Не от мира сего, не от сброда сего…
                                                                   Из Христова
Изошел я ребра, когда вечность пронзило копье,
И вначале был стон во вселенной, затем было слов,
Было слово о муке и смерти – мое бытие.

Изошедший из стона, я стал ликованием муки.
– Не у Вас, у меня – этот рот, вопиявший во мгле,
– Не у Вас, у меня – эти болью гвоздимые руки,
– И за мной – не за вами – распятая тень на земле.

…Есть кумиры у жизни, у смерти кумиры есть тоже
Сколько ликов бесследных, о, сколько живых мертвецов
Утверждали на прахе свое окаянствие, Боже,
А у смерти одно лишь – твое молодое лицо.

Ну а мне от Христа никакого не надобно чуда,
Стала чудом земля под всемирною тенью креста
И, покуда себя называет пророком Иуда,
Я не верю в Иуду – я верю, как прежде, в Христа.

Вениамин Блаженный

      Мы – тайна для себя самих. Одно лишь нам известно: что мы умрем, уйдем отсюда, оставив здесь свое тело, как человек, уезжающий в дальнюю страну, оставляет до возвращения свой пустой дом. Тело наше буде покоиться в могиле, а солнце – всё так же всходить на востоке и совершать свое шествие к западу, как по некоему небесному мосту. Очи звезд всё так же будут смотреть на землю, но уже не увидят нас.

     …Но когда я раскрываю страницы патериков и жития святых, то чувствую другое: с этих страниц струится тихий свет вечности. Эти люди победили время, они сделали его ступенями лестницы, по которым взошли ввысь, к небесам. Герои истории – были, а святые –  не   б ы л и, а  е с т ь. Для них не существует ни «расстояния» времени, ни похожей на непроницаемую стену преграды смерти. Они, будучи во времени, жили в вечности, дышали ею в молитве, они были озарены благодатью – небесным пламенем, сияющим во тьме. Воистину: кто забыл о Боге, тот еще при жизни был мертв. Но кто всегда с Богом, тот и по смерти жив.