написала это прошлой осенью, на одходняках, после концерта дельфина. случайно там встретила знакомых ребят, неслучайно употребила.

сил перечитать это нет совершенно. темный поток мыслей, ненависть к себе и перзрение себя. все здесь. приятного аппетита.

***

Как вырванная страница из книги, возмущает не отсутствие доброты, а наличие жалости. Существует она в любой форме, и никуда ты не денешься от робости, от неуверенности и невозможности оставаться самим собой. Наедине с самим собой.
Думаешь, что время что-то меняет или наркотики – все остается по-прежнему. И ты остаешься прежним, никогда не изменишься, не станешь другим человеком. Каким родился, таким и будешь, таким и умрешь. Все остальное - нелепая попытка не исчерпаться, сохранить того ребенка который улыбался. И больше не улыбается. В мире так много людей, замешанных в сострадании и жалости, страх получить новую рану толкает тебя на жестокие поступки. Ты становишься циничным, но если бы циничным по отношению к собственной боли – нет, по отношению к другим, будто никто не испытывал того что ты испытывал и не пережил то что ты пережил, не понимает и не видит мир твоими глазами, слаженно и четко. И чужое страдание, боль чужая – смешна, несущественна, ее не существует. Это иллюзия и малодушие. Казалось бы. К себе все совсем иначе. Но вдруг ты стоишь посреди большого концертного зала и вдруг ты понимаешь, что ты НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЕШЬ. Все. Крышка гроба. Все уже было и ничего уже не будет.
Всю жизнь ты ощущаешь себя борцом. За что ты борешься ты не знаешь. Знаешь только против кого. Против родителей – потому что они были обывателями и только ранили тебя своей заботой. Не та забота, дайте другую. Против своих знакомых, даже не друзей, которые по какой-то неведомой причине смогли перешагнуть через то чрез что ты не можешь. Смогли – и выглядят счастливыми. И их туда же, прями в ад. Пускай горят там вместе с тем, чего ты хотел добиться, но так и не смог.
Ты бросаешь все – старых друзей, свой дом, наркотики. Они ничего не понимают, ничем не могут помочь, да тебе как бы и не нужна их помощь, только вроде как не мешайте. Ты начинаешь искать, ту звезду, которая приведет тебя к правильной дороге. Человека или людей, музыку, которая осветит путь и укажет тебе, где оно. Счастье. Спокойствие.
Не можешь выдержать разговора дольше минуты, все время включается кто-то еще, кто-то третий, который все время мешает. Он наблюдает со стороны и всегда рядом. Его не обмануть. Он говорит тебе – беги от нее, от него, от них, отсюда, беги куда угодно и пока ты будешь бежать тебе будет легко, потому что не придется ни о чем думать. Нужно просто бежать.
Не принимаешь себя таким, какой есть, потому что ничего не знаешь о себе. Ты так много прожигал времени, что ты не помнишь себя.
Ты не можешь пить, потому что помнишь себя только плохим, грязным, забитым и никому не нужным. Таким ты стал сам. Ты сам таким себя сделал.
Ты не можешь больше разговаривать с ними. Одни не достойны тебя, других ты не достоин.
Ты слишком умен, чтобы поверить в это до конца, потому ты слишком циничен. И даже собственная жалость цинична. Ведь ты не веришь в нее до конца.




Я закрыла двери на замки и ко мне теперь никто не может войти
И окно я закрою тоже.
Потому что себя потеряла и не могу найти
И никто, к сожаленью, не может.
Ты откроешь глаза и увидишь рассвет, в своем доме железобетонном.
Я открою тебе сокровенный секрет – ничего у меня кроме дома.
В доме тихо, спокойно, здесь можно лежать
Провожая глазами машины.
В доме тумбочка, шкаф, в доме чай и кровать.
Никогда здесь не будет мужчины.
Я тебя потеряла, я жажду найти, это трудно мне – быть одиноким.
И не надо, пожалуйста, не приходи.
Пусть останется город жестоким.
Я боюсь вас, любимые люди мои, я боюсь вас касаться руками.
Мне не нужно уже ни добра, ни любви.
Лишь бы только не видеться с вами.
Я хочу написать на листке – всем пока.
Только нужно вставать непременно.
Нужно чай себе сделать, налить молока
И одеться еще современно.
Бесполезное тело мое и душа
Бесконечно бессмысленно это.
Я убила в себе своего малыша
И создать не сумела замену.
11.11.2013




Мимо проносятся машины, я иду по городу, иногда смотрю себе под ноги. Иногда не смотрю. Людей так много, и они все такие неинтересные с виду. Вот так смотришь на незнакомых людей, они разговаривают, улыбаются. Ты начинаешь вглядываться в них, прислушиваешься. Даже может быть и не даешь им имена, но как будто дал, как будто знаешь про них все, и про то, что между ними. По каким-то обрывкам слов или жестов уже все за них придумал, прожил их жизни, до и после, знаешь, как они друг к другу относятся. Уловил мельчайшие детали о каждом из них. Все знаешь. И презираешь их за это конечно. Ведь они так просты, так банальны. И эта девочка, которая ловит каждое слово, и этот мальчик, пытающийся казаться интересным. Ненавидишь их буквально за это. Как можно, кто допустил, чтобы люди были такими предсказуемыми, такими банальными, такими объяснимыми. Потом объявляют твою станцию метро, и ты забываешь о них навсегда.
И от того, что ты так здорово разбираешься в людях, от этой своей наблюдательности, проницательности и мудрости почти тошно становится тебе. Ведь всю эту фальшь, которую ты с такой легкостью заметил в незнакомых тебе людях, или может быть придумал ее, ты также замечаешь и в себе. И это становится невыносимым. Ты начинаешь сторониться людей. Они не достаточно хороши для тебя. Люди тоже начинают тебя сторониться, ведь ты весь как будто расплескался в потерянном времени, в постоянном анализировании того что происходит, в собственных комплексах. Ты запираешься дома, пытаясь в книгах найти ответ на свой вопрос – почему я несчастен? Ответов много, но они как будто неприменимы к тебе. Ведь ты так уникален. И однажды ты просто взрываешь себя в толпе в метро в час пик. И все заканчивается.