Срок восковой дамы истёк или это она сама истекла?
Я играл какие-то странные вещи – вещи, которые вряд ли бы мог придумать сам, такие игры приходят свыше и никогда не кончаются, они отдаются звуками в кончиках пальцев и пахнут розами, это опасно, дыши глубже. Дело не в том, что я талантлив, вовсе нет, дело в том, что ведётся игра между пешками на поле, где есть только ферзь. В таких случаях я зажигаю свечение свеч и просиживаю мысли рядом с небом, чтобы только не задеть краем пальто реальность.
«Мне просто кажется, что тебе плохо».
Это было судорожное моё, почти страстное: не клади трубку, некладитрубку некла дитру бкунек ладитру бкунекла дитру бкун еклад и труб куне. Это было испуганное моё, почти отчаянное: ну пожалуйста, чего тебе стоит, пожалуйстачеготебестоит, пожа луйстаче готе бесто итче готе бес тоитче готе бесто ит. Это было слезное моё, почти счастливое: дадададада, мне плохо, дамнеплохо мнепло ходам неплохо дам неплохо. Я пошлый и пафосный, как слон на черепахе.
«Сегодня ты и такие, как ты, не нужны. Ты динозавр».
Я дышу одним с тобой воздухом, я дышу одними с тобою песнями, но разве это значит что-то, все слова – сказал-отрезал-еще-одну-ниточку. Я ищу в каждой фразе восьмое дно за девятым замком, я ищу в каждом подтексте еще один подподподтекст, что я бессмыслен, что я глуп, не нужен и маленек, и самое главное – нахожу, ибо ищущий да найдет, идущий да наткнется. И в чем же дело, я ведь нашла, что хотела – мир отдельно, я отдельно, у нас разные комнаты в доме сумасшедших, и нас ничего не связывает, кроме запаха дыма из перегоревшей розетки, через которые мы слушаем свои сны. И в чем же дело, я ведь получила, чего желала – я убедилась, что смысл похож на беспомощного ребенка, которого нельзя выпускать из квартиры (свалится с лестницы; сломает шею; уведут маньяки; упадёт – убьётся).
Все будет, осталось надеть шляпу и выйти на рельсы.
Это правда, что все мы – стрелы, которые пускает слепой стрелок, желая убить надежду?..