Если, берег костями своими устлав,
Ваш солдат созерцает скворцов,
тем печалит ворон, он по-своему сплав --
Оловянен, туманно-свинцов.
Даже в клетке есть просо под клювом у птах,
Им вопросы и в клетке -- не корм,
И не чертят они, усомнившись в крылах,
Цепким когтем эскиз новых форм.
Ну а ты отраженьем в пруду, как в избе
об окно, глаз да глаз не мозоль, --
С точки А, проскочив орбитальное Б,
Через Гамму Кита -- к пункту "Соль".
Точка старта -- на дикости, где без страды
Поле зренья быльём заросло.
(Три свечи у иконы погасшей звезды
В институте поставь, чтоб везло.)
Позвоночный свой столб раздвигай, как штатив,
Фас и профиль завяжутся в бант;
И -- по кочкам сетчатки, винтами схватив
Мутный воздух, как планер-мутант.
Отделись -- сверху свесится трасса на приз,
Вот и первый дорожный диез --
С единицы на нём ты свернёшь на каприз,
Отказавшись парить наотрез.
И на гальке родной ты как прежде лежишь,
И всё та же не светит звезда,
Рядом ветка скрипит, как несмазанный шиш;
Ты лежишь, как старик, у пруда.
По игривым волнам утекают умы,
Прежним линиям молвив: "Прости,
Я дошёл бы пешком до границ кутерьмы,
Но туда просто нечем идти.
Если берег сапёрной лопаткой подрыть
(или той, что торчит со спины),
В тот же час выйдет боком подземная прыть --
И не выйдет с другой стороны!
Здесь не след боевым доверяться зубам:
Убываешь в туннель без вестей --
Целиком по чужим путеводным стопам,
или как совокупность частей."
А поход за кустами частям не к лицу,
Как безрадостен он и кустам,
Вот итог: без окопа лежать наглецу;
Спотыкаясь опорами, там
удаляется вместе чета проводов,
В кипятильнике дабы совпасть.
Но понятно скворцу и без всяких прудов:
В них жужжит электронная страсть.
Атмосферный ребёнок мерцает вокруг,
Сразу хитрый и скрытный весьма.
Как старушки, стоят тайны вольтовых дуг,
И хотят, чтоб довёл до ума.
На обочине щурься, рогатку хватай,
Метким пальцем стреляй в облака,
И приветствуй за ручку предмет-ходатай
В месте, где приземлится рука.
Инструменты мои -- пень-колода, пила,
Но едва ли способен любой
Сделать так, чтобы рать футболистов была
Телевизором брошена в бой --
икры наголо; после -- в раздумьях глухих
в доску шашками бьют мудрецы.
На экране длиннее дистанций сухих
Часто выглядят в брызгах пловцы.
Катят женщины (чаще, чем танк на войну),
Выбиваясь из пары серёг;
Палки, лыжи, прыжки -- в высоту и в длину.
Нет в программе скачков поперёк.
В понедельник с утра по дуге на бегу,
Словно дятел, стучал финалист.
У пруда я такую же видел дугу:
Вместе с веткой колышется лист.
А под ивой, смешавшись, -- крапива, осот;
Вдалеке -- электрический брак.
(Не понять, почему их опору грызёт
Впечатлительный заяц-дурак.)
Уж устав перечёркивать лиственник весь,
К замыканию тянется мать.
Берег тих, и мне кажется: истина -- здесь,
Просто нечем её понимать.
Коль оскалится из лесу вышедший толк,
В зубы призраку бросишь: "Прости", --
Муравой обрастёшь, как исправленный волк,
Шестерёнки набрякнут в шерсти.
Против прежних заботы обрящешь втройне,
Будешь рысью по кочкам греметь.
(А таиться с ушами, как рысь на бревне,
Даже танку полезно уметь.)
Изменяя себе по три раза на дню,
В прутьях шарится провод-отец.
(Наконец, я, быть может, конец изменю,
Возвращаясь в себя наконец.)
Подвиг зайца осмыслен: столбы не растут,
Потому-то их грыз -- как эрзац,
Профанацию гибкости ив. (Где-то тут
Должен быть не конец, но абзац.)
