А вы знаете, что мать святого Георгия была палестинкой? : Православие и мир

Газа-сити – древний город, почти на две тысячи лет старше Иерусалима. Когда по его улицам прошел Александр Македонский, этот город уже утопал в пыли веков. С тех пор веков и пыли только прибавилось.

В центре Газа-сити есть средневековый квартал с извилистыми улочками. Тут и расположен храм святого Порфирия, первого местного епископа. Крест храма виден издалека. И любой человек с удовольствием укажет, как быстрее к нему пройти.



Фото Н. Кеворковой

Сенатор Фернандо Росси, побывавший в Газе с корабликом «Флотилии свободы» в 2008 году, рассказал мне, что первым человеком, кто обнял его в море, был православный священник. Вместе с другими палестинцами, вместе со своими прихожанами он выплыл на лодке в открытое море приветствовать тех, кому удалось прорвать блокаду. Сенатор Росси онемел тогда, потому что меньше всего он ожидал увидеть в Газе православного священника в черной рясе и с крестом. В отличие от просвещенной Европы христианам в Газе не нужно прятать кресты.

Мы-то, люди из России, про христиан в Газе знаем издавна – связи между нашими церквями существуют более четырех сотен лет.

Православный храм Газы по древности не уступает прославленным святыням. Ему 1600 лет. В воскресенье в храме яблоку упасть негде. Оглушительно грохочет генератор – поэтому есть свет. В будни – тишина и только солнечный луч прорезает кромешную тьму. За несколько дней я перезнакомилась со многими людьми из прихода – на службе меня приветствуют как родную.

Первый раз, когда я пришла, было очень пыльно, и я еще на улице накинула косынку. Женщины заботливо поспешили ко мне со словами, что христианки могут ходить без косынки.

«Мы свободные люди, у нас свободное общество, вы знаете?», — старушка с аккуратной прической смотрит на меня с улыбкой. – «Я из России, у нас принято в церковь платок надевать». – «Ах, из России, милости просим, у нас здесь много русских».

К началу службы все скамьи заняты, несут пластмассовые стулья, люди рассаживаются в церковном дворе в теньке. Дети повсюду, никто на них не шикает. Сюда приходят семьями, все друг другу радуются. Церковь на Востоке – важнейший элемент жизни. Это не натужная община городских интеллигентов, как во многих новых московских приходах, заменяющая им дружеское общение, а то и просто «тусовку по интересам», а реальное сообщество единоверцев и свободных людей. Нет притворного благочестия, состязательности в смирении, искательства перед духовными лицами. Да и священники со всеми держатся просто.

Наверное, проще всего описать этот дух словом радость. Православные палестинцы радуются на службе, радуются друг другу, рады, что им удается многое организовать. Священник источает радость какими-то невероятными порциями. Если где в мире служба и является подвигом, то в Палестине. Ведь христиане здесь – такие же живые мишени, пленники и заложники, как и мусульмане. Блокада сдавливает им горло точно так же, как и их соседям-мусульманам. Только им еще ежедневно нашептывают: «Что ты медлишь? Уезжай, беги, у тебя есть преимущества». Некоторые американские программы много лет специально отбирали христиан и предоставляли им право уехать в Австралию и Южную Америку. К огорчению спонсоров, православные палестинцы, хоть и уезжали, но упорно сохраняли палестинское гражданство – они не интегрируются, таков их выбор. Католики, кстати, уезжали охотнее, чем православные, что тоже понятно. Ведь православные тут с самого начала, со времени проповеди апостолов. А католики здесь появились 11 веков спустя в результате Крестовых походов.



Фото Н. Кеворковой


Во время службы по храму туда-сюда шныряет девушка в брюках для суровых горных походов, с рюкзаком и фотоаппаратом.

Ко мне наклоняется знакомая: «Это журналистка из Франции. Она тут снимает второе воскресенье. В прошлый раз все рвалась в алтарь, никак не могла взять в толк, почему священник туда ходит, а ей нельзя».

Она все снимает и снимает. Когда идет Причастие, чуть не залезает объективом в чашу. Здесь тактичный народ, старушки опускают глаза, чтобы ненароком не прочиталась легкое недоумение в их глазах. Вид у журналистки при этом напуганный – она сама понимает, что перебарщивает, но ведь никто не останавливает. Позже я ее спросила, что еще она фотографировала. Ничего, приехала специально делать репортаж о православных. «А вы первый раз видите православных?» Выяснилось, что да, и она понятия не имела, что православные есть и во Франции. Она приехала с израильской стороны и опасается, что другие сюжеты ей не дадут провезти через границу. А тема православных может и никого особо не заденет.


Пасха 2010 в Газе. Фото: Xinhua/Wissam Nassar

После службы никто не расходится. В зале приемов пьют кофе и договариваются о поездке на море – община за свой счет снимает площадку на пляже, огороженную и с навесами, где семьи могут находиться целый день, обедать и купаться.

Христианки на службе без платков, с красивыми стрижками и аккуратными прическами. Старшее поколение прихожанок в храме набрасывает на волосы кружевные косынки.

Посреди храма высится православный депутат парламента Хосам ат-Тауиль. Ему сидячего места не нашлось – все занято. Он в очереди со всеми ждет причастия. Первыми причащают детей – длинная цепочка их выстраивается от входа.

На почетном месте сидит другой уважаемый член общины. Он тоже баллотировался, но Тауилю проиграл.

Только побывав на службе, я поняла, что имел ввиду ат-Тауиль, когда говорил мне, что христиане чувствуют себя в Палестине не меньшинством, а центром палестинского большинства, его важной частью. Множество социальных инициатив начинается здесь – в дискуссиях после службы.

Отец Андрей – грек с острова Кипр. Деятельный и необычайно бодрый, как будто на улице не 35 градусов жары. В Газе он уже два года, приехал сюда за 4 месяца до бомбардировок 2008-2009 года в самые тяжелые месяцы блокады. Его священноначалие в Иерусалиме, а учился он в Москве, говорит по-русски, легко переходит на арабский и английский.



Фото Н. Кеворковой


Этот человек источает такое воодушевление, как будто он не в центре блокады, а в преддверии рая.

Пока шла служба, в храме был свет – работал генератор. Теперь света нет – его включают, как для всех – на три часа в день, редко на больше, поскольку Израиль не позволяет провозить топливо и стройматериалы, чтобы починить разрушенные бомбардировками блоки электростанции.

Мы разговариваем в покоях владыки – здесь все убрано бархатом, золотом и цветами.

«За неделю до начала войны нам израильские власти усердно предлагали уехать. Но мы с владыкой Алексисом остались. Три панихиды отслужили во время бомбардировок. 16-летняя девушка умерла, потому что в больнице не было кислорода. Двое погибли от бомб», — говорит отец Андрей. Он ни на что не жалуется – ни на бомбардировки, ни на блокаду. – «Мы – как солдаты, у нас церковная дисциплина, жаль только, что раз в три года нас переводят. Быть в Газе – это честь для священника».



Пасха 2010 в Газе. Фото: Xinhua/Wissam Nassar


«У нас хорошие отношения с мусульманами, мы взаимно поздравляем друг друга в праздники. Посмотрите, — отец Андрей указывает на копию старинной грамоты в рамке на стене. – В 637 году Омар ибн Хаттаб выдал эту грамоту нашему патриарху Софронию Второму в Иерусалиме. Это письмо мира с христианами. У нас около 400 православных семей и около 50 семей католиков. У нас храм есть в Газе, и у них тоже».

Надо понимать, что семья – это на Востоке понятие обширное и не всегда поддающееся счету. Считается, что христиан в Газе около 2 тысяч. Большая часть – православные, около 100 человек – католики. На Западном берегу православных гораздо больше – 20-30%, тоже в зависимости от того, кто дает статистику. Израильская сторона преуменьшает, да еще и приправляет ее «былью» о мнимых гонениях на христиан со стороны «исламистов». Исламские фундаменталисты же в свою очередь твердо помнят, что зачинателями палестинского Сопротивления против оккупации были христиане – дерзкие герои палестинской борьбы Джордж Хабаш и Вади Хаддад. Так что статус христиан освящен не только многовековой традицией мира между православными и мусульманами на Востоке, но и героическим ореолом борьбы за свободу.



Фото Н. Кеворковой

Отец Андрей обо всем говорит не как о тяготах, а как о закономерности, ниспосланной для терпения: «Когда мы с митрополитом ездим к патриарху в Иерусалим, то приходится через КПП Эрец идти два километра пешком. У нас и машина с дипломатическими номерами есть, и дипломатические паспорта, но у меня нет прав. А водителя-палестинца не пропускают. Но доктор сказал – очень полезно ходить пешком».

Отец Андрей заливается счастливым смехом, потому что он видит, что я не понимаю того, что понимает в Газе пятилетнее дитя: «Ну конечно, никто из наших прихожан, у кого есть права, не может проехать с нами на нашей машине не то что на ту сторону – они не могут даже нас довести до границы – израильцы не разрешают».



Пасха 2010 в Газе. Фото: Xinhua/Wissam Nassar


«У нас есть письмо от правительства ХАМАС о том, что нам, христианам, нужно вино для богослужений. Также у нас есть письмо от покойного главы полиции Тауфика Джабера (убит в первый день бомбардировок 2008 года – НК) о том, что мы можем ввозить вино для нужд церкви. Они уважают нашу религиозную традицию. К нам в христианскую школу приходил министр образования Мухаммед Аскул. Наша школа держит первое место по арабскому языку. Два года назад к нам приходил Махмуд ас Захар (член политбюро ХАМАС – НК). Я встречался с министром здравоохранения Наимом Басмом», — отец Андрей говорит обо всем этом без всякого пиетета, он тут дома, он тут никого не боится и точно знает, что мусульмане, «фундаменталисты» и «исламисты» – друзья православным христианам, а вовсе не враги. В отличие от нас, жертв ежедневной промывки мозгов, он каждый день имеет возможность проверять, кто православным друг, а кто – враг. Путаницы в голове этих священников нет ни малейшей.

Отец Андрей рассказывает о храме, который был основан в 405 году в честь святого Порфирия. Мощи его покоятся здесь в простоте – на службе лежат открыто, без стекла в небольшом ларце.



Фото Н. Кеворковой

Много икон, есть особо чтимые.



Фото Н. Кеворковой


«А вы знаете, что мать святого Георгия была палестинкой? И мать Иоанна Дамаскина тоже», — он говорит о святых так, как будто они его современники. Это, конечно, удивительная черта восточного православия. Здесь все – родственники, все близкие, соседи друг другу и святым угодникам. В Святой земле люди отчетливо понимают, что испытания тех веков сравнимы с испытаниями нынешними. Но сейчас – мир, бомбы падают, но не так густо. И отец Андрей ищет, как описать будни: «Сейчас самое тяжелое – это то, что людям запрещено пересекать границы сектора, что нет работы. Так никогда в этих краях не было – люди ездили свободно. Мы молимся, чтобы все люди, не только христиане, получили свободу».

«А вы были на нашем кладбище?» — о, надо слышать, какой радостью звенит голос отца Андрея при упоминании об этом месте скорби. Меня сопровождает прихожанин.



Фото Н. Кеворковой

Кладбище при церкви небольшое, ухоженное, надгробия стоят тесно – не везде протиснешься. Гордость общины могила православного шахида. Это не эвфемизм – это мученик по-арабски, а мученики все – шахиды. Айяд Саех был офицером-инженером и был убит израильтянами в 1992 году. Его улыбающийся портрет выгравирован на надгробии. Как и мусульмане, православные своих мучеников хоронят, не обмывая. Как и у мусульман, православные шахиды прямиком идут ко Всевышнему.


Православный депутат парламента от Газы Хосам ат-Тауиль: «Мы не верим в меньшинства»

Приемная Хосама ат-Тауиля в здании парламента разрушена бомбардировками 2008 года. Так что пока он принимает людей в небольшом офисе. Электричества не хватает, чтобы лифт работал. Подниматься надо пешком. В приемной православного депутата сидят мусульманки, да не просто, а с черными никабами, закрывающими лицо. Они грациозно пожимают руки в тонких черных перчатках, посверкивая улыбающимися глазами и шелестя тяжелым шелком платьев. Они пришли к депутату, за которого они голосовали и которого они знают, им секретарь выправляет бумаги.

Первый раз я позвонила доктору Тауилю сразу после выборов 2006 года, когда стало известно, что в Газе, где победило движение ХАМАС, он был избран как православный депутат. Мой редактор был потрясен, что такое могло случиться: в московскую схему не укладывалось, как это за православного могли проголосовать не только православные, но и мусульмане.

Сам доктор Хосам происходит из семьи коренных жителей Газы, как и большинство христиан, как еще примерно 400 тысяч человек. 1 100 000 других жителей Газы – беженцы. Одни были изгнаны из своих домов в 1948 году, другие – позже. Они лишились всего – земли, садов, домов, где родились их пращуры. Они не могут не только посмотреть на свою родину и жилища, ключи от которых хранятся в каждой семье, они не могут посетить кладбища своих близких. Если умирает брат или сестра, палестинец из Газы не может поехать в свою деревню – ни на похороны, ни на свадьбу, ни в гости. Иной раз мальчишку, просидевшего в израильской тюрьме 5 или 10 лет за то, что он кидал камни, выпускают в Газе, хотя вся его семья живет на Западном берегу. Так могут поступить с женой, навсегда разделив ее с мужем, с детьми, разделив их с родителями. Все это – повседневные будни палестинцев, которых может подстрелить снайпер-пограничник, скучающий на израильской стороне. Его может убить ракета или неразорвавшийся снаряд.

Надо сказать, что более поучительное место для христианина и более полезное для души верующего человека пространство трудно отыскать на земле. Наши русские беды отсюда кажутся легким недоразумением, наши огорчения – капризом изнеженной души, а наше недовольство жизнью – непростительным зазнайством. Ведь мы живем в самой большой и самой богатой стране, мы можем ехать в любой ее конец, у нас есть моря и реки, изобилие прекрасной пресной воды (для палестинцев пресной воды нет вообще), леса и горы, звери и птицы, бескрайние поля и заводы, сады и все, что только пожелает человек. Но мы не хотим жить, рано умираем, не родим детей, не строим жизнь, покупаемся на любую ложь, которую нам нашептывают о мусульманах. А палестинцы, запертые за колючей проволокой в самой большой тюрьме мира, посаженные на жесткий блокадный паек, чтоб не мерли с голода, умеют сохранять братство, не сдаются под бомбами, никуда не бегут и твердо знают, что правда на их стороне и победа будет за ними.

Доктор аль-Тауиль, каково сейчас положение христианского меньшинства в Газе?

Прежде всего хочу вам сказать, что христиане не рассматривают себя как меньшинство. Мы не верим в меньшинства. Мы – арабское большинство, и православные христиане – его важная часть. Мы не являемся меньшинством с точки зрения нашего участия в политике. Мы не изолированы в обществе, мы чувствуем себя в центре общества. У нас, православных христиан, прекрасные отношения со всеми. Они строятся не на религиозной основе, а на политической. У нас есть христианские ассоциации, которые работают для всего общества – ассоциации по образовательным программам, социальным.

Сколько христиан осталось в секторе Газа?

У нас 2 тысячи христиан, большая их часть – православные, есть и католики. Христиане — образованные и активные люди, они работают на общее дело.

Как сказывается давление исламского правительства ХАМАС на христиан?

ХАМАС ясно ответил, что не будет строить исламское общество и не будет утверждать исламскую мораль для всех палестинцев. Ислам – это правило жизни, но ислам не принуждает других к своим правилам. Палестинское сообщество находится под блокадой, она распространяется на всех – на левых, на мусульман, на христиан. У всех жителей Газы есть проблемы, но не ХАМАС их источник. Это проблемы оккупации, а не исламского движения.

Есть мнение, что ХАМАС не осуждают только те, кто им продался. Вы продались ХАМАС?

Да, многие европейцы мне тоже так говорят. Я заметил, что серьезная пресса деформирует картину жизни в секторе Газа и картину жизни христиан по законам желтой прессы. Я – независимый депутат. Я получил голоса и мусульман, и христиан, меня поддерживают и Народный фронт, и Демократический фронт, и бывшие коммунисты, и Мустафа Баргутти ( призвал все палестинские партии к единству – НК) , и левые, и правые. Это отражает отношения христиан с палестинским обществом, которое на Западе отказываются видеть.

А вы можете, как православный христианин, поехать на Пасху в Иерусалим?

Я могу поехать в Иерусалим как член парламента, но не как христианин. На это у меня есть разрешение, которое я получаю каждые 6 месяцев из Рамаллы. Но я не езжу на Западный Берег, пока не преодолено разделение (между ФАТХ и ХАМАС – НК). Я веду активный диалог с нашими депутатами о единстве – у нас есть возможности электронного общения.

Христиане из Газы могут в принципе проехать в Иерусалим или Вифлеем хотя бы на Рождество или Пасху?

Ехать как христианин на Западный Берег – это особая тема. Израильская сторона препятствует всем палестинцам ездить на Западный Берег. Но они думают несколько улучшить картину, выдавая разрешения на Пасху некоторым христианам. Они хотят послать нам некий мессидж: вы, как христиане, можете иметь некоторые привилегии. Но давайте посмотрим, кому и как выдаются эти разрешения. В одной семье их могут дать годовалым детям, но не дать их родителям. Или старушке, которая тоже не сможет ехать одна. Или дать жене, но не дать мужу – ясно, что она не поедет. Ведь надо понимать, как тяжела такая поездка! Они ежегодно объявляют, что выдано 500-600 разрешений, но на деле ничего этого нет. Это обман.

Как бы вы выстроили иерархию палестинских проблем на сегодня?

Блокада, политика Израиля в отношении палестинцев, политическое разделение палестинских сил. Национальное единство должно быть достигнуто – ради общей стратегии, общих целей. Пока его нет, выборы невозможно провести. Объединение сил – это трудная задача, но ее не с нуля надо начинать. У нас есть твердая почва для объединения – документы о национальном диалоге, каирская декларация. Она должна быть подписана всеми палестинскими партиями.

Как христианин и как независимый политик, хочу сказать, что без ХАМАС и без ФАТХ нельзя выстроить единства. Нам больно видеть разделение, нужен один политический язык.

Как в Газе с безопасностью?

Если вы говорите о безопасности людей на улице – все нормально с их безопасностью. Посмотрите, сколько народу на море (вдоль всего береге тянется песчаный пляж – место излюбленного отдыха и посиделок жителей, особенно на закате, когда спадает жара – НК), сколько людей ночью на улицах. Но в Газе нет ни политической, ни военной безопасности, потому что мы ожидаем атаки Израиля каждую минуту. Мы находимся в состоянии оккупации и блокады.

Израиль объясняет, что блокада введена им ради его безопасности.

Блокада не имеет отношения к израильской безопасности – это ложь. Это преступление против человечности и коллективное наказание, причины его политические. Блокада должна быть прекращена. Та волна солидарности с палестинцами, которая поднята флотилией «Свободная Газа», ее прекратит. Мы хорошо видим разницу – политики могут зарабатывать себе очки, а люди – за нас.

Если будет снята блокада, из Газы убегут сотни тысяч людей?

Во время прорыва блокады, когда подорвали стену с Египтом, еще до бомбардировок, тоже ждали, что палестинцы убегут. Во время бомбардировок снова ждали, что палестинцы убегут из Газы. Сколько же их было в Рафахе, беженцев из Газы? Всему миру показали, что палестинцы не хотят никуда уходить со своей земли.

Палестинцы – такие же люди, они имеют право на свободу передвижения, на семью, на строительство своего дома, на то, чтобы ездить по миру и возвращаться к себе домой, как и остальные свободные люди. Никто не имеет права решать за меня, где мне жить.

Я – не птица в клетке, чтобы весь мир наблюдал, что я буду делать, когда клетку откроют. Больно выслушивать рассуждения разных правительств, открывать им наши границы или нет. Мы не звери, чтобы нас держать в клетке. Это наша земля, мы имеем право строить нашу жизнь, жениться, давать образование детям так, как мы хотим, без чужих указаний.

Говорят, что палестинцы – антисемиты, нацисты и националисты, как и все, кто их поддерживает. Вы – антисемит?

Мы сами семиты, арабские мусульмане и христиане. Мы не можем быть против самих себя. Мы уважаем все религии и право на их исповедание. Мы никогда, подобно нацистам, не рассматривали евреев, как людей второго сорта или как животных. Позор сионистов в том, что они, будучи жертвами нацистов, пришли на нашу землю, чтобы выместить на палестинцах свою чувства – выместить на невинных людях.