, сильно-сильно. На себя, на других, на своего директора, на судьбу, в конце концов. На электрички, которые редко ходят (нет, чтоб через каждые 3-5 минут, как в метро); на дурных людей, толкающихся в вагонах, так и норовивших отдавить тебе то, что осталось от ног; на ближайшую на пути палатку с сигаретами, где почему-то нет More. Факен-факен. Поэтому остаётся отпускать матерные слова себе под нос и плестись на работу. Остаётся курить одну за другой, оставшиеся в пачке три сигареты: 2 Marlboros light и 1 Winston one (ненавижу! Не сигареты, а воздух!). А одну за другой потому что то ли не накуриваюсь, то ли просто необходимо что-то крутить в руках.

И злость вскоре уходит и остаётся только состояние усталости. От холода и вечной простуды. От груза обязанностей, обещаний, сделанных раньше и от обещаний, которые просто необходимо ещё дать. Усталость от знакомых лиц и, горько признать, от друзей тоже. Усталость от своих целей и ещё больше от преодоления извилистых путей к ним. От своих же улыбок, вызванных искусственным поднятием настроения. Нет, это не натянутые улыбки (не как не могу научиться), это улыбки в ответ на радостные глаза других, в которых проблёскивают мгновения счастья (именно мгновения, счастье слишком мимолётно).
Усталость от одиночества. Такого же серого, как мой свитер, который так любит носить Витёк. Серого и безликого...

В колонках играет - Умка

«Мне снился сон, которого я не люблю
С утра вино и водку продавали по рублю

Мне снился сон, которого я не выношу
На площади Гагарина косили анашу

Да пропади ты, пропади ты, падла
Пропади ты, пропади ты, пропади ты, сука
Да пропади ты, пропади ты, падла
Пропади
Сгинь, сгинь, сгинь!»

Я уже не помню сколько мы курим траву. Я ведь мы начали это совсем недавно. Или давно? Наверно, я уже ничего не помню. Зачем?
Мне что-то говорят, про расширение сознания. Какое, на хуй, расширение? Может то, что мы несём бред, стало нынче модно называть «расширением сознания»?
Используем конспирацию, чтоб её... Вместо обычных: «Пойдём покурим/дунем...», мы используем: «Займёмся чтением!»
Книги, библиотеки, чтение.
Если на то пошло, я устала «читать»...
У меня нет необходимости. И то, что начатая «книга» лежит у тебя или у меня в кармане, ещё не значит, что нужно заняться чтением.
Я говорю тебе о зависимости. А ты: «Какая, на хрен, зависимость. Это всё чисто психологически». Типа, когда я захочу или когда просто закончатся деньги, тогда и перестану.
Мы курим каждый день. Раз, два, три. Иногда делаем передышки на пару дней. Но я их не помню, а ты?
Ты говоришь, что чувствуешь, как тупеешь. А я нет. Если честно. Я вспоминаю далёкое прошлое, потому что недавнего не помню. Его нет. Я не считаю его прошлым. Прошлое и настоящее перемешиваются и становятся будущим.

И я знаю, что в воскресенье мы встретимся. У тебя. У меня. На пересечении. Не важно. Мы купим Lipton. Или может Pepsi. Достанем фольгу. Либо из моих More, либо из твоих Salem slims. А дальше всё известно. Меняются только люди и ситуации. А мы остаёмся. Читаем, пока не дойдём до последней страницы.
Сколько ещё «книг» будет? Если прировнять их количество к числу настоящих книг, то, прочитав их, я стала бы самой умной. А так, претендую, на звание самой тупой.



«Покупая вино обрати вниманье на пробку
Покупая цветы обрати вниманье на запах
Покупая траву, обрати внимание на выражение глаз продавца
И на всякий случай запомни, где это было»

Окончательное стирание черт лица, только образ. Вот что осталось. Кем стал ты за этот срок длинной в огромную цепочку реальностей понятия слова «сейчас»? И кем стала я?

В клубах дыма, медленно плавающих над моей головой, отчаянно, но несознательно делаю себе больно. Любишь ли ты боль, так как люблю её я?

Я скучаю. Но не по тебе, а по прошлому, в котором был ты. И не только. Задумываюсь: от чего зависит ощущения человека, когда он вспоминает. И почему, он улыбается, а в другой раз впадает в трансовое состояние. Ему холодно, даже если температура +20, его пробирает мелкая дрожь и возникает невероятно сильное желание сказать: «Это не я», «Это не со мной было», а ещё лучше просто забыть. Так вот, приблизительно таково моё состояние на данный момент.

И сама даю себе ответ. Эти ощущения зависят:
1. от сиюминутных чувств, бурлящих внутри
2. от точки отсчёта воспоминаний
3. от ситуации, в которой находится человек
4. от времени суток, как это не странно (вечер/ночь – печаль, меланхолия, уныние; день чаще способствует радужному протеканию процесса воспоминания)
5. от неуправляемого желания (желание пострадать и помучиться или громко расхохотаться, вспомнив былое, и подумав: «Каким же я был глупым!»)

И, знаешь, всё-таки ты предатель. Прочитала последнее предложение несколько раз и пришла к выводу, что это выглядит как обличительный упрёк. Но я не бью посуду, не рву на себе волосы. Во мне нет ярости. Полное спокойствие, разбавленное горсточкой безразличия.

Ты умеешь уходить. Ты можешь простится, а можешь и «забыть» сделать это. Ты даже можешь уйти, как будто тебя и не было вовсе. Можешь признать свою ошибку так, что твоё признание не оставит на тебе и царапины. И передача писем уже давно потеряла остроту своего значения. Ведь главное – ты можешь уйти бесшумно, так что звук удаляющихся шагов совсем не будет слышно даже людям с феноменальным слухом и с умением предсказывать будущее.

Я не умею ненавидеть. Всех своих предателей мне просто хочется обнять и услышать тихое, искреннее: «Прости меня, Мару...». Просто перемотать плёнку назад и сделать так, чтоб предательства не было.

Мне больно видеть, слышать, думать о них, потому что они никогда не скажут...
Потому что, никогда не обнимут... Поэтому я их не прощу никогда и буду про себя твердить: «Ненавижу... ненавижу... ненавижу», чтобы не позволить себе сделать всё это за них. За тебя.

Поэтому просто... ненавижу... тебя...
Н. Е. Н. А. В. И. Ж. У.
Я скажу это очень тихо, чтоб никто не услышал...
Н. Е. Н. А. В. И. Ж. У.

В колонках играет - Земфира "Любовь, как случайная смерть..."

Я ставлю эксперименты. Над собой. В очередной раз задаюсь вопросом: «Зачем?». Просто больше всего в жизни я люблю удивляться. Но это совсем не то заядлое восприятие слова «удивление». Это не тупое выражение лица с вскинутыми вверх бровями и губами, форма которых напоминает букву О. Нет. Это поиск нового. Людей, ситуаций, чувств. Если не буду ставить опыты, не смогу удивляться. Аксиома моей жизни.

Ты – новое. Ты вызываешь мой интерес. Но зачем тебе я? Это ни к чему не приведёт. У тебя много других. И один поцелуй теряется в бесконечности твоих поцелуев с этими другими. Наверно, это была плохая идея. Наверно, зря потрачено время на думы о тебе. И я не позвонила. Просто не знала, что сказать. Наверно, в следующий раз, я найду, что сказать. Но будет ли этот следующий раз?

Да, смерть!


«Всё случится после
Если случится «после»...»

Мы такие разные и в чём-то похожи. Мы видились один раз. И я думаю у нас мало шансов пересечься в будущем. Но... я такая, как ты, как это дерьмовое поколение. Цитирую тебя:


"1.Самооценка.
О: "..я ищу таких, как я, сумасшедших и смешных, сумасшедших и больных.." (Гражданская Оборона)
2.Характер.
О:"..мне наплевать на вас, я эгоист.." (Спирали)
3.Вера.
О:"..нет, ты не тот, кто его распял, и даже не тот, кто держал его руки, ты просто тот, кто ничего не сказал, когда он за тебя принимал эти муки.." (Дельфин)
4.Страх.
О:"..это только 5 букв - война.." (Дельфин)
5.Счастье.
О:"..счастье в секундах, маленьких, острых, щедрое к детям, скупое для взрослых.." (Дельфин)
6.Депрессия.
О:"..руки режёт стекло, разбитое на куски, ты полосуешь им лицо своей мучительной тоски, когда депрессией сдавило то, что было мечтой, остатком мозга ненавидишь то, что стало с тобой.." (Спирали)
7.Друзья.
О:"..когда плохо или грустно, и стало вдруг ужасно пусто, твои друзья спасут тебя, ты знаешь.." (Lumen); "..мои друзья всегда идут по жизни маршем и остановки только у пивных ларьков.." (Кино)
8.Принцип.
О:"..и кто бы что ни говорил, я буду жить.." (Дельфин); "..жить, как будто в последний раз встаёт над нами солнце.." (Lumen)
9.Любовь.
О:"..а она живёт в центре всех городов, и ты хочешь быть рядом, но надо ехать домой, уже темно.." (Кино); "..я пытаюсь разучиться дышать, чтоб тебе хоть на минуту отдать того газа, что не умели ценить, но ты спишь и не знаешь.." (Nautilus Pompilius)
10.Философия.
О: "..моя жизнь так похожа на пьяный бардак, но моя жизнь - только моя.." (F.P.G.)"

В колонках играет - Limp Bizkit "Take a look around"
Настроение сейчас - маниакально-депресивное, как психоз

"Неприличные ассоциации вызывают у меня названия:
1) зубной щетки "Орал би"
2) энергетического напитка "Trax"."

Любовь, как случайная смерть?

Шаг за шагом, день за днем
мы с тобой идем, но не вдвоем.
И хуже не будет, чем уже есть.
И горькою славой становится честь.
Ты далеко. Мне с тобой не легко.
Возвращайся, будь смелей.
В холоде дней я спешила, но мне
Очень жаль. Уходи.
Так незаметно ушло во вчера
то, что казалось смыслом веков.
А кто-то сказал мне, что это игра,
что это лишь способ для новых шагов.
Ты далеко. Мне с тобой не легко.
Возвращайся, будь смелей.
В холоде дней я спешила, но мне
Очень жаль. Подожди.
Ты не вернешься, а я не ловлю.
Следов не узнает скрипящий карниз.
Но что же мне делать с палящим "люблю",
отравленным камнем толкающим вниз.
Ты далеко. Мне с тобой не легко.
Возвращайся, будь со мной.
В холоде дней я спешила, но мне
Слишком жаль...

Д. А.

«Глаза, свыкшиеся, сроднившиеся с темнотой, - мои глаза в попытке изучить увечьями комнату.
Боль, поджигаемая, как бензин, воспоминаниями, легко воспламеняется. Поднеси спичку – всхлипнет пожаром. Я усаживаюсь на постели, обхватываю руками колени, утыкаюсь в них лицом.
Люди, ушедшие от меня, вычеркнуты из списка; люди, когда-то находящиеся рядом, обещающие - рядом, вылетают пестрыми бабочками в форточку, швыряя фору продолжительной коме. Я никогда не умела удерживать, не доказывала, что во мне есть, есть, есть что-то, ради чего стоит быть со мной. Я кричала нервозно, циничными кляксами раскатывалась по белым листам, распластывалась. И что? Листы так же белы, а я… Хватала за руки, окунаясь в передоз пьянства, укура, прочего. В нормале строила рожу сильной, корчила рожи придуркам, истязая себя ночами, раздирая трахеи никотином, внушала себе, внушала, на следующий день вкушала все то же. Подыхаю от невозможности быть статичней: ковылять на работу, думая о работе, готовить еду в мыслях о пище, разговаривать, размышляя о теме беседы, а не уплывая черти куда, etc.
Мои люди – вода в ладонях; постепенно вытекает, убывает. Убивает безапелляционно.
Останься!
А самой хочется стремительно выйти. Невзначай, будто забыла документы на тумбочке в прихожей. Суицид – рукоплещущая пляска за углом. Шумит, веселится, перерезая глотку, душит протяжно, дышит моим дымом, ждет меня, зажимая между двумя стульями…»

Н. Ю.

В колонках играет - Бучч "мания"

«Брожу одна по осенним тротуарам
В глазах держу слёзы, улыбаюсь парам
Стараюсь жить дальше, быть может так оно и надо
Может быть одиночество – моя награда
Правда, но я этому совсем не рада.

Что стоит эта ночь без сна?
Что стоит этот день без мечты?
Что стоит одиночество без конца?
И жизнь без любви?»



«Беспричинная боль» - твоё словосочетание. Можно я украду его?
Беспричинная боль внутри меня. Сейчас. И знаешь, она принадлежит не только вечеру. Утро, день, вечер, ночь – какая, по сути, разница? Я всегда твердила, что люблю одиночество. Эту, так нежно ранящую печаль, с которой не нужно делится ни с кем. Слишком редко делюсь своей грустью. Я никогда не отрицала, что в чём-то я мазохиста. Состояние «мне хуёво» я не пытаюсь разрушить. Ненавижу жалость, эти понимающие взгляды, и слёзы на людях. Но всё равно всё это случается. Но те, кто знают меня плохо, в полной уверенности, что я безумно весёлая и вообще ёбнутая. Не ставлю цели разрушить их иллюзии.
Когда мне плохо, я не бегу. Ни к кому и никуда. Только, может от себя, при этом оставаясь на одном месте. Я запираю себя дома на невидимый ключ. Включаю что-нибудь, ранящее ещё больше. И иногда плачу. Без содроганий. Просто слёзы сами текут, куда-то вниз по траектории, не поддающейся никакому объяснению.
Или... всё бывает по другому. Я иду. В ушах – музыка, в сердце – пустота, в зубах – сигарета. Вокруг нет никого. Я просто их не вижу, только тени, не имеющие значения. Безумно расширенные зрачки. И я уже не я. Я тоже тень.

«Рядом с тобой». Но не со мной. Странная нить связывает нас. Уверена, тебе сейчас тоже одиноко. У тебя есть я. У меня – ты. Почему тогда одиночество? Потому что, мы больше не живём вместе? Потому, что уже совсем не 24 часа в сутки «я и ты»? Потому что, мы больше не одно целое, а только песчинки чего-то другого? Потому что мы уже не те, мы слишком далёкими стали?
Ты пытаешься поймать любовь. Ты в вечном поиске. Я нет. Я устала искать. Я устала верить. Устала от предательств. Уверяю себя, что мне не нужно всё это. Но уверенность так и не приходит.
Я менее требовательна, чем ты, но уже требую больше, чем раньше. Я даже в чём-то тебе завидую. Сколько бы не было промахов, ты всё ищешь. Я ведь, тоже хочу влюбится. И желательно взаимно.
Если всё же кто-то из нас одержит победу в этом вечном ожидании чуда и найдёт то, что ищет, боюсь, что мы станет ещё дальше. Ты станешь меньше любить меня, если любишь конечно. И я стану для тебя подругой, а не другом. Ты же знаешь, насколько велика разница между этими однокоренными словами? Любить одного сложно, а двоих почти невозможно.

Я всегда твердила, что люблю одиночество. Я жду, когда оно перерастёт в затяжное. Тогда, когда кто-то захочет его прервать, мне будет безразлично. Я привыкну существовать одна. И может даже мне никто не будет нужен. Я буду казаться вам самым несчастным человеком на свете, а на самом деле стану циничной сукой со своим дурным одиноким счастьем.

В колонках играет - не знаю как в колонках, но в ушах - твой голос.

Посмотри правде в глаза...

- Правда, скажи, сколько раз мы живём?
- Один.
- Сколько-сколько?
- Один.
- А ты уверена, правда?
- Да.
- Пошла ты на хуй, правда!

В колонках играет - Зема "Будь со мной"
Настроение сейчас - противоречивое...

Твой звонок в 1 ночи. Всё начинается как всегда со стандартных фраз. Куда же нам с тобой без банальности?
Чувствую в голосе, какие-то странные нотки. Но не беру это во внимание. У тебя же не может ничего ужасного случится. Да?
Ошибаюсь? Ошибка, просчёт. Между нами неравный счёт.
Папа пьяный. «Мы подрались». Односторонний бой. Драться с пьяным, то же, что и с грушей.
- Куда ты его ударил?
- В голову.
- Чем? Кулаком?
- Битой.
- Он дышит?
- Да.
- В скорую звонил?
- Они отказываются приехать.
Чёрт. Не умею я советовать. Постоянное ощущение, что я должна что-то сделать, хотя бы сказать. Быть может, вероятней необходимость моего голоса, пусть незримого, но присутствия. В такие моменты обостряется понимание подлинной внутренней сущности букашки. Моей сущности.
Ты позвонил мне и это многого стоит. Чем лучше ты ко мне относишься, тем хуже я становлюсь. Бардак. В моей голове вечный бардак. Я знаю за собой эту гадкую черту. А ты её не понимаешь. Обычно, если человек на первых этапах мне стал не интересен, к тому же присутствует отсутствие уважения, то я начинаю вести себя просто по-скотски. Потому, что человек мне этот не нужен, а посылать я не умею (и в этом моя трагедия). Но у нас тобой совсем ни «первые этапы». И вроде, я говорю и тебе, и себе:
- Я уважаю тебя.
- За что меня уважать?
- За то, что ты не уважаешь себя.
Бардак. Что ж я за подонок такой, а?
Нам общаться очень сложно. Ты ко мне не равнодушен. А я не равнодушна к твоему неравнодушию, при этом, я не вижу тебя больше, чем другом или просто хорошим знакомым.
Бардак. Бордель. Дурдом.


Волшебная моя, одна лишь просьба. Прочитав это, просто промолчи. Позволь этому остаться гнить внутри меня. Не спрашивай имён. Они ничего уже не значат.

В колонках играет - Колонки - мои уши. "Прощая миллионы вокзалов..."
Настроение сейчас - влюблённое...

Не мною написанные, но как будто о тебе, прочувствованные упорядоченные без порядка слова. Ты – самое удивительное, что было, есть и, я знаю (наверно, это слишком самодовольно, но всё же), будет у меня.

«И вспоминаю небрежно в лифте брошенные слова
Что мы давно друг другу никто... ты не права

И ты знаешь, что не права, волшебная моя
Удивлять умеешь ты, а удивляться тебе я»


Шпулька

Я бы хотела разом забыть все имена. Все названия. Даже рек. И еженедельных изданий. За каждым именем пропасть. Туда легко угодить пяткой, и было бы здОрово, но в пропасти нет никого.

К чему "люблю", если то, что за этим словом - несуразно огромно и, по сути, не имеет к нам с тобой ни малейшего отношения. "Я люблю тебя" - вот бред. Ты и я, и дыра между нами. Да и мы, если присмотреться, две полые лунки. Что это - ты? Что это - я? У меня болят зубы, но тебе со всем "люблю" этого не почувствовать. Я тычу нос в твои коленки - бесполезно. Анальгетики запиваю соком.

Вот еще слово - "ревность". Его можно носить, как смирительную рубаху, ибо прощаясь, отпуская тебя к другим, к другой не могу сказать, как больно безззз тебя. Слово мертвой ракушкой торчит из руки. Смотрю в нее - огромная ловушка, полная моих ночных самокруток. Называется ревность. А ты и не знаешь, что там.

Потом - "смерть". Пятаки на веки. Смерть во всем, даже паночки с гробами могут быть пойманы объективом. И это смерть? Абсурд. Смерть нельзя назвать, это непочтительно - ярлычок на то, что "за".

Поэтому я придумаю тебе тыщщщу имен, но только не твое имя. И тыщщу "люблю", кроме одного, которое без названия. Чтоб хоть немного сохранить пришедшее внезапно, не обидеть, не изгнать, не испугать. Не испугаться. И буду звать тебя немыслимыми кличками, чтоб ты не исчезла. Это очень близко. Особенно ночью. Если ты спишь, наверное, слышишь приближение.

Яшка Каzанова

В колонках играет - FPG альбом "Говнорок"
Настроение сейчас - забыл)))

Дурной телефонный звонок. По звуку определяю, что это Серёга. «Бля, мне не до этого сейчас». Начинаю судорожно рыться в её сумке, в то время как она моей серёжкой делает дырочки в натянутой на горлышко бутылки фольге. Пьяный голос на том конце предлагает мне встретиться.
- Я сегодня иду на концерт Дельфина.
- Так давай после.
- В 11 на Войке.
- Ок, в центре зала.
И мы продолжаем не доконченное дело. Я разворачиваю бумагу, она насыпает траву и говорит:
- Нет, ты сегодня обязательно должна остаться у меня!
- Я не хочу ночевать ни у тебя, ни у себя...
- Напомни мне потом, я тебе скажу, почему я хочу этого.
Она поджигает, я вдыхаю и чувствую как дым заполняют вечную вечернюю пустоту, которая приходит для того чтобы утром уйти. Передаю бутылку, вдох и вижу как на неё накатывает. Ещё по тяжечки и садимся в лифт.
- Пиздос...
Улыбки довольных идиотов бродят где-то в районе наших лиц. Времени уже 21.15. и это при том, что концерт в 20.00. Ну нам это уже не так важно. Или важно? Мы собрались пойти на Дельфина ещё месяц назад. На этой недели она купила билеты и сказала:
- Билеты оставлю у себя, а то ты ещё потеряешь...
И я была не против. В 19.45 мы уже собрались выходить с её работы и выясняется, что билеты каким то чудесным образом остались дома. И дальше в режиме нон-стоп. Бегом на электричку. В туалете курим траву (зажигалка-сука с маленьким пламенем весь кайф обломала). Ловим машину от Покровки. Лифт на девятый этаж. Найденные билеты, нормальная зажигалка. Потом седьмой этаж и опять трава.
Бредём на остановку. Я на ходу пытаюсь вставить незаменимую серёжку в дырку. Но она сопротивляется.
- Может поменяемся?
В её ушах такие красные милые висючки. Меня торкает, что вот у меня будет её красная с права, а у неё слева и все, кто будет рядом с нами стоять будут знать, что мы близки, что мы с ней одно целое. Я – это ты. Ты – это я. Да?
Но и её серёжка сопротивляется. И тут она мне заявляет:
- Я просрал твою серёжку...
Тупо останавливаемся и начинаем смеяться. Гы-гы-гы. Я наклоняюсь, вдаваясь в поиски пропажи. Она всё ржёт. Я сажусь на корточки, почти ползую. Она всё ржёт.
- Я, кажется, просрал зажигалку...
Смеёмся вместе. Хотя, я нащупываю огниво в своём кармане.
- А где твой мобильник? Кажется, я его просрал...
Не знаю, сколько мы там стояли, ползали и хохатали. Время то убыстряется, то замедляется. Время – предатель. Как и надежда. Как мечты. Они - дезертиры. Они - изменщики. Я ненавижу время, надежды и мечты. А ты?
- А на хуй, завтра с утра поищем...
И дальше по своим адресам. Остановка, бля.
- Кстати, ты так и не сказала, почему ты хочешь, чтобы я осталась у тебя сегодня?
- А... да... Я хочу чтоб ты поселилась в моём ж/ж.
- Как это? Я что буду писать в твоём дневнике? Один дневник внутри другого?
- Да нет же, ты заведёшь свой ж/ж. Я добавлю тебя в постоянных читателей, а ты меня. Представляешь, как здорово будет?
- Но я ж редко в инете бываю.
- Но это не страшно. Я тоже редко. Будешь ко мне на работу приезжать, чтоб в инет лазить.
- М-м-м-м-м-м-м-м-м... ладно, посмотрим.
Садимся в машину. Бля, что за город такой Москва, везде пробки! Опять звонит Серёга. Бла-бла-бла. Как всегда, я сначала решу приехать, скажу ему: «Да, конечно» - а потом передумаю. Опять пошли обижалки. Я – зло. Всё бесит. Что мы за друзья такие, бля? Встречаемся – расстаемся, встречаемся – расстаемся, а в перерывах предлагаем друг другу остаться друзьями. А потом по кругу. Встретимся, выпьем пива. Одна бутылка, потом ещё пара и мы уже целуемся. А следом:
- Поехали ко мне?
И я соглашаюсь. Секса то хочется. И опять мечты. Воспоминания. Накал страстей. Зачем? Я не могу его вычеркнуть. Замазать белилами. Убить его во мне, значит убить меня нынешнюю и прежнюю. Останется безликое существо с пустотой внутри.
Почему люди бросают трубки? Чтоб показать свой характер? «На зло», в отместку? Что они этим добиваются? Не понимаю. Я – зло.
Достаю из кармана сигарету. Во время успеваю спросить у водителя:
- У вас в машине курить можно?
- Да...
Затягиваюсь, оставляя на губах привкус ментоловых сигарет. Через сиденье я вижу её почти беспрерывно смеющуюся спину. Лицо армянской (а может и кавказкой) национальности уже как-то странно поглядывает на неё:
- Это что вы курите?
- Сигарету с метолом. Salem.
- Мужские или дамские?
Тут раздаётся голос из помойки, то есть с заднего сиденья, мой:
- Бабские, бабские...
Она опять заливается хохотом. А мне вот совсем не весело. Серёга, чтоб его...
- Почему бабские, бабы знаете где?!
Она тоже хочет своё слово сказать, но фразы, пробивающиеся сквозь хохот, выходят как-то скомкано и глухо:
- А бабские – это от слова бабушка.
Гы-гы-гы.
Курю вторую сигарету подряд, запариваюсь на тему, где мы едем и, что бычок, улетевший за пределы машины, может прилипнуть к окну, как у меня часто бывает. Она же парится на тему, что кажется мы очень долго едем, а на самом деле каких-то 15 минут.
- Пиздос...
Опа... Вот и СДК МАИ. Охрана. У меня сумки нет, но я понимаю, что сейчас будут ощупывать. А у меня в кармане остатки травы. Мысли слишком быстро работают. «Может свалить на улицу и убрать куда-нибудь... в трусы, например? Но они тогда просекут. Типа ушла, потом пришла, значит, что-то прятала» Да, я подсела на измену. Не успеваю ничего сделать, вот и моря очередь.
Облегчённый вздох. «Пронесло».
Несёмся на второй этаж. Дельфин. Живой. Состояние кайфа. Вот они – моменты счастья. Для меня может значить так много концерт, только потому что со мной она. Без неё – это было бы уже совсем иное чувство. Я не знаю, хуже или лучше, просто другое. Входим во время последних аккордов песни. А следующая - «Имя».

«Я никогда не умру,
Я буду вечно жить.
Имя твоё назову
И не смогу позабыть...»
Дельфин, в перерывах между словами у барабанной установки. Синие, пронзающие насквозь лучи. Фейерверк на последней ноте. Всё. Последняя песня.
Дельфин никогда не выходим «на бис». Он в темноте собирает свою установку, а обезумевшие от радости люди кричат его имя.
Мы выкуриваем в баре ещё по сигаретке и идём проталкиваться за вещами. Ей было стыдно, неудобно, чувство вины ело её изнутри.
- Я сука неприятная.
- Да.
Улыбаюсь.
- Да всё, нормально не волнуйся.
- Всё, следующий концерт за мой счёт.
- Не надо. Хотя... мне было бы приятно.
Опять улыбаюсь. Не слишком ли часто я улыбаюсь?
Холод улиц мне уже не страшен. Грусть убивает быстрей чем низкие температуры. Стоим на трамвайной остановке минут 15. Подошёл 28. Он закрывает свою дверь вместе с моей рукой. Потом останавливается, видать просёк что что-то не так, я кое-как вытягиваю из его клещей свою замёрзшую конечность:
- А я ещё говорила, что люблю трамваи!
- А я всегда говорила, что ненавижу их.
- Не, всё-таки, все водители 28 маршрута – суки! Суки, просто. Бесит. Ну скажи же, что все они суки?!
- Суки...
Выбор наш падает на автобусы. Автобусы – это вам не трамваи! По дороге покупаем пиццу и по бутылочке пива. А жизнь-то налаживается!
Садимся на остановку. До автобуса ещё минут 25. Горланим песенки. Jane Air, Tracktor Bowling - на этом наш репертуар на сегодня заканчивается.

«Так бьётся сердце - тише, не кричи.
Проснутся утром только бы успеть.
В ночных подвалах наши палачи
Уже ведут отсчёты и варят нашу смерть.
По потолку скользят лучи машин,
У края бездны тяжело дыша.
Все прежние пути слились в один,
Час до рассвета - время умирать...

Не зная все карты до конца,
Так рано, нам страшно умирать...
Не зная, что завтра в их дома,
С экранов ворвётся тишина...»

Если на нас кто-то странно смотрит, то мы этого уже не видит. Взгляды слишком правильным людей стали банальными, мы не осознанно их игнорируем, делая исключения довольно редко.
Через пол часа у неё дома. Опять подъезд. Потом разговоры с мамой о сексе. Гы-гы-гы.
Мне захотелось посмотреть порнухи. Гавно вопрос. Пока, качаемся создаём мне дневник. Самое трудное оказалось придумать мне ник. Мы хохочем и забываем, что сказали 2 минуты назад. среди возможных вариантов были: Атипичная (по одноимённому названию песни группы Смех), В кустах, Сука неприятная, Сучий хвост, Между вами. Вот такое, блин начало.
Мой первый концерт Дельфина.

P.S. Детишки, не смотри порнухи по обкурке, после получаса просмотра всё напрочь опускается) и трава кончает своё действие.

Каждому дому по конопляной плантации...)