Самое страшное, думаете, война? Хрена. Самое ужасное, что может произойти в жизни любого парниши - это бабушка. Когда происходит бабушка, это хуже самой военной войны. Там тебя могут застрелить в колено или подмышку, и вот ты уже в больничке - сосредоточенно изучаешь выпуклости и даже впуклости медсестры. А если насовсем прижмурят, метнув в тебя толстую бомбу, то случится это почти безболезненно - кряк, и благодарный повар сумеет спиздить еще больше похлебки - как раз на невостребованный тобой черпачок.
Но если случается бабушка - это край, потому что она будет медленно перемалывать твою личность беззубыми деснами, чайной ложечкой вычерпывать мозг, а потом с хлюпаньем всосет остатки и аккуратно подберет капельки хлебушком. Бабушки очень опрятны. И чистоплотны - чисто плоть обглодают, а косточки, так и быть, пёсику.

В моей жизни первая Бабушка случилась год назад. Она позвонила спросить, какая сука развалила Союз. Я вежливо поздравил ее с добрым утром, намекнул, что дрыхла она лет тринадцать, вкратце набросал портрет Ельцина и дал емкую характеристику текущему политическому моменту. О том, что это не обычная съехавшая старушка, а самая настоящая... та самая Чорная Бабушка, я понял лишь на следующий день. Когда она скрипуче поинтересовалась, есть ли у нее депутат. По уму рассуждая, следовало ответить: "А хуй вас знает, уважаемая... Может, и есть. Под койкой пошукайте, может, в щелку завалился..." Но должностная инструкция предписывает мне соблюдать невозмутимость и проявлять радушие, поэтому пришлось всерьез выяснять, к какому территориальному округу принадлежит Бабушка, и куда подевался тот мудак, которому она подарила свою избирательную девственность. Слуга народа наивно думал, что замаскировался... Щаз! Слив бабульке его координаты, вплоть до мобилы, я облегченно позволил себе чашечку водки, попутно сожалея, что не сдал домашний телефон несчастного парламентария. Подлое удовлетворение переполняло меня, а душевное спокойствие еще не выглядело утраченным безвозвратно. Это было последнее довоенное утро. На следующий день, ровно в 11 часов, она уже кряхтела в трубку: "Почему все киоски забиты печатной дрянью?"...

С тех пор каждый день... почти каждый день... обязательно до полудня... я слышу ее дребезжащие интонации. Я объясняю, почему втридорога продаются билеты на Кобзона, рассказываю, где находится высший хозяйственный суд, обстоятельно растолковываю, по каким причинам она не может считаться "независимым аналитиком планеты Земля", поясняю, куда делись дешевые яйца, называю тех, кто взимает плату за "устройство могилы"... и отвечаю еще на тысячу ее искрометных, остроумных вопросов.

Однажды, беседуя с Бабушкой, случайно глянул в зеркало - на меня смотрела современная версия Родиона Раскольникова, с телефонной трубкой вместо топора. Волосья стояли дыбом, в очах плясал кровавый огонек, рот некрасиво кривился, но вместо логичного вопля "Да пошла ты в пизду!!!" я монотонно бормотал: "Не волнуйтесь, разберемся, это наша работа..."

К чему я это... Если знать, что масонский подземный штаб активирует каждый день около десятка Бабушек и Дедушек многоразового использования, вооружив их номером моего служебного телефона, то становится вполне объяснима моя нужда в дневнике - таком, каким сейчас он есть.

P.S. А в темноте, если присмотреться и не разбудить, из меня действительно свет струится... М-да.