Она была не такая, как все:
Среди ста тысяч звёзд на небесном престоле
Лишь она быть далёкой не приняла роли.
Иль, может быть, так показалось лишь мне?

Её подруги, царственно прекрасны,
Так ровно льют свой чистый свет,
Как будто уже много лет
Мечты, желанья в них угасли.

Ведь ни одна звезда не может
Свой путь небесный изменить.
Ми не смеяться, не любить –
Такой им рок судьбой положен.

Они смирились, приглуша надежды
Под ликом отчуждённым и спокойным,
Загадочным, задумчивым, далёким,
И каждый день они – такие же, как прежде.

Наделены все общею судьбою,
Они в несхожести своей так однолики -
Светлы, чисты, чарующе велики,
И даже думою утешены одною:

«Забыть себя, коль радость не для нас,
И видеть счастье в том, чтобы другим дарить
Свой свет, для чужой жизни жить,
И, уходя, кому-то подарить мечты заветной час.»

И лишь одна из них посмела
В себе живые чувства сохранить,
Страданий не боясь, лишь только бы ей жить,
И потому особенным огнём она горела.

То вспыхнув ярче, то чуть тише,
Как будто билось сердце в ней,
То замирала, то сильней
Сверкала, маня счастье ближе.

Желая хоть одним лучом
Его хоть в жизни раз коснуться,
Зеленоватым, голубым, волнуясь,
Горела белым, нежно-розовым огнём.

Мечтала пусть на дюйм лишь уклониться
От общей всех светил стези,
Пусть даже с этим прекратятся её дни,
И искрой золотой она с небес скатится.

Февраль 1998г.

Ты пришёл сегодня один. Почему?
Неужели для встречи со мной
Ты оставил красавиц сестёр и подруг,
Ты покинул родной тебе круг?
Догадался, что я тебя жду?
И что тягостна ночь, может быть, пустотой
Для знакомой твоей, для земной?

Нет сегодня на небе звёзд
С их чарующей, дивной красою.
Они светят сегодня другим.
Но меня не оставив, пришёл ты один,
До меня свет свой нежный донёс,
Чтоб могли мы быть вместе с тобою,
Вместе взглядом и мыслью, душою.

Ты сегодня совсем не такой, как всегда:
Изменившись едва уловимо,
Так пронзительно ясен и чист,
Одиноко, задумчиво смотришь ты вниз
На окно, где твой взгляд встречу я –
Взгляд волнующий, неповторимый,
Что сольётся с моим воедино.

Мы с тобой чем-то очень близки:
Ты с Землёю связал свою жизнь,
А меня небеса подчас манят,
Что свободу от всех забот дарят.
Значит, где-то всё ж наши пути,
Где мирится с земным небес гордая высь
Среди чуда ночи должны вместе сойтись.

А когда непослушно сомкнутся глаза
И уйду я за сказкой твоей,
Ты как друг и как доблестный страж мой ночной
Не уйдёшь до утра, будешь рядом со мной.
С чуткой лаской покой мой храня,
В изголовье ты рядом с щекою моей
Полотно сложишь светлых лучей.

Февраль 1998г.

Женщине необходимо,
Чтоб ей курили фимиам.
Как свежий воздух нужен нам,
Как влага в знойный день губам
Нектаром кажется цветов,
И как томимый жаждой путник
Полжизни бы отдать готов
За жадных несколько глотков,
Так женщина всем существом своим
Всю жизнь любви желает, ласки,
Подчас готова слушать сказки,
Не замечать надетой маски,
Чтоб только верить, что любима,
Нужна как жизнь, нужна как свет,
Что не пройдет угрюмо мимо,
Не улыбнувшись в сердце ей,
Хотя б один из толп людей,
И что хоть кто-то видит, ценит
То тайное, что скрыто в ней.

Ей хлеб насущный нежный взгляд иль слово.
И каждый день она их слышать снова
Желает, пусть они не новы.
Что тут поделать, уж такой природа
Её создала и ввела в сей мир.
И люди, кажется, давно про это знают.
Но почему так часто называют
Её на ложь уж больно падкой?
Зачем так грубо обзывают
Стремление к теплу, к любви?
Откуда могут знать они,
Какие тяготы легли
Ей на израненное сердце?
А ложь бывает такой сладкой,
Бальзам на раны льет украдкой.
Так кто ж судить её дал право,
Коль в жажде счастия разгадка?

Да и чьё всевидящее око
Проникнет в душу ей так глубоко,
Чтобы сказать, что ясно, как стекло,
Ему всё то, что в ней заключено,
Что все сокровища, хранящиеся в ней
Бесценным кладом столько долгих дней,
Незримые для всех других людей,
Он угадал и знает цену им?
Как жаль, но только ни один из смертных
Не угадает тайны той,
И не взрастит цветов, красой своей волшебных,
Не зная, что хранятся в ней нетленны
Их семена и только мига ждут,
Когда живой водою их польют –
Водой любви, добра и счастья –
И дорогие руки за их труд
Они, вознаграждая, расцветут.

Январь 1998г.

Почему так много значит
Для меня живой огонь?
Что за тайну в себе прячет
И хранит безмолвно он?

И не жарок, и не ярок –
Почему же мне тогда
Дорог так свечи огарок
Среди ночи иногда?

Тьму со светом он подружит,
Лишь слегка её рассеет.
Он осветит только душу,
Только сердце он согреет,

Сказку ночи не развеет,
Но лишит коварства тьму,
В полусвете, в полутени
Приютит мою мечту.

Он меня как будто понимает:
Я вздохну – он трепетно дрожит.
И ему лишь сердце доверяет,
Чем оно, тоскуя, дорожит.

В светлом нимбе маленькое пламя,
Ты надежду вновь вдохнёшь в меня.
Ты – живой, и больше слов не надо,
Ты – живой, такой же как и я.

Январь 1998г.

Я так люблю ночь и огни фонарей!
- Полустёртые вещи и звуки,
И загадки налёт на уснувшей земле,
Темноты вдаль манящие руки.

Сумрак сказочным, звёздным плащом
Нашей жизни реальность накроет.
И о чуде – не знаю сама о каком –
Во мне сладко вдруг что-то застонет.

Незнакомое, высшее, тайное
Видит сердце в полночных тенях.
Отчего-то надежда нежданная
Мне мерещится в этих огнях.

Они властно так манят куда-то.
Но спроси – не расскажут пути,
И томят ожиданием смутным
Волшебства где-то там впереди.

Вера в чудо нежданно проснётся,
Вознесёт над землей, очарует.
И сильней, всё сильней сердце бьётся:
«Что-то будет, да, что-то будет!»

Жизни прозу и грубость сокроет
Темнота и прогонит их прочь,
Даст жизнь самым прекрасным мечтаньям.
Ах, как всё-таки я люблю ночь!

Январь 1998г.

Она ушла во тьме ночной.
Куда? Зачем? – никто не знает.
Никто того не угадает,
Что унесла она с собой.

Увидеть только то смог ветер,
Да подсмотреть смогла зоря,
Что шла, своих слёз не тая,
Она, забыв про всё на свете.

Лишь только луч, пробившись
К ней через сотни грозных туч,
Услышал: камнем с горных круч
С её губ вздох опять скатился.

Что же томило ее сердце?
Что же заставило ее
Брести куда-то далеко
К какой-то призрачной мечте?

Что сделало печальным взгляд,
И что вперёд манило счастьем?
Хотела ли она участья,
Иль рок одной быть стал ей брат?

Никто не ведает, не знает.
Да и она сама не знала,
О чём так пламенно мечтала,
И есть оно, иль его нет.

Ей смутная, глухая боль
Сошла вдруг отчего-то в душу.
Решило что-то вдруг нарушить
Её душевный мир, покой.

Её звало, влекло куда-то.
И силе этой не могла
Всерьёз противиться она,
И был за то ей путь расплата.

Чего-то ей не доставало,
Звало заполнить пустоту,
Что ночью, днём и поутру
Ей сердце в клочья разрывала.

Ей на весь мир кричать хотелось:
«Мне плохо, помогите мне».
Но даже эхо вдалеке
На зов её не отзывалось.

Ведь то был молчаливый крик.
Она сама томилась мыслью,
Чей отклик будет ей дан жизнью,
Чей ей поможет светлый лик,

Где то неведомое что-то,
Чего так страстно пожелала.
Сама себя не понимала,
И сильней душу жгла забота.

И шла она, печаль тая,
Куда, зачем не сознавая,
Дойдет ли – и того не зная,
Ища его, ища себя.

3 января 1998г.

Мы идем в ночи с ней вместе –
Я и моя тень.
В голове ни одной мысли,
Сплошь лишь дребедень.

Мы идем между огнями,
Затаив мечтанья,
И меж нами, меж двоими
Только лишь молчанье.

Что ты думаешь, подружка,
С ночи до утра?
Не бывает тебе скучно,
Грустно иногда?

И куда же ты уходишь,
Когда солнце всходит?
В чьей ночи и с чьей судьбою
Вновь себя находишь?

Может, с кем-то там, где ночь,
Когда у нас день,
Также бродишь ты безмолвно
Меж ночных огней.

Он же смотрит на тебя
И не знает даже,
Что совсем ты не его, не моя,
А наша.

Декабрь 1997г.

В Сибири так часты снега,
Но раньше я не замечала,
Как красива снежинки судьба,
Что на жаркие губы упала.

Кружась, она к земле спускалась,
Единственный и первый раз
Свой плавный танец танцевала,
Любуясь миром и дивясь.
И ей лежать еще бы долго
Среди таких же, как она,
Сверкать среди себеподобных,
В день солнечный слепить глаза.
Но толь нароком, толь случайно
Упала не на хладный лед.
Было ли в том ее желанье?
Иль стал ей роком ветра вздох?
Она коснулась губ горячих.
И тут уж было суждено
Растаять ей, смеясь иль плача,
Ценой жизни изведав тепло.
А что почувствовал тот путник,
В ком кровь горячая течет,
Которая своею силой
Прекрасный погубила лед?
Он, может, даже не заметил
Холодной нежности ее,
Когда вдруг теплое дыханье
Еще одну судьбу сожгло.
А может, взволновал всеж что-то
В нем легкий, жгучий холодок,
Но лишь сильнее ей на гибель
Тепла к устам прилил поток.

Я сейчас говорю вам о том,
Что мне тихо зима повествует.
Как не быть мотыльку с огоньком,
Так снежинке не знать поцелуя.

Декабрь 1997г

Преклоняюсь пред тобою, время,
Ты высшее над всем, и всё тебе подвластно.
И быть одна лишь бесконечность
Тебе покорной не согласна.

Но где она, и как её найти,
Ту, что осмелилась с тобою рядом встать?
Оставь. Пустое. Лучше не ищи.
Нам на Земле её не отыскать.

Нам даже не дано понять,
Представить, что такое вечность,
Ведь даже время, что стремглав летит,
Догнать не в силах бесконечность.

Она средь нашей повседневной жизни
Лишь изредка мелькнёт, оставив яркий след,
Иллюзию создаст, что что-то будет вечным,
Но срок пройдёт, и видим: её нет.

Ноябрь 1997г.

Сегодня так и тянет извиняться за когда-то написанное, но не буду. Это из разряда того, как (подчеркиваю как, а не что) я бы сегодня уже не написала.

Как рассказать вам всё, что знаю,
Что чувствую сама в себе,
О чём во тьме ночной мечтаю,
Чем себя в горе утешаю,
Дарить что может радость мне.

Мне сейчас слов не подобрать,
Чтоб то, в душе что притаилось
Пред вами ясно так раскрылось,
Как я желала б рассказать.
И до конца меня вам не узнать.

Да и не нужно это, потому что
Не всё во мне кристальным блещет светом,
Не все слова подарят вам тепло,
Укутав душу словно старым, мягким пледом,
Не всё вам средь зимы подарит лето.

Хочу лишь лучшее, чем я сама владею,
Лишь всходы добрые, что в сердце я лелею,
Вам, моим ближним, подарить,
Дать вам почувствовать, и если только смею,
Призвать в себе всё это сохранить.

Я не пророк, в моих словах, быть может,
Не каждый веру в счастие найдёт.
Но верю я, кому-нибудь поможет
И из кусков вновь чью-нибудь жизнь сложит
Та речь, что с уст моих сойдёт.

Вот, что сказать хотела я:
Во всём есть в мире красота.
Вы лишь попробуйте, осмельтесь и найдите
Её везде и сердцем возлюбите.
Поймите наконец же, радость она в себе несет сама.

И вот когда великое увидите в ничтожном,
Когда прекрасное узрите в серой глыбе,
Откроется вам – жили вы доныне,
Томясь напрасно болью ложной,
Что счастье не для всех возможно.

Оно везде – лишь руку протяни ты,
Так много нам дано судьбою,
Ведь солнца свет и неба синь с тобою.
Гармония и чудо красоты
На радость нам повсюду разлиты.

И не томись ты тем, что не сбылось.
Бери, что есть, уже не мало это,
Что небо поутру зарею вновь зажглось,
Что за зимой наступит снова лето.

Красоты щедрые Земли
На радость людям всем даны
В беде же – нам на утешенье.
На них в печали посмотри –
Утихнет боль и тяжкое волненье.

Вновь успокоившись израненной душой,
Ты обретешь в ней в лучшее надежду,
Ведь вера – главное, что на земле есть этой,
Она все беды смоет, как волной,
Так светел станет мир, как не бывало прежде.

Осень 1997г.

Кто я? … Что я? …
Где сейчас я? …
Может, чайкою над морем
Все кружу и кличу счастье.
Может быть, со скал гранитных
В белом платье, словно в пене,
Я, рожденная волною,
Шлю привет шумящей бездне,
Внемлю братьев ветров вою.

Или ивой гибкой, нежной
Я склонилась над рекою,
Иль в ночном бездонном небе
Стала яркою звездою.

Я везде и я повсюду,
Где есть капля красоты.
Ты узнай меня, немую,
В утреннем луче зари.

Отыщи меня в пучине,
В бархате песочном моря,
Где средь пенья, перламутра
Раковин живу в неволе
Я жемчужины судьбою:
И царевной, и рабою.

Догадайся, если сможешь,
Что зимою вьюжной, снежной
Не метель, а я танцую
Буйный танец безудержный.

Или, даже не пытайся
Угадать, кто я и где.
Может быть, голубкой белой
На твоем сижу окне.

Осень 1997г.

Нет ничего лучше утренних зорь
На этом свете, вы мне поверьте.
Серый наш мир на заре предстает
В сказочном свете, в розовом свете.

Румянцем покрылися стены домов,
Золотом вспыхнули стекла –
День новый свежей улыбкой младой
К вам смотрит в окна, к нам смотрит в окна.

Ветер затих, чудной сказке внимая,
Очнулись деревья, проснулись и птицы,
И глядят восхищенно, про сны забывая:
«Ужели не снится, ужели не снится!»

Земля полусонно объятья раскрыла
Солнца лучу, новой жизни гонцу.
Теплом своим первым ее согревая,
Он шепчет: «Умчу, в день грядущий умчу!»

Мир каждым звуком приветствие шлет
В битве со тьмою Победоносцу
И поет во весь голос, безмолвно поет,
Гимн поет солнцу, гимн поет солнцу!

Осень 1997г.

Дожди золотые, в багрянце леса,
И яркой лазурью глядят небеса.
Люблю бабье лето, сухой шепот трав.
Когда, напоследок теплом обласкав,
Солнце на ласку, улыбку щедро
Пред тем, как свой лик от нас скроет оно.

Деревья богатый и тонко прекрасный
Накинули света и листьев узор,
И мягко ласкает мне ноги шуршащий,
Повсюду раскинутый пестрый ковер.

Сентябрь 1997г.

Где-то в десятом классе я начала писать стихи. Начала, потому что мне это тогда казалось очень романтичным, неординарным, новым. Потом стало просто возможностью выразить себя.
Я буду вносить сюда эти стихи в том порядке, в каком они были написаны в блокноте под замочком.
Немногие из них были кем-то прочитаны или услышаны. Тем не менее, те, кто слышал (пару раз я отваживалась на публичное чтение), говорили, что в них страдает форма. Я не спорю. Но исправить ничего не могу, да и тогда не могла и не хотела. Просто предупреждаю сразу: я это знаю (хотя некоторые все же кажутся мне удачными), и не говорите мне об этом.
Поскольку мое сочинительство продолжается уже долго, то все написанное само собой поделилось на части согласно периодам жизни.
Итак, первая (почти детская) часть будет называться "Проба пера".