Последнее слово моего врага


Виктория шла по коридору больницы, слушая старого доктора. Доктор говорил, говорил и говорил. Виктория начала уставать. Наконец, коридор кончился. Виктория поняла, что ненавидит больницы. Доктор на миг замолчал, оценивая ситуацию, затем все же выдавил:
- Мне очень жаль.
И резво побежал в обратном направлении. Как это ни странно, Виктории его сразу стало не хватать. Она поняла, что доктор делал это специально, отвлекал… А теперь оставил наедине… Наедине с чем? С мыслями? Или с тем, что ждало ее в палате, перед которой она стояла. Виктория со страхом думала, не находя в себе сил зайти и узнать. Доктор все же прав. Очень жаль. Виктории тоже было жаль, но что она могла сделать? Она же не волшебница, чтобы мгновенно вылечить человека от всех болезней. Виктория вообще не верила во всех этих волшебников. Ну, не помогают они людям. Врут они все, колдуны эти, ведьмы и ясновидцы. Лгут, находя в этом тупое удовлетворение. А Виктория верила в медицину. Но и медицина не помогла. Было обидно, страшно и обидно. Обидно за всех. За весь мир. Виктория с надрывным стоном взялась за ручку двери, нажала.
Все оказалось чуть хуже, чем она думала. Нет. Это слово она повторяла уже очень давно. И сейчас она сказала нет. Но ведь то, что лежало перед ней, знало, что нет – это неправда. Тот, кто лежал… То, что лежало… Как охарактеризовать будущий труп? Или уже труп.
Виктория даже не плакала. Зачем? Она сделала все, что было можно. Вернее, все, что смогла, а этого явно было мало. И вот он умирал. Быстро, чересчур быстро для современности. Теперь так не умирают, сраженные неведомой болезнью. Неведомой в том смысле, что никто не ведает, как ее можно вылечить. Окончательно вылечить. Продлить существование можно, дать страдать еще года два. Зачем? Вот именно, зачем страдать два года, если можно умереть сейчас, кляня врачей, а не себя.
Виктория присела на краешек постели. Он открыл глаза. Он мало что видел, еще меньше он узнавал, но тут он сразу посмотрел на Викторию. Его губы приоткрылись:
- Я хочу спеть песню.
И он запел. Он много раз останавливался, кашлял, хрипел, задыхался, но затем вновь продолжал петь. Свою любимую песню. Песню чьей-то молодости.
- Одинокая птица, ты летишь высоко…
В антрацитовом небе безумных ночей.
Повергая в смятенье собак и бродяг
Красотой и размахом крылатых плечей…
… Одинокая птица, ты летаешь высоко.
И лишь безумец был способен так влюбиться.
За тобою вслед подняться, за тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой, разбиться с тобою вместе…
Виктория тихо плакала. Она не могла понять, почему он отдает силы, свои последние силы жизни для того, чтобы петь песню, которая многими забыта. Чтобы петь о том, как ему когда-то было плохо. Или хорошо. Как он когда-то жил. Как он любил. И ненавидел. Он ЖИЛ! А не лежал трупом, едва шевеля губами. Ненавидел. О, да. Они были врагами. Такое не прощается и не забывается. Такое можно только искупить смертью. И вот, он искупил. И она поняла, что он был единственным, кто не считал ее красивой куколкой. Он знал ей цену, так же, как знал свою. И вот теперь… Вражда кончилась вместе с приговором врачей. Врачи считали, что она его девушка. Или там, быть может, подруга детства. А она была врагом. Смешно. Была. Именно была. Он и сейчас был таким, каким всегда. Красивый, чуть печальный, надменый тип. Но с глазами ангела. Странного ангела, вынужденного страдать. Пустого ангела. Без крыльев. Крылья выдрали, грубо, насильно. Разломали нимб и разбили нос, так, для профилактики. А зачем жить ему? Он же гад, подлец и мразь. Таких как он, жиреющих на нашей крови, убивать надо в первую очередь. Несбывшиеся мечты? Да, конечно, и у него они были. Он, в сущности, был романтиком. Был… Он хотел ее уничтожить. Ну и что? Да, от него все отвернулись, все его кинули, обычное дело. Разделили наследство, поплакали немножко, и празднуют назначение нового начальника. Такая у него судьба.
А Виктория слушала его песню. Почему ЕГО песню? Потому, что песня ему подходила. Он очень любил того, кто пел эту песню, считал его лучшим среди лучших. Виктория уже раньше слышала эту песню. Но в ЕГО исполнении – первый раз. И она плакала, не в силах преодолеть чувство вины. Он все же победил ее в их борьбе. Он заставил ее плакать. Виктория осторожно взяла его за руку. Он слабо сжал пальцы. Она хотела уйти, но он не пустил ее. Он хотел, чтобы она осталась. Он хотел, чтобы она, его враг, проводила его в тот мир.
Виктория сидела у постели умирающего врага и думала о том, что охотно отдала бы душу, лишь бы он не смотрел на нее так, с такой благодарностью, с нежность безумца. Виктория могла только смотреть на него. Он мог только слабо сжимать ее пальцы. Говорить он, кажется, уже не мог.
Виктория нагнулась над ним и тихо сказала:
- Я когда-нибудь буду с тобой. Там.
Он лишь улыбнулся. Лицо его перекосилось от боли. Но ей он казался крайне красивым. Даже опасным. Словно он должен был сейчас встать, достать пистолет и угрожать ей, как когда-то было. Ох, и позабавились они тогда вместе. Было весело, как может быть весело только врагам.
Виктория коснулась его лба губами. Он слабо шевельнулся и что-то прошептал. Виктория не поняла. Он прошептал чуть громче:
- В губы.
Виктория даже улыбнулась. Это было то, чего они оба никогда не хотели. Она его поцеловала. Поцелуй получился долгим, но болезненно приятным, словно она целовалась с Дьяволом. Она не думала о том, что его уже не будет завтра. Он снова улыбнулся своей жутковатой улыбкой.
Виктория жестоко страдала. Он тоже. Так прошло несколько часов. Виктория вспоминала прошлое. Он лежал, иногда сжимая ее пальцы, иногда улыбаясь.
Затем он снова прошептал:
- Враг мой.
- Враг мой, - горько отозвалась она.
- Я буду ждать тебя, Виктория, - очень тихо сказал он.
- Я приду.
Он умер вечером, больше ничего не сказав. Виктория была на похоронах. Было противно смотреть на всех его друзей и сотрудников, подчиненных, каких-то начальников, родных… Горько. И противно. Нет, фальши не было. Его искренне любили, искренне уважали. Она его искренне ненавидела. И восхищалась. Он будет ее ждать, чтобы продолжить их войну. И она придет, небеса будут справедливы, они соединят их вместе.
И хоронили его на закате. Он так хотел. Он родился вечером, умер вечером и был похоронен вечером. Смешно и глупо? Виктории так не казалось. Напротив, все было правильно.
Жаль. Виктории было себя жалко. Она вынуждена была жить, ожидая смерти. Она хотела вновь начать вести войну с тем демоном, который сейчас лежал себе в могиле, улыбался.
Виктория ушла одной из первых. Многие смотрели на нее так, словно это она его убила. Ну и пусть! Смотрите! Смотрите! Это она! Его враг номер один! Да, она сидела с ним несколько часов, держала его за руку, целовала его, разговаривала с ним! ОНА! А не вы все.
Виктория будет ждать своей очереди.
А он будет ждать ее там.
Пусть небеса будут справедливы.