М.  Новоженина (Негина)

                     (К 100-летию со дня рождения мамы, Негиной  (Голиковой) Валентины Александровны)

Продолжение. Начало находится здесь: http://www.liveinternet.ru/users/807341/post402007297//

                Хинганск.  Первая настоящая профессия отца.

             Так мы оказались в Хинганске,  ставшем мне самым родным и любимым. Там я поступила в 4 класс только что открывшейся в приспособленном бараке школы. Наша семья наравне с другими жителями рождающегося посёлка испытала на себе все бытовые трудности в условиях отсутствия всего на первом этапе: и элементарных продуктов, в том числе овощей и фруктов, и одежд, и, тем более, хоть какого-то жилья. Всё это стало появляться по мере роста добычи олова на создаваемом руднике. (См.  мои другие рассказы).  Спустя 7 лет закончила десятилетку и уехала на учёбу в институт. Но это было потом. А тогда этот новый горняцкий посёлок стал называться Микояновском. Он и посёлком-то именовался пока условно.  Всё только начиналось на пустом месте: создавался и развивался карьер по добыче оловянной руды,  строилась сначала опытная, а затем и основная обогатительная фабрика, вспомогательные производства, гаражи, жилые дома, капитальное двух этажное здание школы, большой гастроном, Дом Культуры,  больница, столовая, детсады,  стадион, парк культуры и отдыха и т.д., и т.п. То есть всё, что нужно было для развития полноценного горнодобывающего предприятия и жителей посёлка. Приглашали дипломированных специалистов, готовили свои кадры по дефицитным профессиям. Отца направили  учиться на двухгодичные курсы мастеров по обогащению руд цветных металлов при Свердловском горном институте (приравнивались к статусу техникума в полном объёме).

       Отец гордился этой учёбой, хоть и трудно было, старался. Он изучал любимую им в школе химию, технологию обогащения руд, осваивал специфику устройства и обслуживания механизмов и оборудования. Конспекты у него были очень аккуратные, со  схемами,  таблицами, с подробным решением практических задач и пр. Что не успевал записать или не понял, он переписывал потом и дотошно выспрашивал подробности у преподавателей. Очень дорожил этими конспектами, частенько их перечитывал. В Хинганске он проработал 10 лет мастером и начальником смены на обогатительной фабрике в дробильно-помольном отделении. Работа нравилась. Любил чувствовать себя "хозяином" этого шумного, пыльного процесса. Мощные дробильные агрегаты запросто разгрызали огромные глыбы оловянной руды, "выплёвывали" её на более мелкий помол. Всё ползло, грохотало,  додрабливалось,  продвигалось на следующую ступень переработки. Шумит, значит работает! Душа его радовалась. На работе он чувствовал себя уверенным, нужным, уважаемым человеком. Наша семья зажила более "зажиточно" в материальном смысле этого слова. Папа - при настоящем деле, кадровый обогатитель, он главный добытчик в семье. Мама теперь не в школе,  она, на правах штатного сотрудника райкома партии, является заведующей парткабинетом и пропагандистом в кружках истории и философии, часто выезжает в районный и краевой центры к своему начальству. Мы, дети, учимся в школе, вполне самостоятельный возраст. С нами живёт бабушка Мария Петровна, 60-ти лет. Наконец-то, появилась своя постоянная квартира с отоплением в 2-х квартирном деревянном доме из бруса. При доме огород, палисадник со смородиной и цветами. Рядом стадион, парк, Дом культуры, школа и рукотворный пруд, созданный на пути бурной реки Хинган. Вода в нём холодная, но всё равно всё лето купались. А вокруг посёлка лесистые сопки, весной покрывающиеся сплошь бутонами розового багульника, а летом и осенью в ближайшей округе за посёлком – легкодоступные  грибы и ягоды, кедровые орехи. Центральные поезда проходят в 20 километрах от нас. Два раза в неделю курсирует хоть и маленький, но обязательный рейсовый автобус или крытый брезентом фургон. В  другие дни, если очень надо, пользовались попутными грузовыми машинами, в том числе и самосвалами.

           Шли годы, но болезнь ног отца от "рентгеновского ожога" хоть и стала значительно реже возникать, но не отпускала совсем. Обострения возникали по какой-то непонятной цикличности, зависящей,  по-видимому,  от периода распада рентгеновских лучей и наличия каких-то неблагоприятных на тот момент внешних факторов, предсказать или предупредить которые ни один врач не мог. Он по-прежнему терпел, по возможности скрывал, ходил на работу в бинтах. Иногда без госпитализации обойтись было невозможно. Врачи бессильно разводили руками, от работы не отстраняли, но предлагали либо перевод на лёгкую работу, либо переезд в более мягкий климат, щадить ноги зимой. Отказаться от любимой работы отец категорически возражал.

           К этому времени (примерно 1955-1956 г.) на руднике из-за ошибок геологов не подтвердились на последующих этапах бурения новые запасы руд. Начались сокращения объёмов работ, консервация добычи руды. Людей переводили в "филиал" рудника в Солнечном районе, с ещё более суровыми климатическими условиями (пос. Горный, Солнечный). Уехал в Солнечный и дядя Володя с семьёй (мамин брат). Отец, измотанный болезнью ног и "объявленным" скором  завершении работ на комбинате, решился на увольнение.  Родители со школьницей Элей вскоре переехали в сельский район, село Амурзет (на реке Амур) в Еврейской Автономной Области. Места красивые, достаточно тёплые, но для папы неинтересные. Он скучал по своему шумному производству. Продержались в Амурзете совсем недолго. С новым обострением болезни, отца госпитализировали в краевой центр Хабаровск для лечения у профессора, который и допустил когда-то это переоблучение. К этому времени профессор развил свой метод, разработал новую методику лечения и практиковал  "щадящую" профилактику обострений. Но для этого отцу надо было поселиться в Хабаровске. Признавая свою вину в мучениях нашего отца, профессор добился возможности выделения отцу внеочередного жилья за счёт фондов крайкома партии за имеющийся большой стаж в партийной работе (и отца, и мамы в молодости на Дальнем Востоке). Наиболее перспективным и имеющим вредное производство в цехах был завод железобетонных изделий № 2 (ЖБИ-2), в составе треста железобетон-1 в Индустриальном районе г. Хабаровск. На этом и порешили крайком партии, профессор, отец и руководство завода, на котором отцу предстояло работать на самом "вредном" участке.  Так отцу, как пострадавшему от новейшего лечения профессора, была выделена 3-х комнатная  квартира на всю его семью. Так, "несчастье" помогло отцу "на счастье" получить квартиру и навсегда "поселиться" в краевом центре. Боль и маята, при этом,- не учитывались.

  В Хинганске к этому времени ошибка геологов была исправлена, запасы руд были вновь обнаружены и подтверждены в ещё больших объёмах, но на большой глубине, для выемки которых потребуется переход на подземный способ разработки. Что и было успешно реализовано на протяжении многих последующих лет работы комбината. Наши родители в Хинганск не вернулись, несмотря на вновь открывшиеся большие перспективы производства. По рекомендации врачей из-за специфической  болезни ног, требующей вмешательства особых специалистов рентгеновского облучения, родители к началу 60-х годов переехали в краевой центр Хабаровск.

    А Хинганск ещё долго процветал, вплоть до драматичных и непредсказуемых 90-х годов двадцатого века, когда из-за непродуманной приватизации комбинат перешёл в руки безграмотных и алчных "варягов" из сибирского оловоплавильного завода. Не будучи специалистами горного дела, не найдя (да и не искали!) рынков сбыта, они быстро обанкротили хинганское производство и с лёгкостью приступили к масштабной распродаже всего имущества в металлом. Разрушили всё, что на поверхности, принялись за подземные выработки. Кадровые работники комбината активно защищали рудничное хозяйство через суды и непосредственно не допускали так называемых "хозяев" в шахту для демонтажа оборудования. Но силами их наёмного ОМОНА горняки были жестоко выдворены из шахты и наказаны.  "Новые хозяева" продолжали бесчинствовать, а власти безмолвствовали. Оборудование и механизмы, а также всё, что смогли разобрать, было варварски выдрано,  вырезано и продано. На сегодняшний день шахта  «самозатопилась»  из-за отсутствия разрушенной системы водоотлива и электроснабжения. Подземные выработки, к великому сожалению местных жителей, восстановлению не подлежат... От обогатительной фабрики остались только остовы стен.  Хинганский  горнодобывающий комбинат перестал существовать, местные жители и всё их последующее молодое поколение полностью лишились рабочих мест. Хинганск - "умер". Работоспособное население уезжало, часто бросая квартиры, так как покупать их было некому и  не на что. Многие  жители остались в посёлке доживать свой век без работы, брошенные властями на произвол судьбы. Это не справедливо, не дальновидно, жестоко и весьма печально.

                                   (продолжение следует)