Ей было одиноко. Никто никогда не любил ее, и никому не нужна была ее любовь. Она часто плакала, и ей было больно. Но она никогда не жаловалась, потому что никто не стал бы ее жалеть.
Она жила в городе, над которым всегда висели мрачные серые тучи.
Однажды она проснулась и увидела рядом с собой свою смерть. Это была сгорбленная старуха в серых одеждах, с длинными седыми волосами. Ее лицо было скрыто от постороннего взора, но было видно, что она очень стара. С тех пор она следовала за ней неотступно, и она ничего не могла с ней поделать.
Ей не было страшно, и она уже не плакала. Ей было безразлично.
В тот день она гуляла по серым переулкам. Она всегда проводила так свое свободное время, убегая от всех по темным улицам, но старуха-смерть никогда не отставала. Она медленно, но неизбежно приближалась кривыми шагами.
Она знала, что пытаться избавиться от своей смерти бесполезно. Но все равно упрямо пила горячий шоколад, почти безквусный, заходила в дешевые магазинчики, чтобы купить дешевые вещи, и не оглядывалась.
И ничего у нее не было, только эта смерть.
Она села на край тротуара и стала смотреть на людей. Они все были одинаковые, их лица были скрыты серой тьмой. И они все оказались здесь случайно, хотя их было много, и казалось, что это не так. Они все спешили, и у всех тоже была своя смерть.
Она взглянула на свое отражение в витрине, пытаясь найти глаза. Их там не было, только серый расплывчатый туман, очертания лица... Она не испугалась. Только смерть за спиной криво ухмыльнулась, и стало неприятно.
Она встала и пошла очень быстро, хотя знала, что смерть будет также идти за ней. Потом она побежала, все быстрее и быстрее. Она не оглядывалась. Потом она остановилась и посмотрела назад. Смерти там не было.
Тогда ей стало совсем одиноко. Она села на ступеньку магазина и посмотрела на людей. Они были такие же, как раньше, и снова одинаковые.
И она поняла, что ей больше незачем жить. Серое небо безмолвно захлопнулось, и ей было так одиноко...
Когда она открыла глаза, то увидела, что над городом свтеит солнце. Люди шли по улице и смотрели на него, они все улыбались, и они больше не были одинаковыми. В них во всех горел яркий и теплый огонек, и ей больше не было холодно.
Ее кто-то назвал по имени.
Она обернулась и увидела свою смерть. Только она поняла, что раньше ошибалась - темнота переулков делала ее одежду серой, когда она была белоснежной, превращала ее светлые серебристые волосы в седые, скрывала ее лицо от посторонних взглядов. И, главное, она не была сгорбленной, она была маленького роста, потому что она была ребенком.
И она тоже улыбалась, как и все остальные люди.
Смерть протянула к ней свои маленькие ручки, и ее глаза говорили - "Мне так одиноко без тебя, ты ведь не уйдешь от меня?"
Ей ничего не оставалось сделать, как поднять свою смерть на руки и ласково прошептать ей на ушко, убирая светлые пряди с ее лба - "Нет, я никогда тебя не брошу".
Она пошла домой, щурясь от солнечного света, и ей больше не было одиноко.

Успокоиться, расслабиться, обрести счастье в малом, что окружает нас.

И быть вечно благодарным, улыбаться Небесам в память о том, что когда-то ты был счастлив.

В колонках играет - Nightwish - Dead Boy's Poem и Blind Guardian - Lord Of The Rings
Настроение сейчас - отсутствует

Я бываю разной. Счастливой и нет, разбитой вдребезги и собранной по кусочкам с потрясающей тщательностью, так, что и не отличишь от нормальной... Но всегда есть два варианта. Либо я выберу горячий чай, либо холодную воду.
Что выберу сейчас? Холодную воду. В большом количестве, чтобы она лилась на меня с потолка, омывала мое тело и душу.
Чтобы она несла покой, прохладу и чистоту.

Больше мне сейчас сказать нечего.

Да нет, вообще-то есть чего. И много. Нечего сейчас разыгрывать драму, строить из себя погибшую. Да, развалилась на части, и мне не нравится, как склеена. Да, из сердца ушло что-то важное, да, нет желанной тишины и покоя, да, нет в жизни совершенства. Но я есть, и у меня есть силы, чтобы бороться.

Кто я? С детства знаю - Луна. Правда, сейчас это не чувствую, но все равно, я - это я. Как же иначе-то. Хотя, по правде, знаю, как иначе, но... боюсь вспоминать об этом, лучше лгать. Какая я? Не знаю. Слабая. И влюбленная, слабо так влюбленная. Все, кто мне дороги, странные люди. Если не странные, то в моих глазах они становятся таковыми. И он тоже странный, я это вчера поняла. У него слишком странные глаза, чтобы он был обычным. Наверное, именно в эти глаза я и влюбилась. А зря.
Итак... наверное, все-таки не все потеряно. что-то же еще осталось... Ну подумаешь, склеенная по кусочкам. Подумаешь, крови в жилах больше нет. Подумаешь, что почти неживая, зато и не мертвая.
А смерть живет так долго... Она возрождается с каждым разом, когда кого-то покидает жизнь. Иногда люди умирают в наших сердцах, и тогда смерть тоже возрождается, и танцует на руинах нашего счастья. Мне иногда больно думать, что никто ее не любит, эту смерть. Или почти никто. Даже самоубийцы.
И кто такие убийцы? Нет, это не те, кто отнимает у людей жизнь. Никто в этом не властен, кроме Бога. Нет, они отнимают тело, а не жизнь. Это совершенно другое...

Нет, холодная вода не очистит меня. А горячий чай не согреет. Они принадлежат миру живых, тех, у кого в груди бьется сердце. Кровь = жизнь, ее олицетворение. А у меня кровь замерзла... И не двигается, хочет скрыться от посторонних, сделать вид, что ее нет. Когда страшно, это единственный способ... поверить, что тебя не заметят, хотя это невозможно...
И снова мысли текут по проторенной локтями и коленями дорожке. Я думаю о его карих глазах. И это глупо, но неизбежно, все мое существо знает об этом. Только вот это правда глупо.
У него зрение -2.
А у меня глаза другие, не такие... Точнее, были раньше. А теперь не знаю.
Просто хочется другого. Я падаю в бездну, а хочется упасть в его обьятия. Я вижу черноту этой пропасти, а хочется видеть черные зрачки его глаз. И так все остальное.
И мне не страшно, мне противно, что... да оставьте вы меня в покое, родственники. Нет у меня вашей крови, да и своей нет пока что, не трогайте меня хотя бы в такой момент.
Биться головой о стену - вот что значит говорить о себе другим.
"...и цветут в Райском Саду не лилии и не розы, а цветы жизни, сеющие радость и спокойствие..."
Да будет так.
Аминь.
Закрой уставшие глаза, Луна.

Я долго кричала ему вслед - подожди! Ты мне нужен! Умру без тебя! Люблю тебя больше жизни! Но он не вернулся.
Тогда я просто пожала плечами и пошла жить новую жизнь.
---

...И кажется - всё, всё, ушла безвозвратно! Не помню, забыла, прошла, зачеркнула! А потом открываешь ту самую книгу и вспоминаешь все сначала...
---

Летела, летела... упала, разбилась... пару месяцев лежала на земле, моля о помощи. Потом встала на ноги и пошла дальше пешком...
---

Докурила сигарету, бросила на землю, придавила ногой, сказала - последняя. Почесала нос, достала следующую, прикурила, бросила в урну, вспомнив, что прошлая была последней. Но было уже поздно отказываться от слов, и я решила, что это была первая... в новой жизни...
---

Немного цинично, зато от остатков души, которая заглянула глотнуть горячего чаю без ничего и провести ночь после долгой прогулки... интересно, с кем это она гуляла?

Даже у моей души есть личная жизнь, о которой я ничего не знаю. А что есть у меня?.. Только она, и мир в моем сердце, сшитом тостыми неаккуратными нитками. Не порвать бы их ненароком...

There's a lot to live for and there's a lot to die for...

В жизни есть много чего, в чем можно найти смысл, и еще больше, в чем смысла нет... Незачем искать его, пусть все будет так восхитительно бессмысленно!

Зато когда встаешь на колени перед жизнью, невольно думаешь, что так много вещей, ради которых можно жить.

И умирать.

Часто бывает так, что в жизни какое-то время всплывают ситуации, направленные на одну и ту же тему. В последнее время моя тема - жизнь и смерть...
А также власть. Власть страстей над человеком... Не будь слишком сладким, иначе тебя съедят. Не будь слишком горьким, а то тебя выплюнут.

И умирай ради тех, кого любишь, а живи ради тех, кто любит тебя. Наверное, так...

Не стоит быть уверенным в том, что твое сердце не отвернется от тебя в ту минуту, когда ты захочешь побыть один.

Я боюсь. Боюсь проснуться и понять, что всё - жизнь закончена, надо подойти к окну и просто упасть.
Продасть свою душу кому-то незнакомому, потому что больше нет сил держать ее внутри.
Я расплету свои длинные волосы. В день смерти. В знак страха.
И что будет потом? Темнота, тишина, безграничное пространство для души. А куда я ее дела? Растратила на незначительные вещи. Я никого не любила, и потому продала своё бессмертие. Кому?
Наши желания - бич наш. И на спине от него остаются длинные белые шрамы... Похожие на шрамы от срезанных крыльев. Только это было давно, и сейчас мне уже почти не больно, а больно от этого бича, хлещущего меня. Каждый день...
Умоюсь снегом... и ничего не почувствую. Я потеряла что-то важное, поэтому больше ничего нет для меня. В этой жизни.
Раньше я чувствовала холод и боль. Теперь мое сердце одревенело. Я шла через холод с одной мыслью - дойти и остаться в живых, не замерзнуть... А теперь я забыла, куда шла и зачем.
И больше мне не холодно, только как-то странно смотреть на белые шрамы на коже. Наверное, это просто снег, его надо стряхнуть, и шрамы пропадут. Но снег примерз безнадежно, и его можно отодрать только с кожей. До крови. До жизни, куда проник холод.
Я пролила свою кровь, и она замерзла. Слизала ее кончиком языка с губ... такой неповторимый запах у крови. И вкус.
Нет, я больше не боюсь. В душе появилось безразличие - значит настал день умереть. Я подойду к окну и расплету свои волосы...
В знак Прощания.
>картинка взята с http://www.liveinternet.ru/users/787301/>>

Надо бы повесить надпись на двери.
"Не мешайте - занята важным делом. Умираю. P.S. В завещании для вас ничего нет."

Наверное, это просто состояние такое.
Зря я "Сказки" свои вставила, не в тему получилось. Я ведь их еще в декабре написала, эти сказки... они такие добрые. Бываю я такой, когда хочется писать именно сказки. Наверное, спустя года два напишу продолжение. Подождем - увидим... Самой интересно, сколько мне еще умирать осталось...
Oh, wild dreams which visited me every nidht! Don't batter me, stop striping my skin!
И кто-то язвительный (наверное, это потомок сарказма...) смеется - дурочка, маленькая дурочка. Глупенькая, ха-ха, глупенькая. Не видать тебе счастливой улыбки сердца, не видать.
Мрачный у меня дневник, наверное. Первые сообщения были наполнены счастьем. Это видно было, светились прямо. А эти... как черные дыры. Как-то он сказал - "у тебя глаза, как черные дыры - засасывают, и не выберешься, и растворяешься в них, и постепенно исчезаешь...". Это правда. И дело не в расширенных зрачках, которые так пугают бабушку (ты не курила? нет? а ты уверена?). Наверное, дело в сосущем отчаянии, которое убивает душу. Бьет по ней, дирает с нее кожу длинными тонкими кровавыми полосами. И смеется в лицо, не стесняясь... в глазах у него сверкают огоньки, а мои, наверное, потухли.
Давно.
И безнадежно...
Может быть, я и в самом деле такая дура. Нате так и не позвонила - уроки делала... А сейчас уже поздно... Ната, прости. И зачем я трясу руками здесь, пытаюсь доказать самой себе, что загнала себя в угол?
И так понятно, что дура дурой, недавно вот стояла на морозе без шапки, как всегда, ждала... пропустила свой автобус... Второй автобус пропустила.. и смотрела, пялилась в даль, уже потом разревелась, как истеричка, и поперлась пешком. Люблю ходить пешком, когда реву.
Сегодня снился сон. Он ждет меня под окнами после уроков - таокй страх в груди и ужас вместо счастья. А потом...
Прикосновение бывает таким приятным.
Этот сон был пророческим. Никаких прикосновений, конечно, не было, но по крайней мере не пришлось снова топать первую остановку в образе идиотки. С ними пошла. И первый раз, наверное, он на меня пристально посмотрел... Про зрение свое рассказывал.. плохое у него зрение... и карие глаза, умные. Подумаешь, идиотке про зрение свое рассказывал. У него есть подруга в Германии, вроде как...
А я-то кто такая? Откуда вылезла?
Боже, о чем я говорю.
И кому это я говорю?
Ведь не хочу, чтобы это кто-то видел.
Не хочу. Но пишу ведь. Поэтому и идиотка. Сама себя ругаю, потому что просто уже сил нет держать себя в руках. Когда закрываешься от самой себя, обязательно вылезает что-то, чем ты будешь закрываться. Недавно это был сарказм, а теперь вот - упреки. Пожалуй, несправедливые. Ведь я не идиотка. Только веду себя иногда глупо, но с кем не бывает, в принципе? Вытрем слезки, ведь плакать-то нечего.
Может, я все-таки уговорю родителей поехать в Калиниград летом. Хотя их эта идея не слишком воодушевляет, а точнее - они не слишком за. Скорее против. Но мы еще потолкуем на эту тему.
Мне в жизни не хватает человека, которого можно обнять. Просто хотя бы банально обнять, от души, искренне. И сказать - здравствуй, я пришла, и тоже рада тебя видеть.
Только вот нет таких пока, которых я рада видеть в данный момент и чтобы они тоже были рады меня видеть. Из тех, кто рядом.
А обнять от души... совершенно некого. Я обняла бы Нату, но она уедет завтра, и я ее долго не увижу. И буду скучать.
И буду писать мысленно меморандумы, смотреть на ее подарок в рамочке и переводить взгляд обратно в окно, полное ночного холода и тьмы. А на руках так и пройдут следы ударов... Почему судьба бьет меня по рукам? Я их доверчиво протягиваю, чтобы обнять человека... Ан нет, получи по рукам, убери загребала свои, другим оставь, когда я еще и не притронулась. В реале меня, конечно, никто не бил пока. И слава Богу, что не бил. Я и без этого не долго проживу.
Наверное, я просто устала. Помню, в прошлом году я так не уставала. Но был момент, когда шла в школу с таким ощущением, что приду - и упаду на пол, обессиленная, как будто всю кровь, все жизненные соки выпили.
Интересно, куда пошла моя кровь? И эти жизненные соки? И что осталось во мне?

Не нужно этого ничего писать. Вот этому я и идиотка. Снова протягиваю вслепую руки, тыкаюсь лбом об стену и бессильно опадаю вдоль нее, и плачу.

Или не плачу.

mourning your life...

Когда больно бьет по рукам, несколько минут еще виден красный след удара. И слёзы, слёзы льются, оплакивая свою незавидную участь - быть пролитыми на холодную землю, укрытую колючим снегом. Зато на родную...
Обидно, когда жизнь так обращается с тобой. И стыдно, что отдернул руки. Мог бы и подержать, выдержать весь град ударов. Но нет, убираешь руки за спину. И плачешь. От страха, что тот, кого ты любишь, увидит твою слабость. Увидит... и не простит.
Убегай от них, они не поймут тебя. Не поймут и посмеются... Отвернись, спрячь лицо и не смотри им в глаза. Отвернуться - не значит показать свою слабость. Отвернуться - значит встретиться с ней лицом к лицу... И плачь, рыдай, ибо ты одинока.
Одинока.
И не будет того, кто поможет тебе.
Падай на землю и рыдай... это всё, что осталось? Неужто участь пораженных страданием такова? И неужели лишь земля примет нас в минуту одиночества и поражения в бою с самим собой? Безнадежно - бежать за временем и бороться с собой. Победить себя? То есть предать. Ты предательница, и твои руки обагрены кровью... собственной...
Умри же! И похоронят тебя заживо, и твои слёзы будут падать вверх, стремясь к небу. В страхе перед жизнью. Неужели мы так одиноки? Неужели нет нам иного пристанища, кроме как могила? Когда вырываешь из своей груди сердце, бросая его под ноги, и топчешь его в надежде обрести чью-то любовь... Когда теряешься в черных слоях пустоты, обреченный на судьбу одинокую... Без любви. Не любишь себя - не любишь других.
Когда нет в твоей груди души, где твое убежище? Куда ты пойдешь, осененный роком? Отмеченный клемом... не позора... а одиночества...
Что будет силой твоей? Что будет правдой твоей? Кто будет рядом с тобой? Продал душу - умей достойно принять плату. А плата - неприкаянность... Ты прикован к могиле своей, и ни крыльев у тебя, ни рук, ни сердца, ни головы...
Ах, и ты вновь бьешь меня по рукам. Говоришь - одиночество... Я улыбнусь сама себе, выпрыгнув исцеленной из потока своей души, и побегу по волнам. Нет меня, потерялась, отверженная миром... Нашла убежище, и не продам ни за кого. Подставлю руки под удар еще раз, и еще, а потом вновь рассмеюсь слишком звонко.
И не буду плакать.

Словно взболтали жидкость детства (глубокую, красивую, до боли родную воду цвета Индиго) и смешали ее с какой-то странной цветной жидкостью взрослости. Пока что это эмульсия, а потом тяжелый осадок жидкости цвета Индиго перевесит, и он упокоится на дне сосуда, неподвижный и почти безжизненный. Лишь иногда цепи памяти будут колыхать его, и тогда мельчайшие синие частицы будут подниматься со дна и взлетать к самой вершине души, всколыхнутые и до сих пор беспокойные. Им дана венчая жизнь и вера в чудеса - а мне лишь поседевшие от боли раны и нож в руке. И постоянный вопрос - удержишься ли ты от того, чтобы проститься со всем, что у тебя есть, всего лишь взмахом этого ножа? Взлететь ввысь, взмахнуть длинными волосами, как крыльями... И сотавить это переполненный сосуд навсегда.
Тяжело дышать тому, кто видит в себе грязь. Еще тяжелее тем, кто измарал в грязи самое ценное и не знает, как очистить.
Отмываю я свое сердце в чистой родниковой воде, отмываю и отмываю, тру безнадежно от грязи. Только вода пачкается, а сердце тревожно бьется. И результата нет никакого.
И лишь боль, боль от расставания. Сердце отмоется, если вылить на него эмульсию моих жизней, может, тогда оно и оживет, забьеся сновой силой. А пока - тяжело дышать. Безнадежно...

Результат теста "Другой мир. Кто вы?"
"Избранный."
Вы всегда уверенно шли по жизни, но смотрели на нее как будто со стороны. Вы искренне верите, что все беды проходят, боретесь за свое счастье, не любите лести и готовы помочь. Но тем ли людям вы помогаете? Всегда ли вы видите то что есть, а не то, что хотите видеть? Вы многим нужны, но они просто используют вашу простоту душевную. Будьте осмотрительнее, но не теряйте своего обояния. Иначе можно потеряться, остаться одному (одной), вечно надеясь на доброту людскую. А это такая редкость.
Пройти тест "Другой мир. Кто вы?"А это в какой-то степени тоже правда. Это явно позиция ребенка... М-м-м... Снова надо бы поррасуждать, что пора бы мне измениться. Стать более серьезной.. А мне хочется мне и все тут! Хочу быть ребенком с чистой душой и бескорыстным сердцем. по-моему, это было бы замечательно... только жизнь больно бить будет. А синяков на мне и так много. Сердце сильное, оно выдержит, а вот разум сломается, если яребенокм снова буду. Фактически, я перестала быть им год назад... Душой. Но того маленького ребенка, который там сидит, не обманешь, все равно он есть и тихо смеется надо мной. Наверное, ему кажется, что я такая взрослая уже. Хотя чего там, какая я взрослая. Душой, мозгами, сердцем - да, а вот внешне... Ага, ну и кто может сказать, ребенок я или уже нет?... Хотя так хочется написать - ЕЩЕ нет, а не УЖЕ. Так хорошо быть детём, таким маленьким и с большими глазами. Без комплексов, перхоти, целлюлита, душевных проблем (хотя вру, у детей они тоже есть) и нестыковок в общении... [знаешь, любимый, а ты прав. Я такая смешная. Я об этом думала ;)]Результат теста правильный, я слишком доверчивая. И у меня правда есть какое-то обаяние, по крайней мере, мне так кажется... Мне самой с собой хорошо. Не боюсь одиночества, а зову его. ...а что бы вы ответили, если бы ребенок, живущий у вас в душе, ласково вас обнял и спросил: "а ведь я - это ты, верно?"...