Она игриво отрезает от себя, - себя. Тоненькими колечками: «нет крови, смотрите»!
И рвите ее на части, упрекайте в слепой орфографии или хромой пунктуации, она увлечена душевными танцами с каждым «последним» встречным; в парах алкоголя и предательства, кружится - падает, разбивается в кровь и смеется в лицо друзьям сконфуженно поднимающим ее будто выше… А ведь она знает, им никогда не удастся подняться до её падений. Она пишет о сонных шорохах внутри шкафа с целым гардеробом молочных скелетов. Одев очередной, проходит мимо, с легкой улыбкой, случайно будто, оставляя на память тематический взгляд.
Пишет так, что я запутался в собственных правилах, шнурках и мыслях, разлил горечь и плакал, сидя на коленях у нового месяца… Видимо осень.