Ежевика подсказала сайт, где можно свое имя трансформировать в картинку http://livegif.ru/whatgif/

У меня на Feanwell получилось



Евгения



И, наконец, Женя



Получилось что-то рыбье-танцующее. В принципе, неплохое попадание.

Примечание: имена лучше вводить на том алфавите, буквами которого оно изначально пишется

Мне недавно рассказали случай из жизни посильнее любого анекдота. Сколько раз вспоминаю, столько смеюсь, потому что радостный очень случай.

Попробуйте представить в красках.

Город. Дорога. Час пик. У светофора на красный свет останавливается какая-то легковушка. Когда загорается зеленый, водитель не проезжает и стоит как ни в чем не бывало. Водитель коммерческого автобуса сзади начинает сигналить изо всех сил и материться в окошко, как и водитель грузовика, стоящего за ним. На что из легковушки выходит такой маленький интеллигентный человечек образца советского научно-исследовательского института, тихо подходит к автобусу и спрашивает:

- Что-то случилось?

Дальше додумайте сами, что мог ответить водитель автобуса. На что наш научный сотрудник так невозмутимо:

- Вы так сигналили, что я подумал, вам нужна помощь.

(Занавес)

Вчера в автобусе услышала песню, и вот уже почти два дня хожу напеваю припев - единственное, что запомнила. Песня очень тонкая, хорошая. Каково же было моё удивление, когда я сегодня обнаружила, что это из Шансона. Ниже текст. А с музыкой - просто очень сердечно.

Трофим
"Московская песня"

Вступление.
Всю ночь на улице мело
И за окном белым бело
И в толще справочника
Свежий календарь
И дворник, маленький таджик
С лопатой по двору кружит
На языке Хаяма, матеря январь
Забыты праздники давно
Как прошлогоднее кино
Сюжет которого, не вспомнить никому
Ая несу тебе цветы
Чтобы скорей узнала ты
О том, что мне пока известно одному
Припев:
Я знаю точно, расстает лёд
В тиши полночной, иволга запоёт
И рыжею девчёнкой, тёплою ото сна
В озябший мир прийдёт весна
Проигрыш.
Прогноз погоды, снегопад
В заторах улицы стоят
Машины, как сугробы с выхлопной трубой
И из приёмников FM
Непобедимый Бони М
Поёт как на Богамах плещеться прибой
Модуляция.
Народ торопится, скользит
Теряя варежки в грязи
Ко входу в недра всепогодного метро
И я с цветами под пальто
Спешу сказать тебе про то
Что вопреки прогонозам метеобюро
Припев:
Я знаю точно, расстает лёд
В тиши полночной, иволга запоёт
И рыжею девчёнкой, тёплою ото сна
В озябший мир прийдёт весна
Модуляция.
К палатке с надписью "Табак"
Какой-то уличный остряк
Приклеял объявленье: "Лыжи на прокат"
Но шутки гражданам не в кайф
Поскольку в их привычный драйв
Так неожиданно вмешался снегопад
Пенсионеры и врачи
Негоцианты и ткачи
В стихийном бедствии теперь одна семья
И только бойкий карапуз
Похожий на большой арбуз
Сидит на санках улыбаясь, как и я
Припев:
Он знает точно, расстает лёд
В тиши полночной, иволга запоёт
И рыжею девчёнкой, тёплою ото сна
В озябший мир прийдёт весна
Мы знаем точно, расстает лёд
В тиши полночной, иволга запоёт
И рыжею девчёнкой, тёплою ото сна
В озябший мир прийдёт весна
В озябший мир прийдёт весна
В озябший мир прийдёт весна

Сегодня замечательное утро, первое утро этой весной, когда воздух наполнен влажной прохладой и свежестью после ночного дождя, и в эту чуть тронутую солнцем чистоту вплетается тонкий запах едва распустившейся черёмухи и свежей молочно-зелёной листвы. Этот аромат наполняет все вокруг, легко вливается в грудь с каждым вздохом и  тянет взгляд от листочка на дереве к горизонту, и выше к небу, светолому, но не яркому с бледно-серыми текущими облаками.

Поскольку мне глубоко противна та помпезная шумиха, которую подняли вокруг смерти Бориса Ельцина, хочу хотя бы здесь высказаться и поставить все на свои места.

Я считаю, что Борис Ельцин не был ни великим человеком, и по сути не сделал для нашей страны ничего хорошего, наоборот - развалил до основания. При этом его личные моральные качества были, мягко говоря, весьма сомнительного свойства. Поэтому лучшее на что он должен был бы рассчитывать - это чтобы его забыли как страшный сон и тихо, мирно похоронили. И это было бы очень милосердно. А те воспевания его доблести, которыми сейчас государство усердно полощет мозги населению всеми доступными средствами, наоборот, снова разжигает тлеющий гнев народа.

Иностранные СМИ исходят слюной, смакуя смерть "человека, который похоронил коммунизм", в чем видят его высочайшую заслугу. Они называют советское прошлое России - уродливым, инвалидным, и т.д. и т.п. - изгаляются, как могут. И вот явился герой - Ельцин, который освободил страну от коммунистического гнета, за что вечная ему слава. Честно говоря, плеваться хочется. Я попробовала дать свой комментарий в электронной Times на эту новость, но их хваленая свобода слова не допустила таких высказываний.

Для меня Советский Союз - это хоть и не идеальное государство, но ровно настолько, насколько не идеальны другие режимы. При этом он обладал неоспоримыми достоинствами, которых сейчас и в помине нет. Его развал - был похож на снос дома, в котором нужно было всего лишь починить кран. Но его снесли, на поживу мародерам, которые сейчас у нас ходят в шелках, и одного из которых вчера хоронили как народного героя. Позор.

В общем смотрите люди, сейчас на ваших глазах переписывают вашу историю. Не упустите момент полюбоваться: не каждый раз это делается настолько откровенно и нагло.

Я впервые побывала на крещении ребенка. В субботу. Крестили Тимку - сына Келега. Церемония оставила двоякое впечатление, но сама суть была приятна и радостна. Я считаю, что детей нужно крестить в младенчестве - это дает им божественную защиту на всю дальнейшую жизнь. Конечно, есть смысл и в словах тех, кто отстаивает крещение в сознательном возрасте. Но чаще к зрелости у человека уже столько намешано в голове, что ему трудно решиться, или трудно позволить себе  - недостойному.

За выходные проглотила еще одну книгу Мураками - первую из трилогии "Мой любимый sputnik - Охота на овец - Дэнс, дэнс, дэнс". Хотя читала я со второй к третьей, а потом к первой, все равно общая нить выступила очень четко. И по-прежнему последняя книга мне кажется самой лучшей.

Основной общий лейтмотив - некое будничное и в то же время мистическое взаимопроникновение двух миров: там и здесь. И среди этих переплетений, сдвигов времени и пространства пытается жить и сохранить себя главный герой, основные пристрастия которого - это книги, музыка, и вкусная еда. Фоном его жизни и в то же существенной частью оказываются разные случайные и не очень женщины. Эти встречи -расставания не носят никакого драматизма, напротив, даже очень знаковые встречи повседневно вплетаются в произвольные хитросплетения миров. В более европейской адаптации можно было бы сказать, что его герои балансируют на грани порядка и хаоса, стараясь при этом не пропасть и по мере возможности получать удовольствие.

Несмотря на такой общий сюжет, в его трилогии очень много уравновешенности, спокойствия, простоты - вот эти ощущения мне, пожалуй, больше всего в ней нравятся. Еще там почти нет шелухи, вернее, главные герои живут так, чтобы не засорять жизнь ненужными вещами, правилами и общепринятыми критериями существования. Это оносится к экономической стороне жизни, но никак не к духовной - здесь Мураками строже среднего человека, но эта чистота не навязывается никому.

Этот год богат на полувековые юбилеи. Вот и у отца тоже.
50 лет, а он по-прежнему полумальчишка в своей беззаботности и непоколебимой уверенности в той своей правде, которая есть у каждого. Сомнения, метания - это не про него. Во что поверил с детства, так и живет упрямо - не важно, как на это откликается жизнь и другие люди.

Вчера на Дне рождения был его самый хорошой и давний друг - с 3 класса. Под занавес застолья они взяли гитару и пели свои старые любимые песни. Почти все - про детство и пионерские отряды. Да, это - то, что ему больше всего дорого: детство в своей правильной семье, дворовые затеи, стройотряды - деятельные начинания, в которых он был всем хорош. Мама говорила, что в нем вечный пионерский задор - так оно и есть. Конечно, почти каждый человек к 50 годам немного подустал. Он тоже. Это заметно. Но не изменился.

Я раньше думала, что когда в человеке остается ребячливость - это не плохо. Только сейчас понимаю, почему мама лет с 16 все пыталась повернуть меня в сторону взрослости. Потому что, когда человек остается ребенком - это всегда за чей-нибудь чужой счет.

Мама, мамочка, как же трудно тебе было обтесать во мне это неподатливое отцовское наследство. Я вчера сидела, смотрела на него и узнавала себя, шкурой чувствовала, какой огромный кусок этого человека заключен во мне. И в то же время я чувствовала в себе маму. Неправдоподобная смесь одаренного и упрямого эгоцентриста отца и чуткой к людям, вдумчивой матери.

Это новое для меня - находить в себе своих родителей. Может, эти ощущения от того, что я цепляюсь за то, что моего осталось в мире. Человек, у которого нет родных и близких - как свеча на ветру. Я впервые почувствовала тень этой неукрытости. Жизнь взяли и располовинили. И вот живучая оставшаяся часть пытается снова укорениться, оживить те корни, которые не были раньше так нужны. Вот я и возвращаю себя своим родителям, признаю их наследство. Её - чтобы её сохранить здесь на Земле, его - чтобы мне легче было сохранить всех троих.

Что бы он ни говорил, как бы ни отгораживался, но он навсегда связан с нею во мне. И за то что он пытается изобразить безразличие, я хотела, чтобы он вдруг ярко увидел, что она здесь - перед ним, такая, какую он любил, как умел, и чтобы ему стало сладко и больно. Да, я хотела чтобы боль прорезала завесу его повседневной благоустроенности и отстраненности. Потому что он причастен.

Причастен - это мой приговор! Причастен жизни и причастен смерти!

Никола - это деревня недалеко от того места, где Ангара вытекает из Байкала. Мы ночевали там с пятницы на субботу. Открыли для себя чудесное местечко, где можно остановиться. На 8 сотках хозяин создал забавный музей русской истории и прикладного творчества, в котором очень уютно жить. Домики полностью деревянные. Пространство внутри организовано гениально: высота потолка, ширина деревянной кровати - все в самый раз, нет ни пустоты, ни тесноты, и поэтому очень душевно. Пахнет хвоей и деревом. Мощеный досками двор. Горка для катаний (участок выходит на крутой склон). Туда попадаешь, и чувствуешь, как с тебя начинает слетать все, что накопилось за рабочую неделю у компьютера в полностью синтетическом здании. Дышать начинаешь глубже.
В субботу мы ушли в Листвянку (этот поселок стоит на берегу самого Байкала). Никогда не перестану удивляться его льду, прозрачному как стекло, около метра толщиной, через который на глубине метров восемь виден каждый камушек на дне. Нагулялись, надышались, наелись копченого омуля. Выходной день удался.

Разговор в автобусе. Два парня лет двадцати с небольшим. Одна из реплик:
- Ну, у тебя там, хата, девушка, коньяк. А у меня пиво, водка и общага. В принципе то же самое.

Я почувствовала, что приняла для себя несколько новых истин, которые уже начали вести мою жизнь. Самое главное - это, что жизнь может закончиться или повернуться/перевернуться в любой момент, поэтому:
Не нужно оставлять про запас и на потом
Нужно раздавать, тратить, совершать, и брать сейчас (настолько, чтобы оставаться свободной, не попадать в зависимость)
Подобные вещи каждый слышал когда-нибудь, но есть разница между знать и принять.
Самой забавно, насколько спокойно во мне живет эта идея: жизнь может закончиться сейчас. Я знаю, что мне не будет жалко, хотя есть важные вещи, которые я бы еще хотела воплотить здесь.

В воскресенье ценой отказа от выпечки блинов, нашла время вырваться к Келегу. Келег работал, смог только встретить меня и проводить. Остальное время мы с Ульяной (его женой) и Галей (чудесной дальней родственницей) возились с Тимкой (полугодовалым сынком-богатырем). Он почти все время был доволен. Интересный ребенок: противоположные эмоции очень быстро и выразительно меняются на мордочке. Это был мой второй приезд, а я всё ещё неуверенно его держу - драгоценность такую. Приятно чувствовать в своих руках ребенка, даже несвоего. Пахло дровами, от печки шло тепло. В какой-то момент я замерла на стуле, прислонившись спиной к деревянной стене и глядя в окно, за которым по белому снегу носился их пёс: вот бы так остаться и не двигаться хоть какое-то время. Мне этого очень нехватает - медлительности, которая никак не совмещается с современным ритмом жизни. Иногда мне кажется, что внутренне я - классический "тормоз", а верчусь только по необходимости. У Келега дома есть возможность немного потормозить, не думать о десяти делах, только о том, какие они все славные, и как у них хорошо. Этот дом сейчас одно из немногих мест, где я по-настоящему отдыхаю. Хочу, чтобы там еще одним домашним питомцем навсегда прижилось благополучие .

Я оцифровала часть старых видеопленок. Вчера вечером села просмотреть диск, проверить качество. Так и прилипла к экрану пока до конца не досмотрела.  Вся запись - лето после окончания школы: последний звонок, выпускной, вечеринка у меня дома всем классом (отмечали всеобщее поступление), шутливая пародия на "Сон в летнюю ночь", разыгранная на троих с двумя моими друзьями, и еще так по мелочи. Почувствовала себя снова там, в том времени, с теми людьми. Так хорошо было, так светло и ясно. Очень захотелось снова увидеть свой класс (хотя вряд ли у нас найдутся сейчас темы для разговора кроме банальных). Снова будто вернулась в себя такую, какой была 9 лет назад, причем в лучшей выборке. Приятно было то прежнее ощущение, что все прекрасно и впереди океан сказочных перспектив. Это такое счастливое и спокойное время - моя последняя школа: 6 - 11 класс. Вспомнила ее, и вспомнила все хорошее, что было у меня в жизни. Набирается много. Столько всего было. Уже не зря жила. Самые яркие вехи, пожалуй:

Детский сад, Краснодар, мама, Надя.

Младшие классы: балет, театральный кружок, Ленка, наш двор на Синюшиной горе

Первое время после переезда в Радужный: своя комната, новые друзья, мама

24 школа: 6 - 11 класс, Ася, Лена, Настя, одноклассники, учителя (Лилия Михайловна, Тамила Петровна), конкурсы чтецов, олимпиады,  книги, Песчанка, Орленок

Болгария

Университет, Нуменор, РИ

"Готика", "Белый храм" в "Неведомых землях"

Кипр

Чехия

Рассказывает начальник отдела автоматизции Юрий Казицкий:
- Было это на одной из выставок Soft& Hard, не помню точно, на какой,но, наверное, на весенней. Стоя у одного из стендов, услышал сзади обрывки беседы, в которой так и сыпалось:"сопр, прерывание, пуш, поп, прямой доступ, дамп" и т.п. "Системщики", - с уважением подумал я и невольно прислушался к разговору, который был примерно таким:
-...Биос явно написан на Си++
- Да, посмотри какая навороченная конфигурация!
- Немного нестандартная. Кэш широковат, но сегментация компенсирует, и в целом хард производит впечатление.
- Интерфейс интеллектуальный, тут есть где развернуться.
- Видеоадаптер тоже хорош.
- Что там адаптер. Симы каковы! Ух!
- Да сплошная импликация!
- Одним словом, мультимедиа.
- Но представляешь, во сколько сервис обойдется!
- Да, это не про нас. Энтропия мгновенно задушит. Через неделю налт выскочит!
-Да...
Тут я не выдержал и обернулся, так как очень захотелось посмотреть на этот загадочный компьютер. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что взоры моих программистов были устремлены не на стенд, а на девушку, раздававшую рекламные проспекты!

Мне кажется нужно более полноценно использовать то, что уже произведено, а не переводить нашу природу, на производство новой продукции, которая превратится в еще одну ужасающих размеров свалку. Я бы сделала такие площади, куда бы люди выносили все, что еще годно, но уже не нужно, а сами брали бы там же то, что нужно. Только очень многие хотят обязательно новое. И еще при таком подходе не получилось бы "перевода на дерьмо", который в основе капиталистической экономики (Мураками "Дэнс, дэнс, дэнс").

Петр МАМОНОВ:
ТЬМА — ЭТО ОТСУТСТВИЕ СВЕТА
Проповедь, прочитанная на сочинском пляже нынешним летом

Справка «Новой»
Мамонов Петр Николаевич — лидер московского андеграунда 80-х, в совершенстве владеет английским и норвежским языками, его переводы публиковались во многих поэтических антологиях. В прошлом: банщик, лифтер, наборщик в типографии, корректор, работник бойлерной, заведующий отделом писем в журнале «Пионер», рабочий в продуктовом магазине… Основатель группы «Звуки Му» и стиля «русская народная галлюцинация» — дикая смесь музыки, поэзии и театра. Ныне православный отшельник. Недавно сыграл в новом фильме Павла Лунгина «Остров».

– Ведь как все нынче извращено. Вот критики тут недавно фильм «Остров» Павла Лунгина разбирали, о церкви говорили как о чем-то ветхожитийном, типа «Илья Муромец». Как жить дальше, если ни во что не веришь? Будешь пихаться налево-направо. А если вера есть, как не хочется сесть, все уступишь старухе место. Вот тебе и все христианство. Посуду помой вне очереди. Христианский поступок? Христианский. Ведро вынеси. Ну не настаивай на своем. Не ори: «Не разогрето!». Потерпи минуты две. Она, бедная, сейчас разогреет. Тоже устала. Ее по-своему мутит-крутит. Что ты все «жена должна», «муж должен». Любовь — это не сю-сю, му-сю. Не Асадов. Это тяготы друг друга нести.
Лежит человек рожей в снег. Почему думаем, что пьяный, может, у него сердце? А если и пьяный. Посади его на парапет, чтоб не замерз. Бежим мимо. Мимо себя. Сделаешь что-то такое… Лежишь вечером и думаешь: «Чо тебе так хорошо? Чо тебя тащит так? Вроде и не пил. Почему комфортно на душе? А… Сегодня бабке сумку помог — три ступеньки…». Он же нам сторицей…
Мне здесь одна девушка говорит: «Не люблю своих родителей». Обожди. А ты им помогаешь? В магазин ходишь? «Да, — отвечает, — все, что нужно, делаю». Значит, любишь, а что там в чувствах копаться. Плюнь ты на это. Нельзя по чувствам жить. Сегодня — солнышко. Завтра — дождичек пошел. Упал, ногу сломал — третье чувство. Жить надо по закону: не «Дай», а «На». Как это так, недоумевают, снимут верхнюю одежду — отдай и рубашку? Привыкли жить навыворот. У нас на голове, если пощупать, образовалось плоское местечко, на котором удобно стоять. Так и живем — вверх ногами. Все, что Богу угодно, презираем. Сильный помоги слабому. У нас — задави. Богатый — отдай. У нас — хапани, да охрану поставь, чтоб не украли.
У нас извращенный взгляд на христианство. А это просто. Сколько крови можешь отдать за другого. Потому что написано: «Что сделал одному из малых сих, то ты сделал мне». Сколько можешь у постели матери просидеть, которая одурела от старости и болезней. Вот где приходится умирать каждый день. Как в Чечне ребятишки стоят. Чеку выдернул один придурок, сейчас — взрыв, подполковник, не думая, бросается. Его в куски. Восемь человек живы. Коммунист, некрещеный, никогда в церковь не ходил, о Боге вообще не думал, но он христианин. В рай — ракетой.
А то в храм пришел, поклоны бьет, свечек понаставил. А сердце — пусто. Христианский поступок? Мимо. Хоть обмолись весь, объезди все Афоны, облобызай мощи. Ничего не будет. Смотришь на нищего: «А… это все обманщики. По телевизору показывали эту мафию». Да дай ему 50 копеек. Что у тебя убудет? Ошибись в эту сторону. Что ты веришь ящику? Настоящая мафия — кто у джойстика этого сидит, пять человек — манипулируют всеми нами. Шиш им с маслом. Не выйдет.
Я 11 лет в провинции живу. Так же народ трудится. Так же встает до зари. Так же девушка в троллейбусе в 30-градусный мороз — попробуйте-ка десять часов: «Ваши билетики, ваши билетики». За пять тысяч в месяц. Вот я — от этих депутат. Для них работаю. Хоть и трудно, стараюсь по закону жить. Из десяти два раза удается. Зажать свой рот окаянный, чтоб не выскочило обидное слово. Не отпихнуть человека. Не перебить. Выслушать. Пишут же отцы: надо перед друг другом стоять, как перед древней иконой.
Что значит не осуждать? Не выносить приговора. А мнение иметь мы обязаны. Господь пытался вразумить фарисеев, и гнев его был праведный. Праведный, когда гневаешься на себя. Что опять, дурак, напился вчера. Когда свой грех возненавидишь. Привычку мерзкую, въевшуюся в тебя. Никак не можешь с ней справиться. Только возненавидя ее, начнешь побеждать.
Стараюсь поучаться, хоть лет уже много. Вот у нас автобус из Вереи… рейсовый до Москвы. Два часа ходу без остановок. Места все по номерам — не пересядешь. С ужасом смотрю: впереди меня сваливаются два пьяных дембеля. Матерщина, о бабах… Все по полной. Думаю, ну на два часа попал — караул. Потом говорю себе: «Але. Давай-ка это… Подумаем спокойно, внимательно. Кто эти ребята? Выросли в деревне. В то время, когда не было намечающегося сейчас подъема. Что видели? Отец пьет, колотит мать, постоянный мат. Телевизор орет дурацкий. До восемнадцати как-то дотянули. Взяли в армию. Колотили их. Потом они колотили. Вот «новоиспеченные» явились. Чего я от них требую… Я их чему-то научил? В их дом зашел? Книгу прочитал?». Смотрю, а мы уж приехали — не заметил, как.
Все зависит от нас: как мы слышим. Замылены ли глаза. Забиты ли уши. Затерта ли душа. Обложена ли совесть ватой. Вот чем надо заниматься. Святые учат: спаси себя и хватит с тебя. Сейчас кричат: «Правовое государство», «Закон превыше всего»! Все равно кучка людей все проплатила. Покажут тебя с ребеночком. Потом, как ты бабушке даешь пенсию… Так пятьсот раз на день. И выберут именно тебя. Не надо даже никого назначать.
Способ действия? Себя делай. Эту маленькую точечку. И на эту маленькую точечку светлее станет. А если только указывать: это не так, да пенсии мало, да правительство козлиное, да американцы поганые, да бен Ладен, будь неладен. ...Ничего не сдвинется. Только умножится злоба, которой и так хватает. Давайте злобу уменьшать. Об этом мы и хотели снять свое робкое кино «Остров».
Да я согласен с критиками. Фактической путаницы в картине много. Постарался объяснить, почему это произошло. Мы пребывали все в недоумении каком-то, старались из последних сил. Как дети малые, пытались не понять, а зафиксировать. Что происходит с человеком, когда поверил и устремился к Богу, как мой герой… Как тягостен и ответствен грех. Все время забываем, что тьма — отсутствие света. Не имеет сущности. Зла как такового нет. Мы его овеществляем. Своим раздражением. Неуважением друг к другу…
Что такое рай и ад? Отцы учат, что все залито морем-океаном божественной любви. Грешников Бог наказывает бичом любви. Представьте — океан любви, все друг друга любят. Вы за эту жизнь любить не научились. Воткнулись туда — что вам там делать? Вот он ад. Вечные муки. Раз тьма — отсутствие света, мрачная душа, войдя в свет, там исчезнет.
Древние евреи — в первую голову скотоводы, пастухи. Что самое ценное? Стадо. В стаде кто самый любимый, дорогой? Только что родившийся ягненочек. Нес его на плечах, спасал от холода, голода, лечил. Именно его требуется принести в жертву. Зачем? Чтобы народ, уже уверовавший в единого Бога, увидел собственными глазами последствие греха. Грех всегда падает на невинного. Едешь пьяный на автомобиле. Сбил человека. Твой грех на невинного пал. Это закон, если внимательно посмотришь. Сильный, толстокожий, нахальный, надменный не пострадает. Пострадает тонкий. Чуткий. Невинный. Вот кто погибает. Как среди кинематографистов в 90-е — Надя Кожушаная, Петр Луцик.
Как только все это осознал, меня оторопь взяла… Как же я живу? Что ж я творю, подлец поганый. Мой герой в фильме — отшельник — это осознает. Что нет малого греха. Если даже в мелком не можешь справиться, в большом будешь неверен.
Туфта это собачья: государства, границы, национальность. Какая сейчас национальность — вавилонское пленение. «Я чистокровный еврей». Да какой ты чистокровный, если даже не знаешь, из какого колена, не знаешь, что было двенадцать колен Израилевых. Какой я русский? Когда у меня поляки, татары, кого только не было. Язык вбирает культурный слой, традиции. Вот и вся национальность.
Человеческое призвание — быть сынами Божьими. Не рабами, не наемниками, даже не друзьями. Понимаете, шесть лет идет свет от ближайшей звезды. Сейчас видим свет звезд двухтысячного года. Это что, для кошки? Вот наши масштабы. Наши глубины. А мы пытаемся заполнить их в лучшем случае добротным фильмом. Общением с друзьями. В худшем — водочкой, порнухой. Дух уныния царствует повсеместно. Поэтому гремит музыка, хлещет с экранов кровь, эвересты голых тел. Поэтому «Все и сразу». «Все будет кока-кола». «Уступи соблазну». «Не дай себе засохнуть». «Египет круглый год». Почему толстые дядьки бесконечно на экране строят рожи… Это что, нам диктуют? Нет, мы заказываем эту гадость.
Нам скучно наедине с собой. Попробуй лечь в комнате. Остаться на час. С ужасом обнаружишь, что тебе скучно.
Я ничего не вещаю. Делюсь собственным опытом. Такой же я — слабый, немощный. Такой же всякий. Но у меня появилась алчба. Мне надо позарез, аж в горле пересыхает. Истину. А одно из имен Христа Солнце правды. К этому солнцу я всеми своими комариными силенками стремлюсь. Читаю: «Мы не живем настоящей минутой. Мы даже вот когда сидим за столом, наша мысль — то в огурцах, то в квасе, то в супе. Попробуйте хотя бы минуту в день, когда вы ничего не делаете… собраться под кожу и жить сейчас. В данную минуту. Это очень трудно. И следствием такого внешнего усилия будет то, что вы ощутите присутствие Бога».
Ощущаю ли я себя актером? Я — Мамонов Петр Николаевич. Себя люблю за то, что в работе всегда по-честному. До конца. Изо всех сил на данный момент, all the best. Через пять лет смотришь, думаешь: «Как же я мог такую гадость сыграть?». Но сердце мое спокойно, потому что знаю: на тот момент делал все. Так и кино «Остров». Получилось — нет? Произведет впечатление? Старался помочь окружающим, и себе в том числе.
Когда Господь въезжал в Иерусалим на ослице, бросали цветы, ветви пальмовые и кричали приветствия. Ослица была в полной уверенности, что ей кричат. Так и мы — ослицы, на которых едет Господь. Все мои таланты разночисленные — не моя заслуга. Щедрой рукой сыпанули… С этим живу. Стараюсь не продать. Не проституировать. Не тащиться от своего «я». Понимаю, что я, Петя Мамонов, тут ни при чем. Я пропил, скажем, пятьсот песен, которые людям, может, помогли бы. Втоптал в водку, в грязь. Кичиться этим, что ли? Мол, мы, поэты, и из грязи можем истину вещать. Чепуха. Нам как раз-то и положено, которым дано. Как можно чище, аккуратнее жить. Потому что все так хрупко, незащищенно. Вы же видите, как сорняки на грядке так и прут…

Записала Лариса МАЛЮКОВА, обозреватель «Новой»
24.07.2006

http://www.nsad.ru/index.php?issue=21§ion=9999&article=446

19.06.06
«Кому нужна ваша культура?»
Творчество поэта, актера и музыканта Петра Мамонова вызывает много вопросов. От наивных, в том духе — здоровый ли это человек? До более серьезных — может ли шут быть христианином?

На эти вопросы Петр МАМОНОВ отвечал корреспонденту «НС» диакону Феодора КОТРЕЛЕВА в деревне Ефаново, где живет бывший лидер рок-группы «Звуки Му».
Поэт, музыкант, актер, художник Петр Николаевич Мамонов родился в Москве в 1951 году. В 1979 году окончил Московский полиграфический техникум. В 1979-1982 годах учился на редакторском факультете Московского полиграфического института. Работал печатником в типографии «Красный пролетарий», банщиком, лифтером, переводчиком с норвежского. В 1982 году организовал одну из самых ярких и экспериментальных групп в русском роке -- «Звуки Му». В 1989 году группа распалась, с тех пор Мамонов выступает как актер театра (спектакли «Лысый брюнет» и «Полковнику никто не пишет» в театре имени Станиславского), в том числе и с собственными произведениями: «Есть ли жизнь на Марсе?», «Шоколадный Пушкин», «Мыши, мальчик Кай и Снежная Королева». Параллельно П. Н. Мамонов снимается в кино: фильмы «Игла», «Такси-блюз» «Нога», «Время печали еще не пришло», «Пыль» и др. Творчество Мамонова всегда вызывало неоднозначную реакцию у публики. Одних шокировала стилистика театра абсурда и сценический образ Мамонова: его герой словно душевно болен или находится в припадке эпилепсии -- другие считают Мамонова талантливым новатором.
На фото: в конце 80-х Петр Николаевич блестяще сдал пробы на роль Антона Макаренко в фильме по «Педагогической поэме». Однако, к сожалению, картина была закрыта в 1991г.


-- Петр Николаевич, «простому» человеку ваше творчество -- то ли театр, то ли рок-музыка -- понять непросто. Поэтому у нас несколько вопросов относительно вашего творчества…
-- Нам надо помнить знаете что? Такую историю: когда Господь наш Иисус Христос в Иерусалим входил -- на ослице ехал -- и люди бросали пальмовые ветви, цветы, ветви деревьев, кричали осанну -- ослица была в полной уверенности, что это кричат ей. Вот нам надо помнить, что мы вот такие вот ослицы -- к вопросу о творчестве… Слава Богу, что Господь такое понимание дает. Поэтому я говорю совершенно серьезно, без всякой иронии, что для меня вообще неясно, что такое «я». Куда мне, грешному, свой ум прикладывать? Какое бы то ни было творчество возможно только в том случае, если Господь своей безудержной и совершенно непостижимой любовью, которой Он залил весь мир, проникнет в мое сердце. Знаете, как древние считали, как образуется жемчуг в устрице? Устрица раскрывает раковину, и туда попадает луч солнца или удар молнии -- и так образуется жемчужина. Так пишет об этом Исаак Сирин -- это мой любимый святой. И наше дело -- только створки открыть и ожидать. Если луч попадет -- слава Господу, тогда жемчужина образуется, и ее уже не отдашь ни за какие коврижки! Вот вы ко мне приехали, чтобы я вам что-то сказал про творчество, врать начал, что я вот творческий человек, я вот так задумал, я придумал, да я вот так ножку поставил, эдак поставил? А я не могу врать. Я -- это вон, пиджак в шкафу. Никакого меня нету, и никакого моего творчества тоже нету, слава Тебе, Господи!

-- А что есть?
-- Господь.

-- Как-то раз моя бабушка увидела -- в записи -- ваше выступление и говорит: «Чего это он поет, как больной, дергается?»
-- А я кто? Я разве здоровый? Или вы здоровый? Да мы все рождаемся больными -- от Адама до наших дней! Мы рождаемся поврежденными грехом. А мне вот Бог дал такой дар, что я все, что происходит в моей душе, заключаю в какие-то реальные формы и показываю. Представьте себе, что будет, если сейчас все мысли и чувства, которые в вас, взять и облечь в форму? Будет безумие, да? Вот я перед вами такой и есть -- больной. И бабушка ваша права. Здоровых вообще нет, здоров один Бог.



Манера исполнения Петра Николаевича у многих вызывает оторопь


-- Ну хорошо, а как же культура, законы искусства и все такое?
-- Да нет никакого искусства и никакого служения искусству. Вся ваша культура рушится как карточный домик!
Все, что делается в так называемом искусстве -- делается чувственным образом, эмоциями. А все, что есть дух, -- все это безмолвие. Лично я понял это, столкнулся с этим противоречием и все отдам, если того потребует Бог, за это молчание. Трудно идти по выбранному пути, преграды постоянные! Там пропал, здесь пропал, тут опять пропал. Еще слава Богу, Господь иногда дает видеть свои немощи, которых как песка морского. А ведь как пишет Симеон Новый Богослов? Тщательное исполнение евангельских заповедей научает нас познать свои немощи! Потрясающе! Встаешь утром думаешь: «Сегодня буду жить по Евангелию!» Пять минут прошло -- гот-тов! Приехали! А поначалу кажется: все чисто, не пью, не курю, чистяк, взлетел… А ты начни по Евангелию смотреть -- сразу будешь глубоко, сразу: «А-а-а, Петр Николаич, вот ты где находишься на самом-то деле, дружочек! Курить ты бросил и пить -- подумаешь! Во-о-от ты где находишься, вот ты какой тщеславный, да самолюбивый!»

-- Но, согласитесь, есть бесконечно большая система условностей, которая и называется культура, искусство… И мы все -- да-да, и вы тоже -- в этой системе существуем. Взять хоть такую условную вещь, как нормы приличия: мы же не ходим по улицам без штанов…
-- Ну, что касается штанов -- то это не культура, это благочестие. Вслушайтесь: «право-славие», «благо-честие» -- да это же одно и то же! Но благочестие -- это не культура. Так же как нравственность -- это еще не христианство. Ведь христианство -- это сколько ты крови можешь отдать за Христа: всю, часть или вообще ничего. Насколько много можешь отдать -- настолько ты христианин. А эта готовность отдать кровь -- напрямую связана с любовью к людям. Нет любви -- значит, нет и христианства, хоть ты весь обставься свечками.

-- Ну, Петр Николаевич, так что же, значит, никакой культуры не надо?
-- Да конечно не надо! Конечно, мой дружочек, вся эта ваша культура -- это путаница одна!

-- Ладно, а ваши пляски на сцене – это благочестиво?
-- Да, потому что любовь там есть к людям. Да и как ей не быть, когда я говорю: «Ребята, я такой же, как и вы, у меня такое же дерьмо в душе! Ты, который сидишь и думаешь: “Я один такой дурак” -- ты не один! Смотри, Петр Николаевич так же мучается, и так же его корежит и крючит». И вот в этот момент мы со зрителями соединяемся в любви на полтора часа, делаем благое дело во славу Божию. А если происходит не так, если рогатый полез, если началось самолюбование, -- все пропало. Как только я выхожу на сцену в состоянии слабости духа, я начинаю агрессию. Потому что больше делать нечего, чем-то ведь надо одарять зал. Вот вам, Феденька, и вся культура. Дух творит себе форму -- и все. Формула строгая на всю жизнь, на все времена. А главное -- это чтобы все время с нами рядом был Господь. Ведь Он слушает, Он слышит, Он всю душу мою знает и видит. Где я правду говорю, где я лгу, где я озлобился на кого-то, прости, Господи! Все дела -- всегда только перед Ним. «Дай мне, Господи стоять перед Тобой всегда» -- такие слова постоянно звучат в моем сердце. Потому что нет другого пути, потому что Он мне говорит: Петенька, твоя душа, созданная Богом по Его образу и подобию, так широка, бездонна и глубока, что ничем ты ее не заполнишь: ни искусством, ни культурой, ни детьми, ни женой, ни любимой работой, ни кайфами, ни удовольствиями -- ничем! Откуда тоска? Потому что заполнить вот эту бездонность можно только тем же, кем она создана, -- то есть Богом. То есть любовью, вот и все. Когда я на сцене – публика, не публика, какая мне разница! Если между нами возникает любовь, единение -- значит, правильно все. И неважно, что я сказал, как я спел, сфальшивил, не сфальшивил, ножкой в ту сторону дернул или в другую -- если любовь есть -- значит, то, что я делаю, богоугодно.

-- Как вы оцениваете прошлое свое творчество?
-- Со знаком «минус». Но при этом я абсолютно твердо знаю, что в каждый момент своей жизни я старался делать, как говорят англичане, “all the best”. То есть все, что я могу лучшего, я всегда делал, я всегда был очень требователен к тому, что из меня выходит с точки зрения ремесла. Есть ведь какие-то законы ремесла в каждой работе: у каменщика, у столяра, у пишущего стихи. Есть какие-то приемы, которым можно научиться. А вот чему никак нельзя научиться -- это научиться жить. Как вы прекрасно знаете, это может с нами сделать только благодать Божия. Так вот, вся моя задача -- это стяжание благодати Святаго Духа. Мелкими моими силами, малыми моими возможностями, греховным всем моим существом, продырявленной моей душой, истрепанными моими нервами, скотскими моими привычками! Вот при всем этом хоть как-то открыться Господу нашему! И когда Он обезоружит меня своей любовью -- вот тогда я стою в изумлении и ошеломлении от Его милости. Это бывает. Очень редко, но бывает.

-- У вас был какой-то рубежный момент, когда вы поняли все то, о чем вы говорите, когда вы пришли к Богу?
-- У меня не было рубежного момента, я все время хотел жить по-настоящему, всю свою жизнь хотел, но у меня никак не получалось. Да и сейчас не получается… Вот взять хоть мой новый фильм, в котором я недавно снялся, я там играю старца одного. Во время озвучания посмотрел, вроде, мне показалось, хорошо. Месяц прошел, смотрю снова: какой ужас, как я плохо все это сделал! Какие это сопли, сколько там гордости и бесовского самолюбования! А ведь я старался делать все, что мог, молился каждый день по нескольку часов, просил у Бога помощи, старался на тот момент вести как можно более чистый образ жизни по моим слабым силам. И такой результат! А о чем это говорит? Значит, на тот момент я был таким. И слава Богу, что я хоть сейчас вижу, что это плохо. Значит, я куда-то двинулся. Было бы хуже, если бы я не видел и был бы доволен -- вот где опасность! Как говорит опять же святой Исаак: когда твой корабль идет плавно и дуют ветры -- берегись, что-то не так! А у меня вот -- сплошной спотыкач. Значит, еще не все так плохо.

-- И все-таки, как вы пришли к Богу?
-- Я искал, думал много. И все никак не мог преодолеть одно препятствие. Меня смущала та схема, которую используют католики: искупил -- заработал -- сверхдолжные заслуги и все такое. Вот я думал: что-то здесь не так. Ну не может так быть, чтобы Господь вот просто так пришел, распялся на Кресте за нас, искупил, вознесся -- и все хорошо, мы теперь спасены. Ведь это ж самое радостное событие во всей мировой истории -- Бог пришел на землю. И неужели это было нужно лишь для того, чтобы осуществить вот эту схему? Неужели Господь Всемогущий не мог придумать чего-нибудь другого, чтобы искупить нас? Нет, что-то здесь не так! И вдруг открываю авву Исаака -- ну конечно! Конечно! Цель и воплощения, и распятия одна -- явить миру ЛЮБОВЬ. И вот тогда в сердце мое хлынул луч света. И лукавство мое пропало, и я понял: да, вот с Этим Богом я вместе! Да, вот с этой Любовью я вместе! Перед этой Любовью мне стыдно грешить. Вот если меня так любят -- то тогда мне стыдно! Тогда я плачу, и падаю, и говорю: «Господи, прости меня!!!» И когда Господь вот так меня осеняет, так проливает на меня свою любовь, несмотря на то что я ему постоянно делаю против, постоянно против, против, а он меня любит, и любит, и любит -- вот тогда да! Тогда я говорю от всей своей души: «Господи, Боже мой, слава Тебе!» Вот о чем я говорю, Федор! Какое тут искусство, какая тут культура, какие тут прыжки на сцене?

-- Но сцены не оставляете, прыгаете…
-- Таланты же нельзя в землю зарывать, по заповедям же надо жить, а не от своего ума помраченного! Господь сказал: «Не зарывай в землю!» -- значит, я обязан, и нечего тут копаться. Раз Бог дает -- иди, служи! Я к батюшке иду: «Батюшка! У меня такая роль -- святого старца, а я грешный такой!» А он говорит: «Что-о? Идите работать!» У нас отец Владимир -- во!!! Он говорит: «Вы что это -- сачкануть? Гордынька!» Враг, он ведь тут как тут. Он же -- отовсюду лезет, ему же шесть тысяч лет, как учат нас отцы, он исхитрился так, что не успеешь оглянуться -- а ты уже летишь. Помню, тем постом -- у меня и слезы, и то, и это, и я прямо воспаряю… Под такую попал прелесть! Слава Господу, Он меня стукнул. Так что относительно творчества -- никаких иллюзий. Сейчас прямо в ладошках несу драгоценность эту -- не дай Бог расплескать, не дай Бог вот этот малюсенький дар утерять!

-- Петр Николаевич, ваше творчество – хотите вы или нет -- оно все же «на любителя», не для всех. А как вы оцениваете современную масс-культуру?
-- Это страшно. Не потому, что там кто-то плохо играет или там такой Олег Газманов или сякой Киркоров. А потому, что это ведь не из пустоты растет, это ведь общество заказывает такое кино, таких певцов. Эти бесконечные «Смехопанорамы» и весь этот парад уродов -- они потому, что все наше существование заполонил дух уныния. И уже если кого-нибудь не изрубили на шестьдесят семь кусков, то никто и смотреть не будет. И если не показали голую задницу, то никто уже и не заметит! А все из-за духа уныния: дай мне, развлеки меня хоть как-нибудь! А лукавый тут как тут, старается: и тебе «9-я рота», и тебе «Штрафбат», и «Хромой-3», и «Слепой-4». Правильно говорит отец Дмитрий Смирнов, мой любимый проповедник: «Ну что лукавый выдумал нового за шесть тысяч лет? Наркотики -- было, секс -- было, насилие, грабежи, убийства -- было. Что-нибудь новое он придумал? А Господь, -- говорит, -- это всегда новое стихотворение, новая песня, новая музыка». Вот не было никогда этого стихотворения -- и вот оно появилось. Вот где интересно, вот где творчество! А не то, что они показывают чернуху какую-то. Ну что ты поймаешь в героине нового? Что ты поймаешь в водке нового?

-- То, что вы живете в деревне, в уединении -- это связано с изменениями в вашей духовной жизни, с вашим приходом к вере?
-- Скорее наоборот: то, что я пришел к Богу, было следствием того, что я переехал сюда. Жил-жил, и вдруг в 45 лет этот участок мне -- бах! -- на голову свалился. Ну, долго рассказывать подробности… В общем, приехал, встал вон там, где столик в саду стоит, и думаю: вот здесь я буду жить! И мы сюда всей семьей переселились: с женой, с тремя детьми. Года три-четыре тишина была. А потом как-то так получилось, что я пару зим прожил один здесь. И вот каждый день у меня одно и то же занятие: пасьянс. И ничего мне не интересно: ни дети мои любимые, ни жена моя любимая, ни работа моя любимая, ни кайфы мои любимые. Сел я и увидел, что ничего мне неинтересно, хоть в петлю! Я думаю: «Как же быть, ради чего жить вообще?». Так пусто стало! Потом думаю: дай-ка посмотрю, чего они там в церковь ходят, что-то читают, молятся? Я все-таки русский человек, ну-ка дай-ка я гляну. Купил молитвословчик… и вдруг нашел в нем все, что мне надо! Я думаю: ой-ой-ой! Ну а потом, знаете, в храм зашел, постоял. И вот я уже десять лет в Церкви. Но я сам считаю, что только-только в нулевой класс поступаю, только-только наконец-то первые шаги делаю.

-- Если вы идете в высь духовную, то зачем вам тогда это огромный двухэтажный домина, что высится на вашем участке?
-- А-а, это -- расплата за гордыню! Я ж приехал сюда королем, я же заложил цоколь 15 на 13! Двадцать тыщ долларов сразу -- х-хап -- туда! А теперь что, бросать что ли? Строй! Я так решил: надо будет не только достроить, но и поделиться с кем-нибудь. Потому что не по Сене шапка-то.

-- Ну, у вас детей много…
-- Нет! Дети -- это все я. С детьми нельзя поделиться. А вот если удастся по грешным моим силам помочь хотя бы одному человеку -- там какого-нибудь друга спившегося или наркомана сюда поселить и как-нибудь поднять, или брата, или хотя бы мать-старуху больную сюда привезти -- вот тогда уже будет недаром все это дело. А мне лично не надо, и детям моим не надо такого дворца. Понты это все, мавзолей! Памятник ветхому Мамонову, вот что это такое. Вот вам и весь мой сказ.
Сегодня утром шел из храма домой, написал стихотворение. Прочитать? Называется «Молчание»:

Семнадцатого марта в полдень
Светило солнце, блестел наст.
Редкие прошлогодние травинки
Венчиками, легкими штрихами теней
Касались снега.
За нас пострадал Христос.
Я шел по дороге,
Погруженный в любовь Бога.
Квадрат красной крыши горел впереди.
Не очень большая птица, кажется, щегол,
Вспорхнула и пронеслась. Молчаливо
Склоняли головы бугры. Молчание.

Вчера получился незапланированный выходной. Плохо себя чувствовала и отпросилась с работы. Приехала домой, забралась в постель и весь день читала. Dance, dance, dance. Харуки Мураками. Это продолжение Охоты на овец.
Когда перед самолетом в Иркутск начинала читать, книга сразу очень хорошо легла на сердце. Интересно и в то же время глубоко. Давно меня ничто так не захватывало. И вот вчера получилось, наконец, дочитать.
То еще, первое впечатление было: Книгу можно растащить на афоризмы. Потом появились и другие. Мне очень понравилось, как увлекательно и незамысловато в книге переплетены реальное земное и потустороннее, современное и то, что было и будет всегда. Понравилось, как ясно и без паники выведены пороки нашего века, несмотря на которые жизнь продолжается. Жизнь продолжается сквозь потери, нужно лишь беречь доброе и тогда сохранишь себя. Каждый в душе знает, что лучше для него, и не надо сбиваться со своего пути в угоду моде, выгоде, или чужому мнению. У каждого есть своя жизнь, в которой будет то, что ты захочешь. А без желания, не будет и наполнения, и сама она может сойти на нет.
Танец - метафора повседневного течения жизни в этой книге. "Танцуй, и как можно лучше". Живи, живи хорошо, живи по-своему. Выбирай и приводи в свою жизнь то, что ты любишь, то, что тебе нужно. Только с одним я немного не согласна. Для Мураками танец - что-то заученное, что потом помнит тело и может автоматически выполнять, поддерживая движение, т.е. жизнь человека. У меня другое восприятие. Танец - это импровизация, питаемая чувствами и ощущениями. Там нет автоматизма и повтора. Это понимание хоть и отличается от авторского, но тоже хорошо встраивается в его контекст. Импровизируй, и пусть другим будет интересно смотреть, ведь это твоя жизнь. Не нужно ложиться под штамп. Нужно помнить о главном, которое интуитивно дано каждому.
Еще я бы поблагодарила автора с переводчиком за чудесный язык книги. Умно, ярко, легко. Богатство мысли и слова совпадают. Это здорово.
По сравнению с Охотой на овец, здесь меньше сюжета, но больше простой человеческой жизни с ее вопросами и задачами. Общая тональность прослеживается легко, но эта книга как бы мягче и проще, хотя затрагивает не менее сложные вещи.
В общем после нее хочется почитать еще что-нибудь из Мураками.

А еще, как я узнала буквально только что, "Дэнс, дэнс, дэнс" еще и самый автобиографичный роман Мураками. http://www.murakami.ru/

Так говорила мама. Или несколько раз переспать. Все равно вещи найдут себе новые места. Жизнь очень настырная штука: если она в тебе есть, то просто так не отступит, и слава Богу.

Я все могу
Потому что Бог дал мне и сердце, и голову, и руки.
Это - полноценная комбинация.