Воспоминания о Белом отзываются в душе какой-то тупой болью - смесью жалости по утерянному радости, что это было. Уже на большой земле понимаешь, сколько надо было сделать: увидеть, посмотреть, узнать, сфоткать, запомнить и записать. Понимаешь, что воскресный сон до двух часов дня был совершенно бесполезным занятием и пустой тратой времени - оно уплывало с каждой минутой.

Уже на ст. Пояконда, на причале этой маленькой деревушки, я поняла что влюбилась. Навсегда и бесповоротно. В это место, в эту серую воду, лежащую под ногами и не шелохнувшуюся ни разу. В эти бесконечные острова и островки, покрытые зелено-синими шапками деревьев, совершенно однотипных и таких милых, как картинки из детской книжки. Ветряк ББС стал для меня чем-то опознавательного знака Рая, Рая Природы.

Это совершенно невероятные места. Кто-то говорит - увидеть Париж - и умереть. Эти люди не видели русского Севера. Никакие рукотворные дворцы и башни не сравнятся с храмом природы русского Севера. И точка. Кто говорит нет - просто не видел. И не чувствовал ветер в лицо, вперемешку с солеными брызгами, ледяной холод морской воды, сладость северной хвои и щемящую тоску в сердце.