Вот солнце уже покатилось за горизонт, тем светить, которые и не
проснулись еще, а может и проснулись и в инете сидят, да только не
о них и речь совсем тут. А малец лет 14 в комнатке своей вроде как
спать уже собирается и в рубашке длинной голоногий сидит на полу и
что-то там ковыряется в какой-то плассмасовой штуке, то ли в плейере,
то ли в игрушке какой... А за окошком голоса девичьи: так смеются от
реки что мальчонке до краски на щеках интересно – о чем они там?
Через подоконник и не заметил, как перелез, а там уж тропинка к реке
через бурьян, через крапиву натоптана у него, а девушки накупались
прыгают - воду из ушей выгоняют, выжимают свои купальники, вот и
смеются...
Замер мальчишка от наготы девичьей, глазом не моргнет, дух вообще
перехватило, и сердце стучит как колокол – громко так... А Валентина
вдруг повернулась, и как была - голышом, мокрый купальник в руках,
вдруг пошла в кусты, и вот уж над мальчишкой, руки в боки, стоит,
грозная такая:
- Ах ты, щенок! А ну вылазь на свет божий! – ухватила за руку и вытянула
на поляну, длинного уже, с рубашкой чуть не до колен и без штанов, а от
ушей – хоть прикуривай... – Подглядывал за нами!
А тем и не стыдно вроде – оделись уже, Касума, так заступилась даже:
- Да дай ему по ж..., да пусть идет, чего ты к нему привязалась...
- Я его евоной мамке отведу. – Валя платье на через голову натянула,
пацана под локоток ухватила и повела вокруг к его дому .
- Э, Валь, - просит пацан, - ну отпусти, ну че ты...
Потянула Валентина пацана в заросли, там поляночка возле дерева, голову
ему подняла, почти одинаковые ростом они:
- А тебе не стыдно подглядывать, вот давай - уши надеру и отпущу! -
мальчонка голову покорно подставил, а она, вдруг передумав, достала рукой
и шлепнула его под рубашку по заднице, да звонко так, что сама удивилась,
укорила:
- Так у тебя и трусов-то нету, ну ты даешь, парнишка... Так ты совсем
бессовестный! Вот, будешь сидеть тут до ночи! - и вдруг, смеясь, одним
движением сорвала рубашку с парнишки - вот! И куда теперь пойдешь?
А мальчонке и стыдно так, и зябко, и судорожно в паху, а девушка уж
видит слезы у него на глазах, испугалась, прижала к себе и через платье
легкое уж почувствовала вдруг плоть пацанячью, твердую, в живот и
поцеловала его вдруг в губы, сама не зная зачем... а пацану уже не стыдно,
ему уже: никак, сжал пах, держит, а что там держать,
разве удержишь! и на валино платье, да много и еще, и еще...
... Из под одеяла высунулась вдруг встрепаная голова пастуха Мокусо.
Глаза спросонья круглые, он по сторонам глядит, по стенам шалашика, ни
фига не поймет, а потом вдруг из под одеяла как выскочит:
- Ни фига себе! - согнулся крючком, ухватился внизу руками, и бегом
к реке, - ни фига себе!
- Ни фига себе...