Глава 3. Бено.

Похороны состоялись после полудня. Возвратившись домой, они пообедали. Сёстры уединились для задушевной беседы, а дети остались сами по себе. Эрни выбрал из обширной библиотеки, имевшейся в доме, несколько книжек и поднялся с ними на мансарду, где Эльза выделила ему комнатку. А Бено, наскоро разложив свои пожитки, находившиеся в рюкзаке и сумке (Эльза поселила его в той комнате, где прежде находилась мать; за время, что мать вывезли отсюда без надежды привезти обратно, комнату не только почистили и вымыли, но даже наново обклеили обоями, чтобы уничтожить впитавшийся в прежние обои запах лекарств и всего прочего, что было связано с постельной больной), побежал изучать дом, другие постройки вокруг него, участок. Сразу после ужина все отправились спать, так как завтра надо было опять рано вставать. Хотя самолёт улетал после обеда, Инга хотела ещё зайти в городе к нотариусу, чтобы прояснить некоторые вопросы наследования того, что сёстрам должно было достаться от родителей: денег в банке, а также участка поля и леса, сдававшегося родителями в аренду тамошним, на севере Германии, фермерам. Дом с прилегающим к нему участком был продан, как уже говорилось, перед тем, как Эльза забрала мать к себе.
Здесь я должен сообщить, что всё хозяйство в имении, после того, как умер Гюнтер и дом уже не посещался многочисленными гостями (не только в дни рождения хозяев и годовщину их свадьбы, но и довольно часто без какого-либо повода), вели два человека - муж и жена Шумахеры. Ханс был сторожем, конюхом, шофёром, садовником, слесарем, электриком, плотником и много ещё кем, а его жена Тилли - поварихой и горничной. Всех прочих служащих Эльза за ненадобностью уволила, не забыв при этом каждому вручить в конверте солидное "выходное пособие". Конечно, если в доме надо было провести какой-либо сложный ремонт, обновить дренажную систему на участке, и так далее, то вызывали специалистов, но в основном со всем справлялись Ханс и Тилли. Обоим было по сорок с небольшим - и сил у них хватало. Эльза выделила им для жилья небольшой домик на участке, который и построен был когда-то именно для прислуги. Забегала иногда в хозяйский дом помочь матери их семнадцатилетняя дочь Герти - разбитная смазливая толстушка, учившаяся на кондитера.
Ханс спросил Эльзу, может ли он завтра взять с собой Тилли и Герти, тем более что, в связи с приездом племянников Эльзы, надо было закупить продукты, которые в доме не были в ходу. Мол, пока он повезёт Ингу в аэропорт (после её встречи с нотариусом), жена с дочерью займутся покупками. Эльза понимала, что Ханс немного лукавит: его жене и дочери захотелось побродить по магазинам большого города. Но, во-первых, ей было всё равно, а, во-вторых, закупить еду для детей (прежде всего, сладости, мороженое, жвачку, и т.п.) все равно надо было. В машине оставалось ещё одно место - и Бено уговорил мать взять и его с собой.
Почти всю ночь сёстры проговорили, и, когда прозвенел сигнал будильника, с трудом открыли глаза. Наскоро попив кофе, пошли к машине, около которой уже стояла семья Шумахеров. Ханс предложил Бено сесть впереди, но он отказался и уселся на заднее сиденье между матерью и Герти. Машина тронулась, автоматические ворота открылись и закрылись. А Эльза осталась у крыльца, не зная, что делать дальше. После кофе спать расхотелось. Она вошла в дом, закрыла дверь и вышла с другой стороны в сад, где находился бассейн. Сбросив халатик и ночную сорочку (переодеваться после пробуждения не было времени: пока Инга мылась и одевалась, она варила кофе и готовила тосты), плюхнулась в воду. Охладившаяся за ночь вода обожгла тело. Но Эльза почувствовала какую-то уже позабытую раскованность в теле и начала плавать, широко загребая руками, туда -обратно. Запыхавшись, она подплыла к ступенькам, схватилась за перила, собираясь выбраться из воды, но тут заметила, что из дома в ночной рубашонке, потягиваясь, выходит её долговязый белобрысый племяша.

"А мама где?", - позёвывая, спросил он. "Уже уехала, миленький. А почему ты так рано проснулся?" "Не знаю". "Хочешь тоже искупаться?" "Не знаю". "Ну, иди сюда". "Я без плавок". "А ты спускайся в воду и постепенно поднимай рубашечку. Зайдёшь по пояс - сбрось её на край бассейна. А я пока отвернусь". Эльза оттолкнулась от лесенки и медленно поплыла к противоположному краю бассейна. Когда она развернулась, Эрни уже неумело плыл в её сторону. Подплыв к нему, она обхватила его обеими руками, и, непрерывно подпрыгивая (бассейн был всего полтора метра в глубину), начала плескаться вместе с Эрни. Из воды торчали только их головы. Эрни кричал от восторга, пытаясь всё же вырваться из объятий Эльзы. В один из моментов Эльза ощутила животом его небольшой членик с мошонкой - и уже не могла не провести как бы нечаянно по ним рукой. Эрни среагировал на это прикосновение, отчаянно оттолкнувшись обеими ладонями от её грудей. И это тоже показалось Эльзе волнительным. Но далее они плавали порознь. Постепенно Эрни начал замерзать. Пришлось Эльзе голой выпрыгнуть за халатом. И Эрни увидел (раплывчато, так как его глаза были полны водой) блестящую белую попку своей тёти и, когда она наклонилась, чтобы поднять с края бассейна халат, то, что никогда прежде не видел (к этому моменту Эрни, несколько раз моргнув, уже навёл попку тёти "на резкость"). От покрытой каштановыми волосами неглубокой расщелины в промежности, посередине которой, когда тётя подбирала халат, блеснуло что-то алое, пролетела к Эрни какая-то молния - и его, озябшего, бросило в жар. Когда он пришёл в себя, тётя уже стояла у лесенки, ведущей из бассейна, развернув широкое махровое полотенце. Другое полотенце лежало у неё на плече. Эрни выходил из воды задом, прикрыв своё мальчишечье естество руками. Тётя завернула его всего в полотенце и повела к огороженному полотняными ширмами от ветра закутку, где стояли два лежака, покрытых мягкими матрасиками. Тётя уложила Эрни на один из лежаков и начала - через полотенце - сильно растирать его худощавое тельце. Перед этим она вытерла ему насухо голову. Эрни было приятно. Становилось теплее. К тому же, уже начало пригревать солнце. Закончив со спиной, попкой и бёдрами сзади, Эльза повернула Эрни на один бок, помассировала его рёбрышки и бедро, потом - на другой, сделав то же самое. Стало ещё приятней: совсем тепло, от тёти Эльзы вкусно пахло духами и кофе, а из разреза халата выглядывали мягкие груди, к которым в воде он уже прикасался, но с удовольствием сделал бы это ещё раз. Затем тётя Эльза положила его на спину, растёрла грудь, живот и, взяв в руку край полотенца, начала тереть по внутренней поверхности бёдер. Когда она тёрла высоко, почти у мошонки, что-то в письке у Эрни начинало замирать. Сама тётя Эльза от такой работы тоже раскраснелась.
Действительно, Эльза уже вошла в раж. Чисто женский инстинкт заботы о ребёнке, накопившаяся за долгие месяцы животная страсть, обострённые чувства в связи со смертью близких людей, раннее утро, первые лучи восходящего солнца, щебетание птиц - всё это привело к тому, что никакая сила, никакой позор, никакой страх наказаний не могли её оторвать от того, что она делала и к чему стремилась. Обнажив грудь Эрни, она полизала его соски, отчего у Эрни по телу побежали мурашки. Проведя кругообразным движением ладони по впалому животу Эрни, она окончательно оголила его всего спереди, пальцами левой руки поддела тугую маленькую мошонку, а пальцами правой руки осторожно взялась за его немного вздувшуюся пипку. Впрочем, вздулась только часть её, сантиметра четыре от корня. Остальная часть - ещё два, два с половиной сантиметра - представляла собой сморщенную кожаную трубочку. Эльза осторожно начала сдвигать эту кожицу в сторону корня. Появилась верхушка покрытой белым налётом головки. Дальнейшее сдвигание шло с трудом. Эльза провела языком по верхушке членика, ощутила запах мужского члена и, не в состоянии более сдерживаться, захватила член вместе с мошонкой в рот. В теплоте рта членик Эрни ещё немного расправился - и Эльзе пришлось выпустить изо рта мошонку. Она попыталась, плотно сжав членик губами, стянуть кожицу с головки, но это ей удалось лишь в малой степени. Сморщенная трубочка не хотела расправляться, и её отверстие оказалось уже, чем диаметр головки. Эльза обильно смочила конец членика слюной и с усилием потянула кожицу вниз. Эрни, не проронивший до этого ни звука, застонал. Кожица в одном месте слегка надорвалась - и головка членика Эрни впервые увидела солнечный свет. Под головкой узкая кожица передавливала членик - и в этом месте он был как бы немного искривлён и тоньше, чем ниже, ближе к корню. На поверхности беловатых наложений выступила капля крови. "О, бедненький мой мальчик, тётя Эльза сделала тебе больно...", - запричитала она, - "сейчас, сейчас тётя Эльза тебя полечит". И она привычным движением втянула весь член Эрни в рот, коснувшись губами редких светлых волосиков у корня. После несколько сосательных движений, сопровождающихся движениями языка по периметру головки члена, она почувствовала во рту солоноватый запах крови, вынула член изо рта и увидела, что кожица надорвалась ещё более, в этом месте слегка кровоточит, но сам член стал уже одинаковой толщины по всей длине: от корня до головки. "Оказывается, и мальчики лишаются девственности с кровью", - с удивлением подумала она и возвратилась к своему сладкому занятию. Членик Эрни - тонкий, сантиметров семь в длину, не более - представлял собой очень лакомый хрящик, который Эльза обсасывала с огромным наслаждением. Разойдясь, она забрала в рот не только его, но и - как и в начале "дефлорации" Эрни - мошонку. При этом головка членика приятно щекотала заднюю стенку глотки. Раньше её давно бы уже потянуло от такого раздражения на рвоту, но после уроков Гюнтера, который входил своим членом ей чуть ли не в пищевод, эти раздражения были не "рвотными каплями", а "бальзамом для души". И тут как бы лёгкий тик прошёл по членику Эрни, при этом сам Эрни сжался, на мгновение замер, после чего, выдохнув, расслабился. "Кончил, что ли?" - спросила саму себя Эльза. Но ей в рот ничего не излилось. Она вынула членик изо рта, осмотрела его. Никаких следов спермы. Головка члена и кожица под ней блестели, как отполированные. Кровотечение из еле заметной трещинки прекратилось. Эльза придвинула вплотную второй лежак к лежаку, на котором находился Эрни, распахнула халат и легла на бок, притянув Эрни к себе. Лицом прильнул он к груди Эльзы, а кисть его руки, оказавшейся сверху, Эльза положила себе между ног так, что большой палец проник до клитора. Эльза начала сжимать-разжимать ноги и уже через минуту кончила. Эрни как будто задремал. Она прикрыла глаза и тоже погрузилась в дрёму.
Проснулась она от жары. И она, и Эрни были в той же позе, в которой они задремали, причём и она, и он сильно вспотели. Эльза слегка отстранилась от Эрни и поразилась: его членик по-прежнему “стоял”. Полотенцем, которым она вытирала Эрни голову, промокнула Эльза себя и его, повернула Эрни на спину и - не могла ничего с собой поделать - снова прильнула ртом к его половым органам. Эрни проснулся, но продолжал молча повиноваться прихотям своей тёти. А она, раздвинув его ноги и приподняв мошонку, начала лизать ему промежность, вызывая там судорожные сокращения мышц ягодичек. Эрни не понимал, что с ним происходит, но было так приятно, что, кажется, замирало сердце. Затем, облизав его мошонку, тётя взялась рукою за письку и начала сдвигать кожу на ней вверх-вниз. Эрни в последние годы тоже делал подобные движения, когда его писька где-то чесалась - и он никак не мог точно определить, где же всё-таки чешется. Поэтому он чесал всю письку - и ему это нравилось. Но тётя Эльза делала это как-то по-другому. И когда кожица проскальзывала по венчику головки (Эрни слегка приподнялся и... не узнал свою письку!), то прямо дух захватывало. Когда же тётя Эльза взяла головку в рот, продолжая указательным и большим пальцем сжимать письку и елозить по ней, внизу живота Эрни начало что-то нарастать. Всё сильнее, всё быстрее! Вдруг писька начала дёргаться и из неё как бы что-то выскочило. Что именно - этого Эрни видеть не мог. Но Эльза почувствовала на языке несколько капель чего-то похожего на сперму. Она вынула членик изо рта, надавила от корня к верхушке - и над дырочкой появилась мутная, салатового цвета капля. "Ещё зелёный", - решила Эльза и начала осыпать поцелуями всё тело своего племянника. Ему было одиннадцать с половиной лет. И она была без малого в три раза его старше.
Они снова полежали обнявшись, возможно, даже опять вздремнули. Эльза не могла это точно определить, так как в её голове был полный сумбур. Потом они по очереди помылись - тут же, около бассейна - под душем и пошли в дом. Переоделись, сели завтракать. Каждый стеснялся начать разговор о том, что произошло. А хотелось "определиться" и ей, и ему, наверное, тоже. Наконец, Эльза спросила: "Эрни, тебе понравилось, как тётя Эльза тебя усыпила?" (ей самой было не понятно это, но она говорила с ним о себе в третьем лице). "Очень понравилось, тётя Эльзе", - удивительно спокойно ответил племянник. И тут же спросил: "И тётя Эльза будет меня так усыплять каждый вечер?". "Будет, мой миленький, если ты никому об этом не расскажешь". "Никому, тётя Эльза, честное слово". Всё, что должно было быть сказано, было сказано. Эльза с облегчением поцеловала Эрни в щёчку и начала собирать со стола посуду. "Спасибо", - сказал, вставая от стола Эрни. И не было ясно, за что он благодарил свою тётю. Она нашлась - и вместо готового слететь с языка "на здоровье", промолвила с улыбкой: "Расти большой!", что подходило ко всем возможным смыслам благодарности Эрни.

День пролетел незаметно. Эльза перебирала вещи матери, сортируя, что - куда.
Большинство шло в "Красный крест". Просмотрела украшения матери, кое-что примерила на себя. Одна брошь пришлась ей особо к лицу. Собрала обед. Поели. Намеревалась подняться к Эрни, просматривавшему книги, но побоялась: "А, вдруг, Шумахеры и вездесущий Бено возвратятся раньше". Села разбирать счета, присланные в последние дни. Наконец, услышала звук мотора. Пока выгружались, пока рассовывали всё по шкафам, холодильникам и морозилкам, наступил вечер. Шумахеры ушли к себе. Эльзе показались странными взгляды, которыми при прощании обменялись Бено с Герти, но она тут же отогнала глупые подозрения: "Это всё потому, что у меня самой совесть не чиста". Поужинали. Эльза пожелала племянникам спокойной ночи, и они, по очереди приняв душ, разошлись по своим комнатам.
Эльза пошла в ванную комнату, помыла голову, приняла душ, расчесала волосы, надушилась. Проходя к себе в спальню, услышала, как ворочался в кровати Бено. Включила прикроватное бра, прилегла на кровать, не снимая халатика, начала перелистывать какой-то женский журнал, особо не вдумываясь в пробегаемый глазами текст. Встала. Прислушалась, приоткрыв дверь в коридор. В комнате Бено было тихо. Притворила эту дверь. Вышла через другую дверь, ведущую из спальни в бывший кабинет Гюнтера, и уже оттуда - босиком, чуть дыша - добралась до комнаты Эрни.
В комнате было достаточно света от полной луны. Эрни уже спал. Эльза задумалась: "Будить или не будить?" Ужасно хотелось кого-то поласкать. Опустилась коленями на коврик перед кроватью Эрни и откинула простыню. Милый племянник спал, держась обеими ручонками за своё сокровище. Опустилась лицом на лобок мальчика, который тут же встрепенулся. И на глазах Эльзы начал преображаться его членик. Не в силах дождаться полного расправления членика, она обхватила его ртом и начала во рту ласкать языком. Правую ладонь положила Эрни на лицо, чтобы несколько заглушить его быстро учащающееся дыхание. Левой рукой начала слегка массировать мошонку. Членик достиг максимально возможного размера. Но чего-то Эльзе как будто не доставало. Вспомнила. Намочила слюной средний палец левой руки и начала буравить им заднепроходное отверстие мальчика. Прошла - и принялась поглаживать через переднюю стенку кишки неразвитую предстательную желёзку Эрни. Он же заводился всё сильнее, сжимал ноги, ягодички, мотал головой. И - кончил, выпустив уже ощутимую струйку в ротик Эльзе. Она не проглотила жидкость сразу, а, вынув опадающий членик изо рта, начала её смаковать, как это делают дегустаторы. "Нет, ещё не созрел", - заключила она и, поцеловав засыпающего Эрни в щёчку, выпорхнула из его комнаты.

"О, боже!" Ей показалось, что внизу метнулась какая-то тень. "Что с моими нервами?", - задала себе в общем-то риторический вопрос Эльза. Вернулась в спальню тем же путём. Опять приоткрыла дверь в коридор. Тишина. Прикрыла дверь, повернула защёлку. Легла, отбросив одеяло на пустующую половину широкой кровати. "О, если бы там был Гюнтер!" Было душно. Сбросила халатик, надела шёлковую ночную рубашку. Но и её скоро сняла. Хотелось настоящего мужчину. Положила руку на клитор, начала легонько себя гладить. Вдруг в бывшем кабинете Гюнтера раздался какой-то шорох. Забилось сердце. Лежала, не шелохнувшись, вслушиваясь в тишину. Ещё шорох. Встать побоялась. Хотелось кричать. Во рту пересохло. Притворённая неплотно дверь в кабинет открылась пошире - и в спальню боком протиснулся Бено. На нём были короткие сатиновые трусики, под которыми четко угадывался восставший член. У Эльзы на мгновение помутнело в глазах, но она успела заметить, насколько физически развит, мускулист был этот тринадцатилетний подросток. Он обогнул кровать, подошёл вплотную к Эльзе и ломающимся голосом не попросил, а, словно, приказал: "Пососи мой хуй тоже!"
И через несколько лет после этого Эльза не смогла описать точно чувства, нахлынувшие на неё в тот момент. Гюнтер никогда не употреблял в их любовных играх матерных слов, никогда ничего ей не приказывал, а тактично подводил ко всему тому, что было ей прежде неведомо (минет, ли, сношение в анус, прочее) и что он хотел с ней проделать. А тут этот мальчишка!.. Но где-то в подсознании Эльза уже год как догадывалась, что желает не только "поебаться", но ещё более - "быть выебанной", причём грубо, с насилием над ней, с унижением нецензурными словами, может быть, даже с причинением ей физической боли. И этот нахальный юнец как будто узнал её затаённые желания. Он стянул трусики, вскочил на кровать, упёрся коленями по обеим сторонам её шеи и втолкнул ей в рот свой член, напоминавший надетый на плотный стержень толстый кусок мяса. Эльза чуть не задохнулась, но наглец, как ни в чём не бывало, начал её в полном смысле слова "ебать в рот". А руками, заведенными за свои ягодицы, грубо месить её тестоватые груди. Эльза искала выход из положения, в котором она долго не смогла бы продержаться. Протиснула сведенные вокруг члена Бено ладони между его лобком и своими губами - головка уже не закрывала дыхательное горло - и Эльза смогла свободней дышать и даже начала головой "поддавать" поступательным движениям члена в свой рот, успевая пройтись по нему языком при выходе члена изо рта. Сама этого не замечая, она всё туже смыкала ладони, и член тёрся уже не только о губы и язык, но и о кожу между указательными и большими пальцами. Бено это не понравилось: он отпустил её груди, разнял силой её ладони - и опять головка при движении в рот стала перекрывать дыхательное горло. Эльза уже ощущала удушье, но тут из мясистого „кляпа“ брызнула сметаноподобная сперма - она поперхнулась, однако ей всё же удалось направить поток по нужному пути. Начала глотать - и ощутила такой разряд тока, что от него пошла судорогами не только матка, но и всё тело Эльзы, выгнувшейся дугой на постели. Если бы она видела себя со стороны, то, несомненно, решила бы, что это эпилептический припадок, а не оргазм. Минут пять она не могла после этого отдышаться. А Бено продолжал стоять на коленях, раскорячившись над её телом и внимательно наблюдая за ней. Затем он слез с постели, приподнял Эльзу за плечи и легко развернул её на сто восемьдесят градусов. Эльза не понимала, чего он хочет. Но когда он согнул ей в коленях ноги и начал их раздвигать, она сообразила, что так - ногами к бра - ему будет виднее рассматривать её половые органы. И точно: "Покажи пизду!", - скомандовал он. И это грубое приказание опять возбудило её. Она сама подтянула под ягодицы подушку и, как могла, широко раскинула ноги, оттянув руками в стороны большие половые губы. "Не надо! Я сам!” - отбросил он её руки. Опустился на колени, придвинулся лицом к её промежности и начал перебирать там пальцами. Казалось бы, простое прикосновение рук мальчишки, а Эльзу снова захлестнула волна возбуждения. Бено понравилось, как Эльза реагирует на его манипуляции - и он начал тереть, пощипывать, оттягивать половые губы. Эльза дрожала от возбуждения. И когда Бено продавил, собрав пальцы в пучок, словно акушер, свою руку ей глубоко во влагалище, нащупал там шейку матки и, не понимая, конечно, что он делает, начал ритмически потягивать защемлённую между кончиками пальцев шейку матки на себя, Эльза, издавая животные вопли, начала беспрерывно кончать. Бено, с кривой улыбкой на лице, наблюдал за конвульсиями Эльзы. Затем он вынул руку из глубины её естества, небрежно обтёр кисть с обеих сторон о простыню, лёг на Эльзу, всё ещё не пришедшую в себя, вставил свой снова затвердевший член туда, где только что была его рука, и начал, поддерживая член снизу этой влажной ещё рукой, грубо водить им по передней стенке влагалища и клитору. Эльза, не выйдя окончательно из предыдущей серии оргазмов, начала снова кончать. А прикосновения головки Бено становились всё безжалостнее: он ковырялся в половой щели, как будто старался что-то оттуда выдрать. Но Эльзе были безразличны его намерения: как раз так - грубо - она и желала, чтобы её выебли. Ещё толчок, ещё - и капли густой вязкой спермы прилипают к стенкам влагалища Эльзы. Бено сползает с Эльзы, поднимает с пола трусы и, не одевая их, улизывает из спальни. Эльза приседает на кровати, пытается встать, у неё кружится голова, она валится головой на подушку и проваливается в сон.

Завтракали молча. К счастью, подававшая к завтраку Тилли, беспрерывно болтала, расхваливая гостям окрестности. Все делали вид, что внимательно её слушают, Эльза даже иногда вставляла слово, другое. Но каждый думал о своём.
Наскоро допив кофе, Бено куда-то унёсся. Как оказалось потом, он ещё в день приезда приметил в сарае запылённые велосипеды (Гюнтер с Эльзой совершали велосипедные вылазки), привёл один из них в порядок - и был таков. А Эльза с Эрни пошли к бассейну. Загорали (она - в купальнике, он - в плавках), пристойно плавали, болтали о пустяках. Пообедали. Бено снова умчался. Эрни пошёл к себе, а Эльза прилегла в спальне. С каким удовольствием она бы сейчас приспала на своей груди Эрни! Больше ничего, ну, может быть, только положила бы руку на его пипку! Но в доме готовила к ужину Тилли. Незаметно заснула. Когда, проснувшись, вышла в кухню, Тилли уже не было. На столе лежала записка: какая еда где лежит. Включила телевизор, бесцельно переключала каналы. Прибежал потный Бено, схватил первую попавшуюся еду из холодильника, немного фруктов, бросил всё это в полиэтиленовый мешочек. И убежал с ним, предупредив, что ужинать не будет. Шёл восьмой час вечера, но на улице было ещё светло. Эльза, подумав, не стала ему перечить.
Спустился сверху Эрни. Поужинали. Эрни пошёл под душ. Эльза собрала со стола, сполоснула посуду. В спальне разделась, набросила на себя лёгкий халатик и пошла в ванную комнату. Обычный вечерний туалет. Вернулась в спальню, но ложиться не хотелось. Решила подняться к Эрни. Всё равно стесняться было уже некого. Кроме самой себя, конечно. Но она отдалась воле судьбы. А совесть свою успокаивала тем, что, мол, Эрни, которому мать, после рождения сестрички, начала, без сомнения, уделять меньше внимания, нуждается в ласке. Если не материнской, так хотя бы тётушкиной. “Наивно, даже смешно. Но малость оправдывает всё же моё грехопадение”, - думала про себя Эльза.
Эрни, в ночной сорочке, сидел поперёк кровати, опершись на стену и подложив под спину подушку. Читал какую-то толстую книгу, похожую на энциклопедию. Свет из бра, что находилось над изголовьем кровати, падал с левой стороны на книгу. Голова Эрни была в полутени. Эльза присела на кровать справа от Эрни. Эрни отложил книгу на тумбочку и положил голову Эльзе на грудь. "Маленький хочет пососать сисю тёти Эльзы?", - каким-то сладким дурацким голоском спросила Эльза. Но Эрни не обиделся на "маленький", а, раздвинув рукой вырез халата, лизнул языком, как бы пробуя на вкус, а потом сильно присосался к правой груди Эльзы. У неё сразу же появилась приятная тянущая истома внизу живота. Потянув за конец пояса халатика, она распахнулась и подала Эрни другой сосок. Он сильно "затянулся", словно стараясь втянуть в рот всю верхушку груди. Груди Эльзы, с годами несколько покрупнев, всё ещё сохраняли конусообразную форму. Сосание груди, видно, очень понравилось Эрни. Но у неё уже начало от перевозбуждения ломить в пояснице. Она пыталась несколько раз пригнуть голову Эрни к своему лобку, в надежде, что он, может быть, полижет ей клитор. Но мальчика тянуло только к ароматной и вкусной груди тёти Эльзы. Эльза не могла больше сдерживаться: ей надо было как-то разрядиться. Она отстранила от себя "грудничка", опустилась, как вчера, на колени у кровати и, приподняв подол ночнушки Эрни, нырнула головой к его животу. И вот она уже ухватила губами за головку его членика. Не было простора. Эльзе пришлось оторваться на время от самого, самого сладкого в мире членика, выпростать ночнушку из под попки Эрни - и лишь тогда снова взяться за членик губами. Всё равно оказалось неудобно. Кровать была довольно широкой, Эльзе приходилось тянуть шею к членику, да к тому же попка Эрни проседала в мягких пружинах матраца. Эльза в последний раз облизала членик, поднялась с колен, вытащила подушку из-за спины Эрни, бросила её в изголовье, уложила на подушку голову Эрни, а сама взгромоздилась на кровать, оседлав Эрни лицом к его восставшему членику, с которого она не спускала глаз. Затем Эльза подтянула вверх распахнутый халатик, оголила свой белый зад, приподняла таз и, широко раскорячившись, вознесла свою зудящую от похоти раковину над самым лицом Эрни, а губами припала к его членику. Сознание, что мальчишечка широко раскрытыми глазами впервые видит интимнейшие места молодой женщины, подхлестнуло её возбуждение. "Боже, ты мой! Я к тому же ещё и эксгибиционистка!", - (вспомнив, к тому же, как вчера даже переусердствовала, растягивая свою половую щель при "исполнении приказа" Бено) с ужасом подумала Эльза. "Ну, почему же он не лижет, не сосёт меня там?!" А Эрни, которого обдало жарким ароматом, слегка разбавленным запахом спёртой сырости, надушенного тела тёти Эльзы, начал всего лишь осторожно притрагиваться пальчиками к покрытым кудрявыми каштановыми волосами жирненьким большим половым губам. Слегка коснулся розовых малых губ, но на большее не решился. Да, и не знал он, чего жаждет тётя Эльза. Поняв, что мальчика ещё многому надо поучить, она опустила таз и вплотную прижалась входом во влагалище к лицу Эрни. Он не отстранился, но и не проявил никакой активности. А членик его выскользнул изо рта Эльзы, вызвав причмокивающий звук. Губы Эльзы оказались на бедре Эрни. Чтобы снова захватить членик в рот, ей пришлось опять же поднять таз кверху. "Нет, не дорос ты ещё, мой сладенький, до секса "69", не дорос...", с сожалением - снова двусмысленно - подумала Эльза. (Она была ростом выше его сантиметров на 12-15.) "Ну, ничего, Сейчас ты оросишь ротик тёти Эльзы молодой спермочкой", - обнадёжила она мысленно себя и принялась изо всех сил облизывать и сосать членик. Она услышала, что внизу, под лестницей, ведущей на мансарду, в предназначенном для гостей дома туалете с душем, которым пользовались Эрни и Бено, заурчало, потом послышался шум падающей воды. "Бено пришёл и принимает душ", - определила Эльза.

Эрни всё никак не кончал. У неё уже начал уставать язык, припухли губы. Она немного отстранилась лицом от паха Эрни и принялась, зажав крепко в кулак членик, сдвигать кожицу по его стержню. Вверх-вниз, сильнее, быстрее. Неожиданно тугая струйка ударила ей в лицо. Эльзе тут же до предела открытым ртом поймала струйку и головку членика, проглотила то, что брызнуло в рот, начала сосать, но источник “молодой спермочки”, увы, уже иссяк. В суете ей не удалось самой кончить. Она сползла ногами на пол, придвинула своё лицо к лицу Эрни и кокетливо, но, в душе - с обидой за то, что неумеха не помог ей кончить, пригрозила ему пальцем: "Ах ты, проказник, обрызгал всё лицо тёте Эльзе". Затем сгребла этим же указательным пальцем прилипшие ко лбу, нижнему веку и щеке слизистые светлые потёки к углу рта, слизала их, проглотила и, поцеловав Эрни в губы (от тёти Эльзы запахло свежей рыбой), оставила его одного.

Бено всё ещё принимал душ, и она незаметно проскочила в ванную комнату. Прополоскала рот, омыла лицо водой и протерла его ватным тампоном, смоченным лосьоном. Села на унитаз, помочилась, спустила воду. Присела над биде, омыв половые органы. Промокая половую щель ароматизированной салфеткой, ощутила набрякший клитор. Захотелось помастурбировать. Но решила сделать это в спальне. "А может ко мне зайдёт Бено? Или я сама загляну к нему?" - с вызовом самой себе подумала она. Запахнула халатик и пошла в спальню. Открыла дверь и остановилась: на её кровати, на их бывшем с Гюнтером супружеском ложе, сбросив одеяло на пол, возлежал ещё влажный после душа Бено. Наглый подросток включил не только бра, но и люстру. Его широко раскинутые руки и ноги, Эльзе только сейчас это заметила, были покрыты на предплечьях и голенях довольно густыми рыжеватыми волосиками. Из пышной клумбы также рыжеватых (но жёстких, что она ощутила вчера) волос на лобке как бы выползал, перегнувшись через клумбу, толстый ствол. Бено медленно повернул голову в сторону Эльзы и приказным тоном спросил - приказал: "Чего медлишь? Соси же!"
"Боже ты мой! И откуда это у него?" - только и успела подумать Эльза. И тут же, повинуясь голосу этого "сексуального монстра", как она обозвала его в душе, сбросив халатик, взяла член рукою за корень и с аппетитом вложила себе в рот. Член лениво набирал силу, но всё же скоро его головка начала напоминать Эльзе голову взбудораженного бульдога, которую она, словно желая как-то задобрить, всё энергичней обсасывала и облизывала со всех сторон. В этот момент Бено вскочил, перевернул Эльзу на спину, отбросил её ноги в сторону и спустил своего бульдога ей в норку. Морда бульдога хотела, видимо вцепиться мёртвой хваткой в шейку матки, но ей это не удавалось, как не задирал высоко вверх Бено ноги Эльзы, как не прижимался к её лобку. "О, пизда бездонная!" - раздражаясь, проворчал он. Опустил ноги Эльзы на простыню, осторожно, чтобы не выскочил член, подобрал одну, а потом и другую ноги Эльзы под себя. Затем крепко придавил с боков её бёдра, зажав член между ними и лобком. Когда Бено начал медленные движения тазом, бульдожья голова забодалась в набрякший клитор Эльзы. При каждом ударе бодливого члена от клитора расходились горячие струи, постепенно пропитавшие буквально все клеточки тела Эльзы. Начинался неуправляемый оргазм, в течение которого Эльза переносилась в совершенно иной мир, созданный каким-то волшебником. В этот момент она уже не знала, кто ей это наслаждение доставляет, знала лишь, что этот волшебник в данную минуту ей дороже всего на свете. И всегда радовалась, когда прийдя в себя, видела родное ей лицо Гюнтера. Возвратившись же сейчас в прежний мир, она поразилась, что этим источником её неги оказался дерзкий, скупой на слова наглец, взиравший на неё с кривой улыбкой. "Неужели это он смог меня повергнуть в столь сладостный трепет?! Неуже..." Член Бено вновь зашевелился в её пещере, головка его проскользнула по клитору туда-обратно - и Эльзе уже было не до глупых мыслей. "Только не выходи! Ещё, ещё!" - то ли про себя, то ли в слух молила она. В этот раз, на исходе её конвульсий, кончил и Бено. Приподнялся на руках, вытащил всё ещё сжимаемый бёдрами Эльзы член, встал, выключил свет люстры и, ни сказав ни слова, ушёл к себе. Эльза, не дотянувшись рукой до выключателя бра, тут же провалилась в сон.

На следующее утро положение опять спасла Тилли. Она предложила Эльзе свозить мальчишек в "Парк развлечений", эдакий "Диснейлэнд" регионального масштаба, находившийся в тридцати километрах от деревушки, на окраине которой была усадьба Эльзы. Бено категорически отказался: мол, бывал уже не раз в подобных парках. Эльза поехала только с Эрни. Пробыли там почти до пяти часов вечера, посетив чуть не все аттракционы. Очень устали. На обратном пути Эрни начал подрёмывать. Эльза тормошила его, чтобы не заснул, копаясь правой рукой в ширинке его шортов. К её сожалению, под грубой джинсовой тканью, из которой были сделаны шорты, его членик почти не прощупывался. Углубляться в разрез шортов не было возможности: ей же приходилось одновременно вести машину. "Ах, как жаль!.."
Ужинали без Бено, где-то пропадавшего. Душ не взбодрил, а ещё более расслабил Эльзу. Выйдя из ванной комнаты, она почувствовала такую утомлённость, что подумала, не завалиться ли сразу же спать. Но разъедавшая Эльзу уже третий день жгучая похоть погнала её наверх. Эрни - в ночнушке - засыпал и поначалу не среагировал на приход тёти Эльзы. Она осторожно стянула с него рубашку, скинула свой халатик и легла рядом с Эрни. А затем перевернула его животиком на свой мягкий живот. Почувствовав, что его лицо коснулось ароматных и вкусных грудей тёти Эльзы, Эрни окончательно очнулся от дремоты и, зажимая обе груди - то порознь, то вместе - ладонями, начал их лизать, целовать, сосать. Пальцы же рук Эльзы мяли ягодички мальчика, подбираясь всё ближе и ближе к его заднепроходному отверстию. Помусолив указательный и средний пальцы, она начала их по одному вставлять в попку Эрни, а он - в ответ - всё неистовей наслаждаться её грудями. Наконец, Эльза ощутила, что его членику стало уже тесно на её бёдрах. Она раздвинула ноги, подтянула тельце Эрни немного на себя - и его членик свободно проскользнул во влагалище. Эльза начала руководить тазом Эрни, то прижимая, то отделяя его от себя. Вдруг Эрни быстро просунул руку между их телами, схватил членик и тут же спустил содержимое своих яичек на бёдра и лобок Эльзы. Сползши с тела Эльзы, он виновато, словно собираясь побыстрее стереть сперму с тела Эльзы, развёз её ладонью по всему животу и почти до колен тёти, которая - о, обида! - даже не была близка к тому, чтобы кончить. Встав с кровати Эрни, Эльза прикрыла его простынёй, и он - вытянувшись во весь рост - тут же начал снова засыпать. Эльза надела халатик, спустилась вниз.

Дверь в гостевую душевую была приоткрыта, и там никого не было. "Может быть, Бено уже у себя? Или ещё не появлялся?" Эльзе хотела заглянуть в его комнату, но не могла же она это сделать с "грязной, не подмытой пиздой"! ("Боже, как только я подумаю о нём, в голову лезут самые непристойные слова!" Эльза, конечно, их знала, но никогда не произносила даже мысленно.) "А, если этот ёбарь-садист лежит уже на моей кровати, как вчера?" Эльза, не заглядывая и в спальню, поспешила в ванную. Подмыванием, после попытки Эрни убрать следы своего “греха”, было уже не обойтись. Эльза повесила халат на крючок, забралась в ванну и, слегка присев и раздвинув ноги, начала мочиться. Но не на дно ванны, а в приставленную вплотную к половой щели ладонь. Эльза делала так всегда при удобном случае. Тёплая моча, омывающая её клитор, приводила её в состояние особого блаженства. Освобождение от скопившейся в пузыре мочи, сам по себе довольно приятный акт, дополнялся нежным раздражением клитора. К тому же – бульонный запах разбрызгиваемой мочи. Эльзе было известно, что для некоторых людей моча, особенно моча полового партнёра, является настолько мощным сексуальным раздражителем, что они её даже пьют. Но с Гюнтером они никогда подобные вещи не пробовали, хотя какую-то неясную склонность к таковым развлечениям Эльза в себе ощущала.
Обмыв живот, промежность и ноги с помощью гибкого душа, Эльза уже занесла ногу над ванной, чтобы выйти из неё. Затем передумала - и через несколько минут вся лежала в тёплой пенистой воде. Лишь голова Эльзы торчала из пены. Одна рука Эльзы покоилась на груди, и пальцы её массировали левый, у неё более чувствительный, чем правый, сосок. А вторая рука скользила плавно вверх и вниз по промежности. Глаза Эльзы были прикрыты. Она медленно, но верно, вплывала в оргазм. Но тут какое-то чувство подсказало ей, что она в ванной комнате не одна. Приоткрыв смеженные в неге глаза, она увидела, что на неё, мастурбирующую, уставился голый, потный, с какой то шелухой в волосах на голове, с царапиной на лице Бено. Он не мог видеть, из-за обильной пены, что она делала руками, но догадаться, без сомнения, мог. Сгорая от стыда, Эльза, полулежавшая в ванне, рывком присела и всплеснула руками над водой. "Вот", - мол, "мои руки. Я ничего ими не делаю." Оголились шея, плечи и грудь, как раз до уровня сосков.
Бено, ни звуком не реагируя на старания Эльзы придать своему купанию благопристойный вид, забрался в ванну, приблизился к лицу Эльзы своим толстым членом, затем несколько отстранился, поддел ствол рукой и начал мочиться прямо на тело Эльзы. Поначалу оросил своей пахнущей крепким мясным отваром мочой плечи и шею Эльзы, а затем направил струю ей прямо в лицо. Эльза закрыла глаза, стиснула рот, но потом всё же слегка разжала губы и втянула - через сжатые зубы - немного мочи этого кобеля. Происходящее возбудило её. И она, сама вроде бы того не желая, приоткрыла рот навстречу последним выплескам из головки. После чего притянула к себе за бёдра Бено и, несколько подтянувшись вверх, облизала его пахнущий мочой и ещё чем-то кисловатым член. Но Бено любил сам определять ход событий. Обхватив подмышками Эльзу, он заставил её полностью встать, развернул жопкой к себе, прижал, обняв за таз, запустил обе руки ей в пах и поковырялся там. Щель оказалась где-то глубже. Тогда он левой рукой раздвинул в паху ноги Эльзы, а правой, надавливая ей сперва на шею, а после - на спину, поставил её в более удобную для себя позицию. Заведя восстающий член в расщелину между ягодицами, он опять оказался недовольным - и заставил Эльзу несколько согнуть ноги в коленях. Головка быстро съехала по скользкой от шампуня ложбинке и затормозила у шершавой розетки. Ещё секунда - и он всадил член в задний проход Эльзы, начав там ворочать во все стороны. Она не успела ощутить боль, так как эта мимолётная острая боль тут же сменилась горячей благодатью, расползающейся внутри устремившейся навстречу члену и помогавшей-мешавшей ему вертлявой жопки Эльзы. Контролируя удобное ему положение Эльзы рукой, положенной ей на поясницу, Бено второй рукой теребил её клитор. Потом вынул член и вставил его во влагалище, а в задний проход - два пальца. Далее, начав трепетать в оргазме, Эльза уже не могла разобрать, что буравило ей жопку, а что находилось в ней рядом. Не заметила она и того, когда и куда Бено спустил в неё своё семя, так как он ещё долго после этого обеими руками терзал её оба отверстия. Затем включил гибкий душ, обмыл себя с головы до ног, бросил шланг на дно ванны, вылез из неё и, не вытеревшись, зашлёпал к себе. Эльза с трудом распрямилась на дрожащих ногах (она, не решилась это сделать раньше, не зная, не предпримет ли что- либо ещё так желанно выебавший её Бено: "А, если ещё как-нибудь по-иному. И где он только всему научился?!"), подняла воронку душа и начала водить по себе тёплым дождичком. Раздвинув ягодицы, направила воду на задний проход. От этой в общем-то негорячей воды всё же немного запекло, она перекрыла поток воды рукой и нащупала пальцем отверстие. Оно ещё не успело полностью сомкнуться. Эльза влезла в жопку пальчиком. От удовольствия приятно содрогнулась, но водить-выводить палец из собственного зада оказалось не с руки. Она домылась, вытерлась и, не надевая халат, голая вошла в спальню, надеясь там застать Бено. Его не было. Вышла, подошла к двери его комнаты и отчётливо услышала, как сопел во сне унижавший и, одновременно, так услаждавший её юный ёбарь. Возвратилась в спальню, надела короткую ночную сорочку, легла, накрыла тёплой рукой свою половую щель и - "хорошо поёбанная" (мелькнуло в её голове) - заснула.

Ей приснилось, что Инга узнала от возвратившихся в Женеву сыновей, как они привольно чувствовали себя у тёти, как утешали её по вечерам. Она проснулась в холодном поту. Звонил телефон. Нащупав трубку и приложив её к уху, Эльза, замерев от ужаса, услышала голос Инги. "Алло! Алло! Ты слышишь меня, Эльза?!" - кричала трубка. Но у Эльзы отвисла челюсть, и она не могла вымолвить ни слова. Наконец, выдавила из себя какой-то идиотский звук, означающий "да". Инга решила, что это у Эльзы от всего пережитого, да от неожиданного ночного звонка. Посему сначала извинилась, что потревожила сестру в такое время, и лишь после этого сообщила, что полчаса тому назад звонил из Нью-Йорка Густав (там ведь только ранний вечер). Сказал, что ему предложили высокую должность в аппарате ООН. Он согласился - и они должны срочно перебираться в США. Разумеется, ей не хотелось покидать уютную Женеву и возвращаться в Нью-Йорк, с его удушающей жарой летом и сырой, ветреной и холодной зимой. В Нью-Йорк, где они уже прожили ранее сумбурные полтора года. Но карьера Густава имела приоритет в их семье - и обсуждать тут было нечего. Густав прилетит послезавтра, и Инга хотела, чтобы к этому времени дети не только были бы в Женеве, но и были бы уже собраны их вещи. Присутствие детей при сборах было бы весьма желательным, ибо Инга не могла сама решить, что каждому из их вещей дороже, а что можно кому-нибудь подарить. Перевозить всё-всё в такую даль не было никакой возможности. Поэтому она уже купила детям билет на самолёт, вылетающий в Женеву после полудня. Билеты они получат в аэропорту, куда просит детей доставить вовремя. Затем Эльза - по желанию Инги - нажала на телефонном аппарате кнопку “Запись”, и Инга сказала детям, что она очень сожалеет, что приходится прерывать их отдых, но они должны переезжать в Нью-Йорк - и она надеется расцеловать их сегодня вечером в Женевском аэропорту.
Заснуть Эльзе до самого утра уже не удалось. Как только она услышала, что пришла Тилли, она попросила её разбудить детей. Когда те появились, Эльза включила запись - и Эрни с Бено услышали голос матери. Ни тот, ни другой не выразили, конечно, никакой радости от этой вести, но и своего разочарования тоже ничем не показали. Спешно позавтракали и начали паковаться. Эльза чувствовала себя почему-то очень скверно, её тошнило. И Тилли уговорила её не ехать в аэропорт. Мол, Ханс управится со всем сам. Попрощалась с племянниками как-то официально, за руку. И осталась одна во всём доме. Приняла аспирин, закрыла шторами окна в спальне. Удалось заснуть. Проснулась, попила кофе. Голове стало легче. Но душе - нет. Еле дождалась звонка Инги, сообщившей ей о благополучном прилёте сыновей.

В последующие дни с Эльзой творилось что-то непонятное. Она не находила себе места. Её желания изменялись по несколько раз в час. Одевшись, к примеру, для верховой езды, она уже по пути в конюшню передумывала и возвращалась в дом. Переодевалась и мчалась - без всякой вроде бы надобности - в город. Там она часами бродила в толчее многолюдных торговых улиц, пытаясь как-то преодолеть не отпускавшее её ни на минуту ощущение безысходной сердечной тоски. И так проходили неделя за неделей. Инга с семьёй была уже давно в Нью-Йорке. От неё прибыли только две короткие весточки; она ссылалась на хлопоты обустройства. О сыновьях не упоминала, лишь о несерьёзной болезни дочурки было пару слов.
Приблизительно недель через шесть-семь после отъезда племянников Эльза увидела, выйдя утром из спальни на кухню, заплаканную Тилли. Такого ещё не бывало - и Эльза, разумеется, сразу же пристала к ней с вопросами. Порыдав ещё немного, Тилли рассказала Эльзе, что Герти беременна и что желает убить своего ещё не родившегося ребёнка. То есть, перевела для себя это на более понятный язык Эльза, настаивает на аборте. Для истовой католички Тилли не было, вероятно, большего греха перед Богом, чем аборт. Но дочь уверяла, что ребёнок ей не нужен, что родив внебрачное дитя, да ещё в такие юные годы, она испортит себе жизнь навсегда. В её словах, даже с позиций Тилли, был резон. Но, аборт - всё же, никогда! "И, знаете, фрау Б., - как бы, между прочим, заметила Тилли, - от кого она забеременела? От Вашего племянника, от Бено." Эльза чуть не рухнула в обморок, но успела облокотиться на край стола, у которого стояла. Тилли, заметив, как побледнела Эльза, как та пошатнулась, добавила, испугавшись: "Но, ведь в этом нет никакой Вашей вины, фрау Б." Эльза, оттолкнувшись от стола, осела в кресло, немного помедлила, а потом чётко произнесла: "Пусть рожает. Я возьму ребёнка себе и стану его матерью". "Правда?!" - воскликнула Тилли. И упав на колени перед Эльзой, благодарно обняла свою госпожу за ноги. Такого угодного господу Богу выхода из, казалось бы, безысходной ситуации она не могла себе даже и вообразить.
К вечеру прибежала Герти и тоже стала благодарить Эльзу. Эльза, в свою очередь, утешала непрерывно всхлипывающую девушку. Наконец, Герти замолчала и, вроде бы, оправдываясь, держа за руку сидящую с ней рядом на диване Эльзу, поведала, “как это случилось”. Ещё по пути в город, когда они ехали в аэропорт провожать мать Бено, он - незаметно для матери - прижимался к Герти. В городе, когда они ходили по магазинам, Бено поразил Герти перечислением стран, в которых побывал. Она даже не поверила этому сперва, но он, подойдя к стенду, где продавались газеты почти со всех концов света, бегло прочитал ей понемногу из газет на английском, французском и итальянском языках, а потом, правда, с некоторыми затруднениями - даже японские иероглифы. На обратном пути, когда на заднем сидении они были одни, его рука настойчиво рыскала под широкой юбкой Герти. Договорились на следующее утро поехать на велосипедах на озеро, расположенное в недалёком лесу. Герти, по этому случаю, позвонила и попросила на два дня в пекарне, где проходила практику, отпуск. Купаясь с Герти, Бено позволял себе любые вольности. Поначалу он только крепко обнимал Герти, затем стал подныривать под неё, протискиваться между её ног, обязательно проводя рукой в промежности Герти. Осмелев, хватал Герти за грудь, лез рукой в её трусики. “И никакие мои слова не могли его остановить”, - убеждала Герти молчаливо слушавшую её Эльзу. Когда возвращались через лес домой, свернули с дороги и тут, на закрытой со всех сторон густым кустарником небольшой полянке, Бено овладел ею. “От него исходила какая-то сила, противиться которой не было никакой возможности. Понимаете, фрау Б.?” – Герти взволнованно пыталась убедить Эльзу в своей невиновности. Эльза в задумчивости откликнулась на слова Герти: “Понимаю, понимаю...”. Вечером Бено с Герти искали место для уединения. Герти хотела устроиться с Бено на сеновале в конюшне, да увидела там отца, чистившего коней и возившегося со сбруей. Побродили по имению, пообнимались в укромных местах - и всё. На следующий день опять поехали на озеро, но свернули на заветную полянку ещё по пути туда. А на обратном пути увидели, как к этой же полянке пробирается какая-то парочка. Герти пообещала Бено найти подходящее место вечером - и он уже не настаивал на продолжении поиска другого скрытного места в лесу. Вечером забрались на сеновал. И Бено, только минуту- другую “полюбив её по-обычному”, почему-то прервался и начал совать свой пест (“Очень подходящее слово подобрала для его толстого и недлинного ху.. члена”, - подумалось Эльзе) в рот Герти. Герти отбивалась, как могла. В результате - они поссорились. “Вы представляете, фрау Б., прямо - в рот. Это было так ужасно!” “Ужасно, ужасно!” - быстро согласилась Эльза, у которой от нахлынувших воспоминаний заныло внизу живота.
И ещё призналась Герти, что, вообще-то, она уже полгода как не девушка, что имеет парня. Раньше она регулярно принимала противозачаточные таблетки, но её парень, который служит во флоте, ушёл на два месяца с кораблём в учебное плавание - и она решила “отдохнуть от таблеток”. О том, что может забеременеть и от тринадцатилетнего Бено, ей в голову не приходило. А парень, кстати, скоро возвращается...

Герти приходила ещё несколько вечеров подряд к Эльзе. И, странное дело: как-то незаметно Тилли и Герти начали вести себя так, как будто бы не Эльза согласилась спасти репутацию и, может быть, судьбу забеременевшей от случайного несовершеннолетнего мальчишки семнадцатилетней девушки, а они - Тилли и Герти - решили Эльзу облагодетельствовать, собираясь подкинуть ей ненужного им обеим внебрачного ребёночка. Эльзе даже заколебалась: не взять ли ей свои слова обратно. Но потом стало совестно: „Обещала же...“ Да, и не чужой же, в конце концов, ей этот ребёночек. Долго думала, кем же по родственной линии он ей придётся. „Вроде бы, внучатым племянником или племянницей...“
Затем Герти исчезла. Оказывается, родители отправили её в другой конец страны к сестре Тилли. В том городке Герти родит. Именно оттуда Эльза должна забрать ребёнка к себе. „Герти там закончит практику. Потом сделает перерыв в учёбе. А завершит обучение уже здесь. Через некоторое время после родов, конечно“ - раскрывала Тилли, гордясь своей деловитостью, суть этой нехитрой комбинации, разработанной на семейном совете. Как они объяснятся с возвращающимся из плаванья морячком, Тилли не сказала. А Эльза и не спросила - ей было это безразлично.
Прошла ещё неделя - другая. В имении Эльзы было мертвенно-спокойно. Эльзу уже и в город не тянуло. Она много читала. Стала чаще садиться за рояль. По утрам, проснувшись, долго лежала в постели, рассеянно мечтая ни о чём. Почти исчезли, к её удивлению и даже к некоторому страху, мысли о сексе. Перестала мастурбировать. Обратила внимание, что прибавила в весе. А месячные всё так и не появлялись, хотя врач её ещё во время болезни матери уверял, что как только жизнь Эльзы снова войдёт в ровную колею, возвратится цикл. Впрочем, сейчас это было не важно.
Спустя ещё пару недель, рассматривая, раздевшись в ванной комнате, в зеркало свою несколько располневшую фигуру, Эльза заметила - в профиль - некоторую выпуклую округлость между лоном и пупком. „Нет! Нет! Быть этого не может! Нет!!“ Но на следующее же утро сидела, напряженная до предела, в приёмной врача. У того сомнений не оказалось: Эльза была на четвёртом месяце беременности. Наступило время Эльзе придумывать легенду, чтобы оправдаться хотя бы перед семьёй Шумахеров. Инге она решила пока ничего не сообщать. „А там видно будет... Может быть, ещё не доношу. Или рожу мёртвого“. От этой мысли она сжалась: так хотелось иметь ребёнка. Своего ребёнка.
Версию придумала вполне, по её мнению, подходящую. Мол, после помещения матери в больницу, когда стало ясно, что жить той осталось считанные дни, посетила - что давным-давно уже планировала - лабораторию, где ей ввели сперму анонимного донора. И это искусственное оплодотворение удалось, что случается не так часто, с первого раза. О том, что беременна, знает уже более двух месяцев. Посему так быстро согласилась взять себе будущего ребёночка Герти. Дети будут ведь ровесники - и воспитывать такую двойню не намного хлопотней, чем одного ребёнка. Всё это рассказала Эльза Тилли лишь тогда, когда её всё увеличивавшийся живот было уже не скрыть. Когда Тилли, заметив этот живот, сгорала от любопытства. Когда стала вести себя подчёркнуто сверхлюбезно, испугавшись, что Эльза, родив своего ребёнка, передумает взять ещё одного - чужого.
Закупала Эльза сразу для двоих детей. В её животе рос мальчик, а у Герти - девочка. (При наличии простых и надёжных исследований конца ХХ-го столетия почти все будущие матери желают ещё до родов точно знать, кого подарила им случайность зачатия.) Беременность у Эльзы протекала великолепно: никаких неприятных ощущений, постоянно нормальные анализы (она исправно наведывалась к врачу), сохранились те же нежные черты лица, чистая кожа, что и прежде. А у Герти, рассказывала Тилли, посетившая дочь, огрубели нос, губы, даже уши, лицо покрылось бурыми пятнами, к вечеру стали отекать ноги. И хотя понимала Тилли, что после родов всё это исчезнет, завидовала она Эльзе, так легко носившей в своей утробе сына. „Наверное, от отца зависит“, - предполагала Тилли. - „Уж для фрау Б., с её-то деньгами, подобрали самого что ни есть лучшего“. Если бы Тилли узнала, что у благородной фрау Б. и у её беспутной дочери будут единокровные дети, она, наверное, двинулась бы разумом!

В конце марта, когда уже появились первые признаки весны ( но впереди были ещё частые в этих местах апрельские снежные бури ), Тилли, против обыкновения, постучалась рано утром в спальню к Эльзе и, получив разрешение войти, распахнула дверь с возгласом: „Герти родила! Час тому назад. Только что сообщила об этом по телефону сестра“. Тилли с Эльзой расцеловались. И у Эльзы ... начались схватки.
Родила Эльза к полудню. Врачи, прибегнув к кратковременному наркозу, подсекли ей ткани и облегчили роды. Когда обтёртого новорождённого приложили ей к груди, и он начал жадно отсасывать молоко, опорожнившаяся матка Эльзы сжалась - и Эльзу охватило безграничное счастье: ОНА дала жизнь новому существу! ОНА его взрастила в себе! ОНА его вскормит! САМА!
Через две недели поздно вечером Ханс и Тилли привезли Герти с дочуркой. Эльза приложила её к своей груди и та, не разобравшись, что это грудь не матери, тут же принялась за еду. Молока у Эльзы было много. Приходилось постоянно сцеживать. "Выкормлю обоих. Можешь бинтовать груди“, - сказала она Герти. Ещё через две недели Герти впервые решилась выйти за пределы усадьбы. Она, конечно, изменилась, но только намётанный глаз мог заподозрить, что причиной этих изменений была беременность. А так, ничего особенного в этом вроде бы не было: за год семнадцатилетняя девушка могла и без беременности и родов измениться - и уже больше походить на женщину. Через месяц приехал однолюб-моряк и увёз Герти в свой портовый городок, где она намеревалась всё же доучиться на кондитера. Хотя о свадьбе пока речи не было, Тилли всё же была рада такому исходу событий.
Эльза оформила удочерение юридически - и теперь могла всем рассказывать, что родила двойню. К документам было не придраться. Назвала детей Робертом и Кларой. В честь супругов Шуманов - гениального композитора, чьи „Мечтания“ считала „Божьим творением“, и выдающейся пианистки, композиции которой для фортепиано высоко ценила. Тилли преданно ей помогала (ища украдкой в бывшей внучке, а теперь уж - навсегда - дочери Эльзы свои или Ханса черты ), но в первые три-четыре месяца Эльза всё же буквально валилась с ног. А потом, когда питание детей стало более разнообразным, когда они перестали голодные просыпаться по ночам, день ото дня с детьми становилось полегче. В конце сентября - стояли чудесные дни бабьего лета - Эльза решила сама съездить с детьми в город. ( Она вот уже дней десять, как намеревалась это сделать: несколько раз выезжала сама на автомашине, чтобы освежить полузабытые навыки вождения.) Уложила Роберта и Клару в специальные креслица на заднем сидении, широкую складывающуюся коляску - в багажник машины, а сама - красиво одетая, тщательно причёсанная - села за руль. Приехав в город и запарковав машину на стоянке в центре, она выгрузила и собрала коляску, пересадила в неё детей, переобулась (за рулём всегда приходилось менять туфли на высоких каблуках на более удобную для нажатия на педали обувь) и медленно, гордо держа голову, пошла вдоль бульвара. Дети полулежали тихо, крутили головками, а их мама жадно ловила восхищённые взгляды прохожих. Красивая молодая женщина, со вкусом и богато одета, сама - без мужа или няньки - вывезла на прогулку в необычного дизайна двухместной коляске (сколько каталогов пересмотрела Эльза, пока выбрала: и это при том, что на цены не обращала внимание!) таких милых детишек. Сделав круг по бульвару, Эльза решила в этот день испытать все возможные удовольствия. И направилась в любимое своё кафе, где всегда можно было съесть такие вкусные пирожные. Оказалось, что вкатить двухместную коляску в неширокий, с приступком и дверьми на тугих пружинах, вход в кафе - дело непростое. Эльза протиснулась между стенкой и коляской, зашла спереди и попыталась затащить коляску, но и так ничего не получалось. Эльза напряглась ещё раз - и вдруг коляска сама, словно на крыльях, влетела в кафе. Эльза еле увернулась. Подняв голову, увидела, что коляску, прижав к животу, почти всю держит в воздухе - лишь передние колёса слегка касались пола - крупный молодой мужчина со смеющимися глазами.