За дверью бабушка восклицает пафосно: "Что творится на белом свете?.." А я отвечаю себе под нос: "Мы творимся, мы творимся и творим, твари Божьи.." Только свет, прости меня, не белый, он как минимум всех оттенков от белого до черного, а как максимум он в семь миллионов цветов плюс хроматические и ахроматические валентности. И всё как надо, и я даже не делаю вид, будто всё хорошо, что за глупость такая - хорошо. Самое лучшее, что может творится, будет не хорошим, а правильным, вот ведь какая штука, юный художник.

Все жильцы моей головы смотрят на меня сочувственно, вытирают мне пот со лба, говорят: крепись, скоро всё будет гораздо сложнее, детка, так что сходить с ума еще рано, рано ломаться в конвульсиях, прижимать руки к лицу, рано выть на луну и плакать в подушку. Рано. Ты лучше пиши гениальнее, девочка, пиши гениальнее, мальчик, думай головой своей, и будет тебе счастье. Твори свои книги, раз не причисляешь себя к тварям Божьим, у таких, как ты, всегда всё через задницу, а я выдыхаю: и слава Богу, что так. А они смеются над моим "солипсизмом", пишут у меня на лбу грязные ругательства дождевой водой и отпускают погулять на часок.

Вопрос в том, теряется экзистенциальность или нет, вот в чем вопрос; а уж что там творится на свете в семь миллионов цветов с хроматическими и ахроматическими валентностями - а Бог знает, что творится, да и неважно всё это, поверь мне, неважно. Симпозиум у меня в голове возражает, но если припереть их к стенке дулом ружья и, брызжа слюной, требовать невозможного, то...?
Вот видишь, девочка, а ты говорила - утопия, вот видишь, мальчик, а ты говорил - бред. Вчера я встретила его на ступеньках метро, чтобы узнать, что всё у меня получится, а как иначе-то, нет, всё не будет хорошо, глупости, всё будет правильно, вот так, а больше нам ничего и не надобно. По лунному пути до конца.
И почему мне кажется, что в доме пахнет его одеколоном кофе?