КАК Я ОТРАВИЛСЯ МАНДРАГОРОЙ




До этого прискорбного случая мандрагору я ел два или три раза. Угощал меня ей практикующий астролог Женя. Сам он в это время работал продавцом плюшек в торговых рядах. Местные плюшки называются "хачапури" и представляют из себя сложенный конверт слоеного теста с запеченным внутри сыром. Женя носил их на подносе, подняв последний высоко над головой, с трудом пробираясь сквозь торгующий люд. Обычно при этом Женя кричал: "Хачапури горячие, хачапури свежие!" Кроме него по торговым рядам ходило около пяти таких же продавцов. Мы часто накуривались вместе, и однажды Женя предложил мне попробовать мандрагору. До этого момента я сомневался в реальности продукта, считая его архаической выдумкой и какой-то древней ерундой.
Вечером одного из летних дней Женя дал мне небольшой кусочек корня, примерно с ноготь мизинца - вещество было похоже на обломок деревяшки. Женя сказал, что жевать его надо очень тщательно, перетирать зубами до полного расщепления. Я так и поступил. У мандрагоры оказался довольно своеобразный вкус, горьковатый и с каким-то неприятным оттенком, даже запахом. У меня было ощущение, как будто я разжевал комок плотного ароматического мыла. Мы гуляли по набережной, и постепенно я стал чувствовать, как мне становится все жарче и жарче. Женя объяснил, что мандрагора повышает термическую активность тела и вызывает повышение температуры.
Кроме этого я почувствовал некую расслабленность, но списал её на общий фон. Южные города летними вечерами способны вызывать галлюцинации сами по себе.
На следующий день я вновь встретил Женю в Торговых рядах. Он, как обычно, нес над головой поднос с плюшками, накрытый белой тряпицей, но тон его голоса был неожиданно минорен. Хачапури Женя хвалил уже не так уверенно, как прежде, и позитивная интонация призыва сменилась, скорее, на вопросительную. Казалось, что он спрашивает сам себя: "Хачапури свежие? Хачапури горячие?" Увидев меня, Женя сказал, что торговли сегодня совсем нет. Еще он сказал, что перед выходом на работу он поел корней. По Жениным зрачкам трудно было что-либо определить, его зрачки почти всегда были чудовищно расширены: впрочем, такое бывает у многих светлоглазых людей. Он снова дал мне кусок корня, сказав, что обменял его на траву у знакомых оккультистов.
Полученную деревяшку я разделил с подругой. Кроме знакомого повышения температуры и мышечной расслабленности, я опять ничего не почувствовал. У подруги были те же симптомы: ее лицо светилось в темноте от прилившей крови.
Прошло несколько дней. Я поехал на границу, в гости к другу, который жил на территории обезьянего питомника. Женя поехал со мной. Мы пили водку среди яблонь и выжженных пейзажей, похожих на пейзажи некоторых фильмов Антониони. Ночью мы пошли гулять и неизвестно из каких целей стали колотить по сеткам клеток и вольеров, видимо желая разбудить обезьян. Обезьяны спали в приставных деревянных домиках и ни одна из них не вышла к нам. Мы решили ехать в город.
В пути снова пили водку. Женя предложил переночевать у него. Cам он не имел постоянного жилья и снимал одну из медитативных комнаток местного трансперсонального центра. Центр владел чердачными помещениями в пятиэтажном доме возле вокзала.
Стараясь производить поменьше шума (в соседних комнатах анабиотически отдыхали оккультисты), мы проникли в женину коморку. Убранство было довольно спартанским: плетеный коврик на полу, рюкзак с вещами у подоконника, несколько пришпиленных картинок с мандалами на стене.
Вокруг мандал и завертелся наш разговор: я сказал Жене, что пренебрежительно отношусь к такому виду творчества как рисование и, паче, созерцание мандал. Вообще, творчество эзотериков всегда вызывало у меня приступ сарказма. Женю мои замечания крайне взбодрили, он назвал меня дураком и сказал, что мандалы - это магические рисунки, и когда он смотрит на них, то видит не плоскостное изображение, а трехмерное: рисунок уходит вглубь, и составляющие его круги начинают вращаться в нескольких направлениях. Астролог попытался заставить меня сосредоточиться, но, сколько я не таращил глаза, мандалы не вращались и не приобретали объёма. Стоит сказать, что я никогда ничего не мог увидеть не только в мандалах, но даже в примитивных картинках "третьего измерения", какие бы субстанции не принимал.
Энергия спора питалась отчасти спиритуозными парами - назвав еще несколько раз меня дураком, Женя полез в рюкзак и достал оттуда газетный сверток. В свертке оказался достаточно увесистый кусок корня, трех- или четырехсантиметровой длинны. Он также был похож на кусок деревяшки, слегка обточенной морскими волнами - желтоватый, извилистый.
"Это остатки", - сказал астролог, - "сейчас ты поймешь, как вращаются мандалы."
Он положил корень на подоконник, нарезал или, точнее, настрогал его ножом, бросил в чайную чашку и залил кипятком. Чашку он накрыл перевернутым блюдцем. Когда через несколько минут я заглянул в чашку, то увидел, что нарезанная мандрагора распухла и стала напоминать древесный гриб. Сама вытяжка приобрела желтоватый оттенок, и запах, запомнившийся мне при жевании, стал более отчетлив и почти невыносим.Когда жидкость немного остыла, Женя пустил чашку по кругу. Напиток горчил. Я сделал пять полных глотков, примерно столько же сделали Женя и Т. Когда чашка опустела, астролог предложил съесть то, что лежит на дне. Я съел две или три мягких пластины и больше не смог, потому что вкус был крайне неприятен. Т. твердые части есть отказался и все, что оставалось в чашке, съел Женя. В нас бродило приличное число алкоголя - за день мы выпили около двух бутылок водки.Я опять ввязался в спор, на этот раз, кажется, по поводу приближающейся эпохи Водолея (дело происходило в 96 или 97 году).
Через какое-то время Женя сказал, что пора смотреть мандалы.
Мандалы были напечатаны на открытках, их было много, целый набор, но астролог выбрал две и пришпилил их на стену передо мной. Сейчас я уже плохо помню, какие функциональные особенности несли именно эти два рисунка, но, по уверениям Жени, начинать надо было именно с них.
Я сел на коврик и уставился в желтые и синие круги. Таращить глаза не пришлось - мандалы завращались довольно быстро, сперва поехал внешний круг, затем внутренние. Зрение слегка расфокусировалось, и рисунки я видел не совсем отчетливо, но тем не менее, я замечал, что каждый новый круг вращается в противоположную предыдущему сторону. Появилась и обещанная "трёхмерность" - рисунок ушел в стену на порядочную глубину, а некоторые его фрагменты, наоборот, выдвинулись вперед и висели перед лицом. Не могу сказать, что чувства, испытанные мной были мистическими или способствовали чему-то запредельному - я видел просто вращающиеся трехмерные рисунки.
Вскоре мне захотелось спать и я уснул прямо на полу, положив под голову собственные туфли. Мне было жарко.
Проснулся я оттого, что не чувствовал собственного тела. Мне показалось, что я отлежал бок, но, перевернувшись на другой, от ощущения не избавился. Я не чувствовал ни рук ни ног и был способен лишь слегка шевелить пальцами. Я почти не дышал и впитывал воздух маленькими порциями, не в силах сделать полноценный вдох. Вдобавок к прочему, я совершенно ослеп. Расфокусировка зрения была настолько сильной, что вместо объектов я видел лишь размытые цветовые пятна. У меня по-прежнему был жар и мне очень хотелось пить: наслаивался выпитый накануне алкоголь.
Возле окна я увидел стоящую пошатывающуюся фигуру. Это был Женя. Он проснулся несколько минут назад и ему надо было идти на работу. О том, что нам надо куда-то идти, не могло быть и речи, но Женя пронзительным шепотом сказал, что скоро начнутся занятия и каморку займут трансперсоналисты. "Будет очень нежелательно", - прошипел он, - "если вас обнаружат". Его можно было понять. Я попытался сказать ему, что не в силах передвигаться, но из моего горла вышло лишь шипение. У меня не было сил, чтобы произносить слова! Мне показалось, что все мышцы в моем теле превратились в провисшие веревки.
Я прошипел, что хочу пить. Женя, плавая по комнате, протянул мне стакан воды. С большим трудом я протянул руку, но удержать стакан не смог - груз оказался непосильным.
В это время астролог разбудил Т. Тот оказался более устойчив к воздействию корня, довольно быстро поднялся и не выказывал внешних признаков отравления. С помощью Т. астрологу удалось поднять мое тело, и они стали передвигать меня к дверям. Кое-какие шаги мне удавалось сделать самому, но ноги подгибались и передвигал я их с трудом. Время от времени я выпадал из окружающего мира на несколько секунд, приходя в себя уже на следующем этапе пути.
Нам удалось выйти из дома; путь лежал через железнодорожные пути. Мои спутники, видимо, тоже были не совсем адекватны: в какой-то момент они отпустили меня, и я упал перед самой платформой. Было раннее утро. Люди, стоящие в ожидании поезда, что-то говорили нам. По-моему, они советовали моим спутникам быть со мной аккуратнее.
Меня одолела дурнота, за ней последовали рвотные спазмы. И это была самая неприятная часть моего приключения: ослабевшие, расслабленные мышцы не имели сил выталкивать рвоту. Я стал задыхаться. Рвотная масса застряла где-то в носоглотке, дышать я не мог совершенно. Я упал на колени, пытаясь задержать спазмы, Женя бил меня по спине. Ударов я не чувствовал, будто к спине у меня была привязана подушка. Тем не менее, эта процедура помогла и вскоре я справился с дурнотой. Рвота все так же висела где-то в груди и горле. Дышал я по прежнему мелко, поглощая воздух маленькими, почти незаметными глотками.
Меня посадили в автобус, я отключился. Чудом выйдя из каталепсии, я очнулся на собственной остановке. Домой я шел медленно, поминутно выпадая из реальности. Помню, что в руке я сжимал острый ключ, который больно царапал мою ладонь и не давал мне терять сознание. Мир вокруг был расплывчат.
Дома я лег спать.
Слепота продолжалась еще двое суток.
К веществам растительного происхождения с тех пор я испытываю некую иронию и подозрительность, поскольку это был уже не первый случай отравления. Явно психоделических эффектов при употреблении мандрагоры я не заметил, хотя Женя сказал, что не все так просто. Не знаю, может, ему удавалось входить в более тонкие состояния, нежели мне. У оккультистов все непросто.