Почти как люди.

Лагерь «Зет», надёжно укрытый за сторожевым периметром, вовсе не производил должного впечатления. Антон мысленно перечислил: колючая проволока, периметр под напряжением, четыре сторожевых вышки… И всё? Быть того не может. Для лагеря «Зет» маловато. Прямо скажем, – не производит он впечатление объекта со сложнейшей аппаратурой для обнаружения наших «невидимок».
Антон поднёс к глазам бинокль. Так и есть! Дрыхнут родимые. Лагерь «Зет» и спящая охрана? Восемь человек, по два на каждую вышку, коротают часы ночной вахты в горизонтальном положении. Погасив прожектора, чтобы спалось слаще. А чего им собственно бояться? За электричество они не из собственного кармана платят. Полторы тысячи вольт на полтораста ампер; кто сунется, за секунду покроется аппетитной румяной корочкой.
Сзади глухо зашипели. Радист, которого вся База звала Сержантиком, испуганно дёрнулся, но оглядываться, как и учили, не посмел.
-Генрих, - негромко и равнодушно бросил Антон. – По ошейнику соскучился? Забыл, как приятно, да? Так я напомню.
Шипение тотчас же сошло на нет. Генрих-милашка, самый нетерпеливый и жадный среди нас… них. Как всегда от мысли, что он считает себя одним из вурдалаков, нехорошо сжало сердце. Не зря его так любит доктор Андерс… Ладно, сейчас не до этого.
Он чуть сдвинул манжет фототропа и взглянул на часы. Похоже, что смены караула у них не будет. Тем легче. К несчастью, бедолаги на вышках никогда не задумывались над тем, что их «скворечни», смонтированы из очень хорошей стали.
-Зан, Генрих, вперёд, – распорядился он. – Вышка проводник. Зан – четвёртый провод, Генрих – второй. Зан налево, Генрих направо. Марш.
Сержантик втянул голову в плечи, когда слева от него мелькнула тень Зана. Ничего, пускай привыкает.
Оставшаяся за спинами Антона и Сержантика шестёрка нервно заворчала и зашевелилась.
-Тихо! – приказал Антон.
Даже не оборачиваясь, он знал, кто был заводилами на этот раз. Гензель и Грета. Три «Г» вкупе с Генрихом. Жадные, злобные, тупые… Твари. На Базе многие зовут их так.
Впереди, в темноте, что-то негромко щелкнуло. Антон снова поднёс бинокль к глазам и тут же, неслышно чертыхнувшись, перевёл бинокль с теплового на обычный режим. «Бронированные» не оставляли теплового следа. В перекрестье визира попал уже обработанный участок периметра с отсутствующими проводами.
Антон повёл бинокль влево, туда, где должен был работать любимчик Зан. На жадного Генриха смотреть всё равно не стоило. Зан передвигался быстро и бесшумно. Удивительно плавные и грациозные движения, которых никогда не добиться человеку. Равно, как и дикой, нерассуждающей силы. Остановить его сейчас ничего не могло, Зан рвался к добыче, ему не мешали ни оголённый провод, через который шло полтораста на полтысячи, ни намертво закреплённые на опорах изоляционные штыри. Пальцы Зана легко обламывали или вырывали штыри из опор, крошили фарфор изоляторов, освобождая провод. Когда до первой вышки осталось метров пять, Зан без усилий забросил освобождённый провод на одну из стальных ног «скворечни». Будь металлической только будка, он с такой же лёгкостью зашвырнул бы провод на крышу.
Треск разряда и Зан пытающийся снять провод. Тут у него вышла заминка, провод, видимо, захлестнуло.
-Брось! – раздражённо просипел сквозь зубы Антон. – Оторви и ступай дальше.
Зан, понятно, этого не услышал и продолжал дёргать. Антону стало казаться, что гудение высвобождаемого провода доноситься уже и до их убежища. Кроме, того, сама вышка угрожающе раскачивалась и наверняка скрипела.
-Ну, брось же! – злоба в голосе вновь встревожила оставшуюся четвёрку.
-Лежать! – прикрикнул он.
Дело кончилось тем, что провод лопнул самостоятельно. Очень вовремя. Потому что Генрих уже закончил со своими вышками и теперь спешил к тому месту, откуда начал.
-Рапунцель и Тролль спереди, два «Г» справа, Эльза и Йоринда слева. – Антон поднялся.
Пора было покидать уютное, насиженное за полтора дня гнёздышко, а то у нетерпеливого Генриха хватит ума в одиночку отправиться за долгожданной добычей. На всякий случай, Антон снял с пояса гибкую ленту ошейника и активировал его.
Подозрения полностью оправдались, Генрих, выпустив когти, драл в клочки колючую проволоку. Разглядев его старания, шестёрка, послушно прикрывавшая Антона и радиста, готова была немедля бросить их на произвол судьбы и присоединиться к сородичу. Но ошейник в руке Антона подействовал охлаждающе. Вурдалаки отличались долгой памятью и знали, что от этой гибкой серебристой штуковины добра ждать не приходиться.
Антон не стал размениваться на окрики и бесполезные команды. Доведённый до умоисступления голодом и близостью тёплого мяса Генрих, всё равно отреагировал бы только агрессией.
Слева, жалобно поскуливая, спешил Зан, виноватый, и переживающий в меру своих способностей.
Коротко размахнувшись, Антон хлестнул торопыгу Генриха по голове. Парализующий заряд согнул вурдалака вдвое. Мысли о тёплом мясе и сладкой крови разом вылетели из красивой башки. Когти, от испуга и боли, рефлекторно втянулись обратно в пальцы.
В добавочной порции он не нуждался. Но требовалось закрепить пройденный материал. И Антон позволил ленте ошейника свободно качаться перед лицом наказанного.
Подоспевший Зан выпустил когти, угрожающе рыкнул на своих и зашипел на Генриха.
-В следующий раз заставлю сидеть и смотреть, как едят другие. Боль и голод! Вспомнил?! Боль и голод!
«Чёрт, да что ж я делаю?! – вдруг подумал Антон. – Четыре утра, вражеский лагерь, они не ели толком почти неделю… А я воспитываю оголодавшего вурдалака».
-Рвать проволоку, – приказал он. – Зан и Генрих впереди.
Генрих двигался как-то суетливо, хотя и не оглядывался. Ошейника он боялся до потери сознания, впрочем, как и все они, кроме Зана, пожалуй.
Зан даже сейчас, не смотря на голод, угрожающую близость ошейника и сводящие с ума запахи, тянущиеся из-под земли, работал спокойно и сосредоточено. Зан был старшим в стае, если у вурдалаков вообще, существовали старшие. Он был сильным, самым сильным после Антона с ошейником.
Тёмные, словно стальные когти легко рвали проволоку. Когда работа была завершена, двое «бронированных» заняли своё место в походном порядке, прикрывая Антона и Сержантика с фронта. Далее следовало заняться поисками входа в бункер, но искать его не пришлось, поскольку вход нашёлся сам собой.
Кусок дёрна метрах в пяти от них вдруг приподнялся над землёй и плавно поехал в сторону. Из тёмного квадрата выглянула голова. Антон успел разглядеть, что появившийся на поверхности был темноволос и коротко стрижен. И ещё, что одет он был в застиранную форменку с витым сержантским погоном.
Вурдалаки, наверное, почувствовали другое: как потянуло из колодца ведущего в систему туннелей нагретым металлом, дезинфектантом, кухней, потом, горелой изоляцией. И тёплым мясом.
Человек вылезал из колодца спиной к ним и успел высунуться до груди. Звук или движение привлекли его внимание, но он внезапно обернулся. Антон успел заметить, что глаза у парня округлились и рот открылся от удивления.
Понять откуда в лагере посторонние, он не успел. Слева на него прыгнула Эльза, мощным красивым прыжком преодолев разделявшее их расстояние. Парень провалился в колодец, и вероятно, был сбит с ног. Антон услышал вопль, а затем стая, вмиг забыв о страхе и возможном наказании, посыпалась вниз. Ликующее рычание заглушило другие звуки.
Идти смотреть, как охотиться его стая, не имело смысла. В такое время вурдалаки плохо соображают кто чужой, а кто свой. Весь мир для них сейчас, делится на охотников и добычу. Становиться раньше времени тёплым мясом Антон не собирался. Он просто захлопнул люк и на всякий случай потопал по нему ногой. К чёрту!
Он хорошо помнил, чем закончили воспитательную деятельность Лосев и Кейси. Может они и были славными парнями, может и окончили с отличием училище, но отчего-то считали, что спецоперации должны вестись по правилам. Их стаи считали несколько по-другому. В результате, Кейси убили и сожрали на первом же выходе, а Стасика Лосева сильно порвали после возвращения на Базу, за то, что не разрешил поохотиться.
-Пошли. – позвал Антон растерянного Сержантика.
-Куда? – не понял тот и посмотрел себе под ноги. – А они как же?
-В гнёздышко. А они и без нас разберутся.
И не оборачиваясь, пошагал к бреши в ограде. Колыхнулось в душе глухое раздражение против маленького дурачка в пятнистом комбинезоне, с нелепым бронежилетом и дурацким прямоугольником рации за спиной. И откуда их набирают?! База, определённая специфика работы, тщательный подбор кадров. И вот вам – Сержантик с вопросом «А они как же?». Почему Андерс это допускает? Впрочем, у него хватает забот и без того. Подбор кадров не его работа.
Его работа – двадцать четыре хищника в спецсекторе, их повадки, инстинкты и поведение. Так что плевать ему на Сержантика и плевать было на Антона, если бы…
В гнезде всё оставалось по-прежнему, лапник на земле, карликовые сосенки вокруг, мох, мягкий полумрак, запах хвои и сухого песка. Лес вокруг казался не взаправдашним, игрушечным каким-то, самая большая сосна приходилась Антону по грудь. И совершенно неуместной в этом лилипутском царстве была проплешина лагеря со «скворечнями» по углам, трансформаторной будкой и проводами на глаголях опор.
Антон выволок два объёмистых ранца, оттащил поближе к ограде и бросил на видном месте. Закончат с охотой, приведут себя в порядок и вылезут за ранцами. Скорее всего, сделает это выслуживающийся Генрих.
Сержантик переминался около гнезда, не решаясь лезть туда или помочь Антону.
-Вызови Базу и доложи, что мы закончили. Пусть шлют «невидимку».
-Но капитан… - Сержантик растерялся окончательно.
-Делай.
Антон не желал ничего объяснять. Радист посопел обиженно и потянул из чехла рацию. Так-то! Антон усмехнулся.
Лёжа на спине, теперь совершенно свободно, вытянув ноги и заложив руки за голову, он смотрел на выгоревшее августовское небо. Всё это задание оказалось чепушнёй. Лагеря «Зет» не лепят так близко к передовой, их охрана не позволяет себе спать, и дозорных линий там побольше, чем на самой Базе.
Вышки, периметр под напряжением, прожектора (мирно погашенные), никакой сигнализации на разрыв… курятник, а не лагерь. Рота новобранцев, после первичного десятидневного курса подготовки, могла бы взять его безо всяких потерь. Тогда зачем Андерсу потребовалось гнать сюда лучшую стаю Базы?
Затрещал лапник. Сержантик, завершивший передачу, лез в убежище к Антону. Тот подвинулся, думая, что Сержантик захочет лечь, но радист уселся рядышком, встревожено поглядывая в сторону лагеря.
Ясно было, что малого мучает любопытство.
-Спрашивай. – прекратил его муки Антон.
-Их не перебьют?
-Не перебьют. – Антону стало тоскливо.
Всё это было не один раз: вопросы, жадное любопытство, объяснения, недоверие, в конце концов, сменявшееся ужасом. Было с Зориным, было с Кейси, было с Лосевым.
-Я понимаю, Зан, Генрих, они защищены, верно? Как вы это сказали… бронированные?
Верно, верно. Ороговевший слой чего-то там. В своё время Антон плохо слушал объяснения Андерса и всё, что уяснил: Зана и Генриха, не проймёшь ни пулей, ни кислотой, ни напалмом, в общем, ничем.
-Но остальные? Они-то как?
-Зан и Генрих всегда идут впереди. Основная работа достаётся им. А остальные… в них трудно попасть и на них почти сразу же всё заживает. Регенерация. Совершенно другой метаболизм.
-Как же так? - удивился Сержантик. – Я, конечно, слышал… но чтобы так. Они же совсем как люди.
Вот оно. Вечная песня всех новичков, с припевом: «Они как люди».
-Они не люди. – глухо сказал Антон.
-Что?! – осёкся радист. – Они же выглядят… Что в них такого?
-Всё. Всё другое. Скелет, кровеносная система, дыхательная, нервная. Всё другое. Они хищники. Живут, чтобы убивать, убивают, чтобы жрать и жрут, чтобы жить. Замкнутый цикл. Не разговаривают, не думают. Охотятся.
-И… всё?
«Нет, не всё» - хотел ответить Антон. Иногда…
Иногда они играют. Играют в охоту. Как тот, что пришёл к ним в дом. Вышиб дверь, приведя в дом черный холодный воздух. Убил мать, отца и жрал их, рыча и подвывая от счастья насыщения.
Восьмилетний мальчишка, которого весь институт звал Тошкой, в то время находился в соседней комнате. Читал «Остров сокровищ», спрятавшись под одеялом и подсвечивая папиным ремонтным фонариком. И в один миг был, выдернут из захватывающей пиратской фантазии в чёрную промороженную ночь, к чужой твари, пирующей за стеной. Это было хуже, чем фильмы с ожившими мертвецами. И кошмарнее, чем комиксы про инопланетных захватчиков. И куда реалистичнее, чем сериалы «Хорор Стар».
Потому что всё происходило на самом деле. И нельзя было захлопнуть книгу, зажмурить глаза, или пролистнуть самые страшные картинки.
Когда чужак насытился, он решил обследовать дом. Комната Антона оказалась залита запахом страха. И сытый и довольный чужак, обнаружив раскрытое окно, решил поиграть с оставшейся жертвой.
По всем законам Тошка должен был погибнуть. Ночь, минус десять, на неглубоком снежке прекрасно видны его следы, а он босиком и в одной пижаме.
Бежал, задыхаясь и падая. Всё, что помнил – холод. Холод внутри и снаружи.
Чужак гонял его долго, постепенно оттесняя к реке. Дом стоял на отшибе и добраться до институтского городка, чтобы позвать на помощь, не было никакой надежды. И больше всего хотелось упасть, свернуться калачиком, а там…
Он не упал. Холод внутри подсказал: река его единственный шанс. Антон скатился по крутому, почти отвесному скосу берега и на четвереньках пополз на середину реки. Кажется, это отец говорил, что из-за сильного течения река толком никогда не замерзает…
Тошка полз по льду, припорошенному мягким снежком, чувствуя, как трещит и прогибается под ним ледяная корка. Чувствовал коленями и ладошками, телом, которое не хотело умирать и думало за него в ту ночь.
Чужак, вылетевший на обрыв, издал ликующий вопль. Тошка припал ко льду. Двигаться дальше было нельзя, внизу, невозможно близко к сердцу, гудела чёрная вода.
Его преследователь не стал тратиться на постепенный спуск и прыгнул. Может, рассчитывал эффектно приземлиться прямо перед жертвой, может, неверно рассчитал свои силы, но он пролетел над мальчишкой и, пробив лед, ушёл под воду.
Антон не столько увидел, сколько почувствовал, как просвистело над ним тяжёлое тело, как впереди, метрах в трёх, вдруг взорвалась чёрная дыра с выплеснувшей водой и как зазмеились от неё трещины.
Его тело продолжало думать за него – он быстро пополз вспять, убегая от трещин, от жалобного визга охотника внезапно ставшего жертвой, от плеска воды и хруста проламываемого льда.
Тело и привело его обратно домой, тело закрыло окно в выстуженной комнате и заставило улечься в постель, поплотнее укрыться одеялом и жить вопреки всему.
Через час после того, как Тошка вернулся домой, примыкавший к институту городок стоял на ушах. Из охраняемого сектора института сбежала экспериментальная модель «Охотник», над которой работал доктор Андерс со штатом молодых сотрудников (которых без сомнения можно было звать научной шпаной - за дерзкие, но работоспособные идеи). К несчастью его сотрудники считали себя крутыми только в стенах собственной лаборатории. Дикое происшествие, которого никак не должно было случиться, превратило группу Андерса в сущее подобие курятника, в который забрался хорёк.
Всё, что могла делать эта научная братия, кудахтать единственно разумному человеку, начальнику охраны Платонову об уникальности, и как следствии - бережном отношении к ценной модели, задавшей дёру.
У Платонова имелись свои взгляды и на саму модель и на отношение к ней. А потому, клятвенно пообещав «курятнику» предпринять всё возможное, приложить максимум усилий, разбиться в лепёшку и вывернуться из шкуры, он, на самом деле, очень жёстко сориентировал своих «мальцов и девок» на уничтожение беглеца.
«Мальцы и девки» Платонова отличались таким же благоразумием, как и их «папа». На их удачу «бронированных» тогда ещё не изобрели, а потому команда вооружённая армейскими скорострельниками имела хорошие шансы остаться в живых.
Пустив по следу собак, команда очень скоро оказалась у дома заместителя доктора Андерса. Осмотр дома привёл видавших виды охранников в мрачное настроение. То что осталось от доктора Гриневского и его жены опознанию не подлежало. Неизвестно как, но восьмилетний парнишка Гриневских уцелел, хотя и был без сознания.
Экспедиция к реке, полынья во льду и чёткие следы объяснили – как. Надо было, конечно расспросить парнишку, но у Платонова и так дел хватало. Необходимость отыскать труп «Охотника» отметала все прочие дела. Благо, что дышать под водой вурдалаки не могли, но вот некстати всплывший утопленник мог привлечь к институту ненужное внимание... особенно, если бы дело дошло до вскрытия.
Опасения Платонова не оправдались. Два часа целенаправленного подводного поиска дали результат - зацепившийся за корягу и вяло пошевеливаемый водой труп модели «Охотник».
Теперь можно было допросить мальчишку, но тот почти что умирал, догорая в простуде, воспалении лёгких и прочих прелестях обморожения. Андерс от него не отходил, взяв на себя обязанности сиделки и, словно позабыв, что он никто умирающему пацану.
Из-за самоустранения начальства Платонов взялся расследовать дело самостоятельно, по-прежнему не обращая внимания на возмущённое кудахтанье научного курятника. Они видишь ли, были недовольны гибелью их творения! И они, понимаешь, считали, что Платонов себе слишком много позволяет, называя его расследование - произволом. Он бы им показал «произвол»...
В заведениях того рода, что всю жизнь охранял Платонов, случайностей не бывает. Именно потому, что охраняют их такие вот Платоновы. И если кто-то из научной шпаны забывает закрыть дверь, которую непременно нужно закрыть, или выключить комп, который необходимо выключить, и, вообще, сделать что-то такое, без чего могут последовать большие неприятности, рядом обязательно окажется боец армии Платонова и сделает правильно. Закроет, выключит, обесточит и всё пойдёт как должно. Но это в том случае, если сопливый шпанёнок действительно забывает. Забывать, не означает - делать нарочно.
Модель «Охотник» никак не смогла бы выбраться из института без посторонней помощи, пробежать через городок и выйти точно к дому Гриневского, миновав все другие дома полные тёплого мяса и беззащитности. И значило это только одно: кто-то поспособствовал. Кто-то пометил дорогу до дома Гриневского. Пометил особым ферментом, который никак нельзя купить в ближайшей бакалейной лавке, но который запросто, можно было отыскать в институте.
Келейное расследование дало результат через день. Заместитель заведующего лабораторией, которому надоело быть заместителем. Вот он и решил подняться по служебной лестнице, в качестве ступенек использовав семью шефа и хренову модель «Охотник».
В кармане пальто Гриневского нашли бумажку, пропитанную тем, что «мальцы и девки» Платонова назвали «ферментом страха».
Для обычного человека бумажка не имела никакого запаха. Но для «Охотника»… Для него это значило жертву и скорое насыщение.
Несмотря на университетский диплом и научную степень, заместитель, всё-таки, оказался невероятно глупым человеком, поскольку считал, что в институте Андерса ему всё сойдёт с рук. Когда платоновские ребятишки приволокли его в кабинет Андерса, заместитель пытался угрожать. Институт, видишь ли, занимается совершенно аморальными разработками. И в случае суда, он, заместитель, молчать не будет. И если ему не передадут лабораторию Гриневского, он найдёт способ довести до прогрессивной общественности все те безобразия, что творятся в стенах данного заведения.
-Всё? – устало спросил у него Андерс.
Оказалось – всё.
-Володенька, я там заказал лекарства для мальчика, – сообщил Андерс одному из охранников. – Ты проследи, пожалуйста, чтобы снабженцы ничего не напутали.
Двухметровый Володенька коротко кивнул. Андерс глянул сквозь бывшего зама и также устало добавил:
-А с этим, как договаривались…
Дошло до обречённого не сразу. Во всяком случае, орать он начал только в вольере с парочкой новых, не совсем усовершенствованных моделей. Может из-за этого несовершенства, а может, по какой другой причине, жрать его начали раньше, чем убили.
Доктор Андерс, Платонов, его команда и научный курятник при этом присутствовали. Блевали потом и те, и другие, одинаково. И не то, чтобы все являлись сторонниками древнейшего принципа «око за око», но Андерс жестко дал понять: во-первых, что именно они создают, во-вторых, как он отнесётся к попыткам прыгать через его голову, в-третьих, кому именно всё сойдёт с рук в данном институте.
Антон узнал обо всём этом намного позже, уже после того, как окончил корпус и лично от Андерса.
Доктор не оставил его. Доктор его вылечил. Доктор его усыновил. Постарался вернуть ему память, не смотря на упорное «ничего не помню», а вернее «ничего не хочу вспоминать». Доктор определил его в кадетский корпус, а после порекомендовал ему военное училище. И военную часть тоже подыскал доктор. Такую славную военную часть, где не очень уважали обязательную ходьбу строем, но придавали большое значение играм ума, не забывая при этом и о теле. А когда началась война, доктор вытребовал его к себе, на Базу.
И вот тут-то и произошло чудо. Поскольку выяснилось, что Антон абсолютно не боится «Охотников» и потому является потенциальным вожаком…
-Всё. – сказал он Сержантику.
-А что они там делают? – не унимался тот.
-Питаются. – равнодушно ответил Антон.
-Пит… - и тут Сержантик осёкся.
Антон нехотя скосил на него глаза. Лицо Сержантика стремительно теряло краски. Наконец-то… Антон знал, что творится сейчас у радиста в голове. Глухие намёки, обрывки случайно услышанных разговоров на Базе, усиленная охрана спецсектора, неохотные объяснения Антона, всё это слилось вдруг в одну картину. Антон решил лишить его последних иллюзий.
-Они сейчас жрут трупы. В оправдание им можно сказать одно – дерьма вурдалаки за собой оставляют куда меньше. В их желудках всё переваривается почти подчистую.
Вот так – тёплое мясо, а затем чистая энергия, которую они аккумулируют и тратят по мере надобности. А когда растратят, то становятся злы и раздражительны. И вот тогда держи ухо востро…
Тогда на них нельзя оглядываться, если они у тебя за спиной, и вообще, нельзя бояться, поскольку они учуют запах страха и могут принять тебя за жертву. А это означает быстрый переход в разряд «тёплого мяса», Сержантик.
Можно было бы рассказать тебе всё это… да какой смысл? Для Сержантика, сейчас мир разделился на две чётко ограниченные части. По одну сторону гуманное человечество, дающее покойникам право мирно гнить на полях сражений, по другую – двадцать четыре твари, которые находят покойникам лучшее применение. А ну вас всех!..
Антон приподнялся на локтях и посмотрел в сторону разрыва в ограде. Ранцы исчезли, значит с трапезой закончено. Зан установит взрывчатку в «стратегически важных», проще говоря, набитых техникой местах и на сём громком аккорде, их миссия будет закончена. Правда, по инструкции, Антону надлежало проверить, сумел ли Зан отличить стратегически важные от прочих мест, но подниматься было лень. К тому же Зан-любимчик всегда работал чисто и контроля не требовал, а инструкции хороши только для того, чтобы было что почитать в сортире.
Сержантик остановившимся взглядом смотрел куда-то поверх головы Антона. И откуда они такие на Базе берутся?
Зан и компания оказались на поверхности неожиданно быстро. Или не нашли чего взрывать, или… Ну так и есть, Зан тащил за собой оба ранца, один нетронутый, второй на треть пустой. Догадка Антона получила ещё одно подтверждение – курятник это, а не лагерь «Зет».
Восьмёрка не успела добежать до гнёздышка, когда Антон услышал «невидимку». Судя по звуку, «невидимка» какое-то время повисел над проплешиной лагеря, а затем, включив тепловой датчик, стал сдвигаться в сторону Антона и Сержантика.
Вурдалаки забеспокоились и добавили прыти. Зря, конечно, но как им объяснить, что «невидимки» есть на вооружении только в нашей армии.
Пилоту надоело валять дурака и играть в прятки, и он убрал «завесу». В метре над землёй висела машинка с эмблемами Базы на боках, а в пилотском кресле приветственно махал рукой и ухмылялся Алик Кашуб. Вурдалаки полезли в пассажирский отсек без приглашения, узнали и машину, и пилота, и выражали радость. Антона втянул на борт миляга Зан, а вторможенного, вялого Сержантика – сам Алик.
-Как прошло, Гриня? – вместо приветствия прокричал он, именуя Антона старой, корпусной ещё, кличкой.
«Прошло» подразумевало явно ненормальное поведение Сержантика и слишком малый расход взрывчатки.
-Норма. Отправляй, – ответно выкрикнул Антон.
Кашуб кивнул и задёрнул завесу. За что Антон не любил «невидимки», так это за дикий, выматывающий грохот в пассажирском отсеке и полное неведение во время полёта. Пилот хоть что-то видит по приборам, а пассажиры сидят, словно внутри железной бочки, по которой кто-то с завидным упорством лупит арматуриной.
Сержантик постарался сесть так, чтобы не касаться никого. В крошечном «невидимке» это оказалось проблематичным и Сержантик сидел, скрючившись в три погибели, плотно охватив колени руками. Антон мог ручаться, что от радиста исходит сейчас очень густой запах страха. На их счастье, вурдалаки нажрались на славу, да и невидимка отшибал всё обоняние запахом отработанного топлива.
Где-то на полпути Генрих уловил всё-таки возбуждающую струю и забеспокоился, но Антон привычным жестом положил ладонь на могучий загривок и проговорил успокаивающе:
-Тихо, тихо… - хотя из-за грохота Генрих вряд ли расслышал.
Про себя он ещё раз подивился холоду и наждачной грубости кожи. Генрих послушно затих под его рукой, лишь помаргивал изредка, всем своим существом выражая удовольствие, и очень расстроился, когда Антон убрал ладонь.
Убирая руку, Антон нечаянно задел карман и не столько услышал, сколько почувствовал, как звякнуло что-то в нагрудном кармане. Лапнул карман и заржал во весь голос. Перепуганный Сержантик вскинулся и смотрел затравлено. Вурдалаки глядели с интересом.
-Вояки, - удалось сквозь смех выдавить Антону. – Детонаторы-то у меня в кармане остались. Курятник, и тот разнести не смогли.
Сержантик пожал плечами.
Путешествие «обратно» разительно отличалось от путешествия «туда». «Туда» заняло два дня, через линию фронта, с голодной командой, на брюхе по лесам и болотам. «Обратно» уложилось в несколько часов, пусть без удобств, но зато не на своих двоих.
Алик любезно выпустил их прямо в спецсекторе, хотя инструкцией это и было запрещено. Вяло дёрнувшегося следом Сержантика он удержал, прикрикнув строго:
-Куда?! Жить надоело?!
«Невидимка», снявший завесу, ушёл к посадочной посадке и они остались одни. Дальше всё покатилось как обычно; ухая и гортанно взрыкивая его воинство потрусило к бассейну.
Чем-то спецсектор Базы напоминал давешний лагерь. Обширная огороженная площадка, с унылой двухэтажной коробкой казармы и прямоугольником бассейна. Вход в казарму был запрещён всем без исключения, но Антон всё-таки ухитрился побывать и там, приглашённый симпатягой Заном. Ничего необычного в казарме не оказалось – двадцать четыре комнатки, стандартно окрашенные в серый цвет, по двенадцать на этаж, дамы на втором этаже, кавалеры на первом. Солдатские койки, одинаковые у всех, с обычным набором – матрас, две простыни, подушка, грубое одеяло. И больше ничего. Добровольно-принудительный аскетизм.
Андерс потом наорал на него «за наглую самодеятельность», а под конец робко поинтересовался: «Ну а как там, вообще? По ощущениям?», словно сам не знал. Казарма была нашпигована следящей аппаратурой, с вурдалаков не спускала глаз ни днём, ни ночью.
Фототропы были брошены где и как попало, и Антон, недовольно ворча, собрал их и сложил на скамейку у казармы.
В бассейне уже шла игра – Тролль, стоя на мелководье сосредоточенно пытался ухватить воду в горсть. Йоринда болтала ногами, сидя на бортике бассейна. Рапунцель и Эльза брызгались, радостно визжа. Гензель и Грета устроили маленькое соревнование по плаванию собачьим стилем, Генрих героически старался нырнуть, но вода упорно выталкивала его, и лишь невозмутимый Зан рассекал воду великолепным, мощным кролем.
Какое-то время Антон любовался ими, поражаясь гармонии тел и грации движений. Идеальные формы. «Почти как люди…» - сказал Сержантик. Нет, мальчик, ничего ты не понял. Они лучше. Длинноногие, мускулистые, гибкие, быстрые, невероятно красивые. Твари.
Антон неторопливо стянул с себя фототроп, пропотевшую футболку и трусы. Ухмыльнулся, представив, что творится сейчас за воротами спецсектора. Его голая задница просматривалась минимум с пяти позиций. Профессионалы и любители (надеемся, что среди них будут и любительницы) с замиранием сердца следят за тем, как он почёсывает задницу. Великий и неповторимый Гриневский отдыхают после задания с бандой своих вурдалаков. Такое, знаете ли, не каждый день показывают.
Он ушёл в воду «солдатиком» и нехотя проплыл от одного бортика до другого. Вурдалаки не терпели хлорированной воды и Андерс вечно гонял обслугу, требуя, чтобы за бассейном следили особенно тщательно. Двигаться не хотелось и Антон, раскинув руки лёг на воду. Отсекло все звуки, остался покой и глухой шум крови в ушах. Пропали мысли, растворились чувства, война ушла в небытие и время перестало существовать.
Движение и тугой удар воды вернули его. Рядышком, на расстоянии вытянутой руки бултыхался Генрих и серьёзно разглядывал Антона. Вожак мог многое - разговаривать, вести их к тёплому мясу, иногда лупить или надевать ошейник, но ничто не поражало Генриха больше, как способность держаться на воде, когда лежишь вот так, без движения.
По взгляду Генриха было понятно, что он ждёт продолжения программы и Антон решил его не разочаровывать. Несколько раз глубоко вздохнув, он нырнул и распластался на дне, лицом вверх. Через полутораметровую линзу воды смешно было видеть, как вертит головой потрясённый вурдалак. Генрих никак не мог уразуметь почему вода держит и не выталкивает вожака, и не держит и выталкивает его самого.
Антон мог пролежать вот так, без движения около двух минут, но продержаться весь срок ни разу не смог. На этот раз повторилась прежняя история – откуда-то справа мелькнуло коренастое тело Зана, сильные руки схватили и потащили Антона наверх.
Зан «спасал» его всякий раз, когда демонстрировался фокус с залеганием на дно. И сколько бы Антон не объяснял, что опасности нет, Зан выслушивал, соглашался… и в очередной раз бросался на выручку.
Генриху тоже традиционно доставалось. И на этот раз, сердитый Зан отвесил подзатыльник не в меру любопытному собрату, и вдобавок, пару раз окунул его головой в воду. Генрих на внушение никак не отреагировал, продолжая решать про себя мучительную задачу.
Хорошо Андерс ничего не знал об их маленьких играх, а то бы несдобровать Антону. «Охотники» не могли спасать. Ни своих, ни чужих. Не существовало у них понятия «помощь». Вернее, не должно было существовать. Антон знал, что со стороны их игры смотрятся достаточно безобидно: один нырнул и спрятался, другой нашёл его и вытянул – репетиция очередной охоты, не более.
Антон подплыл к бортику и уцепившись за край, вытолкнул тело наверх. Хотелось остаться здесь, поплавать наперегонки с Заном, нырять для Генриха, а потом обсыхать на солнце вместе с остальными. Но ждал отчёт, доктор Андерс ждал, и вообще, много чего ждало. Зан вылез следом и теперь вопросительно смотрел на Антона.
Не имея возможности увидеть себя со стороны. Антон не догадывался, насколько он сам походил на «Охотника». Такой же высокий, поджарый и мускулистый. Единственное, в чём они с Заном разнились – цвет волос. У Зана, как и у всех вурдалаков волосы были тёмно-каштановые, а у Антона – светло-русые. Глаза у всех были голубые.
Антон потрепал Зана по плечу.
-Отдыхай, – сказал он. – А мне надо идти.
Зан замер под его рукой, как давеча Генрих.
Через час, приняв душ и переодевшись, он сидел в столовой жилого сектора. Столовая, рассчитанная на триста мест, то есть на половину населения Базы, сейчас была почти пуста, время обеда давно закончилось. У входа гомонила негромко компания техников, через четыре стола, наискосок от них, недовольно ковыряя бифштекс, сидел мрачный Зорин, да около раздаточного окна восседал довольный, как всегда, Райан, с кружкой пива в руке. Единственный, кто заметил его появление в столовой и отсалютовал приветственно кружкой.
Получив на раздаче поднос с полагавшимся ему обедом, Антон устроился в затемнённой части столовой. Из-за экономии лампы оказались погашены, с кухни плыли самые разнообразные запахи и раздавался шум посудомоечной машины. За застеклённым окном в холл прошёл Алик, промелькнул деловито озабоченный начальник охраны Базы Берто Касале, несколько погодя пробежали трое «яйцеголовых» из сектора науки.
За время его отсутствия ничего не изменилось. База стоит, Райан, как был мудаком, так и остался, Зорин как боялся, так и боится. Непонятно, как Зорину удавалось выжить до сих пор. Говорили, что ему досталась самая слабая группа, но даже это не гарантировало такого везения. Правда ходили слухи, что перед каждым выходом Зорин глотает «блокираторы», и именно этим и объясняется его удачливость при столь явном страхе.
С Райаном всё было проще. Райан был болван, жестокий и неумный. «Охотниками» он восхищался и втайне надеялся на то, что док Андерс, когда-нибудь и его, Райана, переделает в такую вот зверушку. Бояться чего-либо, по собственной глупости он не мог, но зато жутко завидовал Антону, полагая, что док расстарался для сыночка и каким-нибудь боком превратил его в вурдалака, только похитрее и разговаривающего.
Появление в столовой Андерса, Антон пропустил. Просто в какой-то момент поднял глаза от тарелки и увидел, что Андерс, с подносом в руках направляется к его столику. Невысокий человечек, с заурядной внешностью, по виду которого ни за что не догадаешься, что это и есть та персона, на которой держится База.
-Здравствуй сынок. – отрывисто бросил Андерс.
-Здравствуй Мартин.
Какое-то время Андерс оказался занят только едой. Ел он неторопливо, со вкусом и неторопливостью, которую может позволить себе только очень занятой человек. И все в столовой, и разом примолкшие техники, и дурила Райан, и мрачный Зорин, и даже усатый повар в белом колпаке, на секунду высунувшийся из раздаточного окошка, знали, что доктор явился в столовую только ради разговора с сыном. Для Антона в этом ничего удивительного не было. Столовая, оказалась единственным местом на Базе, где почти не было следящей аппаратуры.
-Задание прошло без осложнений? – вдруг спросил Андерс.
Антон хмыкнул с сарказмом.
-Возникни осложнения, группу можно было бы разогнать. Стоило ли гонять нас за тридевять земель, чтобы разгромить один курятник.
Андерс кивнул. Удивлённым он не выглядел, а значит затея с мифическим лагерем «Зет» прошла с его подачи.
-Может и не стоило. Тем более, что нынче утром, данный лагерь оказался на нашей территории. Доблестные войска, - тут его лицо стало брезгливым. – Сокрушительный удар, свобода угнетённым и всё такое.
-Тогда зачем?
Впервые за весь разговор Андерс взглянул ему в глаза. Взгляд был как всегда острый, доктор смотрел на него с таким жадным любопытством, что Антон внутренне поёжился.
-Затем, что позавчера мы ожидали гостей. Настолько нежданных, что проект «Охотник» и сама База могли оказаться под угрозой уничтожения. Против нас играют, мальчик, и играют настолько умело, что я до сих пор не могу выяснить кто же это – свои или чужие. Мне плевать на всё остальное, но рисковать твоей группой я не мог. Вы само совершенство. Настолько полного контакта никому ещё не удавалось добиться. Хотел бы я знать - почему.
«Почему, Мартин? – мог бы ответить Антон. – Потому что весь отпущенный мне на жизнь запас страха выгорел на тонком льду, припорошенном снегом. Выгорел без остатка. Теперь, там, внутри, только чёрный холод. Как той ночью. Как же ты не догадался, Мартин? Это ведь настолько просто».
Но ничего не сказал. И Андерс понял. Разговор окончен. Доедали молча, каждый думал о своём.
Ночью, в секторе для отдыха сошёл с ума Сержантик. Антон узнал об этом утром, на совещании у Андерса. Кроме Антона и доктора присутствовали Зорин и Райан, а также Касале. Антона расспрашивали в основном сам доктор и Касале. Как чувствовал себя радист? Как вёл? Как выглядел? Не было ли странностей?
На самом деле, и Антон понял это сразу же, присутствующих больше волновал вопрос – что делать с внезапно спятившим радистом дальше.
-У нас режимная зона, - горячился начальник охраны. – Я не могу выпустить его просто так.
-Кто спорит? – сквозь зубы цедил Андерс. – Но возиться с ним у меня нет ни времени, ни желания, ни медикаментов.
-Да что с ним возиться?! – немедля вылез с бодрым советом Райан. – Пустим его на прикорм нашим подопечным и все дела. А то лечить ещё!..
-Дурак! – с ненавистью глядя на Райана, выдавил Зорин. – Козлина! Дай только срок, я тебя сам на прикорм пущу!
-А если он случайно проболтается? – возражал не то Андерсу, не то Зорину Берто. – И так неспокойно, слухи ходят, а тут такое подтверждение. Скажут: питомник монстров, пришлют комиссию. Потом Базу под ноготь, «Охотников» под ноготь, а нас на фронт.
-Можно и комиссию на прикорм. – мечтательно вставил Райан.
Зорин вперился в него свинцовым взглядом.
-Какого чёрта – проболтается, – раздражённо пожал плечами доктор. – Кому интересен бред сумасшедшего? Кто ему поверит?
-Кому надо поверят. – повторил жест доктора Касале.
-Вывезем километров за триста, выкинем и будь что будет. Найдут – не найдут, сдохнет – не сдохнет, нам какое дело? Скажем, дезертировал и все дела.
-Сука! – прошипел Зорин.
-Идиот. – добавил охранник.
-Ну и целуйтесь сами с этим психом! – разозлился Райан.
Антон молчал. Ему было противно и неуютно. Он не выспался и хотел есть.
-Это бесчеловечно. Он человек, такой же, как и мы, - горячо заговорил Зорин. – Мы же люди, а не…
«Твари» - мысленно закончи Антон.
Все молчали.
-Хорошо, Павел, - решился Андерс. – Возьмите джип и отвезите больного в город. Я позвоню Молеру, он главврач городского диспансера. Думаю, он примет нашего бедолагу без лишних вопросов. А после, пожалуйста, заверните на станцию, там задержали наш вагон с оборудованием. Разберётесь и возвращайтесь.
Итак, Зорин, с вечной привычкой русских жалеть убогих займётся устройством Сержантика в «жёлтый дом», вурдалаки не получат прикормки, режим будет нарушен, но доктор гарантированно избавится от хлопот.
-Антон, задержись на минуту.
Для остальных фраза послужила сигналом уйти.
Когда закрылась дверь, он сказал:
-Твои вчера неплохо заправились. Возьми их и отправляйся в город. Прогуляйтесь. Там не очень ладно. Касале звонил комендант и жаловался на какого-то неуловимого маньяка убийцу. Проверь, может охотники что-то почувствуют. Тебе сейчас не нужно быть на Базе. Вернёшься вечером, часам к восьми. И сразу зайди ко мне. Есть один разговор.
-Почему не сейчас? – мрачно поинтересовался Антон.
Мартин улыбнулся ласково и Антона продрал мороз.
-Думаю, тебе нужно подготовиться. Подумать.
-О чём же?
Улыбка стала шире.
-Сущие мелочи. Эльза беременна.
Антон ответил до того, как осознал что говорит:
-Что?! Что за ерунда? Ты же говорил, что они не могут иметь детей...
Но где-то там, в глубине, где всегда оставался вечный холод и гул воды подо льдом, вдруг вспыхнуло горячо и страшно.
-Конечно не могут, – покладисто согласился Андерс, не сводя с Антона глаз. – Друг от друга, потому что самцы стерильны. И я как-то не мог представить, что найдётся смельчак, который решится спариться с самкой «Охотника»
«Как видишь, – нашёлся» - чуть было не крикнул Антон.
Нашёлся… Два месяца назад у него убили радиста, пожилого, основательного Нехваткина и повредили рацию, так что Антон не смог сразу связаться с «невидимками». А потому и была эта долгая июльская ночь с огромными звёздами, с одуряющим запахом багульника, хвои, вянущей травы и тёплой рекой, в которой они долго плавали. Ведь бояться-то было нечего, лагерь «зет», настоящий лагерь, они разнесли по камешку и легко ушли к точке на нейтральной полосе, откуда их должны были забрать.
Они наплавались и наигрались до одури, а когда собрались выходить, то Эльза подплыла к нему, положила руки на плечи и просительно заглянула в лицо. И глаза у неё были человеческие, тоскующие, на таком прекрасном и совершенном лице. Зан увёл своих. Дурашка Генрих заартачился, ему хотелось посмотреть, но Зан не дал, уволок недотёпу с собой.
Они остались с Эльзой… вдвоём на берегу, на тёплой траве, среди кузнечьего стрёкота, плеска реки и ночных звуков. А он всё боялся, что она выпустит когти и поранит, но не выпустила, нет, гладила ладошкой, прижимала к себе и стонала, как обычная женщина… И целовалась неумело, как маленький ребёнок.
-Я могу идти? – мёртвым голосом спросил он.
-Да. – радостно улыбнулся Андерс.
Из кабинета, из жилого корпуса, и вообще с Базы Антон выбрался на автопилоте, даже не поняв, каким образом рядом с ним оказалась его восьмёрка. Он так и не понял, как очутился на дороге ведущей в город.
Зан сразу понял, что с вожаком творится что-то неладное. Несколько раз хватал Антона за рукав, пытаясь остановить и взрыкивал вопросительно.
Но как, как можно было объяснить миляге Зану, что несколько минут назад, Антон перешёл из более-менее привилегированного состояния вожака стаи, перешёл в положение подопытной морской свинки?
Антон смотрел на них… на тварей… на свою команду. Три непутёвых «Г», могучий Тролль, ловкая Рапунцель, Йоринда, партнёрша Зана, сам Зан и Эльза…
Эльза, которая носила его ребёнка.
Они шагали по лесной дороге, мало кому известной, по которой совсем недавно проехал джип с Зориным и Сержантиком. Они шли по забытой лесной дороге, не соблюдая никакого строя, обычным, не походным шагом, не подозревая, что где-то на Базе остался доктор Андерс, с неудовлетворённым любопытством в глазах и приторно ласковым тоном. Они даже не могли оценить насколько это плохо, то, что доктор заинтересовался. И Антон, при всём желании никак не мог им этого объяснить.
Что теперь будет с ними со всеми? А с Эльзой? Что учудит для них доктор? Создаст идеальные условия для спаривания и размножения? Возьмётся за их потомство? Вытянет из мозга Антона всё – холод, гул воды, и стрёкот кузнечиков?
Ответов не было. По крайней мере сейчас. Ответы появятся, когда они вернуться на Базу. А если бежать? Одному? Глупо, пустят по следу его же команду. Взять команду с собой? Но тогда по следу пойдут команды Райана и Зорина. И даже если удастся улизнуть, что дальше? Где прятаться и чем кормиться?
Зан неожиданно остановился. Завертелся на месте волчком. Отпрыгнул к обочине и там уж припал на колени, что-то выглядывая на земле. Генрих, словно опасаясь чего-то приблизился к нему бочком и присел рядом на корточки. Поза для «Охотника» несвойственная, но явно подсмотренная и скопированная у вожака.
Антон невольно заинтересовался. Джип зачем-то останавливался здесь, на обочине, оставив глубокий след протекторов. Должно быть забеспокоился Сержантик и Зорин успокаивал его, или туже затягивал ремни на смирительной рубашке. Непонятно только, почему его ребятишки так беспокоятся. Зан недовольно рычал, демонстрируя внушительный, острый частокол зубов. Генрих, вообще, повизгивал от страха, умоляюще поглядывая на Антона.
Похоже, спятивший Сержантик оставил стойкий и противоречивый букет запахов. И вурдалакам не объяснишь, чем сумасшедший отличается от нормального.
-Ну что ты, маленький, – успокаивающе сказал Антон Генриху. – Нет опасности, пойдём.
«Маленький», вылетело случайно. И откуда только взялось? Андерс никогда не звал его так. Не желая вспоминать, откуда, Антон просто махнул им рукой и отправился дальше.
К тому времени, когда они вошли в пригород, Антон успел порядком проголодаться и решил, что комендатура и неуловимый маньяк-убийца подождут, до тех пор, пока он не посетит станционный буфет, единственное место, где кормили за живые деньги, а не по талонам. Качество еды, конечно, оставляло желать, но особого выбора не было.
Маленький вокзальчик оказался пуст. Не удивительно. Антон сомневался, ходят ли сейчас гражданские рейсы. А военным, если это только не редкий груз для Базы, здесь делать нечего.
Когда они проходили через небольшой зал ожидания, навстречу им, из дежурки выскочил патруль из трёх станционных жандармов. Судя по всему, мордатые служивые разглядели их группу ещё на привокзальной площади и теперь вылетели навстречу – бдеть. До того, как старший патруля успел открыть рот, перед Антоном возник Тролль, рявкнул яростно в сторону жандармского воинства и выставил клыки. Антон не столько услышал, сколько почувствовал ворчание остальных за спиной. Жандармов, так же стремительно и молча, унесло обратно в дежурку.
Станционный буфет, вопреки чаяниям Антона, оказался чистеньким, светлым и пахло здесь не прогорклым жиром, а свежей выпечкой и чуть, средством для мытья полов. Три столика были застелены клеенкой. Вурдалаки ловившие куда больше запахов, растерялись и несколько забеспокоились. Но на буфетчицу, которая вышла к ним, среагировали спокойно, не то что на жандармов.
Совершенно неожиданно, Антону в голову пришла дикая мысль. Это ведь первый, так сказать, «выход в свет» его команды. И они никогда не кормились вот так… На Базе их кормили редко и как зверей. Антон видел те два таза, обычно аккуратно вымытые, сложенные один в один и задвинутые под кровать Зана, в которые им обычно наваливали еду (жрачку – выползло вдруг, словцо Райана). Столов в казарме не было. А значит есть они должны были на полу. Андерс говорил, что хищник должен испытывать постоянный голод, а «Охотники» дважды хищники, так что нечего их баловать. Пусть привыкают убивать и получать мясо тёпленьким. В награду.
До буфетчицы, кажется не дошло, какие гости, пожаловали в её клеёнчатый рай. Она суетилась, но не от страха, а от желания угодить. С ходу перечислила всё меню – три блюда. По некоторому размышлению Антон выбрал свиную отбивную с картофелем фри.
-Да вы составьте, составьте столы-то, – подсказала буфетчица Антону. - А то и не поместитесь за одним.
Составили. Антон поинтересовался насчёт цен. Оказалось не так уж и дорого. Расплатился сразу. Но с учётом того, что, компания кормилась немалая, он всё равно остался на нуле. Хотя зачем ему деньги, теперь-то? Морские свинки доктора Андерса и так сидят на всём готовеньком. Интересно, его теперь тоже будут заставлять жрать из таза?
Пока буфетчица разогревала их порции в микроволновке, его команда приноравливалась к стульям и сидению за столом. Три «Г» тихонько ёрзали. Тролль пытался качаться, остальные сидели спокойно. Затем их постигло новое удивление – посуда, на какое-то время даже отвлекшая внимание от содержимого. И к самой еде никто не прикоснулся до тех пор, пока не начал есть Антон. Зан первым попробовал ему подражать в обращении с ножом и вилкой и вышло у него на удивление ловко. Остальные как-то незаметно и естественно подхватили. Только Тролль, аккуратно отложивший приборы в сторону, принялся есть руками, но действовал как-то очень опрятно, без свинства. Генрих, пред тем как отправить в рот очередной кусок мяса или ломтик картофеля, пристально осматривал их, словно пытаясь разгадать, в чём же тут секрет, почему еда оставаясь вкусной, так отличается от «тёплого мяса».
Наверное, со стороны они напоминали пациентов дурдома на пикнике, который устроил для них главврач. Но буфетчица, почему-то, смотрела на них с жалостью и сочувствием. Вероятно до городка уже дошли слухи, какими делами занимаются на Базе. Живым подтверждением тому являлся вот этот сочувственный взгляд и испуг жандармов.
Антон изредка посматривал в окно, на площадь и дорогу частично скрытую за одноэтажными домами, но момент, когда оттуда вырвался джип, всё-таки пропустил. Джип шёл лихо, на большой скорости, так же лихо затормозил пред зданием вокзала и Антон с растущим удивлением увидел, что сидят в нём по-прежнему двое. Зорин и Сержантик. И взгляд у будущего пациента «жёлтого дома» на редкость ясный, осмысленный и полный отчаяния.
Увидев куда он смотрит, Зан и Генрих зарычали одновременно и с такой злобой, что Антон мог бы обеспокоиться, случись это в другой ситуации. Но сейчас какое-то недоброе предчувствие кольнуло сердце и он бросился к выходу, даже не отдавая себе отчёта что происходит. В три прыжка проскочил зал ожидания и выскочил на улицу.
До того, как он успел сделать хоть шаг в строну джипа, с неба ударил пронзительный, рвущий перепонки вой. Очень низко, на бреющем, над городком шли «невидимки». Звено или два. С включенной защитой и судя по той особой ноющей ноте, с полным боекомплектом. Шли, безо всякого сомнения, к Базе, и в одно, невероятно растянувшееся мгновение, Антон понял – зачем.
Звук стремительно удалялся, прокатываясь над черепичными и шиферными крышами, над садами, над лесом и спав до еле слышного гула, вдруг оборвался. А потом, где-то там, вдалеке, вспухли и разрослись несколько шаров тёмного пламени. Звук взрывов пришёл с некоторым опозданием и потом накатывал вновь и вновь, с небольшими паузами. Судя по этому, «невидимки» обрабатывали Базу основательно, в несколько заходов.
Понимая, что произошло и тем не менее, отказываясь верить, Антон перевёл взгляд и увидел, что Зорин стоит рядом с машиной, спиной к нему, и тоже смотрит в сторону Базы. Сержантик остался в машине и плакал. Плакал молча истрашно, с каменным лицом и широко открытыми глазами.
-Зорин. – негромко позвал Антон.
Тот не услышал, повернулся к открытому окну, чтобы что-то сказать Сержантику и Антон увидел, что Зорин довольно улыбается, а Сержантик смотрит на него ненавидяще и наконец, просто кивает в сторону Антона.
Зорин, резко, словно его ударили, развернулся, улыбка исчезла, уступив место ужасу.
-Ты… - беззвучно выдохнул он.
За спиной у Антона зарычал Зан.
-Ты должен быть там…
-Ты послал «невидимки»?! – перебил его Антон.
Зорин насмешливо оскалился.
-Не я… Бог из машины.
-Что? – Антону казалось, что Зорин спятил.
Оскал стал шире.
-Бог из машины. Тот, что приходит, когда смертные запутались и уже не могут сами решить свои проблемы. Война заканчивается. Вурдалаки больше не нужны, а твой тупой доктор никак не мог этого понять. Вот и пришлось вмешать сюда постороннюю силу.
-Сволочь ты, – тихо сказал Антон. – Сука. Там же люди. Триста душ. Ты о них подумал… со свои сраным богом?
-Не тебе об этом судить, выродок! - сорвано закричал Зорин. – Ты же не человек! Ты мутант! Ты такой же как они! – его палец ткнул в вурдалаков за спиной Антона. – Не чувствуешь, не думаешь – только убиваешь и жрёшь! И папаша твой!..
Пистолет был под рукой, оттягивал ремень привычной тяжестью, и чего было проще, рвануть его из кобуры, и пристрелить этого, истошно орущего, постепенно срывающегося на визг дурака. Но вместо этого, он рванул с пояса ошейник и яростно, изо всех сил хлестнул Зорина по голове. Парализующий заряд ошейника был рассчитан на куда более стойкого вурдалака, так что Зорина выгнуло ещё в падении, да так, почти в «мостике» и хватило об землю.
-Здорово. – подытожил Сержантик.
Он успел выбраться из машины и теперь стоял, привалившись к капоту. Страха в его голосе не было, только усталость и надлом.
-Хотя, так ему и надо, – продолжил Сержантик. – Он же, гад, мне ночью на ляжку ошейник прицепил. Отрубил, конечно, сначала. Если бы на голову или на шею – точно бы крышу сорвало. А так я только беситься стал. И под штанами-то ничего не видно. Всё рассчитал, гнида. Все «Охотники» на Базе, Андерс и его «яйцеголовые», там же. Вызвать «невидимки» и одним хлопком всех…
-Зачем? – тихо спросил Антон, наблюдая, как его восьмёрка обследует машину, брезгливо сторонясь упавшего Зорина.
-Спятил, – просто объяснил Сержантик. – Вбил себе в башку, что «Охотники» мерзость пред Господом. Нас сюда вместе послали, чтобы значит за Андерсом и друг за дружкой секли. Вот только я не усёк, когда у него крышу сдёрнуло. Только когда он в открытую запел, что мол всех в огонь… Вот тогда… да только поздно оказалось.
Он достал из нагрудного кармана пачку сигарет и картонку со спичками, с трудом выудил одну сигарету и попытался отломать спичку. Руки у него мелко дрожали, сил даже на такое незначительное усилие не хватало, обычное дело после применения ошейника, Антон как-то попробовал и знал. Поэтому он отобрал картонку у Сержантика и коротко чиркнув спичкой, поднёс огонёк к сигарете. Сержантик кивнул благодарно, затянулся чуть ли не со стоном, а затем сказал:
-Знаешь чего, парень… Будь Бог против, хрен бы чего вышло у Андерса. Уж такие бы, - он кивнул на Зана. – Точно бы не вышли. И раз уж они теперь есть, придётся нам как-то уживаться. Проблема только – не нарваться бы на второго Андерса, или того хуже - Зорина. Дураков на свете много, им не объяснишь, что всем жить хочется. Даже таким. – он снова кивнул на Зана.
-И что нам теперь? – веря и не веря его словам спросил Антон.
-Уходи, – посоветовал Сержантик. – Тот лагерь, что мы позавчера… помнишь? Там интендантский склад. Продовольствия там хватит на роту вурдалаков. Одежда тоже имеется. И на отшибе, главное. Думаю, наши до него не скоро доберутся.
-Мы же его взорвали. – сказал Антон.
-Не-а, – беспечно протянул Сержантик. – Про детонаторы забыл? Так что приберёшь убитых… если есть чего прибирать, и живи. Какое-то время посидишь там. А потом, как повезёт… Ищи тихое местечко. Научишь своих дружков есть не только человечину. Объяснишь им, что такое люди и чем отличаются один от другого. Глядишь, может разговаривать и улыбаться своих ребят научишь. Учи их, парень. Ноша как раз по тебе. И сбросить ты её не сбросишь. Понесёшь до конца. Может чего у нас с ними и получится.
-А ты? – спросил Антон.
-А я вот Зориным займусь, – ухмыльнулся Сержантик. – Ошейник-то мне оставь. Я, это, прочищу ему мозги, чтобы не вспомнил чего. А ты бери машину, и уезжай.
Странно, но его команда уже сидела в машине. Свободным оставалось только место водителя.
-Прощай. – сказал Антон Сержантику.
-До свидания, – отмахнулся тот. – Езжай, не оглядываясь. Удачи.
Он долго смотрел вслед джипу. Впервые Сержантик чувствовал себя абсолютно правым. Во всём.

«И сказал Учитель: «Я дал вам знание добра и зла, и впредь, будут судить вас по делам вашим»».
Завет Людей и Охотников.