Из дневников архимандрита Павла (Груздева):
"Не осуждай, ведь слову нет возврата"
Не суди согрешившего брата,
ведь и ты не безгрешно живешь,
ты и сам осужденья достоин и
путем заблуждений идешь.

Но ошибки свои забывая,
первый камень готов ты поднять,
чтобы бросить в невинного брата
и за грех, как судья, наказать.

Как другие, и ты негодуешь
в ту минуту, когда он упал,
почему ж ты смотрел равнодушно,
когда ложный он путь избирал?

Отчего же от гибели верной
ты безумца не мог удержать,
и в минуту паденья, как брату,
руку помощи братской подать?

Ты не прав!
Дух гордыни лукавый
руку поднял на брата твою —
не спеши же судить падших
братьев:
загляни прежде в душу свою.

Не осуждай — затем, что все мы люди.
Все слабы, немощны, опутаны грехом.
Волнуют страсти наши груди.
В грехе родимся и живем.

Не осуждай, чтоб ближе быть судьею,
спроси у совести, ты сам-то лучше их?
О, брат, кто точно чист душою,
тот благ к погрешностям других.

Не осуждай, ведь слову нет возврата,
ты помнишь ли слова Христа:
«Легко сучок увидеть в глазе брата,
а проглядеть в своем бревно!»

Не осуждай, затем чтоб обличенным
не пал бы на тебя тот камень с высоты,
тяжелый камень осужденья,
которым в брата бросил ты.

Не осуждай, не люди злы душою,
а жизнь людей бывает часто зла.
Сперва узнай, какою их стезею
она к погибели вела.

Не осуждай, дерзнешь ли поручиться,
что ты пристрастием не будешь увлечен.
Не осуждай, ты можешь ошибиться!
Не осуждай — не будешь осужден.

Обезоружить можно только Добротой,
Она как Чудо, что дано нам свыше,
Она, как Ангел шествует с тобой,
Она стучится в твоё Сердце. Слышишь?

Она бывает Чуткой и Простой,
Она бывает Искренней и Нежной,
Она не станет грешной, а Святой
Всегда бывает и даёт Надежду.

Она повсюду. Видишь? Оглянись!
В кормушке, в каждой хлебной крошке,
Она в Улыбке, просто Улыбнись!
И в миске с молоком, для кошки.

Она в садовой лейке, в каждой капле
Воды, которой ты цветы напоишь,
Она в глазах у одинокой цапли,
Которую никак не потревожишь.

Она в тяжелой сумке старика,
Которую поможешь донести,
Она в твоей ладони, так легка
Возьми и просто руку протяни!

Идёт по миру Чудо - Доброта.
Из Сердца в Сердце мы её несём.
Они ведь сестры: Доброта и Красота.
Мы Добротою этот Мир Спасём! (из интернета)

Жизнь - не прогулка, не роман,
Не вечный отдых созерцанья,
Есть у Судьбы один изъян –
Она нам дарит испытания.

Полжизни – бой, полжизни – боль,
И только радости мгновенья,
С душевных ран не смоешь соль,
Но в этих ранах исцеленье.

Пока они в тебе горят
И заставляют сердце биться,
Холодным твой не станет взгляд
И в камень дух не превратится.

Года бегут, им нас не жаль,
Мы все у времени во власти,
Презрев страданья и печаль,
Увидеть во мраке лучик счастья.

Пройти сквозь зло и улыбнуться,
Поверь, искусство не простое,
Не замараться, не согнуться
И сохранить в душе святое! (из интернета)

Привыкайте счастливыми быть!
Просыпаться с улыбкой лучистой…
И со взглядом, по детскому, чистым,
Привыкайте друг друга любить…

Научитесь плохое не звать,
Предвещая заранее беды…
Вы ведите другие беседы…
Научитесь душой расцветать…

Привыкайте добро замечать
И ценить то, что жизнью даётся…
И за счастьем бежать не придётся…
Будет счастье за вами бежать!

Научитесь подвоха не ждать
От людей незнакомых и близких…
Ведь у всех, у высоких, и низких
Есть желание – счастье познать…

Привыкайте не злиться на зло,
А рискните помочь, разобраться…
Если кто-то вдруг начал кусаться,
Значит, в чём-то ему не везло…

Научитесь прощенья просить
И прощать… Вам судьба улыбнётся.
И весна в вашу душу вернётся!
Привыкайте счастливыми быть…
(Ирина Самарина)

Стемнело. Ночь тиха. Пески пустыни немы.

На небе, как маяк, звезда над Вифлеемом.

Младенец спит в яслях. Звезда горит в зените.

Спешат, спешат волхвы – явился в мир Спаситель!

Спит в Вифлееме люд, все cмолкло до рассвета.

Волхвы с собой несут дары царю планеты.

В ночи ни ветерка, не шелохнутся тени.

Ведет волхвов звезда, и мирно спит Младенец.

Стал ясный свет звезды чудесною дорогой.

Иди по ней всегда. Она приводит к Богу.

Пусть будет так в веках: сквозь пыль тысячелетий

Горит во тьме звезда, и в мир приходят дети.

Элла Волкова Валерий Сапожнико

У нас есть всё, чтоб счастье испытать:
Рассвет, закат, и время помечтать,
Любовь, улыбка сына, шум листвы…
Я счастлива от этого, а вы?

Вдохните воздух глубже, а потом,
Прочувствуйте, наполнен он дождём.
Сейчас в душе такой же аромат,
Как будто капли по цветам скользят…

Вглядитесь в красоту полёта птиц…
На небе нет таможни и границ,
Поэтому не страшно им летать
И на рассвете песни напевать…

Мы сами создаём себе в уме
Границы, словно камеры в тюрьме…
Боимся наговоров, перемен
И сердце отдаём сомненьям в плен…

Себе никак не можем разрешить
Не строить планы, а стараться жить
Уже сейчас, ведь нам ценить пора –
«Сегодня», чтоб не плакать над «Вчера»

Поверьте, нам не нужен новый дом,
Чтоб стали мы семьёй счастливой в нём…
Достаточно друг друга понимать,
Чтоб не болели ни отец, ни мать…

А мы опять стараемся копить…
И копим-копим, забывая жить…
И вот у нас теперь «Кабриолет»,
А счастье где? Его в копилке нет…

Давайте наслаждаться каждым днём
И теми, с кем в согласии живём…
Давайте дорожить уже сейчас
Не тем что будет, тем, что есть у нас…

Ведь это счастье – новый день встречать,
А ночью звёзд сиянье замечать,
И замирать от неба синевы…
Я счастлива от этого, а вы?
( Ирина Самарина)

Мы настолько сложны, что пора упрощаться,
Сокращаться, к привычным вещам обращаться,
Отрешаться и с теплой толпою мешаться
И поменьше решать и побольше решаться.

Мы настолько сложны, что пора восхищаться
Просто спетою песней и яблоком спелым.
Пусть безумцы изведать и вычерпать тщаться
Эту странную землю, зеленую с белым!

Мы настолько сложны, что пора возвращаться
Договаривать фразы, захлопывать двери,
Потому что земля продолжает вращаться
На избитых словах о надежде и вере.

Мы настолько сложны, что пора укрощаться,
Становиться ручными, с ладони кормиться,
Поспешите прощать, подождите прощаться,
Пусть еще хоть чуть-чуть это небо продлится!

(Всеволод Зельченко)

Хорош не тот, кто ищет в людях слабость.
Да и не тот, кто ищет красоту.
Хорош лишь тот, кто дарит людям радость,
Cобою излучая простоту.

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет! © Э. Асадов

Так было, так будет
в любом испытанье:
кончаются силы,
в глазах потемнело,
уже исступленье,
смятенье,
метанье,
свинцовою тяжестью
смятое тело.
Уже задыхается сердце слепое,
колотится бешено и бестолково
и вырваться хочет
ценою любою,
и нету опасней
мгновенья такого.
Бороться так трудно,
а сдаться так просто,
упасть и молчать,
без движения лежа...
Они ж не бездонны -
запасы упорства...
Но дальше-то,
дальше-то,
дальше-то что же?
Как долго мои испытания длятся,
уже непосильно борение это...
Но если мне сдаться,
так с жизнью расстаться,
и рада бы выбрать,
да выбора нету!
Считаю не на километры - на метры,
считаю уже не на дни - на минуты...
И вдруг полегчало!
Сперва неприметно.
Но сразу в глазах посветлело
как будто!
Уже не похожее на трепыханье
упругое чувствую
сердцебиенье...
И, значит, спасенье -
второе дыханье.
Второе дыханье.
Второе рожденье!

Вероника Тушнова

Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребёнок, молится старик,
Как дождь идёт и как снежинки тают.

В обыкновенном видит красоту,
В запутанном простейшее решенье,
Он знает, как осуществить мечту,
Он любит жизнь и верит в воскресенье.

Павел Иванов

Какая роскошь - быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.

Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под "шестьдесят" и "девяносто".

Веселой быть и сумасбродной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь - быть не модной,
А быть самой собою.
Штучной.

Елена Миронова, 2002

Горними тихо летела душа небесами,
Грустные долу она опускала ресницы;
Слёзы, в пространство от них упадая звездами,
Светлой и длинной вилися за ней вереницей.

Встречные тихо её вопрошали светила:
«Что ты грустна? и о чём эти слёзы во взоре?»
Им отвечала она: «Я земли не забыла,
Много оставила там я страданья и горя.

Здесь я лишь ликам блаженства и радости внемлю.
Праведных души не знают ни скорби, ни злобы —
О, отпусти меня снова, создатель, на землю,
Было б о ком пожалеть и утешить кого бы!»

А. К. Толстой 1858
 

В одном мгновенье видеть Вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность,
И небо - в чашечке цветка.

Уильям Блейк



 

Добро, Терпимость, Мир, Любовь
В несчастье мы зовем
И сим достоинствам святым
Возносим наш псалом.

Добро, Терпимость, Мир, Любовь —
Все это Бог Благой;
Добро, Терпимость, Мир, Любовь —
Все это мы с тобой!

Ведь наше сердце у Добра,
Терпимость льет наш свет.
Святой наш образ у Любви —
И Мир, как мы, одет.

Мы - люди, жители земли,
В несчастье все зовем
Добро, Терпимость, Мир, Любовь
Во образе людском!

О если б образ наш святой
Любой в любом берег!
Где Мир, Терпимость и Любовь —
Там, собственно, и Бог!

У.Блэйк
 

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счасть всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

1909 И.А.Бунин
 

Мужчины больше философствуют
И сомневаются с Фомою,
А мироносицы безмолвствуют,
Стопы Христа кропя слезою.
Мужи напуганы солдатами,
Скрываются от ярой злобы,
А жены смело с ароматами
Чуть свет торопятся ко Гробу.
Людские мудрецы великие
В атомный ад ведут народы,
А белые платочки тихие
Собой скрепляют церкви своды.

Александр СОЛОДОВНИКОВ 1960-е гг.
 

В Неаполе — в городе яркого света — 
Есть переулочек Паллонетто.

Кривой переулок тёмен и тесен —
Без неба, без солнца, без моря, без песен.

А будет ли песня кем-нибудь спета
Для тебя, мой Неаполь, без неба, без света?

Gianni Rodari

Вот дароносица, как солнце золотое,
Повисла в воздухе — великолепный миг.
Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:
Взят в руки целый мир, как яблоко простое.

Богослужения торжественный зенит,
Свет в круглой храмине под куполом в июле,
Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнули
О луговине той, где время не бежит.

И Евхаристия, как вечный полдень, длится —
Все причащаются, играют и поют,
И на виду у всех божественный сосуд
Неисчерпаемым веселием струится.

О.Мандельштам

1915
 

Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела?
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали,
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы?..

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль, божьей рати лучший воин,
Он был с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?..

Заботой тайною хранима,
Перед иконой золотой
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой...
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.

  М.Ю.Лермонтов, 1837
 

Когда умирают кони — дышат,
Когда умирают травы — сохнут,
Когда умирают солнца — они гаснут,
Когда умирают люди — поют песни.

В.Хлебников 1912 
 

На серой куче сора,
У пыльного забора,
На улице глухой
Цветет в исходе мая,
Красою не прельщая,
Угрюмый зверобой.

В скитаниях ненужных,
В страданиях недужных,
На скудной почве зол,
Вне светлых впечатлений
Безрадостный мой гений
Томительно расцвел. Ф.Сологуб
 

Темнеют, свищут сумерки в пустыне. 
Поля и океан...
Кто утолит в пустыне, на чужбине
Боль крестных ран?

Гляжу вперед, на черное Распятье
Среди дорог -
И простирает скорбные объятья 
Почивший Бог.

И.А.Бунин 
Бретань. 1920
 

Седое небо надо мной 
И лес раскрытый, обнаженный.
Внизу, вдоль просеки лесной,
Чернеет грязь в листве лимонной.
Вверху идет холодный шум,
Внизу молчанье увяданья...
Вся молодость моя - скитанья
Да радость одиноких дум!  И.А.Бунин 
1889
 

В темнеющих полях, как в безграничном море,
Померк и потонул зари печальный свет -
И мягко мрак ночной плывет в степном просторе
Немой заре во след.
Лишь суслики во ржи скликаются свистками,
Иль по меже тушкан, таинственно, как дух,
Несется быстрыми, неслышными прыжками
И пропадает вдруг...И.А.Бунин

1887
 

22 октября – 139 лет со дня рождения Ивана Алексеевича Бунина (1870–1953), русского поэта, прозаика, переводчика, первого нашего лауреата Нобелевской премии по литературе (1933). «Блестящий стилист, он был учителем юного Катаева и многих других одесских писателей, – говорит о Бунине Евгений Евтушенко. – Он как будто родился мэтром – суровым, ворчливым, иногда ядовитым. Всю нежность он отдал прозе, а в жизни и даже в стихах был более чем суховат. Матовый холод и благородную тусклость поэтики Бунина не стоит торопливо принимать за чопорность. Это была самозащита несчастного человека, который предчувствовал то, как у него отберут все, что он любил...» Иван Бунин стал первым писателем эмиграции, которого после смерти Сталина начали снова публиковать на Родине. 

 

Поэзия темна, в словах невыразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат.
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!

Тревогой странною и радостью томимо,
Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»—
Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,
И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.

Поэзия не в том, совсем не в том, что свет
Поэзией зовет. Она в моем наследстве.
Чем я богаче им, тем больше — я поэт.

Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

Иван Бунин, 1916

 

Посох мой, моя свобода,
Сердцевина бытия —
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?

Я земле не поклонился
Прежде, чем себя нашёл;
Посох взял, развеселился
И в далекий Рим пошёл.

А снега на чёрных пашнях
Не растают никогда,
И печаль моих домашних
Мне по-прежнему чужда.

Снег растает на утёсах,
Солнцем истины палим,
Прав народ, вручивший посох
Мне, увидевшему Рим!

О.Мандельштам
1914, 1927
 

Tired with all these, for restful death I cry:
As to behold desert a beggar born,
And needy nothing trimmed in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And gilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And folly (doctor-like) controlling skill,
And simple truth miscalled simplicity,
And captive good attending captain ill:
Tired with all these, from these would I have gone,
Save that, to die, I leave my love alone.

William Shakespeare sonet 66

Я не знаю худшего мучения -
Как не знать мученья никогда.
Только в злейших муках - обновленье,
Лишь за мглой губительной - звезда.

Если бы всегда - одни приятности,
Если б каждый день нам нес цветы, -
Мы б не знали вовсе о превратности,
Мы б не знали сладости мечты.

Мы не поняли бы радости хотения,
Если бы всегда нам отвечали: "Да".
Я не знаю худшего мученья -
Как не знать мученья никогда.
Вл.Ходасевич

В колонках играет - Благослови душе моя, Господа..

П.А.Вяземский 1853

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?  Н.Заболоцкий
 

Живи с распахнутой душою,
Встречая зори босиком.
Не можешь стать водой большою —
Будь малым чистым родником.

Живи всегда мечтой высокой,
За всё Творца благодари.
Не можешь стать звездой далёкой —
Хотя б огарком, но — гори!

Иеромоах Роман
25 октября 2005 г., скит Ветрово
 

В нашей жизни житейского моря,
В нашей жизни земной суеты
Много слез и ненужного горя,
Много праздной, пустой суеты.

В жизни шума порою томится
Неугасшая в мире душа —
И уходит в свой храм помолиться,
Где Господь и Его тишина.

Как чудесны весенние зори,
Как загадочен шепот лесной,
С неба смотрят безмолвные звезды, —
На душе благодатный покой.

Разгорается радость о Боге,
И увядшие в сердце цветы
Говорят нам о вечном покое,
Говорят о бессмертной любви.

К. Томилин

 

Только миг мы живем на земле этой странной,

Даже тот, кто ютился в лачуге заброшенной,

Уплывает однажды в далёкие страны

И качается в лодке один–одинёшенек.

 

Эта лодка сколочена наспех и грубо,

Шесть досок да покраска – и все тут изделие,

Но её не страшат океанские глуби

И причалит она за далекими землями.

 

И Господь – он окликнет её на причале:

– Кто там в лодке лежит в беспробудном унынии?..

Отрешись, мой дружок, от загробной печали

И вдохни милосердное, вечное, синее…

 

Милосердие звезд, милосердие полночи,

Милосердие плеска волны убывающей,

Милосердие птицы счастливо–беспомощной,

В бесконечную синюю даль улетающей…

 

Только тот, кто скитался на облаке,

Не боясь безрассудного грома,

Брел со мной в высоте рука об руку,

Был хранителем отчего дома.

 

Отчий дом оказался вселенною –

На её необъятных просторах

Разместился я с ношею бренною

И проклятий моих и восторгов.

 

Но не этою горькою памятью

Я дышу, уходя в бесконечность, –

Я учусь у созвездий их грамоте,

Исповедую пешую вечность…

 

Боже мой, сколько маленьких девственных тайн, –

И не раз наблюдал я украдкой,

Как смеется котенок – и держит у рта

Свою мягкую белую лапку.

 

И у птиц есть загадочный птичий пароль,

Он щекочет им тонкие нервы:

Вот синица–принцесса и попка-король:

Попугай Попугаевич Первый.

 

И когда раскрывается лоно цветка

И цветок так счастливо шалеет, –

В эту тайну заглядывают века

И идет шепоток по вселенной…

 

Господь меня найдет и в этом смрадном месте,

Я буду извлечен бестрепетной рукой

И встанут надо мной забытые созвездья,

И душу посетят безлюдье и покой.

 

Да, душу посетит великое безлюдье

И только робких трав заговорят уста…

Тогда-то высоту вздохну я полной грудью,

Тогда-то и меня заметит высота.