И всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандюгами жарю спирт.
(с) С.Есенин.


Жизнь несется и мчится стрелою,
То наверх, то опять под откос.
Ну а я живу только тобою,
Сердцем я к твоим строчкам прирос.

Знаю я, что за тьмой километров,
Где то там, вдалеке, средь миров,
Развеваются волосы ветром,
И-скучает мой лучик из снов.

Ну а я, все мечтаю о чуде,
И-все трачу себя в пустяках.
Сколько рядом побыло, а будет...
Пусто все, лишь мгновенья в веках.

На пути без законов и правил,
Сам не зная-что, в жизни искал.
С бандюганами, водку? Да, жарил!
Проституткам, поэмы? Читал!!!

И порой начинает казаться,
Что пустяк километры путей.
Что чуть-чуть, лишь чуть-чуть постараться
Нужно, чтобы побыть рядом с ней.

Но рутина гнетет суматохой,
Все карьера, работа, дела.
И лишь сладким проклятьем эпохи
Ты мечтой в мое сердце вошла.

Пусть другой тебе дарит букеты,
И проснусь я на утро с другой,
Но далекого счастья приветы-
Те минуты общенья с тобой.

Прошли похороны Алексия второго.
И вот после них родилось у меня несколько вопросов.
Церковь у нас отделена от государства. Давно и прочно отделена, не имеет никаких преимуществ по отношению к другим религиозным конфессиям, и уж тем более перед социальными институтами. Так вот объясните мне, как атеисту до мозга костей, почему я должен видеть по всем телеканалам трансляцию с похорон лидера одной из конфессий? Когда хоронят, допустим, какого нибудь главного имама или министра с многолетним стажем, у нас подобного не устраивают.
Да, кто то скажет-"Тихо, ты оскорбляешь чувства верующих!".
А я - атеист, и почему то никто не интересуется, что оскорбляет мои чувства.
Меня оскорбляет вид зажравшихся бородатых дядек в черных пижамах, обряженных в золото, и вещающих с умильным видом о воздержании и нестяжательстве. Меня глубоко оскорбляет то, как они суют свои холеные, никогда не знающие работы ручки, для поцелуя пожилым женщинам. Меня просто выводит из себя, что повсюду в спальных районах моего города, как грибы после дожды растут церкви и церковки, и с них, независимо от времени года, вовсю бабахают колокола. А вы представьте- что такое колокол в 10 утра в спальном районе, метров за 50 от жилого дома? Служители этой конфессии, просто надрываясь, вещают о благих делах своих, о том, сколько они уже собрали вещей или денег на благотворительность, и сколько еще соберут. Да объясните же мне, сколько можно собрать со своих прихожан, и насколько это будет соизмеримо с постройкой хотя бы одного культового сооружения этой конфессии? Сколько тяжело больных можно прооперировать на деньги, потраченные хотя бы на одну церковь, или сколько лекарств можно купить для страждущих? Эти интересные служители культа даже из похорон своего предводителя умудрились устроить шоу. Лицемерное и страшное шоу. Прямая трансляция, на манер футбольной, по радио и с телеэкранов. Вот, гроб выносят те то и те то, вот он следует туда то, вот следует... Человек, какой бы он ни был, умер, и негоже это выносить для всеобщего обозрения. Тем более на экраны телевизоров страны, о которой наши правитель так любят повторять -"многонациональная и многоконфессиональная".
Меня оскорбляет, меня страшно оскорбляет то, что попы называют меня и моих сограждан рабами. Меня просто выводит, что себя они лицемерно именуют батюшками окружающих, а всех вокруг детьми и паствой. Вдумайтесь, только вдумайтесь в смысл слова "паства". Овечье стадо, овцы и бараны, которых куда хотят, туда и поворачивают пастухи- те самые холеные и отъевшиеся бородатые дядьки в черных пижамах.
Единственной основательной заслугой Алексия, которую я смог вычленить из поливания его тела словесным елеем- увеличение числа верующих в 10 раз. Увеличение людей с промытыми мозгами, увеличение обманутых и фанатиков в 10 раз! Вглядитесь в глаза людей, пришедших в любую церковь. Они- пусты, в них светится обожание своего религиозного предводителя, обожание совершенно пустое и беспричинное. Вещай ему с амвона- "убей!", пойдет убивать не задумываясь.
Объясните, объясните мне- откуда все это религиозное мракобесие в головах моих сограждан в 21м веке?

По всей стране объявлен траур. Отменены всевозможные развлекательные предприятия, на Невском не горела иллюминация, что делало город мрачным, похожим на могилу. Да, умер человек. Мне могут сказать - НЕОБЫКНОВЕННЫЙ человек. Но- объясните, объясните мне- в чем его необыкновенность?! В чем разница его и лидера какой нибудь другой религиозной конфессии или секты? Да только при первом и поверхностном трезвом взгляде на историю Руси, взглядом, не замутненным их религией и религиозным бредом, становится ясно видна страшная картина. Вершила наша конфессия не меньшие, а то и большие зверства, чем хваленая европейская инквизиция. Было все- и костры, и гниение в порубах, и дыбы, и пытки, и искоренение огнем и мечом несогласных и просто неугодных. Великий раскол и заживо сгноенная в земле боярыня Морозова, дело о жидовствующей ереси и страшная расправа над его лидерами- костры и колья. Да хотя бы само становление этой конфессии на древней Руси- горящие поселки, деревни и городки, отказавшиеся признать нового Бога. Срубленые Велесовы дубы с зарубленными верующими и сверженые старинные идолы- идолы старых богов, которые всего лишь угрожали власти этой конфессии, власти над умами и волей, самой страшной власти на земле.
Даже называют они себя лицемерно-"Православные". Мы- правильно славм Бога, а остальные конфессии неправы. Подобное лицемерие вообще мало который культ африки допускает. А ведь на всей земле их называют всего лишь "Ортодоксальная церковь". Да- да, ортодоксальная ветвь христианства. Ортодоксы. Самая упертая и радикальная ветвь религии. И- снова рвущиеся к власти, снова тайком и повсеместно пытающиеся влезть в умы и сердца окружающих. В школах уже пытаются вводить уроки христианства- влиять на умы наших детей.

Ну, с днем рождения, Ильюха!
Нежданно в круговерти дней
Настал твой праздник.
(Пусть по слухам
Он далеко не юбилей)

Нальем, и пусть сегодня тосты
Желают лучшего тебе.
Чтоб вверх- бегом, легко и просто,
Карьеры и побед в судьбе!

Мажоры чтоб не напрягали,
Тебе мы дарим инструмент.
И пусть завидует удАли
Любой- омоновец иль мент.

Всего по жизни пожелаем-
Что можно и чего нельзя.
Ну, запизделись...
Выпиваем...
Твои навеки МЫ.
Друзья.

Баллада о Ди- вожаке утиной стаи, колхозе "Темный путь" и альтернативных методах излечения душевнобольных.

Наш Ди с поста верховного ушел.
Скорее, просто тихо "попросили".
Панель свою он юзал хорошо,
Слепые даже дело раскусили.

Конечно же, и куча громких фраз
Звучала- типа, чист и благороден,
Мол сил уж нет и ангел "три два раз"...
За ним ушел продажный светлый орден.

У мерка от натуги в голове
Вдруг поделился надвое рассудок.
Теперь не волк он и не человек,
А родом, дескать, из болотных уток.

И стаю он, не мудрствуя, нашел
В ближайшем птицеводческом колхозе.
Устроился средь уток голышом,
С блаженным видом крякая в навозе.

Конечно, председатель офигел,
(Товарищ Валдаёвич- Оборыло)
Но, похмелившись, трезво он сумел
Понять, что тут не белочка приплыла.

Подойником потыкал в птичий зад:
"Коль утки спозаранку не доятся,
Диабло, сразу видно, виноват,
И надо от напасти избавляться."

В деревне завсегда рабочих рук
Известная, тотальная нехватка.
В больничке Ди подлечит свой недуг,
А заодно работает в зарядку.

Теперь Диабло утки подает,
Кричит, напыжась-"Светлый я целитель!!!
Целительней нет зелья, чем помет!!!"
Наш Ди теперь шофер- судоводитель.

Конечно же, порой буянит он,
Ломает что то важное медбрату,
Кричит, что мол, вообще Наполеон,
И требует отдельную палату.

Но- ног пока далеко не унес,
Под руки держим, колем, что прийдется.
Колхоз, он ведь и в Африке колхоз,
В достатке бинт с зеленкой лишь найдется.

Хотите- приезжайте в гости к нам,
Дадим ружье- охотиться на уток,
Нальем вам полный именной стакан.
Давайте! Ждем в любое время суток.

Что стихи? Всего лишь наваждение,
Серой жизни глупый поворот.
Получил от Бога в утешение
Этот дар веселый обормот.

И теперь, топя в вине сомнения,
Доводя порою до могил,
Слышу музы сказочное пение
И в ночи бессонной шелест крыл.

Мне тоска знакома деревенская,
Хоть навеки житель городской.
Никакою дружбою не брезговал,
В суете барахтаясь мирской.

"Все пройдет"- немеркнущая истина.
Желтый лист слетит к ногам, кружа.
Так мой труп однажды город выплюнет
Рядом с телом старого бомжа.

Ухожу и растворяюсь в осени,
Не ищите, здесь мне места нет.
Желтым лесом и тропами лосьими
Я уйду в последний свой рассвет.

В паладинском царстве кипеж,
Срочный сбор боевиков.
Правда, мало их увидишь-
Кто удрал, тот был таков.

На повестке заседанья
Лишь один стоит вопрос-
Это что за наказанье
И беда:ЗАО"Колхоз"?

Из коляски кто- то статный
Чуть дыша, провозгласил-
"Коль не помогают арты,
Нахрена я их купил?"

Стадо темных голозадых,
Только экспу с них рубить!
Это догадаться надо-
Инквизитору не слить!

Никакого уваженья!
Ставим мы ребром вопрос-
Это- светлым оскорбленье,
Весь колхоз пошлем в хаос!

И вообще- заблочь их нафиг,
Иль пофикси языки.
Ведь к чертям по качу график-
Оборзели мужики!

Имена вождей известны-
Опиат, Глаза, Валдай...
Светлых побеждать нечестно!
Папа Ди, абилок дай!!!

Дьябло поломал мудрилку,
Долго думал, но никак.
Сам и так уж весь в абилках,
Словно в фантиках дурак.

Ну тогда подключим прессу,
Их в помоях искупнем!
ЧТобы знали, что нечестно
Арты портить нам огнем!

Ну и что им те помои...
(Гога, приложи ума)
На селе, в колхозном поле,
Кто не видывал дерьма?

* * *

А в колхозе в этот вечер,
Похмелясь, прийдя в себя,
Мужики пришли на встречу,
Керосину захватя.

В руки- вилы и лопаты,
Пачку спичек из сельпо,
И пошли громить по хатам
Свет, зажравшийся давно.

Пусть их ватники в прорехах,
Негламурна их кирза,
Всыпят светлым "на орехи"
Опиат, Валдай, Глаза...

Я все еще любовь ищу
В глазах у встреченных девчонок.
В ночи храню ее свечу,
Не верю в глянец фотопленок.

Циничный и холодный гад,
И сколько о меня разбилось...
Мечтаний суматошный ряд,
Все это было, не приснилось.

Пытались отогреть. Зазря...
Мороза нет, я лишь тоскую.
Когда сменяет ночь заря,
В ней вижу ту, вдали, другую.

Её не видел никогда,
Придумал как- то в суматошьи.
Мое проклятье и беда-
Рассудок год за годом крошит.

И год за годом все ясней
На жизни суматошной сцене,
Что "где то там" один из дней
На "никогда" смеясь, заменит.

Стоит на крыше ангел со скрижалью,
Перебирает ветер перья крыл.
С какою то неведомой печалью
Страницу жизни новую открыл.

Быть может, дрогнет горсть холодных пальцев
Покатятся столетия, века...
Разгладятся морщины дряхлых старцев,
Вспять повернет истории река..

Быть может, шанс второй даст, недвижимый,
Или прочтет он, на расправу скор,
Печальный, но- до капли справедливый,
Над миром грешников суровый приговор.

Своей бабушке, Цикаловой Ольге Ефимовне, всю блокаду проработавшей на Дороге Жизни помощником кочегара, посвящаю...

Здравствую милая, сердцу Родная.
Вся в морщинок сети- обрамленьи
Мне улыбка, лучась, отвечает.
Твоих глаз молодое свеченье.

Поздравляю тебя с этим маем
И конечно-же с тем, боевым.
Твоих сверстников подвиги знаем,
Славу золотом в сердце храним.

Как сама, бросив школу, в блокаду
Осажденных спасая людей,
Доставляла еду и снаряды
В город смерти средь льда и камней.

Рвались бомбы, свистели фугасы,
Мессершмидты зверели в пике,
Разбивало бомбежками трассу
И тонули машины в реке.

Только ты, как обычный мальчишка,
Ночью в тендере грела углем
Топку поезда, чтобы с излишком
Было пара в котле под огнем.

Уцелела одна из семейства,
Этим жизнь ты и мне подарив.
Вдруг лишилась игрушек и детства,
Город славы живым сохранив.

В ноги кланяюсь, руки целую.
Разреши тебя к сердцу прижать.
Свою бабушку, вечно Родную
Буду вновь и опять поздравлять.

Годы- чушь, несусветная глупость.
Было в жизни гораздо трудней.
Загуляем, забыв мы про скупость,
На златой вековой юбилей.

В таверне, что у городских ворот
Снаружи, как болячка прилепилась,
Веселый Вакх как- будто бы живет,
Чего там в жизни только не творилось.

Не раз горела, сразу и дотла,
Война- ль, осада, сразу за лучину,
И только у походного костра
Садились, чтоб вином залить кручину.

Но только- лишь закончилась война
Не ночевать же в чистом поле, верно?
И за неделю, словно борода,
Вновь вырастает здание таверны.

Заплеван пол, изрезаны столы,
Не продохнуть от чада и хмельного,
И здесь не редкость услыхать, увы,
Срамные речи хама- сквернослова.

На вертеле доходит порося,
Шкворча и истекая нежной юшкой.
Хозяйка суетится, обнося
Гостей хмельным в больших и тертых кружках.

Кого здесь только к ночи не найдешь,
Столпотворенье чище Вавилона.
Коль только есть в кармане медный грош,
Не сотворят на входе вам заслона.

Монах бормочет сонно над вином,
Рубают щи орлы из конной стражи,
А рядом- пара типов за столом,
Ножом под ребра точно не промажут.

В углу крестьянку тискает купец,
Для виду отбивается девица,
И за столом столкнулись, наконец,
Бродяга- бард и грозный, славный рыцарь.

Как разговор начался? Да Бог весть.
Кичился рыцарь славой пред народом,
Аж раздувала бедолагу спесь,
Кичился пред бродягой знатным родом.

Заметить стоит- славный был мужик,
И подвиги ничуть не преукрасил,
И род его и славен, и велик,
И ворогов немало заколбасил,

Но очень- уж любил он прихвастнуть,
Тут спор зашел с бродягою- поэтом,
Что смертоносней заключило в себе суть-
Перо, иль меч, на белом свете этом.

В сердцах из ножен дернул рыцарь меч-
Клинок Толедской превосходной стали,
На что сказал бродяга-"Ну а сечь
Он может сквозь препятствия и дали?

А я, пусть невесомое перо,
Но дотянусь сквозь стены и границы,
И поражу соперника в нутро,
Враг не успеет даже помолиться."

И тут же постучались о заклад,
Залог вручив хозяину в трактире,
Что через год, не позже, будет сад
Цветов расти на рыцаря могиле.

Немного покумекал менестрель,
Еще одну допил хмельную кружку,
Достал свою потертую свирель
И выдал сказку людям на прослушку.

Баллада о доблестном рыцаре по прозванию дон Пердун и его подвигах.

Жил как- то рыцарь, молод и удал.
Был он красив, горяч, хорош собою,
Все- б ничего, но недостаток мал
Все перекрыл единственной чертою
Он славу в мире горькую снискал,
Но был обижен стервою- судьбою.
Лиь потому остался не у дел,
Что портил воздух, или же пердел.

Страшнее этой вони в мире нет,
Козлы давно в округе посдыхали.
Но в этот миг на христианский свет
Отродья сарацинские напали.
Не думал рыцарь долгие сто лет,
А пернув так, что стены задрожали,
Один со всеми вышел биться он.
Едва учуяв, враг был побежден.

И вроде, надо чествовать его,
Но как идти к подобному герою?
Нет добровольца даже одного-
С ног валит крепко, даже за верстою.
Так и остался б рыцарь без всего,
Пошли бы годы горя чередою,
Но вник король в вопроса прямо суть-
Откуда пахнет, это и заткнуть!

КОму в награду дарят ордена,
Кому- отсыпят звонкою монетой,
Ему же благодарная страна,
Послушав королевского совета,
Набила погреб доброго вина
И, как награду, подарила ЭТО.
Из золота, в огромных жемчугах,
Затычку для внушающего страх.

Его в министры жаловал король,
Надел земли, как водится, утроил.
Свою он твердо нынче знает роль,
Затычку куда надобно пристроил,
А враг, о том проведав исподволь,
Их земли больше уж не беспокоил.
Чтоб имя знать- не надобен ведун,
Мигель де ла Гонзалес де Пердун.

* * *

А пьянка продолжалась до утра,
Поэму бард не раз на бис исполнил.
Народ смеялся, будто детвора,
И текст той песни накрепко запомнил.

А утром, только створки городских
Ворот для проезжающих открылись,
То полетел по миру этот стих,
В подробностях, конечно, не скупились.

И рыцарь с менестрелем разошлись,
"На посошок" добавив "стремянную".
Пути их больше не пересеклись,
Испил до дна тот воин чашу злую.

Он начал потихоньку замечать
Косые взгляды королевской свиты.
Все меньше знать хотела его знать,
Остался слух, хоть песня позабыта.

Испортил кто- то воздух? Сразу он!
Носы воротят, только входит в залу.
Уткнут в платочки, будто глушат вонь,
Которой от рожденья не бывало.

Его помолвку повод отменить
Нашла семья вояки дамы сердца.
Мол, как с таким семейной жизнью жить?
От вони слезы хуже, чем от перца.

Но, каплею последнею была
Награда за отвагу в жарки стычках.
Коль вонью его личность прослыла-
Как в песне, драгоценная затычка.

"Трактирщик, прав бродяга, пусть живет..."-
Промолвил ныне уж не грозный рыцарь,
Пред тем, как в том трактире, у ворот,
На ленте от затычки удавиться.

Залог- бочонок доброго вина,
Распил трактирщиик с бардом на могиле,
А вскоре та святою прослыла-
Мол, укреплять желудок слабый в силе.

Порой бродяга каплю и взгрустнет,
Ведь рыцарь, повторюсь, был славный малый.
Но, всем назло играет и поет,
Не бегая за мимолетной славой.

Мораль сей басни? Каждому- своя.
Пусть кто- то раздувается от спеси,
А кто- то песни пишет, хлеб жуя,
Но их поют и города и веси.

Огонек затеплю на ладошке,
Неспеша потянется спросонок,
Ласковый, пушистый, словно кошка,
Милый, избалованный зверенок.

Он не жжет протянутую руку,
В путь готов сорваться, словно птица.
Мы родня с ним, вот какая штука,
Пламя вьется в ведьминых глазницах.

Прикоснусь к котенку я губами,
Пошепчу и выпущу на волю.
Заструится яростное пламя,
Радостно сияя на раздолье.

А за ним- лишь трупы в черной гари,
Смерть не сразу муки успокоит.
Корчась, громким хрипом проклинают-
Ведьмина обида много стоит.

Побыла я глупой доброй феей,
Жизнь неблагодарным упрощая.
Вслед теперь оскалиться не смеют,
Лишь с опаской ведьмой называют.

Огненною силой обладая,
Мне баланс природы не нарушить.
Муки убиенных искупая,
Я в огне свою сжигаю душу.

Огонек затеплю на ладошке,
Неспеша потянется спросонок,
Ласковый, пушистый, словно кошка,
Злой и избалованный зверенок.

Выложил в последний момент, вообще- проигнорировали.

Вспомнить всех я хотел в строчках этих,
Быстро понял бессильность свою.
Как вас много, друзья, в белом свете...
Но все помню, скучаю, люблю.

************************************

Наконец- то весна наступает,
Клубу нашему скоро пять лет.
Весь народ уж давно ожидает,
Равнодушных, как водится, нет.

Суета и вокруг мельтешенье,
Знаю- съедется в марте весь свет.
Даже голый сменил обращенье,
Не "Дай крон!", а-"Бират, дай билет!"

Ну и я выделяться не буду,
И в стихах тот квиток попрошу.
Говорят, что сбывается чудо,
А пока- что и как опишу.

* * *

Началось все с того, что в журнале-
Бабы, пиво и галиматья,
Об онлайновых играх писали.
Ну и что- ну статья и статья.

Прочитал и забыл я, покуда
Выделенку домой не провел.
Никогда этот миг не забуду-
Ссылку новую в браузер ввел.

Первый перс мой прожил всего сутки-
Статы я не туда раскидал.
Без побед эти сутки не шутка,
В блок его милосердно подал.

И на следущий день, загоревшись,
Персонажа я внове создал.
Сделал правильно все, натерпевшись,
И Харлампиев гордо назвал.

Почему? Не таю я секрета.
С тренировки по самбо пришел,
И борьбы основателя этой
Лучше имени я не нашел.

Ну и тут понеслось- бой за боем,
Крит, удар, уворот, снова крит.
И пошли дни в игре чередою,
Бил других, ну и сам был я бит...

Коль сказать, что был полным я нубом,
То еще ничего не сказать.
Сколько фраз и вопросиков глупых
Крестопузам пришлось услыхать.

Если это прочтешь, Авелина,
Благодарность отмечу я тут.
Очень редко найдешь паладинов,
Что так грамотно службу несут.

Был наш зал на Луне первый дружен,
Кто- то в аське сидит до сих пор.
Коль захочет, то повод не нужен,
Жду их в гости на Невский простор.

И тогда, день не помню, конечно,
Мой талант к написанью стихов
Проявился довольно успешно-
Коль читали, писать был таков.

Так творил и в сражениях былся,
По ночам забывал про постель.
И тогда этот образ родился-
Вечный путник, поэт, менестрель.

Помню я и истоки литклуба,
Нынче стал он к писателям злей.
Публикацию первую нубом
Не забуду вовек, ей-же ей!

День за днем я в игру погружался,
Это словно болезнь иль недуг.
Умудрился, хоть и не старался,
Заразить всех знакомых вокруг.

Охламенко- Платоха, в реале
Мой любимый троюродный брат,
В календарь черный крестик поставил
В день, что начал, уже сам не рад=).

И тогда- же меня в "апельсины"
Пригласили поэтом вступить.
Знать, творенья- стихи и былины
Могут в клубе на пользу служить.

Дальше время пошло, дни летели,
Нубик рос, становился умней.
Обретая за левелом левел,
Находил я и новых друзей.

Ну а больше всего греет сердце
Тот момент, когда персы БК
Обретают реальные лица-
Оживает душою строка.

Год назад погуляли мы славно,
Очень многих встречали в Москве.
Скуки не было там и подавно,
Наш БК знаменит по стране.

Но вот в Гауди я так и не был,
Помню- только к нему подошел,
Усмотрел элеватора стены,
Кучу грязи, и внутрь не пошел.

Но и если- бы было желанье
В этот мне элеватор войти,
Приложил- бы немало старанья,
Чтоб на входе толпу прогрести.

Мы устроили праздник не хуже
В первом встреченном баре окрест.
Что здесь главное? То, что мы дружим!
И не важно, с каких каждый мест.

А тот поезд, что ехал обратно
В завершение праздничных дней,
До сих пор сердцем вспомнить приятно-
Был он полон БКшных друзей.

И опять дни пошли чередою...
Ляписинов значок я сменил
На БригАды кулак с молниёю,
К ним дорогу стихами открыл.

И дороже награды не знал я,
Чем вступленье в бригады ряды,
Хоть и много чего достигал я
От начала поэта страды.

Пусть хулят их и всуе ругают,
Но, игры замечательный дар
Строки жизни моей украшает-
Твоя дружба, Эльдаров Эльдар.

Пусть теперь я уже и не с ними,
Но одно лишь могу вам сказать-
Те пол- года никто не отнимет.
Чем смогу, стоит только позвать.

* * *

Что- ж, наверное, время итоги
Моей жизни в БК подвести,
Этой длинной и славной дороги
Результаты для всех утрясти.

Для меня мир БК- это люди,
С кем могу даже издалека
Пообщаться о жизни и судьбах,
А при встрече- отведать пивка.

А еще мир БК- километры
Бесконечных российских дорог.
Странствий дальних попутные ветры,
Коль к друзьям в гости выбраться смог.

И, куда бы меня не бросала
В мире бурная жизни река,
Не встречал городков даже малых,
Где б никто не слыхал о БК.

На любой новостной, без сомнений,
Вам под силу меня отыскать.
Обо мне ходит множество мнений,
Но, на радость, не бросят читать.

Есть враги, есть поклонницы даже,
Да и всех игроков я б хотел
Повстречать, ну да время покажет-
Я попасть на Ваш праздник сумел?

Все плохое, что было в минувшем,
Я надеюсь, сведете на нет,
И домой хорошо "отдохнувшим"
И счастливым вернется поэт.

P.S.
И отдельный привет посылаю
Двум друзьям на просторы Твери.
GEOGRAF и MODDOM, точно знаю,
Вместе будем в Москве, черт дери!

Я иду по пшеничному полю
Средь затерянных где то земель,
Я- иду, и- вдыхаю раздолье
Вечный путник, поэт, менестрель.

И- ведет меня в полдень дорога,
И- не знаю, куда приведет,
Может, счастье, а может, тревога…
Все- равно, пусть- что есть, то и ждет.

Попаду на дорог разветвленье,
И- не глядя, пойду наугад.
Выбирать и гадать- это лень мне,
Каждый дом мне, беспутному, рад.

Попаду в стольный город- Столицу,
Воспою славу гордым князьям,
Силе их и сиятельным лицам,
И немеркнущей прелести дам.

Если вдруг одарят- я не гордый,
Я по титулам век не грущу,
Вновь останусь в плаще своем тертом,
Все в ближайшем трактире спущу.

Я иду по пшеничному полю
Средь затерянных где то земель,
Я- иду, и- вдыхаю раздолье
Вечный путник, поэт, менестрель.

Если выведет к ночи дорога
К деревеньке у края полей,
Меня тоже не сгонят с порога-
Рад я миске простых, добрых щей.

И спою я селянам о речке,
Что за домом, у леса, течет,
О избушках и милых крылечках-
Где под вечер жена с поля ждет.

Расскажу им про дальние дали,
О исхоженных сотнях путей,
То, что видели, и- не видали,
Только пива мне в кружку подлей.

Попрошусь на ночлег я к вдовице,
Ей спою о огромной любви,
А под утро напьюсь из криницы,
И- уйду, вслед не плачь, не зови…

Я иду по пшеничному полю
Средь затерянных где то земель,
Я- иду, и- вдыхаю раздолье
Вечный путник, поэт, менестрель.

Ну, а если разбойников встречу-
Не тяжел кошелек у меня.
Выпьем эля за новую встречу
У ночного лесного огня.

Рассмешу их горой анекдотов,
Песнь похабная будет с руки.
Тяжела у народа работа-
Все одни, средь болот и тайги.

Ну, а смерть принесет наглый кто то,
Я найду- чем унять дурака-
Менестрелю нет ближе работы…
Что есть бой? Это- песня клинка.

Я иду по пшеничному полю
Средь затерянных где то земель,
Я- иду, и- вдыхаю раздолье
Вечный путник, поэт, менестрель.

Отправил письмо на admin@combats.ru

Доброго дня вам, администрация Бойцовского клуба.
Пишет Вам Харлампиев.http://sandcity.combats.ru/inf.pl?1107833077
Говорят, я не худший поэт БК. Хвастаться не буду, но хотелось бы, чтобы мой голос был хотя бы услышан.
Я не знаю, куда катится наш виртуальный мирок, но не в лучшую сторону- определенно. Я ценил БК именно за разносторонность- не только бои, а и торговля, наемничество, медицина и пр.
Что теперь? Руби- руби- руби? Простите, но это можно интереснее и красочнее сделать, тупо купив диск с любой игрушкой.
Екры я кидал время от времени не столько себе, сколько персонажу своей девушки, которая умудрилась взять 8й за 1.5 суток до введения зубов. В итоге 700 кр хватило только на "ювелирку" и ни на что более. Вещи с 7го уровня безысходно лежат в комиссионном магазине, и что будет дальше- неизвестно. Купить ей фулл 8го за реальные деньги я, конечно, могу, но я не уверен в том, что завтра они не исчезнут в неизвестном направлении после очередного нововведения.
БК я отдал два года- он для меня половина моей жизни, и бросать очень и очень тяжело. Куча друзей во множестве городов разных стран- за это я Вас хотел бы поблагодарить, именно поблагодарить.
Летом я уделяю БК очень мало времени, и осенью как- бы "Возвращаюсь" в игру с новыми силами. Если так пойдет и дальше, стимула вернуться не будет. Очень боюсь, что, если Вы не придумаете какой- то выход из сложившейся ситуации, очень и очень многие уйдут.

Жил как- то Скада на планете,
И жил не так уж и давно.
И больше всех любил на свете
Одну субстанцию- дерьмо.

Часами он в навозе рылся,
В припадке счастия урча,
И щедро с прочими делился,
Порой кидался сгоряча.

Избрал профессию по нраву,
Хотя к дерьму поближе быть,
Где дофига и нахаляву,
Ассенизатором служить.

И от любви такой огромной
Он вскоре тронулся умом.
Решил всех осчастливить скромно,
Дерьмом наполнив каждый дом.

Хотя народ и сторонился,
Но мало проку от того.
Наш друг по улицам носился,
Во всех вокруг меча дерьмо.

Открыл он люк своей цистерны
И с головой туда нырнул.
А дальше? Угадали верно-
С улыбкой счастья утонул.

Что вцепились, как лысая свора,
Что затявкали, ерш душу мать?
Мне скажите, писатель который
Сможет вашу пятерку снискать?

Кто не глянешь- непризнанный гений,
Брызжа спесью, цедит свысока.
И разит, и гнобит без сомнений,
Не устанет ведь дура- рука.

Будто конкурс устроили сварой-
Кто умеет глумиться сильней.
Ну а кто- то хоть строчку, ну? Даром...
Ведь тогда не остаться умней...

И гордиться я не перестану,
Тем, что в своре рычащих дворняг,
Я писать никогда не устану,
И порой даже жалко бедняг...

Карая и грозя, неутомимо,
За горизонтом вдаль, чеканя шаг,
Когорты императорского Рима
К вершинам ратной доблести спешат.

Пусть хлеба ни куска в походных ранцах,
И вкус вина давно пришлось забыть...
Подохну я под топором германца,
Но легион наш жив и будет жить.

Ночлегу долгожданному не рады,
Наш отдых там, у гробовой черты.
На четверть только римляне солдаты,
На остальные четверти кроты.

Ров с частоколом лагерь окружают,
Пока их не построим, не уснем.
Врасплох нас даже ночью не застанут.
А кто- то надорвется...
Что- ж, добъем.

Теряем мы товарищей в походах,
Завидуем им больше, чем скорбим.
Забудут о болезнях и невзгодах,
Уж мертвым точно легче, чем живым.

В бою машин надежней наших нету,
Врага разит град копий и камней.
Другая сторона есть у монеты,
Их тащим всю дорогу на себе.

ЭЙ! Кто в строю отродьем жалким стонет,
Что этот лес с болотом не пройдем?
Известно всем- дерьмо в дерьме не тонет,
А значит- продеремся, проползем!

Центурион охрипнет, проклиная,
На пир слетятся вороны, легки...
Триумф себе патриций забирает,
А дело, как всегда, решат клинки.

Карая и грозя, неутомимо,
За горизонтом вдаль, чеканя шаг,
Когорты императорского Рима
К вершинам ратной доблести спешат.

В колонках играет - "Младшая сестренка" Любэ

Ариезе посвящаю...

Повсюду с собою приносишь ты свет...
С фигурой Богини и взглядом ребенка...
Поверь, для меня ближе девушки нет.
Какой- же ты взрослою стала, сестренка.

Конечно- же, веришь в любовь нешутя,
Смеешься, как в детстве, от сердца и звонко,
Беспутному брату все сразу простя...
Какой- же ты взрослою стала, сестренка.

Свои, как и прежде, ты любишь цветы,
Игрушечный лев твои сны охраняет.
И веришь, что сбудутся точно мечты...
Я им помогу... Ну а дальше- кто знает?

Рассвет, улыбнувшись, встречает тебя,
Взъерошит прическу ревнующий ветер,
Усевшись на ветку, листву теребя,
Споет, что нет девушки лучше на свете.

Немного завидую даже тому,
С кем в белом тебя украдет фотопленка.
И тут удивляюсь я лишь одному-
Когда- же ты взрослою стала, сестренка?

Эй, любовь! Кареглазая сука!
Ей в глаза, как в пожар, смотреть.
Душу рвет оргастической мукой,
Призывая паскудину- смерть.

Рви поэта, растаптывай, мучай,
Пусть душою, корчась, живет.
Так в природе заложено сучьей-
Только краше от боли поет.

Сгинь, любовь... Сдохни в мутном стакане!
Ненавижу... Зараза... Мразь!!!
Образ твой непонятен и странен,
Вместе с болью на свет родилась.

В ночь хмельную, тоскою куражась.
Эй, ногастая, денег хошь?
А назавтра- похмельная тяжесть.
Что глядишь, или я не хорош?

Эй, прыщавый, поганая харя!
Табуреткой по морде- НннААА!
Кровь по стенкам в заблеванном баре,
По разбитым губам- желчь вина.

Не по мне эта серая доля-
Дремотной лучинкою тлеть.
Буду счастлив, прийдется мне коли,
Все вокруг опаляя сгореть.

Эй, в стакане... Зеленые черти!
Веселее пускайтесь впляс!!!
Это в будущем ждет адский вертел-
Нагуляюсь взахлеб, про запас.

Эй, любовь! Кареглазая сука!
Ей в глаза, как в пожар, смотреть.
Душу рвет оргастической мукой,
Призывая паскудину- смерть.

НАрисуй отребью на отраду
Попоганей баечку о том,
Как Иван-дурак себе в награду
Отъебал лягушку под кустом.

Будешь славен, зван в любые гости,
И, рыгая сочно за столом,
На тарелку сплевывая кости,
Повторять ее с набитым ртом.

И зачем им розовые дали,
Что намедни видел я во сне?
Их в гробу березовом видали...
Эх, зачем такая доля мне?

Лист осенний и последний лучик,
Кто оценит вашу красоту?
И зачем ночами душу мучать,
Доверять бумажному листу?

И зачем изысканные чувства
На потеху черни выставлять?
Им важней постельное искусство-
Кто когда и чью оттрахал мать...