Электровозостроительный завод. 1 июня 1962 года
«С утра рабочие двух цехов (кузнечного и металлургического), несмотря на всю свою послушность, привычку, не могли заставить себя работать, – уж так припекло с обеих сторон! Громкие разговоры их и возбуждение перешли в стихийный митинг» (А.И.Солженицын).
Ни инженеры, ни главный инженер уговорить рабочих не могли. Пришел директор завода Курочкин. На вопрос рабочих: «На что теперь будем жить?» – он ответил: «Ешьте пирожки с ливером». Эта фраза стала крылатой у нас в городе. Слова и стали той искрой, которая привела к трагедии. Включили заводской гудок. Вспоминает Рыбаков В., дедушка Ани Денисенко: «Народ с поселков стал собираться к заводу. Двинулись на заводоуправление, начали его громить. ...Люди поймали на заводе главного инженера, требовали объяснений. Никто его не бил, хотя рубашку на нем порвали».
«Мы совсем не напоминали группу хулиганствующих элементов, какими были впоследствии представлены. Да и хороша была группа – чуть ли не половина населения города. Мы шли не захватывать власть, а выразить свой протест против невыносимых условий жизни, выдвинуть свои экономические требования, хотели, чтобы нас просто выслушали».
«В толпе началась паника и давка. Люди, не ожидавшие такого поворота событий, бросились с площади врассыпную. Только несколько десятков человек остались лежать в кровавых лужах. Сразу после расстрела на площадь пригнали несколько пожарных машин, которые смывали кровь с асфальта, а на следующий день городские власти распорядились организовать здесь вечер танцев для молодежи. Таким образом, они хотели заставить забыть новочеркасцев обо всем, что произошло накануне».
Новочеркасск 1-3 июня 1962 года: забастовка и расстрел
45 лет назад, 2 июня 1962 года, в Новочеркасске была расстреляна мирная демонстрация рабочих: 25 человек погибли и 37 получили ранения. Об этой трагедии и её глубинных причинах рассказывает участник тех событий.
С 1-го января 1961 г. на крупнейшем Новочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз начала проводиться кампания снижения расценок оплаты труда во всех цехах завода. Расценки снижались до 30-35 процентов. Последним цехом завода, где были снижены расценки в мае месяце, был сталелитейный. К этому времени рабочие других цехов уже как-то попривыкли в очередной раз к очередному ущемлению их интересов. Для рабочих же стальцеха снижение расценок еще оставалось болезненным. Утром 1-го июня 1962 года по центральному радиовещанию было объявлено о резком, до 35 процентов, "временном" повышении цен на мясо, молоко, яйца и другие продукты. Это был неожиданный и сильнейший удар по социальному положению всех трудящихся в СССР. Повышение цен не могло не вызвать всеобщего недовольства. Но возникновению забастовки именно на Новочеркасском электровозостроительном заводе способствовал ряд других обстоятельств.
В городе и на заводе практически никак не решалась жилищная проблема. Строительство жилья велось в слишком малых объемах. Плата за квартиру в частном секторе в ту пору составляла от 35 до 50 руб. в месяц, т.е. от 20 до 30 процентов месячной зарплаты рабочего.
Новочеркасск считался в ту пору городом студентов. Соответственно было и его обеспечение продуктами питания. В магазинах практически не было мясных продуктов, масла, а на рынке цены на них были чрезмерно высокими. Очередное повышение государственных цен неизбежно влекло за собой подорожание продуктов питания на рынке.
Но и эти обстоятельства навряд ли повлекли бы за собою забастовку, если бы самонадеянный мерзавец чиновник не бросил в "бочку пороха" народного гнева, недовольства искру оскорбления, барского хамства. Речь идет о директоре электровозостроительного завода, которым в это время был Курочкин.
В то утро по дороге на работу и в цехах все обсуждали неприятную новость, возмущались. В стальцехе рабочие собирались кучками, обсуждали не только повышение цен на продукты питания, но и недавно проведенные снижения расценок оплаты труда. Цех лихорадило, но никто не помышлял о протестах, о выступлении, о забастовке. Вероятно о недовольстве рабочих в стальцехе стало известно в парткоме завода и директору Курочкину, который пришел в стальцех с секретарем парткома. Директор и секретарь парткома разговор с рабочими повели не по-деловому, а высокомерно, барски. В момент разговора к группе рабочих, окружавших директора и секретаря парткома, подошла женщина с пирожками в руках. Увидев пирожки, директор решил поостроумничать и, обращаясь к рабочим, произнес: "Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером". Это стало той искрой, которая повлекла за собой трагедию в Новочеркасске.
Рабочие возмутились хамством директора и с возгласами: "Да они еще, сволочи, издеваются над нами!" разделились на группы. Одна из групп пошла к компрессорной завода и включила заводской гудок. Другая группа отправилась по цехам завода с призывом прекращать работу и объявить забастовку. Необходимо подчеркнуть, что ни на начальном этапе возникновения забастовки, ни на протяжении всех дальнейших событий 1-3 июня, не создавалось и не было никаких групп или органов, которые взяли бы на себя ответственность за организацию и проведение выступлений рабочих. Все события происходили именно стихийно, спонтанно. Инициатива кипела и проявлялась снизу, в массе трудящихся. К событиям не был причастен кто-либо со стороны. К ним абсолютно не были причастны и какие-либо "радиоголоса".
Рабочих завода не было нужды агитировать за забастовку. Достаточно было появления групп рабочих, призывающих к забастовке, как работа моментально останавливалась. Масса забастовщиков росла, как снежная лавина. В ту пору на заводе работало примерно около 14 тысяч человек. Рабочие вышли на территорию завода, заполнили площадь возле заводоуправления. Площадь не вмещала всех бастующих.
Группа рабочих сняла звено штакетника, огораживающего скверик, и перегородила им прилегающий к заводу железнодорожный путь СКЖД, повесив на штакетник красные тряпки. Этим был остановлен пассажирский поезд "Саратов-Ростов" и движение поездов на этом участке. Остановкой железнодорожного движения рабочие стремились сообщить о своей забастовке по линии железной дороги.
По инициативе слесаря завода В.И. Черных его товарищ, цеховой художник В.Д. Коротеев написал плакаты: "Дайте мясо, масло" , "Нам нужны квартиры", которые они вынесли из завода и укрепили на одной из опор электрифицируемой в ту пору железной дороги. На тепловозе пассажирского поезда кто-то написал: "Хрущева на мясо". Последний лозунг появился и в других местах.
Дополнительно к заводскому гудку тревожные сигналы стали подавать и с тепловоза. К заводу стали стекаться рабочие второй и третьей смен, жители рабочих поселков. Первые попытки к пресечению забастовки были предприняты силами дружинников из ИТР, которые пытались пропустить пассажирский поезд и этим открыть движение на железной дороге. Но они оказались бессильны и были вынуждены ретироваться, снять повязки дружинников.
С забастовщиками в переговоры ни партийные органы, ни администрация завода не вступали. По своей инициативе перед рабочими пытался выступить главный инженер завода С.Н. Елкин, который конкретно не говорил о восстановлении расценок, никаких обещаний и заверений не давал, а лишь уговаривал рабочих прекратить волнения и приступить к работе. Возмущенные рабочие затянули его в кузов грузовой машины и пытались требовать от него конкретного решения вопросов. Вопросы ему задавал и я, что после было вменено мне на судилище в обвинение.
Примерно в полдень в массе забастовщиков пронеслось: "Милиция приехала!". Вся людская масса ринулась на полотно железной дороги в направлении к милиции. Я оказался среди первых. Когда вбежал на полотно железной дороги, оглянулся по сторонам. Надо было видеть внушительность картины. Метров на 350-400 на полотно железной дороги выкатилась грозная волна плотной людской массы, а в метрах 200-250 по другую сторону железной дороги в это время выстраивались в две шеренги более сотни милиционеров. Доставившие их машины разворачивались на пустыре. Увидев накатывающуюся грозную волну людской массы, милицейские шеренги моментально рассыпались. Милиция кинулась вдогонку за разворачивающимися машинами, на ходу беспорядочно лезла в кузова. Не успели удрать лишь два милиционера, у которых то ли от страха, то ли от бега подкашивались ноги. Волна забастовщиков не настигла милицию. Она успела трусливо удрать, бросив на произвол массы двоих своих товарищей. Но и в своем гневе рабочие не только не учинили расправы над оставшимися милиционерами, а даже не тронули их, выпроводили с напутствием, чтобы милиция не совала нос к забастовщикам.
Как позже стало известно, милицию переодели в цивильное платье и направили в массу забастовщиков. Туда же были направлены и кагебешники, которые были снабжены микрофотоаппаратами, вмонтированными в зажигалки, портсигары и бог весть еще во что. Съемки осуществлялись и с пожарной наблюдательной вышки. Позже, на следствии приходилось видеть буквально ворохи фотоснимков, на которых были зафиксированы тысячи участников забастовки.
Читать далее...
