Девочка моя, послушай. Ты на самом деле мне нравишься. Ты хочешь быть
со мной и впредь – клянусь, я не против. Но сначала я должен
рассказать тебе о Третьем законе Ньютона. Потому что ты нарушаешь его
каждый день, каждый час, и это пездец как заебывает.
Тебе, разумеется, рассказывали о нем в школе: «действие равно
противодействию». Но если эта формулировка и застряла в твоих куриных
мозгах, то ты просто не поняла, о чем речь. А если чудом и поняла, то
не сделала выводов. А это необходимо. Слушай, когда тебе объясняют, и
засунь в пезду свой мобильный! Я говорю – ты слушаешь, таков закон.
Третий закон Ньютона всеобъемлющ, он распространяется на все сферы
нашей жизни, и нашел распространение в народном фольклоре: как
аукнется, так и откликнется, что посеешь – то пожнешь, где сядешь, там
и слезешь – это все о нем. В нашем доме он будет звучать так: относись
к мужчине так, как хочешь, чтобы он относился к тебе.
Ты охуела вконец. Ты постоянно учишь меня, как и что должно быть
устроено в нашем доме, потому что так было устроено в доме твоей
злоебучей мамы. Я ложил хуй на твою маму и на ее дом, пойми. Блядь,
ведь я же не возвожу обстоятельства своего босоногого детства в ранг
святыни! Ну, давай я буду жрать самогон до обеда, а потом до вечера
бухтеть, как охуенно жилось при коммунизме – как это делает твой папа?
Или, например, начну вырезать из дерева фигурки, которые канают разве
что на страпон для бегемота – так, как коротает дни мой ебнутый на всю
тыкву дядюшка? И ведь хуй ты тогда слово скажешь – семейная традиция
форева! А если тебе не нравится здесь, уебывай к своей сраной маме –
вполне, кстати, неплохой тетке, отношения с которой могли бы быть куда
лучше, если бы не ты.
Ты учишь меня, что надо каждый день мыться – от меня, дескать, воняет.
Да, грешен: моюсь я обычно тогда, когда грязь начинает стеснять
телодвижения, ну и хули с того? Ведь ты же не выебываешься на свои
кроссовки, когда наступаешь в собачье гавно – ты просто берешь и моешь
их. Что или кто, в рот тебе электрод, мешает тебе поступать так же со
мной? Я не против. Если ты еще возьмешь обыкновение делать мне минет
после мытья – что, кстати, весьма гигиенично – я стану мыться по 4
раза в день. Я буду сиять, как котовы яйца, и Элтон Джон пришлет мне
страстное письмо, но – дай ТЫ мне для этого хоть малейший стимул!
Третий закон помнишь?
Хуй ты чего помнишь! Ты можешь только песдить, что у тебя высшее
образование, и поэтому ты моешься каждый день, а я – хам неотесанный.
Что ж, расставим точки над еб твою мать.
Высшее образование? 5 лет ты просиживала пезду за родительский счет,
чтобы стать… бакалавром словесности. Блядь, нет слов – уж прости за
каламбур. Чему ты научилась? Тот активированный уголь ручной работы,
который я обычно хуярю на ужин, на самом деле не является жареной
картошкой – это тебя кто-то наебал. Те книги, знанием которых ты так
гордишься, я прочёл, когда ты еще не обоссала свой первый памперс.
Мудрые сентенции, которыми ты кормишь меня вместо нормальной еды, я
высрал пять лет назад. И даже регулярно мыться тебя научили не там!
Со всей своей словесностью ты вьебываешь менеджером по продажам. А
значит, благоухающая пезда и подкрашенный ебальник – твой рабочий
инструмент, который ты обязана содержать в порядке, иначе тебя выгонят
к ебеням. Когда какой-нибудь отягощенный лопатником еблан заходит в
ваш ебливый бутик, у него должен на тебя встать. И тогда, чтобы тебе
польстить, он покупает какую-нибудь, в хуй ему не упертую отъеботину.
Вот и вся твоя работа – голимый Третий закон, и ничего кроме!
Но даже и при всем при том ты зарабатываешь в раз в пять меньше, чем я
– своими грязными руками и немытой головой, которые годятся для работы
и так. Поэтому, придя домой, ты вдруг забываешь о брезгливости и
начинаешь гладить меня по всем этим нечистым органам. И в оконцовке
выдаешь нечто вроде «милый, я щас видела такой гламурный топик от
Бриони потрясного фисташкового колера…»
Блядь. Ну, я не бакалавр словесности! Я знаю шесть цветов (красный
желтый, синий, зеленый, белый, черный) и шесть видов одежды (ботинки,
штаны, майка, свитер, куртка, и что-нибудь на голову зимой). Из всего
этого кукареканья мне кажется смутно знакомым лишь слово «фисташки»:
это такие орехи, которыми заедают пиво. И я молча встаю и выдаю тебе
лавандос в смутной надежде, что ты, наконец, сегодня купишь пива и
орехов, и мы проведем этот вечер по-людски…
Блядь. Через полчаса ты прибегаешь с майкой цвета дохлой курицы, на
которую у портного не хватило ткани. Стоит эта пиздопропажа столько,
что три панка могли бы неделю валяться пьяные, в блевотине, абсолютно
счастливые. Ну да хуй с панками – лишь бы ты была счастлива! А ты
счастлива, и говоришь, что «за это» (как вам это нравится?) мы сейчас
пойдем с тобой в кино – смотреть «Дьявол носит Рrada».
Да ебать тебя в сопли, пойдем. Кстати, неплохо провели время. Я
заебись выспался (с третьей минуты и до финальных титров), а ты
«никогда не видела ничего красивее». Ну, так может, закончим этот
чудесный вечер достойно? Я бы с удовольствием присунул тебе (даже без
затей! Не в рот, не в жопу – по основному адресу…), и может, по паре
пива..?
Блядь. У тебя опять болит голова, и вообще ты «не хочешь портить
впечатление от фильма». Ну ложись, спи, чтоб тебя стошнило вчерашним
борщом… А я, голодный и грязный, опять пойду дрочить к монитору
компьютера. И, горестно продрочившись в одиночестве, напишу тебе это
письмо, которое ты никогда не прочитаешь.
Головная боль, которая не проходит никогда – это либо пиздеж, либо
тяжелый недуг. За первое бьют ебало и отправляют нахуй, со вторым
отправляют в клинику. Но ты сладко спишь, а я горько дрочу – и после
этого ты спрашиваешь, люблю ли я тебя? Блядь…
Если бы это было не так, ты бы летела отсюда быстрее собственного
визга. Да, я все время думаю о сексе, и это не значит, что я
озабоченный – просто это почти единственная тема, которая меня
интересует всерьез – как и всех нас. Будь иначе, все вы до сих пор
ходили бы в шкурах и жрали коренья.
Иногда я думаю не о тебе. Это нормально: если бы мужик способен был
думать только об одной пезде, мы бы не встретились. Я бы пожизненно
дрочил на Наоми Кемпбелл, а ты бы окучивала вечернюю блевотину папы.
Поэтому не спрашивай меня, о чем я думаю, иначе ты должна быть готова
говорить ебле в жопу, ебле в рот, одновременной ебле с 2-3 телками,
ну, и еще чуть-чуть – о бухле и о футболе. А если ты задаешь
риторический вопрос, не обижайся, услышав ответ, который предпочла бы
не слышать. Если я спрашиваю, что с тобой случилось, и ты отвечаешь
«ничего» - для меня это может означать только одно – действительно
нихуя не случилось! Я не невнимателен: просто мне в хуй не дышало
убить час своего времени, чтобы в оконцовке узнать, что кошка твоей
подруги Нади намедни прицельно усралась в туфли от Армани, которые ты
послезавтра как раз собиралась попросить у нее, чтобы сходить… блядь,
уже устал.
Я прост и незатейлив, как выстрел из пистолета. Если я говорю, что суп
недосолен – это не значит, что на столе нет соли, или что ты плохая
хозяйка, и я не пытаюсь оскорбить твою траханную маму предположением,
что она хуево тебя воспитала… Блядь, я не задаю хитровыебанных
вопросов-намеков-поучений с подтекстом! Я не имел в виду ничего
другого, кроме того, что в супе не хватает соли. И не надо думать
полчаса над тем, что я имел в виду – просто оторви свое влагалище от
табурета, протряси его до буфета и дай мне, милая, пожалуйста, во-он
ту в рот выебанную солонку!
Я прямодушен и прост – и этим принципиально отличаюсь от тебя, но это
не значит, что ты не должна соблюдать Третий закон Ньютона. Ты не
можешь просто сказать, что тебя парит в данный момент – а я не могу
делать вещи, смысла которых не понимаю. Я сдохну, но не пойму, как
можно сутками ходить по магазинам, разглядывая и надевая разноцветные
тряпки – и кайфовать от этого. Больше всего мне нравится та одежда,
что на тебе в настоящий момент – а еще больше мне нравится, когда на
тебе нет одежды вообще. Я бы ебнулся умом, если бы у меня было столько
тряпок, как у тебя, и действительно не знал бы, что надеть – но совсем
по другой причине, нежели ты. Я не понимаю – но я не запрещаю тебе!
А ты не понимаешь, как можно в 15-й раз смотреть «Терминатора-2». Не
понимаешь, как можно в субботу до полудня курить в трусах на кухне. Не
понимаешь, что к вечеру обязательно придут мои друзья, и мы будем пить
пиво, говорить о бабах и громко ржать – это наш modus vivendy, мы не
хотим иначе, и иначе не будет никогда. А ты этого не понимаешь.
Но тебе придется это понять. Иначе в одну прекрасную ночь ты резко
проснешься, и будешь жестко выебана и в надушенную пезду, и в 5 лет
сидевшую на лекциях по словесности жопу, и контрольным – в больную
голову. И я вытру хуй майкой цвета дохлой курицы, а ты на такси
поедешь по темным улицам к маме, так и не успев понять, что у нас было
большое и светлое чувство, а миром правит Третий закон Ньютона.
