Когда больно бьет по рукам, несколько минут еще виден красный след удара. И слёзы, слёзы льются, оплакивая свою незавидную участь - быть пролитыми на холодную землю, укрытую колючим снегом. Зато на родную...
Обидно, когда жизнь так обращается с тобой. И стыдно, что отдернул руки. Мог бы и подержать, выдержать весь град ударов. Но нет, убираешь руки за спину. И плачешь. От страха, что тот, кого ты любишь, увидит твою слабость. Увидит... и не простит.
Убегай от них, они не поймут тебя. Не поймут и посмеются... Отвернись, спрячь лицо и не смотри им в глаза. Отвернуться - не значит показать свою слабость. Отвернуться - значит встретиться с ней лицом к лицу... И плачь, рыдай, ибо ты одинока.
Одинока.
И не будет того, кто поможет тебе.
Падай на землю и рыдай... это всё, что осталось? Неужто участь пораженных страданием такова? И неужели лишь земля примет нас в минуту одиночества и поражения в бою с самим собой? Безнадежно - бежать за временем и бороться с собой. Победить себя? То есть предать. Ты предательница, и твои руки обагрены кровью... собственной...
Умри же! И похоронят тебя заживо, и твои слёзы будут падать вверх, стремясь к небу. В страхе перед жизнью. Неужели мы так одиноки? Неужели нет нам иного пристанища, кроме как могила? Когда вырываешь из своей груди сердце, бросая его под ноги, и топчешь его в надежде обрести чью-то любовь... Когда теряешься в черных слоях пустоты, обреченный на судьбу одинокую... Без любви. Не любишь себя - не любишь других.
Когда нет в твоей груди души, где твое убежище? Куда ты пойдешь, осененный роком? Отмеченный клемом... не позора... а одиночества...
Что будет силой твоей? Что будет правдой твоей? Кто будет рядом с тобой? Продал душу - умей достойно принять плату. А плата - неприкаянность... Ты прикован к могиле своей, и ни крыльев у тебя, ни рук, ни сердца, ни головы...
Ах, и ты вновь бьешь меня по рукам. Говоришь - одиночество... Я улыбнусь сама себе, выпрыгнув исцеленной из потока своей души, и побегу по волнам. Нет меня, потерялась, отверженная миром... Нашла убежище, и не продам ни за кого. Подставлю руки под удар еще раз, и еще, а потом вновь рассмеюсь слишком звонко.
И не буду плакать.