...“Кровь стекала по щеке, шее, пропитывала одежду, волосы… Из разорванного горла тоже текла кровь. Толчками и почему-то чёрного цвета…
Верхняя губа чуть приподнялась, однажив ряд ровных зубов. Сейчас рот был наполнен кровью, и она стекала из уголка губ.
Кровь, кровь, кровь… Она была повсюду. Её стойкий, пьянящий запах становился всё сильнее.
Жертва была привязана к дереву. Руки и ноги явно были переломаны. Из правой, вывернутой в суставе, руки, острым зазубренным концом пробив кожу, торчала кость.
Мужчина развязал узел верёвки. Жертва мешком свалилась на землю.
- Она ещё дышит! – возмущенно воскликнул мужчина, пнув тело ногой.
Жертва раскрыла рот в крике, но изо рта вырвалось только хрипение. Жертва подавилась хлынувшей кровью.
И только глаза… Глаза жертвы оставались ясными. В них горел огонь. Зелёный, спелый, смешиваясь с ледяными искрами северного ветра и сладким запахом ненависти и боли. Если бы не сломанные конечности – жертва рванулась бы на убийц. Вцепившись в горло, пробивая руками тело, зарываясь в него тонкими пальцами, в желании вырвать сердце, ну, или, хотя бы, достать до позвоночника и раскрошить его в мелкую пыль… Вгрызаться в мягкую, поддатливую плоть, и рычать сквозь неплотно сжатые зубы, тихо поскуливая от восторга крови, от её горячего, возбуждающего запаха… И поспешно слизывать кровь с тела, не давая ни одной капле пропасть, чувствуя, как она обжигает горло… И взвыть победно, видя, как твой враг умирает.
Но жертва не могла пошевелиться. Только в её глазах было всё: и ненависть, и желание убивать, и…странная тоска, заставляющая второго мужчину-убийцу отводить взгляд и торопливо, сбивчиво говорить:
- Слушвй, пошли уже. Да сдохнет она. Куда денется? Пошли уже, а?
Первый, с такими тяжёлыми ботинками, с презрением отвечал:
- Ты трусишь, да? Кинуть меня хочешь, да? Уррод. Может еще и в больницу её отвезти предложишь? Они же живучие, твари.
- Тогда добей…
- Зачем?! – опешил первый.
Второй торопливо отвёл взгляд теперь ещё и от своего товарища, уставившись в землю, залитую кровью.
Жертва захрипела. И взгляды убийц, первого – с мстительным возбуждением, второго – со смесью отвращения и жалости, уставились на жертву. Она вздрагивала, левая рука скребла по земле, оставляя глубокие борозды… Но жертва только вдыхала в себя воздух, а выдохнуть, видимо, уже не могла… Наконец она замерла.
- Сдохла, сссуууууукааа, - удовлетворенно хмыкнул первый, - ладно. Я иду к машине, а ты прикопай сучку, чтоб не смердела на всю округу.
Первый ушел. Второй вздохнул, взял лопату, наклонился над жертвой… и замер, не в силах отвести взгляда от её незакрывшихся глаз.
Воздух пошёл рябью, откуда-то взялся ветер… Шёпот и смех зазвучали в лесу… Через мгновение всё стихло.
Глаза жертвы моргнули, и открылись уже желто-зелёными, с вертикальными зрачками красноватого цвета. Через мгновение они стали обыкновенными, круглыми, чёрными.
Одним, неуловимо быстрым, грациозным движением “жертва” поднялась. Вернее – взвилась в воздух с глухим рычанием, идущим из глубины души, заполненной только яростью зверя и холодны расчётом человека, от которого у бывшего убийцы подкосились ноги. “Жертва” обрушилась на него всем телом, подмяв под себя, вцепившись в лицо зубами, а ногтями разрывая тело… Но он умер еще раньше, чем они коснулись земли.
Она спрыгнула с него, падаль она не ест… Потянулась всем длинным, грациозным, мощным телом... Хотелось крови.… Всей крови, которую они выпустили из неё…
Она нашла первого быстро. Он смотрел на её приближение неверящими газами, поражённым и порабощенный странной небрежностю и коварной изящностью, с которой она шла, слегка покачивая бёдрами, и мечтательно улыбаясь. Он мог назвать её ведьмой, но ведьмачьего в ней было мало… Он мог назвать её дьяволом, но она бы рассмеялась ему в лицо… Он назвал её зверем, прекрасным демоном…
Она слизывала его кровь с его лица, потому, что хотела насладиться им полностью...
А потом сидела, с усмешкой глядя в его глаза. Они были голубыми, живыми, пропитанными болью, но! Всё с той же ненавистью…
“Жертва” протяжно вздохнула. Вот это враг… Сильный! Не то, что его дружок… Того и убивать было как-то стыдно. А этот…ммм…
Мужчина начал задыхаться, его глаза помутнели…
… Вой пронёсся по округе. Сначала тихий, надрывный, как рыдание, затем громкий, победный…А завершился на такой ноте, что казалось, будто в нём вся душа, в нём всё: и страх, и гордость, и боль, и жизнь, и ненависть, и…непроглядный, горький, тихий, прекрасный и смертельный мрак… Этот вой выворачивал все чувства…
И звал к себе…"