Цитата сообщения Циничка Одиночество их повязало, нет, не намертво и навсегда, когда чувства и желания сбиваются войлоком в оргазме, что не распутать, не растянуть, не найти конца веревочки, и горят, пылают вечным огнем, такой себе перпетуум-мобиле; не намертво и навсегда, как сбивается в одно неделимое целое генетический материал из двух половых клеток, мужской и женской… инь и янь, солнце и луна, не разорвать, не расцепить, только вместе, вперед, до конца своих дней, и перепрыгнуть через виток спирали жизни, пройти через невидимую зеркальную дверь между поколениями. Войти в эту дверь двумя, выйти одним, в новом качестве и обличии. Хуже, лучше? Рассудят потомки, и удивятся крепкому союзу несовместимостей: миндалевидным, карим глазам, с поволокой, прабабки на чисто арийском овале, доставшемуся от прадеда.
Он и она шли своими дорожками, шагали бодрым маршем, бежали вприпрыжку, ползли на последнем издыхании, падали на колени и поднимались, воскресали из пепла птицами Фениксами. И натирали кровавые мозоли, умывались липким потом, покрывались росой обид, с остервенением втаптывали в вековую грязь свои разочарования и надежды, которым так и не суждено было стать птицей счастья, и взлететь высоко-высоко, к звездам, и сгореть дотла.
Они встретились на распутье дорог, на перекрестке судеб, по ошибке, иль по игривой причуде коварной злодейки-судьбы. Замерли в одночасье, как сказочный Иван-царевич перед валуном с надписью: «направо пойдешь… налево пойдешь… прямо пойдешь…»

На переправе коней не меняют! Ой, ли!

ОН
Свою кобылу он так и не смог объездить, как не пыжился. Ускакала дикая кровь в даль, в рассветные степные дали, где вольный ветер трепет гриву, и утренние заморозки ласкают, до зыбкого состояния нирваны, молодой, упругий, налитый соком, круп. А, когда уже вот-вот заблудшая душа оклякнет, пойдет холодной темной рябью бездны, ее возьмет, да и приласкает утренней луч солнца, как голодную бездомную суку живодер. И опалит лицо зловоньем пекущего ада, задушит смрадом вечного перегарного духа.
Потеряв ее, он потерял смысл бытия. Все, что он делал: шел, бежал, полз, боролся, искал, находил делал только для нее. Все пять лет совместной жизни, он был ее зеркалом: она смеялась-он смеялся, она плакала-он плакал, грустил, тосковал, болел, танцевал, пел близнецом.
Теперь ее не было. И не вернуть. Померкли краски, жизнь превратилась в существование-холодное одиночество.

ОНА
Она всегда была одна, с самого рождения. Нежеланный ребенок, кусок мяса, что выплюнула из себя в крещенские морозы непутевая, гулящая баба, выковыряла, как фурункул, замотала в тряпки и забросила в прожорливое нутро-мусоропровод облезлого дома рабочих окраин. Выжила вопреки, наперекор диагнозам «Сепсис» и «Кахексия», почти два года по больницам. Потом дом малютки, детский дом... вечная борьба за свое место под солнцем. В 20 ее изнасиловала толпа обдолбанных олигофренов, с липкими ладонями, слюнявыми губами на уродливых мордах, покрытых буйно цветущими, красными, с белым гнойным содержимым внутри, гормональными прыщами . Маточное кровотечение... операционная,белая-белая, бескрайняя пустыня Антарктиды, холодный, как в морге стол, и ледяное, безжалостное солнце в глаза... недрогнувшей, твердой рукой гинеколог отсек то, в чем зарождается человеческая жизнь, тем самым вынеся пожизненный вердикт-одиночество. Спасли. Выжила. Одна, одна, одна...




ОНИ
(продолжение следует)