Недавно в ЧД был очередной Литербол, типа конкурс, посвящённый одиннадцатилетию ЧД("Чортова Дюжина", кто не в курсе).
Поскольку это было 2 ноября, в рассказе должны были присутствовать цифры 11 и 2.
Начало было одно для всех участников, якобы все Чорти собрались в пещере и ждали, когда же к ним заглянет какой-нибудь известный персонаж, и развлечёт их.
А потом каждый участник писал свою историю, или сказку, неважно.
Персонажей раздавали по секрету от других.
Вот какая сказочка у меня получилась.

Все вздрогнули от неожиданности, когда в пещеру влетел огромный взъерошенный белый волк с чёрной повязкой на одном глазу.
- Впустите! Спасите! Она идёт за мной!
- Вервольф, ты ли это? Что с тобой? От кого ты бежишь?
Вервольф только махнул лапой и прошмыгнул в дальний угол.
Послышался детский голос, напевавший:
"Раз ступенька, два ступенька будет лесенка".
Голосок замер у входа в пещеру и через минуту все увидели девочку в синих шортиках и красной бейсболке козырьком назад. В руке у ней была плетёная корзина, прикрытая сверху полотенчиком.
Пахло от корзины одуряюще.
Чорти облизнулись как по команде.
- Здрассьте! - сказала девочка. -Вы белую собачку не видели?
Вервольф зажмурил единственный глаз и вжался в стену.
-Нееет! - неуверенно и настройно ответили Чорти.
-А ты кто?
- Я Катенька, иду к бабушке. Мама напекла пирожков, потому что у меня день Рожденья. Бабушка старенькая, прийти вечером не может. Вот, несу ей.
-Поздравляем! - недружным хором сказали Чорти.- И сколько же тебе лет?-
Одиннадцать - ответила девочка.- А что у вас так жарко? Хоть кондей бы включили.
-Старенькие мы уже. Мерзнем.- сказал кто-то.
-А нас ты не хочешь угостить? - вкрадчиво спросил Старший Чорт.
- А что вы мне подарите на днюху за пирожки? - Поинтересовалась Катя.
- Какая ты практичная... - осуждающе сказала красивая золотая Рыбка, высунув голову из большого аквариума.
- Жизнь такая,- пожала плечами девочка. - Так что вы мне подарите?
-А что ты хочешь?
-Вот этого ужика - Катя ткнула пальцем в огромного питона, сврнувшегося на камнях.
- Ужика?!- хором спросили Чорти. Да это ж Питон, огромный, злой...
- Ничего, у меня рогатка, - успокоила всех Катенька. - Если что - не промахнусь. У мамы такого ещё нет в коллекции.
-Нет, это невозможно, заговорили возмущённо Чорти. Его никак нельзя тебе подарить! Он член нашего сообщества!
-Да? А вон та белая собачка, которая прячецца за сковородкой. Одноглазая. Тоже член? Пирожки мои съели? Дарите подарок!
Потихоньку Вервольфа вытолкали из угла, он все же был чужим в этой компании.
Катенька вытащила из кармана верёвку и намотала волку на шею.
- Идём! А то без второго глаза останешься.
И огромный оборотень обречённо поковылял за ней.
Катя помахала ладошкой и всем улыбнулась:
- А за ужиком я в другой раз приду. А то у мамы такого нет.
-У твоей мамы что - контактный зоопарк?- мрачно спросил Главный Чорт.
-Нет, -отозвалась Катенька. - Моя мама - таксидермист!

Эту сказку я писала для ЧД четыре года назад
А сейчас она мне попалась под руку, думаю - а чего я ее здесь-то не запостила?
Исправляюсь

Он стоял у окна, смотрел на двор больницы, серые скамейки, бесконечный поток "скорых", каких- то людей, снующих туда- сюда, бегающих медсестричек, в накинутых белых халатах, и эта суета вызывала тоску.
Завтрашняя операция ничего особо хорошего не сулила, и настроение было соответствующим.
Не хотелось читать, не хотелось смотреть телевизор и торчать в интенете.
Хотелось курить, но это было запрещено.
Смотреть в окно - единственно доступное, хотя и совсем неинтересное занятие.
Быстро стемнело, надо было ложиться спать, но спать не хотелось.
Он снова подошел к окну и распахнул его, впуская свежий холодный воздух. Он уже хотел закрыть створки, когда что- то стукнуло о подоконник.
Хочешь-читай

Птицу поймали и подрезали ей крылья.
Теперь она жила в клетке, но дверца была открыта - такая иллюзия свободы.
Потому что знали, что она не сможет улететь.
Ее кормили, чистили ей клетку, с ней разговаривали и иногда осторожно гладили.
Она уже не шарахалась от руки и не билась в стекло
И только ждала, когда почувствует силу в крыльях, и рванет на волю, и небо подхватит ее, и она снова станет Птицей.

Он не был ни астрономом, ни астрологом.
Он был адвокатом - успешным и знающим.
Он любил свою работу и делал ее честно.
Он вообще много чего знал и умел, но больше всего он любил смотреть на звезды.
И знал о них много, но все равно иногда придумывал про них разные истории.
Он выходил на балкон каждую ночь, прежде, чем ложиться спать.
И, если отпуск проводил где - в чужих краях, мог сидеть часами на берегу теплого моря или океана, любуясь небом.
Иногда, если случалось поехать на дачу, то сидел на крыльце, и звезды, казалось ему, совсем. близко, - просто висят на ветках среди яблок.
Однажды он увидел новую Звездочку.
Нет, наверное, она была там всегда, просто он ее не замечал.
Она лучилась и переливалась, и казалось, что и она смотрит на него, и хочет ему что- то сказать.
Он перерыл весь звездный атлас.
Но нет.
Все было как раньше.
Никакой новой золотистой звездочки там не было.
Но он - то точно знал, что она была!
Знал, куда смотреть, чтоб увидеть ее.
И ни одного вечера не проходило, чтоб не выходил на нее полюбоваться
Это была ЕГО Звездочка.
Он заметил, что всегда при их встречах откуда- то неподалеку доносилась музыка.
Негромко и ненавязчиво пел саксофон.
Иногда мелодия была задумчивой, нежной, щемящей, иногда печальной, иногда страстной, но она не мешала, она была очень хороша, и, казалось, проникает в душу.
А небо все чаще затягивало тучами, шло дело к зиме, и ветер бешено гнал облака, за которыми даже луна порой угадывалась с трудом.
Но, когда небо было ясным, она обязательно появлялась, и он улыбался.
Звезды не летают, как птицы, и не умеют разговаривать.
Но ему казалось, что он рассказывает ей о своих делах, и, что она отвечает.
Правда, все это было только мысленно.
А однажды она прилетела.
Он глазам не прверил, чиркнула искрой по небу, и плечу стало горячо.
Но боль тут же прошла, ему стало удивительно тепло.
С плеча Звездочка переместлась на руку, и мерцала, и переливалась у него на ладони, и ему стало весело!
- Ты все- таки прилетела? - спросил он.- Я так ждал тебя!
- Я не могла раньше, - ответила Звездочка.
- Ты улетишь снова?- спросил он.
- Конечно, - ответила она. - Звездам не место на земле. Они оставляют небо, только когда провожают кого- то. Навсегда.
- Так ты хочешь сказать...
-Ну что ты,- перебила Звездочка.- Конечно нет! Ты будешь жить долго - долго, и тебя будет провожать другая звезда.Я просто прилетела проститься. Завтра моя очередь провожать человека. И мы больше не увидимся.
-Так ты даже знаешь, когда совсем оставишь небо?
-Знаю, - ответила она. - Каждая звезда это знает. Ну что ж, прощай! Я рада, что мы подружились. Я ждала тебя каждый вечер.
И снова по небу черкнула искра, и снова Звездочка засияла в небе, как всегда.
Странно. Она не менялась в размерах.
У него в руках и на небе она выглядела одинаково.
Из дома вышла Женщина и сказала:
- Ты спишь сидя. Пойдем домой, поздно уже. Как ты умудрился прожечь на плече свитер?
На следующий вечер он задержался в городе дольше обычного, и приехал на дачу почти ночью.
Небо было чистым, звезд много, но его Звездочки не было.
- Представляешь,- сказала Женщина, - парень - саксофонист с соседней улицы упал с крыши и разбился насмерть. Все звездами любовался. На саксе им играл, чудак.
Оступился, наверное. Жалко, молодой, - говорят, - талантливый.
Она покачала головой и стала накрывать на стол.

Нож был еще прабабушкин.
Совсем старенький, истончившийся посередине, с неотходящей ржавчиной.
Когда - то он был новым, блестящим, острым, как бритва.
Он очень гордился тем, что такой красивяй и сияющий.
Но однажды он заметил на лезвии маленькое рыжее Пятнышко.
Ему это показалось забавным - как маленькое солнышко.
Он разговорился с Пятнышком.
И это вошло в привычку, потом стало необходимостью.
И он понял, что влюбился.
Пятнышко отвечало взаимностью.
Оно призналось, что никогда и ни за что не расстанется с ним.
Оно даже начало расти, и Нож радовался - он понимал, что это любовь Пятнышка растет день ото дня.
Нож очень переживал, когда кухарка оттирала Пятнышко битым кирпичом.
Пятнышко немного уменьшалось, но потом росло с новой силой.
Шли годы.
Нож уже не был таким красивым, и пятно ржавчины, если честно, портило его все больше и больше.
Но он этого не замечал.
Им почти перестали пользоваться, но не выбрасывали.
Ну как же!
Прабабушкин нож!
Раритет!
Однажды он заметил, что Пятнышко уже покрыло все его лезвие.
"Как оно меня любит! Как оно мне предано!" - гордился он.
Но все когда- то заканчивается.
Нож, изъеденный ржавчиной сломался, когда им решили почистить луковку.
И ничего другого не оставалось, как только выбросить его в мусорное ведро.
А хозяйка купила себе набор новых керамических ножей.
Им была не страшна никакая ржавчина.

Су-52 посвящаецца.

Почему его прозвали синей бородой?
Может быть потому, что он постоянно менял жен и они исчезали неизвестно куда?
Может быть потому, что, когда он брился, щеки отливали синевой?
Теперь уже никто этого не скажет.
Синяя Борода поседел, хотя охотничий блеск в глазах остался, и женщины вились вокруг него стаями.
О нем много сплетничали.
Поговаривали, что в одной из комнат своего дома он прячет скелеты всех своих жен, и оттого постоянно держит ее закрытой.
Так было и в этот раз.
Он женился на прелестной женщине, и сразу предупредил ее, что одна из комнат всегда на замке, и не надо спрашивать его - почему.
Лучше бы он этого не говорил.
Потому что женщине и в голову не пришло бы искать секретную комнату.
Но когда говорят, что чего-то нельзя, женщину непременно тянет именно туда.
А если не тянет, значит, она не женщина.
На третий день после свадьбы новобрачная проснулась и увидела, что его нет рядом.
Он отсутствовал почти всю ночь, и на вопрос, где он был, только загадочно усмехнулся в усы.
Молодая жена все чаще стала ходить мимо запертой комнаты, словно ненароком трогая ручку двери.
Но дверь была заперта, как обычно.
К тому же женщина уловила какой-то странный запах.
Он явно шел из запертой комнаты.
И молодая жена стала приставать к мужу с вопросами, на что он ответил:
- Никогда не спрашивай меня об этом. Придет время, и я расскажу тебе свою тайну.
Но какая женщина может ждать чего-то волнующего неизвестно сколько?
Никакая, или она не женщина.
И наступил миг, когда муж, выйдя из таинственной комнаты, забыл запереть дверь!
Вся дрожа от нетерпения и некой доли ужаса, женщина, дождавшись, пока он уедет по своим делам, прокралась к заветной двери.
Все бы обошлось, если бы он не вернулся тотчас, вспомнив, что забыл эту дверь запереть.
Он застал изумленную жену перед огромным куском мяса, свисающего с потолка.
Запах от мяса шел такой, что она сглотнула слюну и поняла, что если сейчас же, сию же минуту, не попробует, что это, она просто умрет на месте.
Повернувшись, она уткнулась в стоящего за спиной мужа.
Он был в ярости.
- Я же просил тебя не входить сюда! - сквозь зубы проговорил он. - Ты обещала, но не сдержала слова! Я хотел оградить тебя от лишних мучений, уберечь от соблазна попробовать это божественное мясо, но теперь ты будешь проводить все дни в муках, вспоминая то, что не должна была видеть раньше срока!
Я же старался для тебя, я хотел сделать сюрприз!
- Но дорогой.- залепетала жена, - тебе это удалось! Я в жизни не пробовала такого дивно пахнущего мяса! Давай скорей отрежем по кусочку и будем наслаждацца вкусом!
- Рано,- мрачно ответил он. - Хамон должен быть выдержан минимум полгода, а лучше год. Я хотел подать его к столу на нашу годовщину свадьбы. Сейчас он не дозрел, а разве ты любишь неспелые ягоды?
Теперь не будет никакого сюрприза - раз, и ты будешь вставать и ложицца с одной лишь мыслью - как бы порообовать мясо. Я хотел оградить тебя от этого...
- Но милый, все равно сюрприз получился! Я думала, у тебя тут скелеты твоих бывших жен, и умирала от ужаса и любопытства, а теперь я счастлива, что это не так! Дай же мне поскорее попробовать, а то я умру у тебя на глазах, прямо здесь и сейчас, рядом с хамоном! Ну только малюсенький кусочек, и я больше не пойду сюда, честное слово!
И он уступил.
Потому что настоящий мужчина всегда уступает своей женщине.
Или он не мужчина.

В трамвае было тесно.
Я увидела, что по футболке стоящего рядом мужика ползет крупная божья коровка.
Я подставила палец, и она мгновенно на него переползла.
А я зашептала:
-Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба, черного и белого, только не горелого, принеси мне денег, дам тебе вареник...
Букашка тут же снялась с пальца и рванула в закрывающиеся двери.
Про вареник я придумала, канешна, просто денег - вареник была единственная пришедшая на ум рифма.
На другой день в дверь постучали.
Я открыла и затрясла головой: за дверью стояла огромная божья коровка - почти с меня ростом.
В лапах она держала изящный бумажник, веселенький такой, красный в черный горошек.
Модница, видать.
Я даже слова произнести не смогла, остолбенела.
Тогда гостья повертела кошельком у меня перед лицом, и сказала немного скрипучим, но не лишенным приятности голосом:
- Ты просила денег. Я принесла. Где мой вареник?
- Это сон. - сказала я. - Или бред.
- Это деньги, - возразила гостья. - Ты же попросила у меня денег? И вообще это неприлично- держать гостей на пороге!
-Да-да, -залепетала я, - извините, все так неожиданно... И что, вы всем, кто просит, приносите деньги?!
- Нет, конечно, -снисходительно ответила гостья. - Но мне еще никогда не предлагал вареник.
- А вы любите вареники?- спросила я, соображая, что у меня в холодильнике.
- Понятия не имею!- гостья беззаботно махнула лапкой. -Но слово звучит очень аппетитно!
- Вы извините, пожалуйста, - забормотала я, - но я не ждала вас сегодня. У меня нет вареников, но их сделаю прямо при вас! У вас найдецца полчасика?
- Ну конечно, еще бы! - ответила Коровка.- А пока я бы выпила чаю. С вареньем. У тебя есть варенье?
- Да-да,- заторопилась я, включая чайник и доставая из буфета чашки, заварку, сахар, розетки, чайные ложечки и варенье.
-Я сию минуту приступаю к вареникам!
- А чего ты не спрашиваешь про деньги?- поинтересовалась гостья. - Может, я тебе и не принесла ничего. Просто вареников захотела?
- Да вы что? - я засмеялась. - Я вас варениками угощу просто так, у меня отродясь не было в гостях Божьих Коровок!
- Не переживай, - она махнула небрежно лапкой и придвинула ко мне свой крапчатый кошелек. - Это тебе. Открывай!
Я открыла кошелечек, он был абсолютно пуст.
- Он пустой! - весело сказала я, застегивая кошелек на золотую клепочку.
- А сколько бы ты хотела, чтоб там было денег?
- Ну мало ли, сколько бы я хотела!
- И все таки?
- Нуууу... Сто тыщ!- нагло назвала я запредельную сумму.
- Открывай!- велела коровка.
Я открыла и онемела.
Там была куча денег.
- Щщитай- снова велела Коровка.
Я пересчитала.
Там было ровно сто тысяч.
- Как же так? - забормотала я.- Как же так? Он был совершенно пустой!
- Был пустой, пока ты не обозначила сумму. Откуда он знает, сколько тебе надо?
Я ничего не соображала.
В полной отключке я налила чай и бросила в кипящую воду первую партию вареников.
Коровка положила себе варенья и продолжала.
- Я от тебя ожидала большего. Мелко плаваешь! " Сто тыщ"- передразнила она меня. - Хоть бы сто тыщ евро попросила. Ну ладно, освоишься.
Ну скоро твои вареники будут?!
Я поставила на стол миску с варениками и мисочку со сметаной.
- О, амброзия! - застонала Коровка, откусив первый кусочек - Как бесподобно, волшебно вкусно! Никогда не ела ничего подобного!
Наевшись и вытерев лапки салфеткой, Коровка блаженно откинулась на спинку стула и сказала:
- Да, ты вполне заслужила этот кошелек. Только прошу, не заказывай сразу безумные суммы, которые надо хранить в швейцарском банке, это очень хлопотно. Заказывай по мере надобности. Не стесняйся. Кошелек, щщитай, бездонный. Любой человек, открывший его, не увидит там ничего, как ты в первый раз. Но все-таки посторайся не потерять. Ты довольна?
- Да это не то слово!- заорала я. - Я шубу куплю, в Лондон смотаюсь, я теперь смогу всем сделать подарки, и вообще все смогу!
Я не знаю, как вас благодарить! Это же сказка, волшэбный сон, не дай боже проснуцца!
- Ну вот и славно-, добродушно сказала Божья Коровка. - Мне- то деньги не нужны. А вот вареники... Ты мне еще сделаешь?
-Ой, да канешна! - Я погладила глянцевое крыло. - И вареники, и что хотите! Вареники с разными начинками! И чебуреки! И пироги!
- Ты все это умеешь делать? - С интересом спросила Коровка.- Буду залетать, непременно.
А вообще - замуж тебя отдать надо. Такую хозяйку. Да еще с таким приданым. Но про приданое помалкивай. Народ щас сама знаешь какой. Ладно, будем думать.
С этими словами она начала резко уменьшацца в размерах, пока не стала обычной букашкой, и вылетела в окно.
А я вернулась на кухню. Но ничего не изменилось - две чашки, кошелек и куча денег.
Я собрала их в пакет, взяла в руки кошелек и сказала:
- Сто евро!
В кошельке появилась купюра.
- Не мелочись! - откуда-то издалека донесся знакомый голос.
Я засмеялась и пошла на рынок - за всеми продуктами, которые могут подойти для начинки - творогом, вишнями, капустой и картошкой.
...Кто знает, когда моей удивительной гостье еще раз захочется вареников?

Как щас помню - на Пасху дело было.

 

Ви хочете сказок?

Сегодня Маркус написал очень симпатичную фразу о том, что кошки улетели в дальние страны на зиму.

Я себе это живенько представила, мы ещё дополнили картину деталями и так получилась сказка.

- Я так больше не могу жить!- сказала Кошка Дуся.- это издевательство!

- Ни жрачки, ни тепла! - поддержала ее Мурка.

- Как таджики поразъехались, в подвале еще холодней стало, и еды меньше- поддакнул Барсик.

- Какие предложения? - спросил одноухий Василий. Он был самым уважаемым и самым боевым котом во дворе.

- А полетели в теплые края? - предложила легкомысленная Муська.

Сказала и замерла от собственной смелости, даже язык прикусила.

Кошки примолки, только поглядывали друг на друга.

Потом Василий сказал:

- Мысль неплоха. Да только мы ж летать не умеем.

- А научимся! - вякнула осмелевшая Муся. - Птицы же летают.

- Так они птицы. У них крылья.

- Зато ног только две. А у нас по четыре лапы, да хвост с усами...

- Надо попробовать - робко высунулся молчаливый Тишка.

- А что? В самом деле, давайте! - заговорили коты вразнобой. - холодно так, есть хочется, редко кто вынесет пожевать чего-то.

И они стали учится летать.

Ну конечно, это было ужасно трудно, но оставаться на верную погибель от холода и голода было вообще невозможно.

И вот настал день, когда во дворах не осталось ни одной бездомной кошки.

Маленькими группками, с наступлением темноты, они улетали туда, где было тепло и можно было выжить.

Они часто делали привалы, потому что летать с непривычки было все же трудно, но с каждым днем держались в воздухе все дольше и уверенней.

А дворы и подвалы заполнялись крысами и мышами, понявшими, что теперь они могут делать что хотят совершенно безнаказно.

Напрасно сердобольные гражданки кричали у подъездов "кыс- кыс".

Никто не приходил, никто не мяукал жалобно или победно, дворы осиротели.

А кошки прилетели в удивительные солнечные края.

Здесь не нужны были теплые подвалы - на улице было такое ласковое лето, в море полно рыбы, и рыбаки кидали кошкам мелочь, и это было прекрасно!

Они подружились с местными кошками, они часами рассказывали о снежной суровой родине, и местные кошки слушали их, открыв рот.

И вот наступил март.

Пора было двигаться в обратный путь.

И снова маленькими группками они летели в темноте домой.

Они не знали, что дома по ним скучают и ждут, и хотят всех их разобрать по домам, и дать какие- то другие имена, и кормить их, и гладить, и разговаривпть с ними, потому что в тот момент, когда их не стало, люди поняли, что кошки - это неотъемлемая часть жизни, и никто больше не хотел, чтобы они снова улетели на зиму в теплые края.

А они бы уже точно никуда не улетели.

Потому что, когда дома тебя любят и о тебе заботятся, можно любить и заботится в ответ.

А не летать в дальние теплые страны.

Сказку о Маленьком Самолете все нашли очень печальной.

А дядя Джои даже написал:" Да ну тебя!"

Это значит, он ждал чего- то позитивного, а я его расстроила.

Лешик, ну не у всех же сказок счастливый конец?

Хоть Колобка возьми, хоть Снегурочку.

Ну ладно.

Вот тебе другая сказка, там все очень позитивно и никаких аварий, все живы-здоровы)))

Соппсна, скаска.

- Эй, слезь с крыла!

- Я только немного передохну, чего ты?

- Слезь быстро! Передохнет она. Выдумала тоже.

- Разве тебе тяжело?

- Мне? Ни капельки! Я просто не хочу, чтоб на моих крыльях рассиживались какие- то птицы! Еще запачкаешь меня грязными лапами!

- Да почему грязными? Я сегодня после дождя купалась в луже...

- Вот именно! В луже она купалась и мне на крыло вперлась! Смотри, как я сверкаю! Какой я белоснежный! Вали давай!

Птица уселась поблизости.

Она не обиделась.

Самолет и в самом деле был красавчик, весь в солнечных бликах, в его изящные крылья можно было смотреться, как в зеркало.

- Давай поговорим? - робко предложила Самолету Птица.

- С тобой? Да о чем нам с тобой разговаривать?

- Ну о небе... О других странах...

- Не смеши! Небо везде одинаковое, во всех странах, чего о нем разговаривать!

- А о других странах?

- Ты совсем глупая. Аэродром - он и есть аэродром. Этот или другой. И обслуга примерно одинаковая. Мне без разницы, в какой я стране!

- Обслуга - это как?

- Ты даже этого не знаешь! Хорошо, я объясню. Так и быть. Вот тебе кто чистит перья? Лечит? Кормит?

- Как кто? Я сама. Когда была маленькой, родители кормили. А теперь сама.

- Вот именно! А за мной ухаживает целый штат людей. Моют, полируют, чинят, заливают горючее. Одного из них я катаю время от времени. Это Пилот. Он так глуп, что считает себя самым главным. Он думает, что без его помощи я не обойдусь. Ха! Да это просто мой каприз - лететь или нет. Само - Лет! Сам летит, поняла? Сам ! Потому что самый главный - это я! Как захочу, так и будет!

- Ну тогда может полетаем? - робко предложила Птица.

- Вот еще придумала! Компанию себе нашла! Вон твои друзья-приятели летают, и ты давай к ним! Будете бестолково орать и лететь неизвестно куда и зачем!

- Почему неизвестно? У нас есть цель.

- Да неужели? И какая- же?

- Наша цель - полет. Высидеть птенцов и поставить их на крыло. Летать в дальние страны, видеть, любить, запоминать, петь об этом песни...

- Вот и лети! Давай- давай!

- А какая цель у тебя?

- Вот ты приставучая! А у меня цель быть самым красивым и самым главным! Вызывать восхищение - вот моя цель!

Птица вздохнула.

- Ну ладно. Прощай!

- Прощаю!- фыркнул Самолет и даже не посмотрел ей вслед.

Он стоял на летном поле сверкающий, белоснежный, прекрасный и очень довольный собой. Наверное, он был Счастливым Самолетом.

Просто счастье каждый понимает по- своему.

Однажды на крыло самолета, отдыхавшего на летном поле, опустилась птица.

- Привет! - Весело поздоровалась она с Самолетом. - Отдыхаешь?

- Отдыхаю, - вздохнул Самолет.

- Я вот тоже решила передохнуть. Посижу у тебя на крыле. Не возражаешь?

- Ну что ты. Я только рад. Ты такая красивая!

- Ты тоже очень красивый. И такой большой!

Самолетик был маленький, двухместный, настоящие большие лайнеры и не смотрели в его сторону, и слова Птицы понравились ему чрезвычайно, но он пробормотал:

- Ну уж ты скажешь... Не такой я и большой...

Но она энергично возразила:

- Нет-нет! Ты большой, сильный, ты так высоко летаешь!

Они болтали и болтали, а потом птица сказвла:

- Ну, отдохнули? Пошли, полетаем?

- Я не могу. - сказал Самолет. - Мне нужен Пилот.

- Да зачем? Я же летаю безо всякого Пилота!

Самолет грустно переминался с шасси на шасси.

- Как же я полечу? Я не знаю, куда лететь. Это только пилот знает. И я лечу туда, куда он хочет...

- Как? Ты не можешь летать просто так, куда захочешь сам?!

- Не могу...

- А я полечу рядом. Мы полетим вместе куда захотим! Ты же большой и сильный!

- Мне нельзя, - грустно сказал Самолет.

Птица помолчала. Потом вздохнула и сказала:

- Как жаль... Я думала, ты такой же свободный, как я. А ты зависишь от какого-то Пилота...

- И еще от механика. И от заправщика. Мне же нужно горючее. Вот сейчас у меня пустой бак...я и взлететь- то не смогу...

- А ты попробуй! Ты не представляешь, какое это счастье - летать куда хочешь, никому не подчиняясь, слушая только себя!

И Самолет решился.

Он разбежался изо всех сил и взлетел!

Взлетел, и накакой пилот был не нужен!

Какое же это было счастье!

- Ты права!  -крикнул он Птице, хотя вряд ли она его слышала за ревом мотора. - Я лечу, и я никому не подчиняюсь! Я счастлив!

Это было последнее, что он сказал.

Мотор заглох, Самолет упал на землю и загорелся.

К нему бежали по полю люди, они не понимали, что случилось, никто не видел его полет и его падение, просто увидели, что он горит.

Они стояли у пылающих обломков, они спорили, они взволнованно обсуждали случившееся.

Над их головами кружилась и жалобно кричала какая-то птица, но никто не обратил на нее внимания. 

 

 

 

 

 

Дом был совсем старый.

Может, его построили лет сто назад?

Не исключено.

Но построили на совесть: бревенчатый, с русской печью и светлой верандой. Ели и березки вырубать не стали, и теперь это были огромные раскидистые деревья. В них пели птицы, стучал дятел, и даже поселилась симпатичная и веселая белочка.

Даже в июльскую жару Дом хранил в комнатах прохладу, а холодными августовскими вечерами около печки собирались всей семьей, смотрели в огонь, разговаривали, пекли яблоки, и Дом долго хранил тепло и яблочный аромат.

Люди менялись.

Вырастали дети, кто- то уезжал, кто- то уходил навсегда, а потом приезжали выросшие бывшие дети со своими детьми.

Дом никогда не оставался один, разве что зимой. Зимой все уезжали в город, а он дремал под снегом и ждал, когда снова наступит тепло, и сад напонится смехом, голосами людей и собачьим лаем. Просто зимой ему было одиноко, хотя сад шумел ветками, стучал в окна, словно напоминая дому, что он не один, и птицы чирикали и каркали, несмотря на мороз.

А потом хозяевам дома пришла в голову мысль построить в саду беседку.

Сломали старый сарай, который занимал слишком много места для того, чтобы хранить старые лыжи и велосипеды.

И построили беседку, так они это называли.

Но в понимании Дома беседки выглядели несколько иначе.

Стол в окружении скамеечек под крышей. Ничего сложного.

Но рядом с Домом выросло круглое строение, светлое, ажурное, изящное, с прозрачной дымчатой крышей, столом и скамьями внутри, с многочисленными диванчиками, плитой и холодильником, и телевизор все уходили смотреть только туда. Там чудесно было сидеть в дождь, или ночью сквозь прозрачную крышу смотреть в черное небо на крупные сияющие звезды.

В Беседке было светло и просторно, по всему периметру ее украшали кованные цветочные кашпо, и огненные настурции, вперемешку с разноцветными питуньями опоясывали Беседку, как яркий кушак.

В Дом заходили редко и совсем ненадолго.

И Дом слышал смех и голоса, доносящиеся из беседки, но никто больше не топил печь и не пек яблок.

Дом дряхлел.

Как все старики, он очень остро чувствовал одиночество, и это добавляло тоски и недоумения - еще так недавно все собирались под его крышей, но появилась красавица Беседка, и все изменилось.

Нет, Дом не умел ревновать.

Он признавал красоту и удобство новой соседки и смиренно жил той жизнью, которая теперь была ему доступна.

Наступила осень, калитку закрыли на большой висячий замок, замотали его пленкой, чтоб не ржавел, и уехали в город.

Дом угрюмо ждал снега, и однажды тот повалил густо и сразу, засыпал дорожки, утопил кусты и замел окна.

И тут Дом услышал плач.

Прислушался и понял, что это плачет Беседка.

- Я совсем замерзла, - плакала она. - мне скучно, я не хочу зимы...Я так подурнела! Нет больше цветов, никто не разговаривает и не восхищается мной! Я не могу больше так жить!

- Перестань плакать, - сказал Дом. - Все вернется. Опять будет тепло, запоют птицы и зацветут цветы. И люди приедут. И все будет так же, как летом. Ты такая красивая. Потерпи.

Похоже, Беседка впервые обратила на него внимание! Теперь они разговаривали целыми днями. И Дому больше не было одиноко.

Он рассказывал о том времени, когда был крепким, молодым, сильным. О людях, которых он помнил.

О разных историях, которые случались в его стенах. Она слушала с интересом, и сама что- то щебетала, и им не было больше грустно и одиноко.

И вот потеплело.

Сошел снег, трава и первые цветы спешили выбиться к солнцу.

И однажды апрельским весёлым днем к воротам подъехала машина, и вышли люди, и стали затаскивать во двор сумки.

И первое, что они сказали, перешагнув порог, было:

- Здравствуй, Дом! Как же мы по тебе скучали!

И от радости Дом смущенно заскрипел половицами.

 

Они рвали его на части.

Их нельзя было совместить, но обе они были нужны ему.

С одной ему было спокойно и хорошо, и он так стремился к ней, когда долго был с другой.

А другая манила.

Стоило ему немного дольше остаться с первой, как вторая начинала звать его к себе.

Да, у второй был непростой характер.

Постоянный надрыв, приключения, головокружительная смена настроений   –  экстрим по полной, что поделать.

Через какое-то время это начинало его утомлять, и он рвался к первой.

Там был покой и уют, и любовь была – но совсем иная.

Так и метался он между ними, потому что любил обеих, и не мог без них жить.

И выбрать одну из них тоже не мог.

Он был обречён на эту любовь, понимал это и не противился.

Он не знал, с которой из них останется однажды навсегда.

Но лишь они и были нужны ему.

 Земля и Море.

В почке ему было тесно и душно.

И он сразу, как только набрался сил, рванулся наружу – дерзкий, зелёный, впрочем – точно такой же, как тысячи его братьев.

Его всё пленяло тогда – солнечный свет, синева неба и первый дождь.

Лучше любой музыки было птичье пенье, а шаги внизу и голоса волновали необычайно.

Впрочем, особых развлечений и не было.

Он шумел вместе со всей листвой, подставлял себя струям дождя и покрепче держался за ветку, чтоб не сорвало ветром.

Это был крепкий и красивый кленовый Лист, он заглядывал в окна третьего этажа, и часто видел в окне маленькую девочку.

Она была ему симпатична, и он думал – девочка тоже выходит на балкон, чтобы поздороваться именно с ним.

А потом наступила осень, и Лист наш из зелёного сделался золотым, а потом багряно-красным.

Он очень себе нравился, хотя многие его братья стали почти такими же.

А на ветке было держаться всё труднее и труднее.

Он цеплялся из последних сил, но однажды его сорвало и закружило.

Полёт сам по себе был прекрасен, хотя и недолог.

Лист упал на мокрую землю, среди таких же, как и он, опавших листьев.

Мимо ходило множество ног и лап, и Лист боялся, что сейчас на него кто-то наступит, и вся его яркая красота пропадёт в грязи.

Однажды маленькая девочка, с которой он раскланивался летом, подошла совсем близко.

- Какой красивый листик, мама!- сказала она и наклонилась к Листу.

Он на секунду стал совершенно счастлив, но маленькая рука протянулась к его соседу.

Ночью ударили заморозки, а утром пошёл снег.

Он ложился на ветки деревьев, крыши домов и землю, накрывая собой опавшие листья - засохшие, заледеневшие человеческие сердца.

На остановке "Осень" в вагон впорхнуло Бабье Лето.

Оно было худенькое, зеленоглазое, ярко-рыжее.

И, конечно, с букетом кленовых пёстрых листьев.

Сидящие в вагоне мужчины хмуро взглянули на яркую попутчицу, и уткнулись снова кто в газету, кто в электронную книжку, кто в телефон или планшет.

А Апрель даже не взглянул, даже наушников из ушей не вытащил.

И, уж ясное дело, никто не уступил места.

 Но Апрель – ладно.

А вот то, что Сентябрь даже не подвинулся – это было странно.

Он всегда радостно встречал Бабье Лето, и часто они вместе гуляли, даже к Октябрю, случалось, заглядывали.

А тут он только посмотрел выразительно и демонстративно достал свой зонт.

Бабье Лето поёжилось, вздохнуло, нашло в себе силы улыбнуться всем на прощанье, и вышло из вагона.

 

Грибы, если кто не знает, ужасные болтуны и спорщики.
Изящные бледные поганки, выставляющие себя напоказ вдоль тропинки, как девочки на Ленинградке, спорят у кого длинней ножки.
Боровики – кто круче и крепче.
Мухоморы – у кого красивей шляпка.
И все без исключения спорят о том, кто вкуснее.
Ну и доспорились.
Стали размножацца спорами.
Поэтому я больше не спорю ни с кем.
Ну, если только так, по мелочи.

Я никого не боюсь.
Всех тех, за кого я боялась, больше нет.
А за себя мне не страшно.
Поэтому я, не спрашивая, открыла дверь, когда в неё постучали.
Передо мной стоял незнакомый высокий мужчина в тёмном плаще-накидке.
Капюшон бросал на лицо тень, и я не видела его глаз – только твёрдо очерченные губы да подбородок с ямкой.
-Что вам угодно? –спросила я.
Незнакомец молчал.
Я никого не боюсь.
И я предложила ему войти в дом.
-Если вы голодны, - сказала я, - я могу предложить вам ужин. Сейчас поздно, и на дворе такой ливень – в моём доме есть свободная комната. Вы можете переночевать.
-Благодарю вас, - сказал путник глуховатым голосом. – Благодарю вас, я не нуждаюсь в этом. Я не голоден, и ночлег мне не нужен.
Он продолжал стоять в дверях, он и не думал никуда уходить, он будто ждал от меня чего-то.
Тогда я достала из шкафа трубку бывшего мужа, набила её табаком и протянула ему.
Он покачал головой и сделал протестующий жест:
-Нет-нет, благодарю вас.
И продолжал стоять на пороге.
Я уже не знала, что делать.
Нет, я не боялась, я никого не боюсь, я же говорила…Но я не знала, как поступить.
Тогда я налила в бокал прекрасное старое вино - из тех вин, что хранятся в пыльных бутылках годами.
И снова он поблагодарил и отказался.
Но не ушёл.
Мысли мои бежали по кругу, я не знала, что делать, как выйти из этой ситуации, как прекратить этот театр абсурда.
Я подняла на незнакомца глаза и сказала:
- Вы отвергаете всё, что я вам предлагаю…Но мне нечего больше предложить вам…
Вы не тот человек, которого я жду.
И тогда он взял мою руку, склонился к ней и поцеловал.
-Благодарю вас, - сказал он.- Прощайте.
Он шагнул в темноту и слился с ней, и звука шагов не было слышно из-за дождя.
И тогда я, наконец, заперла за ним дверь.

Он вышел из дома пораньше, пока мало машин и пешеходов.
В шесть утра в апреле было уже светло, но опять пошёл снег, и это было красиво и ирреально: солнце и ясное небо, с которого медленно и лениво падали редкие крупные хлопья.
Он увидел на скамейке у дома красивую и печальную девушку.
Она сидела неподвижно, задумавшись, и было видно, что ей очень и очень грустно.
Он немедленно решил помочь ей – если бы она не была так молода и красива, он, возможно, поспешил по своим делам, но здесь он не мог пройти мимо.
Он всегда готов был помочь красивым девушкам: донести сумку, защитить от хулиганов, или просто поддержать, если скользко.
- Я могу вам чем-то помочь? - мягко спросил он, наклонившись к незнакомке.
Она даже не повернулась в его сторону.
Снежинки красиво опускались на её длинные ресницы, губы и щёки.
И не таяли.

Этим летом я жила у сестры на даче.
Дел не было никаких - разве что поесть ягод, погулять с большой белой собакой, да позагорать на крыше.
Вот тогда это и произошло.
Я блаженствовала на солнышке, когда на меня упала тень.
Я недовольно открыла глаза, и тут же заморгала, затрясла головой и села.
Как ни странно, я не испугалась.
А было отчего!
Хочешь - читай