Когда-то так давно, а на самом деле недавно, мы, уютно устроившись у меня на даче на террасе, пили чай и разглядывали от нечего делать расписание электричек. И в самом конце было что-то совсем странное и последняя станция "платформа 208 км". Самая далёкая станция от Москвы. А мы прикидывали, что дальше неё живут зелёные человечки. И с ужасом думали, что же  может там чуть дальше 208 километра твориться.

Зато теперь мы узнали. Бля, мы ж тогда ток шутили. Я не хотела, не хотела узнавать это так.

Как ехала

6 утра суббота - встать! Вставай, сучко, ты же знаешь, что если не встанешь, то будет куда хуже.

Курский вокзал и электричка до владимира. Конечная. 2 с половиной часа. Еду, пишу на листочках А4 и думаю, что смайлеги как то не так отображаюцо. Это письмо, а я пытаюсь шутить, хотя шутки настолько не шутки, что от жалких попыток иронизировать хочецо плакать. События, мысли, неудачные шутки, извинения. Дрожащие от всего, всего руки и неровно-меняющийся почерк, идущий как то слишком ровно для листочков без клеток. А на листочках слова, слова... они ни о чём по сути.

В петушках было то здание, где я потеряла очки. Такое же сгоревшее и на фоне та же убогая табличка.

Я просто писала, тихо потягивая отвёртку, и иногда замечала, что Москва превращается в подмосковье, а подмосковье теряет хоть какие-то знакомые черты. И ещё этот снег... при взгляде на него начинает трясти от холода. Кажецо это был иней почти как снег.

Конечная. Два с половиной часа писала. Думала. Снова писала. Мне нравился меняющийся пейзаж и серой небо.

Я вышла на улицу во владимире и любовалась монастырём, пока звонила. Смущало то, что я приехала в никуда и что делать дальше я не знаю. "Вроде как где-то здесь" - плохая предпосылка для поиска одного единственного человека "где-то вроде даже может и не особо далеко от Москвы"%) Очень плохая предпосылка. Через 15 минут я дозвонилась и узнала, что еду дальше. Расписания электричек из Владимира в сторонону Новгорода не было нигде и в том числе в интернете. Один вопрос на кассе, час ожидания и поиска банкомата и чего-то заплатить за телефон... Снова в пути. Пиво, попутчики и разговоры, в которых ненависть к москвичам перемешиваецо с такой завистью, что хочется смеяцо им в лицо.

Мне так грустно, больно, нелепо и смешно было их слушать. Я чувствовала себя старой, когда 35-летние мужики рассуждали о том, что нужно быть москвичом в пятом поколении, чтобы быть действительно москвичом. Бля. Это всё было так нелепо и грустно, так странно и непривычно. Мы не говорим о новгородцах. Мы говорим о всех немосквичах в общем не разделяя. Тьфу. Тема то не о том.

После "платформы 208ой километр" была платформа "209 километр" и именно когда я пыталась не сдавацо, не расклеивацо, не плакать, не дрожать, не вспоминать те фразы:

- А давай как-нибудь съездим за 208ой километр?

- Давай... вдруг там и правда что-то странное.

позвонили и сказали, что еду я не туда. И обратно во Владимир. И я пустыми глазами смотрела на леса "платформы 210ый километр" и понимала, что выйти то я могу, но это навсегда. Потому что обратно уже не вернусь, тк никто не остановицо. И я решила ехать дальше до Коврово, чтобы потом ехать обратно. Или в Новгород. Или туда, где меня не найдут, но не на платформу 210 км. Как будто зелёные человечки там правда могли быть.

Всё приближался новгород и вот полтора часа беседы с попутчика подошли к концу. Снова я делаю шаг из вагона в никуда, где всё покрыто льдом. И я благодарю себя, маму и папу за немецкие практически нескользящие зимние ботинки на ногах.. Расписание обратных поездов. Я так устала, не выспалась, ничего не ела так давно... и я понимаю, что может и не вернусь. Потому что я могу упасть и остацо тут, настолько сильно меня вырубает.

И вдруг звонок и голос, что там, где надо и информация.. какие-то крупицы. Бля. Прислоняюсь лбом к холодной стене и затягиваюсь сигаретой так, что потом смачно кашляю.

Дальше легко. Магазин: сигареты, водка... пожалуй конъяк вот такой вот... а ещё чипсы и..эээ..доширак. Один вопрос первой попавшейся женщине "чуть за сорок" и подробное объяснение, где остановка и как попасть в военную часть именно туда, где можно чего-то добицо. 6 рублей за троллейбус, которые с меня потребовали как будто штраф в штуку р на что я слабо посмеялась даже немножко вслух.

Пиво. Я уже вижу часть издалека и начинаю перераспределять покупки по пакетам. Кому что: командирам, на проходной, тебе. Кстати, чувствую себя пьяной. Совсем. Так, что будто не могу ровно идти. Много ли я пила? Средне. И вот я по-настоящему испугалась, что вдруг выпила столько, что могу не запомнить, не прочувствовать, не понять встречи или хотя бы не добиццо её из-за того, что не смогу вести себя адекватно ситуации. И вот всё как рукой... остатки пива в урну и я снова я. Антипохмелином точно являецо страх. Или я просто слишком мало спала и это меня так взбодрило.

Проходная

Приближаясь к части, сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы как можно меньше дрожали руки. Ещё несколько шагов.. невозмутимый вид: Добрый день, я бы хотела повидать человека, который здесь служит. Где мне узнать об этом подскажите пожалуйста...". Первые нотки голоса с хрипотцой как всегда от волнения или с утра или вообще. "Вам туда" - "Спасибо вам огромное".

- Добрый день, а могу ли я найти солдата, который здесь служит? Впервые и по сути ничего не знаю. Поможете?

- А род войск то хоть назовите.

- Эээ. Ну вроде пехота. Добровольский Валера.

- Понимаете, мы вас туда пустить к нему не можем...

- Да какие вопросы? Конечно понимаю.

Ко мне возвращаецо было задор и я начинаю понимать, как и что нужно делать и отвечать.

- Попробуйте найти, я буду вам очень благодарна.

Ребята стараюцо поддержать такой же официальный тон, что смешно выглядит, так как они мои ровесники. Я смущаю их - чувствую.

- Пройдите в комнату ожидания. Он придёт.

И снова через час:

- Ну так не нашёлся?

- Его нет...

- Попробуйте пробить фамилию по-другому. Например, Добровольцев....

- А, нашёлся Добровольский.

Я неслышно и с облегчением выдохнула пропитавшийся волнением воздух из груди.

Жаль токо я почему-то поняла, что сюда он не придёт.

Но я до момента пока окончательно не пойму, что всё безнадёжно, буду там сидеть. Могу там даже спать. Хотя там так холодно.. но какая собственно разница. И я, откинувшись в ту сторону, где меньше всего дуло, задремала и пыталась не видеть странные сны. Через час я разбудила себя и пошла курить. А ребятки на просьбу о сигарете получили от меня пачку со словами, что типо благодарность за помощь и прям, бляха, песдец какую смущённую улыбку из серии "правильно ли я делаю... я такая наивная". Суко я. А улыбкой ответили такой же, но ток искренней. Разговорились.

Ещё полтора часа там и я решила не спать. Они честно звонили, но бесполезно. Извинялись и говорили, что впервые такое. А я держалась рукой за батарею в серой комнате одна и мне было холодно. В полудрёме чудилось, что батарея постепенно покрываецо льдом, как в Послезавтра. А я трясла головой и снова просыпалась. И одна и та же картина.

В итоге логика подсказала, что конъяк я взяла себе и самое время научицо его пить. Иначе я заболею так, что уехать не смогу. И вот сквозь рвотные позывы я глотала эту шнягу выверенно раз в 10 минут по маленькому глотку. После третьего глотка я пошла курить. И естественно господа солдаты решили покурить вместе со мной. Далее соцопрос на тему, кто и как попал сюда. Помощь в поиске способов вернуцо назад в Москву. Предложение проводить до банкомата. Естественно приглашение туда к себе на кпп и возможность отогрецо у батареи. Пытались кормить мандаринами, а я им просто чипсы отдала, а мандаринок брать не стала. Показалось, что неправильно. Я чувствовала, что права, очень права.

Они позвонили ещё раз и снова пусто. И пока я, пытаясь не дрожать, стояла на около обогревателя и слушала высокохудожественныя мат одного из, зашёл командир. Они поняли по звёздочкам, а я по их реакции. Я смотрела ему не в глаза, а чуть ниже носа скорее на губы.. и вот он смущённо изрёк: "Ребят, да я просто сумку забрать", - и отвернулся. Я быстро вышла. А потом он приказал одному проводить меня к человеку, которого я ищу. А зашли они ровно тогда, когда я слушала рассказ о том, как обычно трахаюцо у них в части солдаты со своими женщинами. Рассказывали естественно мне) Впрочем, с вполне добрыми намерениями.

Сама часть

И вот 19-летний солдатег по-джентельменски забрал у меня сумку и пакеты и по покрытому ровным льдом плацу мимо серых домов и каких-то снарядов мы пошли по порядку по казармам. Где-то было поднимацо выше по лестнице, где-то ниже. Я не запыхала в отличии от него и могла идти быстрее. Но не резон, не резон соревновацо с мужчинами. По дороге говорили о том, что и как. Но то глупости и ничего нового.

В кажецо 4ой казарме поднимацо было совсем высоко. Я стою чуть за плечом у сопровождающего и понимаю по глазам окружающих, что я теперь должна выглядеть именно так. Типо я с кем-то. Слева и за плечом. И меня как вещь можно передавать. Смешно. А тем временем диалог:

Мой сопровождающий: - Крикни дневального.

Солдат: - Днеевальный!!

- Тихо кричишь.

Дневальный: - Да вот он я, иду уже.

Сопровождающий: Тот то, тот то. Есть такой?

Дневальный: Да, шестая рота.

- Позовите.

- Сейчас.

Немножко бесконечного ожидания... я смотрю на лица солдат украдкой и ищу следы ударов или чего-то.. не знаю. Наблюдаю из-за чужого плеча, чтобы понять, что на самом деле там есть.

- Они на посторении.

- Я вам пока девушку оставлю, подождёт с вами.

Лицо парнишы осветилось блаженной улыбкой... девушка. с ним. вау.. но токо вот дверь открылась - попорядку они начали заходить, а он сказал:

- Вот и они.. сейчас узнаете.

Я, вспомнив одновременно и дорогу сюда и последние дни и всю тошнотворную лиричность ситуации и то, что здесь он точно меня не ждёт, изрекла гениальную фразу:

- Если узнаю...

Один. Второй. Третий... Одинаковые люди и я правда начинаю сомневацо, что узнаю. Тяжело дышат..

- Валера!

Обернулся, почти не узнал. Просто не поверил. Резко снял меховую шапку.

- Валера, твою мать! - схватила его за лацканы чего-то там какжецо под названием бушлаг.

Молча смотрит и что-то говорит не в тему вроде. Не понимает или не верит.

- Я приехала.

Я улыбаюсь. Ласково, но кажецо со стороны это смотрелось слишком жалостно. Дневальный советует пройти в комнату и мы молча идём туда. Я держусь за его рукав и все смотрят на нас. Он по привычке говорит вслух как когда волнуецо и смотрит вперёд, а я смотрю на них. Я пытаюсь хоть как то понять, чем мой приход туда, где никого не должно быть кроме них и начальства, ему грозит. И вижу такую совсем белую зависть. Правда. Вот. Любопытство, налёт зависти, веру в то, что возможно всё и я с облегчением выдыхаю воздух.. до этого я задержала дыхание, чтобы не пропустить даже шёпот. Мне хотелось быть очень осторожной, чтобы у моей удачи был какой-то фундамент. Запасной путь. Понимание того, что нужно делать и говорить.

Несколько шагов как в ужастиках, потому что время замедлилось и я видела каждое лицо, движение, слышала каждый звук. Апофеоз стресса... он не так плох. Он позволяет вот так вот замедлять время, так вот не дышать.

Санта-барбара

Сели. Кто-то рядом писал письма,а ты просто смотрел в глаза и говорил, что не веришь. Несколько раз вздохнул, собираясь с мыслями. Кто-то должен был начать:

- Ты хоть рад, что я приехала?

А голос стал ещё мягче, нежнее и чуть более глухим. Отвечал так же, как обычно, но чуть другим голосом. А я разглядывала лицо и искала признаки усталости, безнадёжности, осознания чего-то. Потом смотрела в глаза и они всё таки чуть меньше блестели. Немного, почти незаметно, но меньше. Стало грустно и я провела по короткому смешному ёжику на голове и, чуть отстранившись, разглядела его целиком. С формой, с такой причёской.. мне стало жалко волосы, которые были офигенно мягкие и пахли естественно в основном моим шампунем)

Мы долго сидели. Мы говорили. Я пришла в себя рассказала ему, что и как. Поговорили ни о чём как раньше, как раньше говорить можно было бесконечно. Он рассказал, что кормят не так чтобы, но вообще хватает. И от голода не умрёт. Что нет дедовщины и никто не смеет никого бить, потому что потом будет хуже. Что кроме 50 отжиманий и детских упражнений никакой нагрузки, что он подружился с теми, с кем служит, что ему действительно не на что жаловацо и он думал, что будет хуже.

Время летело так быстро и я пыталась не дрожать. Не получалось. Из зала для написания писем все ушли и не заходили. Даже младший сержант постучался прежде чем предупредить о проверке и попросить не выходить. Сразу вышел. Было так тихо, мы сидели одни в пустом зале и я немножко поныла. О многом: что не ем с понедельника, потому что не могу, что кошмары, что стараюсь что-то делать, но не получаецо. В моменты, когда казалось, что всё как раньше, я могла нести чушь и шутить, но получалось как то грустно. Отдала распечатки башорга и письмо, написанное по дороге.

Сказала, что теперь мы узнали, что за платформой 208 километр. И что я не хотела узнавать это. Не так. Потом... бля. Потом я пыталась унять слёзы коньяком. Потому что ровно после этого я не могла их остановить. Я могла говорить, рассказывать, делать что угодно. А они текли и текли.. без моего желания просто сами по себе. Не влияя ни на голос, ни на рассказ. А ты слушал и стирал по очереди, но не всегда успевал. А я сказала, что это похоже на флэш-игру, когда сверху что-то падает и надо успеть, передвигая стрелочками корзинку, всё подобрать. И что я даже могу вести счёт.

Потом после пары глотков конъяка я осознала всю степень своей наглости и её безнаказанности и заявила, что иду в туалет. На что он уставился на меня квадратными глазами и попытался описать их незакрывающийся туалет и что он не может пойти подержать дверь. Я подмигнула и сказала, что если я могу добрацо до него едя в никуда, то вряд ли не смогу сходить в казарме в туалет. А он пусть посидит с вещами.

Отловив в коридоре ближайшего солдата таким незабываемым голосом и тоном объяснила ему, почему он сейчас будет следить за туалетом, типо чтобы выходя оттуда из кабинки я не увидела роту, выстроившуюся у писсуаров.. в общем он не смог мне отказать. Я вернулась и рассказала Валере, как всё было. Наверное, в тот момент, он уже перестал удивляться. Он не верил.

Он не поверил, когда его командир вызывал мне такси и советовал, что делать, если не успею в Москву. И ещё смеялся моим шуткам. Он не верил, я тоже. Слишком у меня красиво и слаженно всё получалось. Слишком легко.

Обратно мимо готовящихся к отходу ко сну юношей только в армейских белых рубашках. В другой ситуации я бы запомнила их лица.

Мы прощались у выхода, где нас сопровождал вроде дневальный. Он курил и смотрел на Валеру, но мой вполне конкретный взгляд вынудил его внезапно отойти куда подальше. Такое бывает. Чем дальше, тем я становилась наглее. И тем лучше получалось всё. Мы попрощались и я сосредоточилась на мысли, какая я крутая, что смогла осуществить то, что хотела. Я уходила к вызванному такси и несмотря на твой совет на тему не подходить к людям с большим количеством звёздочек на погонах, шла именно к ним спросить дорогу до первого кпп. И я была права, снова права. Потому что они ждали моих попыток спрятацо от них - я видела по глазам, жестам, попытка подойти. Но я шла прямо к ним и спрашивала без запинки своим божественным голосом.. и вот.

Отъезд

60 р такси. Смешные цены смешного города. Остались деньги, но ночь практически в Новгороде - страшно и смешно. Решила сказать матери, что может придёццо меня забрать на машине, но в ответ... она не может. Неожиданная и непонятная ночь. Таксист объяснил, что автобус через час и за час я купила энергетиков, посидела, отучая себя думать о том, что всё. Пока всё. 23 30 я с недопитым коктейлем села в автобус и отключилась. Я старалась не спать, я чуть стонала, заставляя себя хотя бы дремать. Я боялась кошмаров из-за которых я сплю так, что утром болят все мышцы. Вряд ли попутчики среагировали бы так, как мне бы хотелось. То есть не среагировали. Я не смогла бы объяснить, что я так сплю.

И я заснула. Проснулась в руке с тёплым коктейлем, потому что вдруг стало холодно. Совсем. Коктейль выливался, потому что так дрожали руки. Я зажала его между ног и тем не менее всё равно.. потом что дрожали не только руки. Было три часа ночи. Сзади пили какие-то люди. Кто-то храпел. А меня трясло. Трясло так, что я поставила банку с этой гадостью на пол и сняла ботинки. Я свернулась на двух сидениях и тряслась от дикой дрожи и в целом понимая, что это типо лихорадки... полусон. Какой-то бред. Я смутно помню... я вышла, надев ботинки на какой-то обязательной остановке для пописать/покурить и на негнущихся ногах спустилась со ступенек, упав на колени. Чуть пошатываясь, сигарета... я помню горели руки, а ноги были холодными прям совсем. В автобусе мне казалось, что они покрываюцо льдом, примерзают к полу. Это не алкоголь. Две стопки конъяка на протяжении более 5-6 часов не алкоголь и даже не способ согрецо.

Обратно и попыталась поменя позу на сидениях. Спать не хотелось, стучали зубы, болела голова, в окне проплывали стены деревьев и снег, которыми я отвлекала себя от того, что со мной. Точно был какой-то сон.. потому что потом я думала о том, как китайцы надевают контактные линзы и меня дико беспокоил этот вопрос. Но понимала, что это не тот вопрос, который должен беспокоить и становилось тем страшнее. Уснула.

Проснулась. Пиииить. Назад: "Ребят, есть чего нить безалкогольное глотнуть, плиз?", - "Токо это..". Я что-то пью, они предлагают познакомицо, пообщацо, налить ещё.. и я просто вырубаюсь. На середине их фразы. Минут на двадцать.

20 минут беспробудного сна, почти потери сознания и вот я просыпаюсь и уже не дрожу. Я.. выспалась. Глаза горят и болят мышцы от бесконечной дрожи. Ты обнимал меня, пытаясь согреть, но я не думаю об этом, а смотрю на приближающуюся Москву. Как в мультиках местность преобразовываецо и становицо сначала Московской областью, а потом Москвой. У меня стучит в висках сердце и трудно дышать, но я спокойна. Огни мкада. Я дома? И мысль о том, что я не хочу домой.

4 утра - Щёлковская. Меня перестал преследовать твой новый запах. Всё время я его чувствовала кажецо даже не реале, а по памяти. Не неприятный, не запах пота, не запах усталости или чего-то. Когда выходила, то я не понимала, откуда он. Это не форма, это не грязь. Сладковато-грубый. И я стояла и курила на щёлковской с мыслью, что всего за ничего ты изменился ровно тем, что пахнешь совсем по-другому. Раньше запах был теплее и нежнее. И хрен кто поймёт, о чём я сейчас.

Затушенный ботинком бычок и две бутылки пива в кафе до открытия метро. Сидела писала стихи. Да, два часа и всего один стишок.

И в семь я дома. Ровно через сутки.

Вот такие дела.

Теперь я знаю, что за 208ым километром. А я не хочу это знать.