Из письма Валере.

"23 ноября, воскресенье, 1975 г

«Здравствуй, Валрус! Письмо твоё получил сегодня. Обрадовался,  потому что в эту неделю обо мне как будто все забыли. Ни  одного письма не было.  На праздники я ездил домой. Вперёд ехал ровно сутки и приехал домой днём 6 ноября. У поезда меня поджидала небольшая делегация во главе с моим братом Виктором. В состав делегации входили также Сергей (младший брат) и Борис  Коньков (сосед, младше меня на несколько лет). Я подозвал «носильщика» (им стал глава делегации) и мы двинулись в  глубь посёлка. Зашли к бабушке (Лиде, живщей рядом с вокзалом). Там я удалил свою жажду и голод. Я ведь эти сутки в дороге ничего не ел, а воду всего несколько глотков выпил, так как её  не было, а в туалете хлоркой сильно воняет.  Выйдя из «ресторана»,  мы двинулись к родному дому, «блестевшему своим шпилем за горизонтом». Мой «многочисленный  груз» равномерно покачивался на плечах «носильщиика». Прошли сквозь «зловонно воняющее болото», поднялись  на «горку Леснушку и моё сердце учащённо забилось». Около ворот встретил маму. Минут через 35 после того, как я слез с поезда, я уже сидел за столом и ел. Как я ел, лучше описывать не буду не то у тебя голова лопнет от описания её, как у меня чуть не лопнул живот. Вечером этого дня я встретился с Маргаритой Юрьевной (соседка, подружка детства, на пару лет младше меня), с Бараном (ещё один сосед – мой ровесник), который пригласил меня выпить, но я скромно отказался и Пешкаря (сосед и одноклассник мой). Назавтра я с Серёгой (братом) ходил на демонстрацию. Там встретил много кого. Встретил из нашего класса Н. С**тлакову и Л. Х**ыреву. Первая  ничуть не изменилась а вторая… Чтобы тебе лучше  представить её портрет, ты возьми гладко оструганную чурку и разрисуй её всякой косметикой. Перед тобой будет Любовь Х**ырева. Встретил Е. Опалева (ещё  один одноклассник бывший). Он в колонне промелькнул. Увидел Т. Ш**лину и В. Е**ну (ещё две одноклассницы бывших). Танька после нескольких слов сказанных мной, вдруг решила, что я пьян. Но её осадила Е**на: «Он не пьёт!», - презрительно сказала она и окинула меня таким уничтожающим взглядом, что мне даже стыдно стало за то что я не пью… Перекинулись мы несколькими словами и разошлись. Дома мы с Витькой  стали кидаться снежками и он мне врезал в глаз. Я потом весь вечер валялся на диване. Да! Шестого мы ходили в магазин на ул. Победы. Там сейчас сделали самообслуживание. Впоре стало!... Это пока ещё второй такой магазин в Песковке (первый – хозяйственный). Восьмого весь день пробыл дома. Вечером пошли на  поезд. Я забыл дома ключ от чемодана  пришлось ворочаться. Мама сказала, что мне в дороге будет не везти. Зашёл к Гусю (ещё один бывший одноклассник и друг). Они сейчас переехали на станцию и живут в квартире, где раньше жили Ш**ановы, а те уехали куда – то.  Гусь болел и поэтому не приходил ко мне во время праздников. Поговорили с ним о жизни  и  протчем. Потом пошёл к бабушке. Там посидели до поезда. Подошёл поезд. Я залез, попрощался с родителями и поехал я опять.

В поезде залез  на  вторую полку, но, как потом оказалось, я попал в «чужую тарелку». В этом купе, где я разлёгся, находилась касса. Всех, кто заходил в купе, кассирша выгоняла, а меня, видимо, побоялась.  Да и как тут не испугаться… Где я залез, она не видела и решила, видимо, что я влез в Котчихе (посёлок в  нескольких км от Песковки, где  располагалась, да и сейчас располагается, исправительно – трудовая колония), и причёска у меня была, как у отпетого рецидивиста (об этом мой папочка позаботился).  В Яру (первая моя пересадочная станция), когда я стал вылазить,  она со скрытой «радостью»  вежливо спросила: «Вы выходите?!». «Да!»,, - буркнул в ответ я.  В Яру  подремал на скамейке. Билет на «Москву – Нижний Тагил» еле закомпостировал. Подошёл поезд и я скорей залез. Народу – тьма!... А что такое «тьма» означает, ты можешь  узнать в учебнике истории за 4 класс. Смотри про монголо – татарское нашествие. Я скорей забил третью полку в первом же купе. Вместе со мной в купе ехала какая – то  богобоязненная старуха. Она  при моём появлении читала евангелие. Но, увидев меня она поскорее закрыла его, боясь, что оскверню его своим взглядом. Потом всю дорогу (она ехала до Перми 2) она рассказывала о монастырях, в коих ей приходилось бывать. Она больше нажимала на то, что в этих  монастырях все преступники становятся тихими,  покорными богу людьми. Говорила и при этом многозначительно глядела на меня. Под конец стало кому – то, невидимому мне (а, может и мне) говорить адреса монастырей, но я уши заткнул и ничего не слышал.

Я встретил попутчиков.  Это были муж с женой и с ними девочка лет пяти. Они ехали до Н. Туры - в «Семёрку».  «Семёркой» здесь называют запретную зону. Тут лагерей, как и у нас, по горло. Я с ними вылез в Гороблагодати. Я этот путь не знал, так как ехал первый раз этим путём. Раньше я всё через Выю ездил. В Гороблагодати залезли в автобус и доехали до автостанции. Станция Гороблаагодать – это город Кушва. Как у нас: пос. Песковка – станция Шлаковая. Там посидели (нет не в Песковке, не в Шлаковой, а в Кушве). Подошёл автобус, залезли в него, поехали. От того, что я не выспался и ещё выпил молока жирного поллитру, меня сильно тошнило, но до рвоты  дело не дошло. В Туре залез на  качканарский автобус, на нём доехал до Савиной горки. Есть такая в 7  км от Иса. Там уже  порядочно людей стояло. Все голосовали, но безрезультатно. Наконец, подошёл автобус с  Качканара. Он и так битком набит был, да ещё мы залезли. В общем пошевельнуться нельзя было. Как я не спешил, на занятия я пришёл, предварительно опоздав на один урок. Но прогул мне не засчитали так как я всю вину свалил на автотранспорт. В тот день в  группе только и разговоров было о моей причёске. Доехал, как видишь, я хорошо и это ещё  раз говорит, что примет нет. ..."