У девочки напротив удивительно большая, круглая и, естественно, блестящая пуговица на штанишках по бёдрам. Неплохое, думается мне, начало для моего восьмого романа, к которому я подбирался вот уж года как полтора, если не сказать (а как такое сказать, чтоб при этом не насмешить непочтенную публику?) всю жизнь, ибо роман этот будет несколько посвящён кое-чему такому, что начать его с фразы, ставшей реально первой (про пуговичку на Девочкиных штанишках) явилось конечно, скажем прямо, актом авторской смелости, ибо (double-2) данное произведение кое о чём (double-2) другом, как может показаться на взгляд второй, если, разумеется, иметь смелость (а смелости у меня, поверьте, в избытке – только смелостью своей и питаюсь), что этот самый оный взгляд номер два будет в действительности на оное произведение направлен.
Маленькое userinfo, как принято на ЖЖ (вот уж говно-то суррогатное, право слово!): сейчас я направляюсь на дачу к родителям своей супруги Даши, кои родители (в просторечии – тесть и тёща) поимели, извиняюсь, благоволение (если не сказать совесть) и приютили на лето свою внучку и, соответственно, нашу дочерь Ксению, каковую мы с Дашей и посещаем не менее 2-3-х дней в неделю и каковую Ксению я очень-очень люблю, что, разумеется, более никого не касается, кроме меня и её и уж тем более граждан читателей.
Ну что, стало интереснее обывательскому сектору вашей души? Я рад за всех без сарказма и исключения. Ведь реально, когда даришь кому-то реальную радость (а реальная радость – это всё, что находится за пределами боли, то есть не дал кому-нибудь пизды (и неважно, в курсе ли он, что реально мог её получить) – значит подарил радость. А как иначе? Или как я некогда выразился: да и как иначе, ежели не тем паче?
Что остаётся её, радость а не пизду, подарившему? Она же радость и остаётся. Такая фишка. Бог-то бесконечен, ебёмте! И мало того, что бесконечен, так ещё и нет ничего, кроме него. Поэтому, как правило, Радость он дарит только себе самому. Сам производит и сам же дарит. Себе же. И сам же радуется, соответственно.
(Господи, ну какой же крикливый, если не сказать темпераментный машинист в этом грёбаном поезде, кстати, следующем по маршруту «Москва-Петушки»! То есть даже так: Господи, ну каким же крикливым, если не сказать темпераментным машинистом ты иногда бываешь!) Вот.
А за две минуты до того, как у девочки напротив заблестела-то пуговка на штанишках (тоже смешная такая. Сидит себе, читает какую-то дурацкую книжку – и не понимает, как и абсолютное большинство женщинок, что лучший в её жизни мужчина, любовник, отец её детей итэдэ всегда (всегда-всегда) сидит и будет просто сидеть напротив неё, как и в этот, собственно, раз) я хотел начать этот роман с другой фразы. Я хотел начать его так: «Знаете, как я понял, что я – Христос?..»