Конечно, я всегда знал, что великая песня про стук в небесные врата из какого-то вестерна, но не представлял себе, что фильм этот окажется столь крутым и глубоким, разрывая рамки жанра пальбы и немногословных гнусавцев. Я вижу фильм в традиции американских фильмов конца 60-х начала 70-х - Бонни и Клайд, Беспечный ездок и некоторых других, которые радикально ставят вопрос о национальной идее Америки. Это не то чтобы антиамериканские фильмы, скорее даже наоборот. Но они ставят перед зрителем вопрос так ли верен путь, которым идет страна. Когда она свернула не туда (а может туда?)
Конечно, дикое состояние было состоянием дикой свободы. Гобсианская война всех против всех или же все-таки руссоистский золотой век? Билли-малыш - последний свободный человек Соединенных Штатов. За ним идут законники, как тот, который описан в другом, совершенно противоположном по духу вестерне "Мистер Кейб и миссис Миллер", 1971 - кто не смотрел, бегом ! Там как раз показаны опасности перегибов свободы для... свободы! Бойкого предпринимателя периода первоначального накопления капитала закошмарили бандюки. Тут как раз гобсианский "Левиафан" вовсе бы не помешал! А для Билли шерифство его старшего товарища Пэта - сравни предательству. Разве можно свободу измерить мерилом закона? Разве жизнь не сама все расставляет по своим местам? Как там у Высоцкого - жизнь сама таких накажет строго! Скажи, Серега! К тому же идущий в услужение слепой барышне с весами Гаррет методы использует вполне бандитские! Это такой Глеб Жеглов 1880х, раз уж мы вспомнили Высоцкого. Он особо не миндальничает.
Показательно отношение обоих к сексуальности. Билли - настоящий альфа-самец, или даже bad boy. Женщин влечёт его естественная аура живущего на грани, а к тому же он красив как бог. Сцена любви в самом конце на ранчо, где Билли застрелят одна из самых чувственных из всех в мировом кино. Казалось бы! Свирепый бандит, убийца, но очень быстро именно Билли начинаешь симпатизировать, а Пэт Гарретт кажется отталкивающим. Сцена его дебоша в борделе перед началом охоты на Билли будто подчеркивает его увечную сексуальность. Любовь женщины он может купить только за деньги (влияние), и хозяин дома терпимости посылает к нему в номер всех девушек заведения. Его неуклюжая игра с сиськой одной из шлюх буквально полная противоположность страстному слиянию двух существ в случае Билли и его женщины.
Пэт Гарретт никчемен еще и потому, что все свои подвиги совершает подставляя под пули подвернувшихся бедолаг, которые когда-то попали в его должники. Да, у Билли тоже банда, но он её естественный вожак. Его авторитет непререкаем.
Наконец, народ, глубинный народ симпатизирует бунтарству Билли, а вот Гарретта отвергает. Взять хотя бы хозяина забегаловки, в сцене убийства двух парней из банды Билли. Не зря ему Гарретт приказывает завязать глаза. Народ-фемида? Во всяком случае, он, обосравшись, проклинает Гарретта последними словами.
Отдельно стоит отметить персонаж Дилана, песни которого сопровождают весь фильм. Он добровольно-принудительно переходит с одной стороны на другую. Искусство над схваткой? Интересно, что в вышеупомянутой сцене в забегаловке Гаррет посылает за прилавок громко читать этикетки консервов, пока сам сводит счеты с противниками.
Кажется, идея "Пэта Гарретта и малыша Кида" - свободная Америка, которую мы потеряли - выродилась в полу-фашистские вестерны Клиента Иствуда вроде "Непрощенного", в котором защищает принцип самосуда, а творящий его главный герой стилизуется под последнего защитника подлинной свободы от неловкого, а порой и вредного вмешательства государства. Либертарианцы и фашисты встречаются на закате, куда уходит поживший по своей глупой воле (по Достоевскому) ковбой.

Чужой среди своих?

Жаль, что генерал Паттон разбился в конце 1945 года в автоаварии! Как бы он развернулся после длинной телеграммы Кеннана и Фултонской речи!

Скажу крамольную вещь - возможно, Роммель, симпатизировавший заговорщикам 20 июля, был меньший нацист, чем Паттон.

Паттон - реконструктор, американский Стрелков, помешанный на истории войн с древнейших времён, но не разобравшийся в смысле этих войн. Он говорит о них, как заядлый футбольный болельщик, вспоминающий минувшие чемпионаты мира.

Для него война - футбол. На поле выходят команды, прорывы. Очевидно полное отсутствие страха, но оно патологично. Бесстрашие не добродетель, только преодоление страха.

Будучи больным, Паттон и от других требует равнодушия к опасности, отказывая своим солдатам в естественном качестве, которого сам лишен.

Паттон - животное войны. Не идеальное, но вероятно лучшее из тех, что были в руках у западных союзников. Но Жукову он в подметки не годится. Знаете какие две сцены призваны показать зрителю брутальность Паттона? В первой он убивает двух перегородивших дорогу колонне техники ослов, несмотря на протесты итальянского крестьянина; во второй дает пощечину солдату в лазарете, который из-за психических проблем отказывался идти на передовую. Всякому знакомому с биографией Жукова вспоминаются эпизоды, когда тот в случае задержек колонны, на месте приказывал расстрелять виновников. Ну а судьбу явившегося в лазарет испуганного красноармейца с посттравматическим синдромом каждый может представить себе сам.

Паттон погорел на журналистах. Постоянно ляпнет что-то за гранью. То, что НСДАП обычная партия. То что советы оборзели и их надо бы прижать. Зверь из другой эпохи. Выпущенный на авансцену как иногда вызывают дезинсектора, на помощь, но которому совершенно нечего делать в нормальной жизни, кроме как читать книжки о былых войнах.

Не подпускайте таких людей к власти, во всяком случае к неограниченной власти, иначе они навяжут всему обществу свою специфическую повестку, в которой жизнь человека не стоит и гроша. Вместо выбывшего футболиста всегда найдется кто-то с длинной скамейки запасных.

Недоумеваю как этот фильм кто-то мог расценить как агитку с целью поднять боевой дух американцев во Вьетнамской войне. На мой взгляд картина-то совершенно антивоенная. Но не через демонстрацию ужасов и страданий, а через демонстрацию человека, который на этой войне как рыба в воде и страшно от всего кайфует.

Жало сатиры - тонкая штука. Порой оно обращается против своих создателей. Порой оно так усердно жалит, что забывает порхать. А оно должно порхать. На одном двигателе яда далеко не улететь. Ни одно великое сатирическое произведение, будь то пьеса, роман или фильм, не были исключительно сатиричны. Сатира всегда дополняла тем ярче вырисовывая свой объект, чем глубже и вернее панорама за ним. Гарпагон оставлял бы нас равнодушным, если бы все пьеса состояла из его причитаний. Гарпагон был бы карикатурой. Краски он обретает при соприкосновении с другими героями, чьи действия не карикатурны, а вполне себе естественны. Я ничего не имею против карикатур. В пылу общественно-политической схватки иная карикатура на вес золота. Это особый жанр. И в этом жанре "Don't Look up" займет теперь почетное место, наряду с таким фильмом как "Wag the Dog". Однако мне представляется, что фильм мог бы подняться до действительно наджанрово значимого произведения, если бы его создатели попробовали изменить карикатурный маршрут, разбавив эксцентрику звериной серьезностью, усложнив персонажей, сведенных до типажей. Но этого не произошло. Фильм покорно следует за высмеиваемым им планом фильмов-катастроф. Оригинально лишь все нарастающее у зрителя чувство, что такое человечество другой участи и не заслужило. Вот это "раз вы такие тупые, то сдохните", оно, конечно, очень соблазнительно. Подчас читая новости, начинаешь так считать. Но можно ли считать такой взгляд в какой-то мере тоталитарным? Где заканчивается прозорливое предупреждение и начинается весёлый нигилизм? Что ж, я думаю, что фильм явно за чертой нигилизма. Палитра человеческой глупости безгранична - черпай-не хочу, но именно эти краски использовали создатели фильма. И получились у них уродцы - такие, что в них видишь не предупреждение, а утрированные злые карикатуры. Не вечный пример человеческих слабостей, как у Мольера, а сиюминутное сведение счетов. Да и мишени такие крупные, что не попасть в них просто невозможно! Эгоистичные лживые политики, журналисты, военные... Для предупреждения не хватило серьезности. Всё вылилось в фейерверк тупости. Но мы уже через двадцать минут хлебнули этой тупости. Хотелось бы отведать чего-то иного, но фильм продолжал отбивать пляску тупизны.
Если "Don't Look up" и возьмет какие-то награды, то только благодаря прекрасной актерской игре Ди Каприо и Мэрил Стрип. И хоть видно, что обоим тесно в узких рамках карикатуры, они выжимают из нее максимум.
Один из пунктов, достойных критики, на мой взгляд, это возвеличивание науки. Наука не сама по себе непререкаема, она не однородна. И провозглашаемыми ею истинами не ограничивается человеческое благополучие. Схема "тупые люди не хотят слушать умных ученых" едва ли более верна, чем противоположная ей "умные люди не хотят слушать глупых ученых". Любая карикатура всегда упрощает. Заостряет одни детали, игнорируя другие. Поэтому она отлично годится в качестве инструмента. Растянутая до фильма она начинает утомлять. Хотя образ трамписта палящего из шотгана по комете безусловно запомнится надолго.

Какая же жесть... Снимал безумец.

Сталлоне даже в жизни выглядит этаким гибридом Рокки и Рэмбо. Если новомодный Саша Коэн расчетливо придумал для себя образ якобы казахского журналиста Бората и старается не выходить из него при появлении на людях, то Сталлоне – такое ощущение – искренне ассоциирует себя с двумя своими самыми известными героями. Сам их породил, сам ими и стал. О том, зачем ему понадобилось в шестой раз реанимировать Рокки на экране, Сталлоне рассказал корреспонденту «Русского Newsweek» Нелли Холмс.

Почему ваш Рокки вернулся на экраны именно сейчас, а не, к примеру, пять лет назад?

Пять лет назад он не был бы настолько интересен публике. Но эти пять лет полностью изменили мир.

Вы всегда замечательно выглядите. И все же, трудно ли возвращаться для съемок в боевую форму?

(Смеется.) Наступает время, когда ты, несмотря на занятия спортом, уже не можешь утверждать, что пребываешь в хорошей форме. Вечно что-то сломано или болит. Там болит, здесь болит - ты привыкаешь жить с перманентными недомоганиями. Но перед съемками нового «Рокки» я, как и в случае с прежними фильмами, начал интенсивно тренироваться. В этот раз у меня был поврежден шейный диск, вдобавок я сломал ногу, так что первое время тренировался на костылях. Это выглядело абсурдно! Но в итоге навело меня на мысль, что хореография боя из-за возраста и травм героя должна быть иной, нежели в прежних «Рокки». Моего соперника в «Рокки Бальбоа» изобразил Антонио Тарвер - чемпион мира в полутяжелом весе. Я сказал ему: «Давай просто побоксируем на ринге и посмотрим, что из этого получится». Так что несколько нокдаунов во время съемок были настоящими. В итоге я считаю, что травмы пошли мне на пользу, потому что сцены боя получились более спонтанными, менее отрепетированными. Вы видите реальный обмен взглядами между боксерами во время боя.

Как часто вам приходилось биться с настоящими боксерами?

Довольно часто. Хотя это опасно. Они ведь совсем не хотят поддаваться. В свое время меня, можно сказать, уничтожил Роберто Дюран (в 1970–1980-е неоднократный чемпион мира в легких и средних весовых категориях. - Newsweek). Меня натурально избил Джо Фрейзер (легендарный тяжеловес, некогда соперник Мохаммеда Али). После боя с ним у меня осталось четыре шрама, хотя поединок продлился, не поверите, всего девять секунд. А еще один знаменитый супертяж Эрни Шейверс так мне однажды врезал, что я вылетел с ринга.

У вас все есть. Зачем подвергать себя таким мучениям?

Мне 60 лет. Несмотря на то что люди стареют, они не перестают мечтать сделать в своей жизни что-то настоящее. Мой Рокки - символ такого желания. Как говорится, сердце стареет последним. Мне хотелось показать, что люди моего поколения совсем не потусторонние зрители на этом празднике жизни, а участники парада. Мои сверстники зачастую стесняются участвовать в нем, полагая, что общество, которое дает зеленый свет молодым, их осмеёт или осудит. Когда я затевал съемки шестого «Рокки», я был готов к тем унижениям, через которые проходит в фильме мой персонаж, когда решает вернуться на ринг. Готов к шуткам в мой адрес в вечерних ток-шоу. Когда человек пересекает определенную возрастную черту, на него начинают смотреть скептически. Люди любят тебя молодого. Все хотят послушать на концертах песни Пола Маккартни времен «Битлз». Но когда он предлагает исполнить песни из своего нового альбома, зрители начинают свистеть и негодовать. То же и с «Рокки». Ко мне регулярно подходят на улице фанаты первого «Рокки». Когда я спрашиваю их: «А как насчет последующих фильмов?» - они нередко отвечают: «О, они дрянь, но вот первый «Рокки»!..» Люди замыкаются в определенном времени и пространстве и не хотят ничего нового. Но я считаю, что каждый - стар и млад - достоин шанса. Да, мы в свои годы уже не можем выиграть все жизненные баталии. Но некоторые все-таки выигрываем. Хорошо бы выигрывать наиболее важные.

На подходе и новый – четвертый – «Рэмбо». О чем он?

Мой Рэмбо, как и Рокки, дань уважения моему поколению. Это будет фильм о человеке, который отрекся от себя, живет в джунглях, но судьба достает его и там. Он оказывается втянут в жуткий конфликт, который в реальности происходит в Таиланде. Там есть маленькое племя каренов, исповедующих христианство. Они подвержены жестокому геноциду со стороны народности бурма. Это самая продолжительная гражданская война в истории человечества: полмиллиона бурма против 8000 каренов. Первый «Рэмбо» был о человеке, не нашедшем себе места в стране, когда он вернулся из Вьетнама. Второй - о том, как он опять поехал во Вьетнам освобождать американских солдат из советского плена. Третий - об Афганистане. Но к моменту работы над ним было уже ясно, что русские выведут войска из Афганистана. Так что эта история выглядела на экране как «античная». Новый же «Рэмбо» погружен в сейчас. В подлинный апокалипсис. Мы снимаем в Таиланде в очень опасных условиях. Там есть минные поля. Представители бурма не знают, что снимается фильм. Отношения с ними наладить не удалось. Они просто видят нас бегающими с автоматами наперевес. Так что высок риск быть застреленным.

Может, безопаснее вернуться в жанр комедии, которому вы тоже отдали дань?

Мне кажется, каждый должен делать то, что рожден делать. Люблю играть в комедиях, но это все-таки не мое.

Рокки-Рэмбо в жизни счастливый семьянин?

У меня happy wife, happy life. Я предоставляю жене Дженнифер абсолютное право принимать все решения. Полностью доверяю ее женской интуиции. Правда, прошли годы, прежде чем я научился ей доверять, - для этого понадобилось, чтобы она подарила мне трех дочерей, которых я люблю до боли. Они похожи на меня, но, слава Богу, унаследовали натуру матери: очень любезные, хорошо учатся, всегда на доске почета. Два моих первых брака оказались неудачными, хотя благодаря первому у меня двое сыновей, с которыми я поддерживаю отношения. Теперь я могу проводить больше времени с семьей и понял, что главное в жизни - именно семейный очаг, любовь детей и жены. Раньше главной для меня была карьера - я отсутствовал дома из-за съемок по 9 месяцев в году.

Кто заведует финансами в семье Сталлоне?

Однажды брокер с Уолл-стрит объяснил мне, что в финансовом смысле самый плохой брокер умнее самого хорошего актера, ведь деловые люди занимаются настоящим бизнесом, цифрами, а мы живем в мире фантазий. Нам нужна помощь профессионалов. К счастью, я таких нашел, хотя это заняло много времени.

Вы по-прежнему увлекаетесь искусством?

Да. Недавно был в Marlborough Gallery, где выставили новых художников. Заранее знал, что не удержусь и что-нибудь куплю. Себя я не могу назвать художником, но продолжаю рисовать. Мне кажется, каждый должен пробовать рисовать: это полезно для души.

Есть ли у вас образец для подражания?

В живописи - Леонардо да Винчи, в бодибилдинге - Стив Ривз (актер и культурист, чей пик карьеры пришелся на 1950–1960-е. - Newsweek), в кино - Кирк Дуглас. Из современников - губернатор Арнольд Шварценеггер. Он сделал невозможное и, как и Рокки, может быть примером того, что с возрастом мы можем изменить свою жизнь к лучшему.

Но времена все же меняются. Еще недавно казалось, что Голливудом заправляет троица Шварценеггер–Уиллис–Сталлоне. Теперь этого не скажешь.

Тем не менее мы по-прежнему старые друзья. А Брюс - тот и вовсе переживает ренессанс: скоро появится в новом четвертом «Крепком орешке» и будет продолжать делать то, что так хорошо умеет делать. Что до Арнольда, то я уверен, что он станет президентом Америки. И перепишет ее конституцию. А я буду защищать Америку. Как Рэмбо (смеется).