Любовь и искренность Думай, что ты способен на то или иное свершение, или думай что не способен: так или иначе ты окажешься прав. Генри Форд. часть 1. 1. вступление В этой статье рассматривается одна из составляющих настоящей любви. Искренность, наряду с доверием, близостью, психологической защищенностью, открытостью, пониманием, уважением, сопереживанием и другими, являются атрибутами настоящей любви. Из этой статьи вы не узнаете, нужно ли быть искренним или быть скрытным. Вы узнаете о преимуществах искренности и подводных камнях для искреннего человека. Потом уже вы сами решите: с кем, в каких ситуациях, при каких условиях и насколько вы будете искренни. Каждый человек испытывает, хотя бы иногда, потребность быть до конца честным, поговорить обо всем, что накопилось в душе, быть по-настоящему самим собой, найти понимание у другого человека; потребность быть понятым в той части своей личности, которая чаще всего закрыта от окружающих. Человеку очень нужно достигать того момента, того состояния, когда удовлетворяется фундаментальная потребность личности в контакте с другой личностью. Не как с объектом отношений, не как с одной из социальных ролей, не как с одной из ролей, масок, фасадов. Нужно именно то необъяснимое чувство соприкосновения с живой личностью, глоток полной жизни. Такие минуты оставляют настолько яркое впечатление, как будто они сообщают человеку нечто очень важное о другом, о мире, о себе. И потом, из того полета, из той глубины человеку по-другому видятся все его проблемы, появляются творческие силы двигаться дальше. Такие минуты нельзя создать специально, но увеличить вероятность и частоту таких минут в силах каждого из нас. Не секрет, что под напором цивилизации человек все более теряет ту самую цельность души. Влияет это и на межличностное общение. Искренность и простота часто подменяются лицемерием. Бывает трудно понять, что же на самом деле творится в душе человека, каково его истинное мнение о явлении и собеседнике, где же человек настоящий, а где его маски, фасады, защитные механизмы. Искренность вне ролей и условностей. Простое человеческое общение не зря называют роскошью: оно способно доставить удовольствие лишь тогда, когда мы достигли определенного уровня человечности, мы сами способны его координировать и дозировать. 2. искренность и любовь Возможна ли любовь без искренности? Влюбленность - да. Любовь - нет. Длительное и полное счастье в любви возможно лишь в прозрачной атмосфере совершенной искренности. Раньше достижения такой искренности любовь остается лишь испытанием. Живешь в ожидании, и поцелуи и слова имеют лишь временный характер. Искренность возможна по мере углубления любви. Настоящая любовь, в отличие от влюбленности, не обессиливает. Она наоборот заряжает силой и энергией. Она дает вам радость и еще большую свободу. Она освобождает. Чем больше вы любите, тем вы чувствуете себя свободнее и возвышенней. "Спасибо за то, что ты есть". Просто, за то что ты есть. Это и есть причина любви, - существование того, кого вы любите. И благодарность ему за то, что он позволяет вам испытывать это чудесное переживание. Если любовь у вас сильная, если это нечто огромное внутри вас, то вы не ставите никаких условий. Если любовь слабая, если вы слабый человек, если ваша душа маленькая, то вы ставите колоссальное количество условий: надо быть таким, таким, таким и еще таким. Печально, что жизнь большинства людей проходит без того, чтобы они встретили душу, с которою они могли бы быть искренними. Но невозможно быть искренним с другими, не научившись быть искренним с самим собою. И это уже полностью и целиком зависит от самого человека. Речь не идет о том, чтобы освободиться от страстей, пороков или недостатков; все это невозможно, пока человек живет среди людей, ибо не правы те, кто называет страстью, пороком или недостатком то; что составляет основу человеческой природы. Человек до конца своих дней обречен видеть свое несовершенство. Если, конечно, не страдаешь манией величия. Человек, знающий себя, знает, какие мрачные уголки есть в городе его души. Что, впрочем, не мешает городу процветать, развиваться, творить прекрасное. Дело в том, чтобы узнать во всех подробностях и тайнах те страсти, которыми обладаешь, и в том, чтобы можно было видеть их с такой высоты, с которой можно было бы смотреть на них, не опасаясь, что они нас собьют с ног или ускользнут от нашего контроля во вред нам самим и окружающим нас. Как только мы с этой высоты видим поведение наших инстинктов, хотя бы самых низменных и эгоистических, если только мы не сознательно злы, - а трудно быть злым, когда разум приобрел ясность и силу, предполагаемые этой способности наблюдения, - как только мы так смотрим на них, они становятся безвредными, как дети, играющие под присмотром родителей. Можно на время терять их из виду, забыть, наблюдать за ними; они совершат лишь незначительные проступки, ибо обязанность исправить причиненное зло делает их, естественно, осторожными и вскоре отбивает у них охоту вредить. В этом состоянии мы и не подумаем утаить вульгарную или презренную заднюю мысль или некрасивое чувство. Они больше не в силах заставить нас покраснеть, потому что, сознавшись в них, мы их осуждаем, отделяем от себя, доказываем, что они больше нам не принадлежат, не участвуют больше в нашей жизни, не рождаются больше от деятельной, волевой и личной нашей силы, но что они принадлежат существу первобытному, бесформенному, порабощенному, представляющему для нас зрелище забавное, как все зрелища, в которых мы улавливаем игру инстинктивных сил природы. Движение ненависти, эгоизма, ничтожного тщеславия, зависти или бесчестности, рассматриваемое в свете совершенной искренности, является лишь любопытным редким цветком. Эта искренность, подобно огню, очищает все, чего коснется. Она обезвреживает опасные бродильные начала и делает из худшей несправедливости предмет любопытства, безвредный, как смертельный яд за витриною музея. Очищающая сила признания зависит от качества души, которая его делает, и той, которая его принимает. При установленном равновесии все признания поднимают уровень счастья и любви. Мы все желаем достигнуть такой счастливой искренности, но мы долго опасаемся, что те, кто нас любят, не станут больше любить нас, если мы откроем им то, в чем едва решаемся сознаться самим себе. Нам кажется, что известные признания навсегда изуродуют образ, который они себе создали по поводу нас. Если бы действительно они его исказили, то это лишь доказало бы, что мы не любимы на том плане, на котором сами любим. Если принявшее наше признание не может подняться до того, чтобы сильнее полюбить нас за это признание, то наша любовь, несомненно, основана на недоразумении. Не будем опасаться и того, что эта абсолютная искренность, эта прозрачная двойная жизнь двух любящих друг друга существ может уничтожить тот фон из тени и тайны, который находится на дне каждой долгой привязанности, или что она может осушить великое неведомое озеро, которое на вершине каждой любви питает желание познавать друг друга, - желание, которое само по себе не что иное, как наиболее страстное выражение желания сильнее любить друг друга. Бесконечная (поверьте, это так) тайна любви открывается нам лишь в минуту искренности, ибо правда двух существ несравненно более плодотворна, глубока и неисчерпаема, чем их внешние позы, умолчания и ложь. Наконец, не станем опасаться и того, что мы можем исчерпать нашу искренность, и не вообразим себе, что мы в состоянии дойти в ней до последних пределов. Даже когда мы хотим, чтобы она была абсолютной, и считаем ее такой, она на самом деле остается лишь относительной, ибо она может обнаружиться лишь в пределах нашего сознания, а эти пределы меняют ежедневно свое место.