Здравствуй, Машенька!

Это я, твой Медведь! Из сказки, из конфеты, из картины – вышел, неуклюжий, как свежесобранный шкаф. Дверки скрипят, торчат занозящие иголочки с боков, ножки неровные, поэтому шкаф шатает. Медведь-шатун около Машеньки.

Зимой бурые братья мои мерно мирно храпели, дожидаясь карканья вездесущей капели: «мар-т, м-арт, ма-рт, ка-ррр, мартмартмарт, кош-март…». А я бродил круг тебя, бессонный, беспокойный, грузный, грустный, искал свое отражение в твоих фиолетовых межресничных окнах – и не находил.

Машенька, ты учила биологию? Медведь – большой, и сердце у него – большое. Как два твоих сердца. Или даже как четыре. Насос, обросший целебным жиром. Место для тебя. Как тут не испугаться?
Ты всю зиму пекла свои пирожки, а я думал – как мне сделать тебя счастливой? Если бы ты боялась меня – я снял бы свою страшную, теплую, мягкую шкуру и укутал бы твои ноги. Ты бы тёрлась пятками о густой мех и улыбалась.

Но ты боишься себя. Ты подозреваешь, что обязательный принц, непременный Иванушка апофеозом нашей сказки – он не обрадует тебя. Тебе хочется играть другую сказку, где твои героические избавители не сделают из меня трофей для вашей будущей пыльной гостиной. Ты хочешь вцепиться в мой загривок, выгнуться спиной по-кошачьи, взвыть и распахнуться так, чтобы я утонул в тебе, задохнулся, запутался в твоих волосах как в капкане. И придавил тебя своим огромным сердцем.

Машенька! – ты видишь? – я разложил костёр из сборников русских народных сказок. Спалю их к черту все до единой! Нет такой сказки, где ты – несвободна. Нет такой судьбы, где ты – осуждаема. Нет такой истории, которую написала не ты. Уничтожим фантики от конфет и все предметы, которые говорят не про нас с тобой, Машенька.

Оставим только одну картину. Женщина с жужжащим именем взяла кисточку-палочку-перст указующий – и скрепила нас навсегда. Нарисованные, мы смотрим друг на друга, - и больше никого. Машенька, ты видишь? - в этой тканой вселенной кроме меня никто не встречает твои насмешки с любовью.

Как тут не испугаться?

Но, Машенька, – у нас впереди вечность, на этом холсте. И я подожду, пока ты привыкнешь к свободе внутри. И научишься смотреть сквозь мех, кожу и целебный жир. Туда, где есть место для тебя. Большое медвежье сердце, распахнутое в март.