через неделю она мне сказала, сидя в кресле:
-Пока он не унес этот флакон…
-Что? - спросил я.
-Пока он не унес этот флакон - у меня возникла мысль…
Голос ее был странным, будто она не в кресле сидела, а стояла на балконе, да и не на нашем балконе, а где-нибудь в горах Швейцарии … с головокружительной пропастью внизу. Во-первых, он был тише обычного, и интонации – самое главное интонации…
-Ты хочешь…
-Да…
-То есть…
-Ну да… предлагаю ехать на пляж, на наш… не далеко – и быть там совершенно вдвоем – а как тебе идея?
-Ну ты расхрабрилась.
-Я долго думала об этом. Пойдем налево, и там, где пляж заканчивается, где сосны, и расположимся, помажем под носом и будем одни одинешеньки. Возьмем помидоры, я сварила яйца, копченой колбасы и литровую бутылку компота. Суббота!!! Суббота для робинзонов!!!
Ее крик на меня подействовал воодушевляюще, одно дело просто рассуждать, другое дело рассуждать оптимистично. Я все увидел в радостном свете: абсолютно чистый нетронутый берег дикого пространства воды, где еще не ступала нога человека.
И потом еще загорелся «оранжевым пламенем», азарт приключений – какие чувства… какие волнения мы испытаем, глядя на необитаемый берег?
Пока она собиралась, я успел на компьютере разбить какой-то текст на страницы, и пронумеровать их.
Флакон завернули - и в газету и в целлофановый пакет, чтобы он, не дай бог, не разбился.
Троллейбус, пляж, сосны. Расстелили одеяльце и разделись.
-Сейчас они все исчезнут.
-И мы тоже, не забывай.
-Ну да, мы же разденемся.
-Да, только плавки, очки и твои трусики будут видны – больше ничего.
Ветер заставлял травинку, все время наклоняться головой к белому целлофановому пакету.
-Не интересно.
-И лифчик…
-При чем здесь лифчик?
-Не причем.
-Зато никого кругом.
-Дорогая цена.
-Посмотрим.
Я оглянулся внимательно вокруг, на нас никто не смотрел, все были заняты собой, и зачем они сегодня пришли? - подумал я - довольно ветрено… и сказал:
-Ну что, начнем.
-Угу, - с озорством в глазах сказала она. Потом открутила крышку, опрокинула, намочив палец, и, понюхав мимоходом, прижала его несколько раз под носом, как будто предстоит кому-либо очаровываться ее запахом. Я сделал тоже самое и помазал под носом у себя.
-Давай поедим, пока не началось, - сказал я.
-Ешь, я не хочу, - сказала она.
На всякий случай я налил себе в стакан сладкого сока, виноградного, читатель наверно и сам догадался, потому что это единственный сок, по-моему, который можно пить, ну еще разве персиковый, но он слегка приторный.
Потом приготовил бутерброд с соленой форелью, но есть не стал, а просто подвинул его поближе и стал ждать.
Она разделась, и я стал невольно любоваться ее телом. Она сидела лицом к морю. Мы молчали, но я перехватил несколько раз, как она смотрела на свои руки.
И тут я сказал:
-Ничего себе! Я контур твой вижу размытым, а все теневые части исчезают…
-А я у тебя только прическу вижу и очки
-А я вижу прекрасно и ноги и руки.
-Но ты позже меня намазал.
-Да-да, точно.
Несколько мгновений блики на ее лице еще посветились … и она исчезла. Я тоже теперь видел только ее прическу и лифчик с трусами.
-Ты видишь еще мою прическу? – спросил я.
-Нет, только очки, - сказала она.
А вот исчезла и ее прическа.
-Ну все, мы готовы, - говорю.
-Я уже давно готова, - сказала она голосом, как будто говорила сама себе, - и мне это нравится.
Интонации говорили иное, она о чем-то задумалась что ли…
В интересное мы попали положение. Пляж исчез – то есть никакого народу не было, ну если очень приглядеться – то там то сям валялись какие-то лифчики и трусы, но почему-то надутые, конечно ветер был, но я-то понимал это невидимые человеческие фигуры распирали их. Но и сами мы были не в лучшем положении – я представлял из себя только плавки, да очки, и она, приподнятые над песком лифчик и пустые трусы, лежащие на боку.
-И людей нет, но и нас нет, мы уединились не только от человечества, но и от самих себя… вот что получилось…
-Ну и пусть, - сказала она, - посмотри лучше на небеса, море, дальние холмы, как набегает волна – ты видишь, как чисто стало на свете, первозданная природа! … можно отдохнуть от человека – и в том числе от самих себя…
-А чего мне от себя отдыхать? Да и тебя, честно говоря, мне не хватает – ты ведь сейчас только трусы, лежащие на боку, ты понимаешь это?
-Как и ты… плюс очки, - сухо сказала она, - может пойдем искупаемся, как Адам и Ева?
-Т.е. разденемся совсем?
-Ну да.
-Да! ты знаешь что?!
-Что?
-Нас не видно и наши вещи могут захотеть унести!?
-Ты туповат, дорогой, мы их не видим, а для них всех мы прекрасно лежим рядом со своими вещами, и никто естественно на них не будет посягать.
-Да, правильно, меня сбивает, что я нас не вижу, и по аналогии думаю за все человечество, что для них нас тоже нет. Ну хорошо, мы на месте, для них, и прекрасно видно, так что раздеваться – дико и смешно… нас засмеют.
-Ну, так искупнемся, в плавках? – призывно сказала она, и я автоматически было дернулся, следом за ее трусиками, а потом помедлил, любуясь фантастическим их полетом над песком.
-Осторожней на берегу могут быть дети – их не видно, они тоже обычно нагишом, скандал будет, если мы кого-то собьем или наступим!
Она остановилась.
-Точно, - заговорщески сказала она, и мы задумались.
-Может веточку сорвать, ну и будто шутя перед собой чертить по песку, тогда на ребенка наткнется прут – и мы обойдем… ? …
-Нет, - наконец сказала она, - я раздумала купаться.
-Тогда вернемся, и просто позага…
-Ты уверен, что к пустоте будет прилипать загар?
-Ха, теперь ты забыла, солнце-то не мазало у себя под носом нашим одеколоном, и прекрасно нас видит.
-Ах да… ну тем более… будем загорать.
И двое трусов двинулось смешно к своему одеялу и пакетам.
Мы наверно оба стали думать, как добираться домой, потому что она сказала:
-До дому-то мы доберемся? Как ты думаешь?
-Попробуем, - сказал я.
Затем мы притихли и полежали некоторое время молча.
-Я все-таки примусь за бутерброд, - говорю.
Удивительно, с первым бутербродом я справился легко, а со вторым начались трудности.
-Черт!
-Что?
-Да трудно копаться в сумке, не видя своих рук.
Но с трудом выцарапав из сумки хлеб и масло с ножом, кусочек форели подцепить рукой было целой проблемой, каждый раз рукой я промахивался мимо, хотя форель видел прекрасно, но рука все время хватала воздух или шаркала по одеялу, и в тоже время… хм… легко зато намазывать было масло, так как ножом я мог ткнуть куда угодно.
Пока я жевал, я думал про автобус – как войдем на ступеньку?
И тут меня осенило. Почему?
-Почему?!?! - невольно воскликнул я.
-Что почему? раздался ее голос из пустоты.
-А то «почему», почему в первый раз пользуясь флаконом, мы не видели полностью людей, а теперь второй раз, мы не видим только тела, но видим одежды… надо позвонить и спросить…
Довольно легко я, достал из сумки мобильный телефончик и стал набирать, видимо когда действуешь спонтанно, то невидимые руки точно попадают туда, куда надо.
-Да, - тоненьким голоском раздалось в трубке, будто сосед мой, находясь далеко, еще и уменьшился по всем законам перспективы.
-Привет, - сказал я, - у меня к тебе чисто академический вопрос – почему…
-Что почему? – прожужжала маленькая муха из телефона.
-Почему… в первый день мы не видели друг друга, а теперь взгляд не видит только открытые участки тела, а одежды видны?
-Правда?
-Ну да.
-Не может быть.
-Точно, видим.
-Надо подумать, позвони мне в конце дня, хотя впрочем… есть мысль.
-Какая мысль?
-Трудно объяснить, но как бы это образно сказать… происходит корреляция, каких-то участков, не подвергшихся действию препарата, и … подключение иных областей мозга…
-Т.е. как будто мы привыкаем смотреть в темном чулане и адаптируемся?
-Ну грубо говоря, почти так.
-А иначе как?
-А иначе, как будто мы смотрели, надев на голову мешок, а потом поерзали-поерзали в мешке головой, и нашли дырочку. Вот мешок это кора головного мозга, а дырочка – это то место которое вдруг стало выполнять функции зрения…
-А раньше чем этот кусок мозга занимался?
-Раньше, скорей всего ничем, у нас мозг вообще ничем не занят, работает только, как это сказать… крошечные участки…
-Т.е. как бы фабрика не работает, а работает только секретарша директора?
-Ну вроде того.
-Ну теперь понятно, что во всей стране происходит.
Он засмеялся в конце трубки…
-Нет в государстве все по-другому.
Он еще чего-то говорил, но я уже упорно думал, как работает секретарша, а фабрика или завод бездействует - и мне такой грезилась вся страна, и никакая сила не могла меня оторвать от этой картины. Его голос мне только мешал, и поэтому, потерпев некоторое время, я все-таки сказал:
-Ну все, спасибо…
-А ты что опять приложился к флакону?
-Ну да… ну ладно… спасибо… пока…
Боже мой, как страшно было возвращаться домой сквозь город безголовых, сквозь город сплошных двигающихся, как в сумасшедшем магазине одежды и галантереи … пустых пиджаков … кофточек … очков … раскачивающихся сумочек в пустых рукавах… и дамские туфельки… гуляющие сами по себе…
Где не было и нас - хотя мы не отпускали наши руки, сцепив пальцы, до самого дома, до комнаты… даже когда я десять раз тыкал в стену пытаясь попасть в кнопку лифта…
фильмы можно смотреть в дневнике по ссылкам 
куда пойти... поэзия -*- читальные залы -*-проза -=-АфИшА-=-
ЮРИЙ_КОСАГОВСКИЙ обратиться по имени
Воскресенье, 22 Октября 2006 г. 13:56 (ссылка)
