а ведь тепло за окошком, видите??

уезжаю 12го до конца лета..

Вложение: 3750028.jpeg

Неправда ли?

Иногда это очень надо.. надо чистить каждый уголочек своей души, каждую частичку своего сердца.. чтобы было спокойно.. чтобы не было ничего лишнего, обременяющего..
Иногда это очень надо.. надо чистить каждый уголочек вокруг себя, чтобы наравне с внутренней чистотой тебя окружало внешнее сияние.. По-тихоньку.. не все сразу..
Я начала..
Как всегда не с того, как всегда с внешнего, но это уже хорошо.. Тогда не больно.. тогда не сложно.. тогда - приятно.. сердцу и глазу..

Чистила клавиатуру.. надо было бы конечно купить новую, но на это нет времени.. Вынула каждую кнопочку (клаве уже 3 года) протерла ее, бережно смахнула пылинки и вставила на место..

Итог: успокоилась сама и глаз радуется..

Каким я его вижу..




Или замок под небесами..



Или так..




Быть может это и есть он:




Или он:



Иногда мне кажется, что я вижу его таким:



Очень может быть, что он вовсе и не на небе..





В одном я уверена точно: ОН ЕСТЬ!

О, если бы судьба моя
Сплелась с твоей, как нам мечталось,
Я пил бы радость бытия,
А не похмельную усталость.

Сегодня он пришел, чтобы вновь разбить меня и сделал это..уже не так больно..

На дне каменной лужи -- ты да я...

Заливает до краев усталой теплой водой.

Нежится и катается по бесконечной воде солнце.

На берегах -- лето, ленивое, ленивее некуда.

Осыпались и плаваем...

Я не буду начинать свой рассказ с описания тех мест, где я родился, учился и вырос. И уж поверьте - вы никогда не узнаете точно, какой это был год, месяц и день. Не имеет значения, в какой стране я находился, и какую политическую партию поддерживал. И я абсолютно уверен в том, что вам не нужно знать, сколько мне сейчас лет. Все это ерунда. В этой истории важно лишь то, что я был репортером городской газеты.
Работу свою я любил и относился к ней серьезно, поэтому выполнял все задания по полной программе, часто переходя рамки обычных репортажей, и за это меня поощряло начальство. Конечно, сначала попадались малоинтересные статейки, но позднее работа заняла всю мою жизнь, потому что оказалась намного насыщеннее и ярче реальности, в которой жил я. Помню, еще с раннего детства я мечтал совершить прославленный поступок, показать силу воли и духа, и свято верил в то, что эта работа – основательная ступень к достижению главной цели. Однажды меня попросили съездить за город и подготовить полный репортаж о готовящемся событии. Моему начальству стало известно, что какой-то богач устраивает нечто вроде цирка для своего ближайшего окружения и настойчиво просил редакцию, в которой я работал, чтобы это событие не осталось незамеченным в широких массах нашего города, потому что шоу, как он сам сказал собирается быть грандиозным. Уверен, вы ни капли не удивитесь, - этот репортаж поручили мне.
День выдался жаркий. И не просто жаркий, а знойный. Огромная, бесконечная степь повисла в желто-серой дымке пыли. Каждое движение, каждый звук многократным эхо разлетались в воздухе, и, казалось, не принадлежали никому, и уходили в бесконечное пространство.
Мы стояли за лентой, которой было обтянуто довольно большое поле, напоминавшее квадрат, нарисованный трехлетним ребенком. Народу собралось немало, но никто, видимо, не понимал, что происходит и чего ожидать. Разбившись на произвольные группки, люди о чем-то оживленно разговаривали, туда-сюда сновали непонятно откуда взявшиеся дети. Постепенно создавалась напряженная, нервная обстановка. На многих лицах было заметно раздражение, да и мои нервы тоже были ни к черту. Все эти люди-муравьишки, к счастью, всего на пару часов ставшие для меня кругом общение, то и дело бросали подозрительные взгляды в мою сторону; потом (как это положено у подобных им) как ни в чем не бывало отворачивались и, спустя пару секунд, злобно поливали меня грязью. По большому счету мне было наплевать на сплетни этих уродов, на их врожденную неприязнь к журналистам, на глупые предрассудки, но тем не менее неимоверное желание подойти и залепить пощечину (а то и что-нибудь похлеще) не покидало меня.
Потушив в себе инстинктивное раздражение, я подумал, что не плохо было бы охладиться и передохнуть. Бросив короткий взгляд на высохшую степь, я развернулся и направился к автомату с водой. Рядом с ним стояла довольно симпатичная девчушка. Ее легкий летний сарафанчик так красиво облегал стройное разгоряченное тело, что мои и без того влажные ладошки вспотели. Видимо в тот момент лицо мое приняло крайне идиотическое выражение лица, потому что куколка с надменной ухмылкой посмотрела в мою сторону и тут же отвернулась. Я повернул голову в туже сторону, куда и она. Краем глаза я заметил, что она наблюдает за моими маневрами, но реагировать на это не стал - мое внимание уже переключилось на другой, более интересный объект – железный кунг, стоящий нескольких метрах в десяти от доселе необходимого мне автомата, беспрерывно покачивался и издавал странные, пугающие звуки. Несколько мгновений я стоял неподвижно, реагируя лишь зрачками глаз на движения металлического предмета. Неожиданно в поле моего зрения вклинился мужчина, невысокий, но довольно сильный на вид. Грузной походкой он подошел к кунгу, достал из заднего кармана небольшой ключ, вставил его в еле заметную скважину, повернул и распахнул дверцу бункера. Яркий свет палящего солнца не позволил мне сразу понять, что находиться внутри, в ужасающей пыльной темноте. Лишь слух не подвел меня – странное крехтение-рычание-сопение усилилось. Из темноты показалось лицо все того же мужчины:
- Hey, guys! Come here! – громким хриплым голосом крикнул он и призывно махнул рукой.
Через секунду еще трое точно таких же парней быстрым шагом зашли в кунг. На мгновение в черном прямоугольном проеме исчезли все признаки жизни, но, как оказалось, лучше бы они на самом деле исчезли – четверо мужчин, покашливая и отводя глаза, медленно вынесли довольно большую клетку. Они молча поставили ее на землю и расступились.
К моему удивлению в клетке сидел мальчик. Хотя это нечто сложно было назвать мальчиком или, вообще, человеком: слишком много чего-то звериного, хищного волчьего было в нем. Я судорожно рассматривал это уродливое создание, но взгляд мой возвращался к его неистовым глазам. Цвет этих двух белых существ, живущих своей собственной жизнью, можно было бы проассоциировать разве что с кровавой болезненной мочой, в которой зрачки, словно нервные поплавки в рыбной реке, прыгали, как живые. С трудом оторвав взгляд от глаз, я, оцепенев от ужаса, продолжал осмотр. Полуразорванный рот, окольцованный ржавыми окровавленными скобками, не позволявшими ему закрываться, походил на черную дыру, в которой вакуум заменялся кровавым месивом. Короткие руки и ноги, а точнее остатки конечностей, покрывали глубокие порезы и шрамы; кожа на его лице напоминала подгоревшую яичницу; корпус согнулся, словно кривой деревенский мост, голова ушла глубоко в плечи, но глаза все же было видно.
К клетке подошел мистер Н. и приказал мужчинам перенести ее на огороженное пространство. Четверо парней безымоционально подняли клетку и понесли ее на указанное место. Мальчик при этом издавал жуткие звуки, которые доносились до меня даже тогда, когда его унесли довольно далеко. Клетку поставили у правого края огражденного поля. Болтовня и смех притихли – все устремили свои взгляды на отвратительное существо. Когда на левую сторону поля мистер Н. вывел грязного оборванного старика, гробовое молчание прервалось таким же единогласным изумленным вздохом. Бедняга даже не мог сопротивляться в силу своего возраста и заметного недоедания.
Тишина повисла над саванной. Сухой песок, подгоняемый ветром, кружился в воздухе, создавая еле заметную дымку. Я чувствовал страх, затаившийся в каждом из нас. Мистер Н. махнул рукой. Первый из тех четырех парней подошел к клетке, достал из кармана еще один ключ и открыл замок, сдерживающий порывы безумного мальчика. Он уже ощущал долгожданную свободу и забился в клетке, мешая парню открыть ее. Но вот дверца распахнулась, и существо вырвалось на свободу. Оно бешено отряхнулось и устремилось вперед, к стоящему неподалеку бомжу. Бедный мужчина даже не посмел сделать шаг назад - он был в оцепенении. А волчонок уже несся с бешеной скоростью ему навстречу, издавая ужасающее рычание, оканчивающееся визгом. Между участниками этой неравной дуэли оставалось несколько метров. Вдруг мальчик замер, как вкопанный, и уставился на мужчину. Фиолетовый язык выкатился вперед, и с него тонкой струйкой потекла слюна. По толпе пронесся изумленный гогот. Бомж только начал приходить в себя и попятился, но волчонок, чуть подавшись назад, прыгнул на него и впился острыми зубами прямо в шею. Брызнула кровь. Люди закричали.
То, что я ощутил невозможно назвать словами, свернуть в какие-то рамки. Это отвратительно. И очень страшно. Я был возмущен увиденным, этим бесчеловечным сборищем подонков, наблюдавших за лишенной разума жестокостью, за подрывом нравственного начала, за злой, трагичной шуткой. Пальцы сами сжимались в крепкие кулаки – в голове же была помойка из обрывков мыслей и анализа происходящего. Лишь одно я четко понимал - работа требует сохранять спокойствие. И принялся фотографировать ВСЕ. В объективе моего фотоаппарата ВСЕ выглядело не так, как в реальности. Сквозь линзу зрелище попахивало некачественной сатирой и пошлятиной, от чего тошнило еще больше. Пощелкав пару минут, я перевел объектив на толпу. И, вы знаете, по этим лицам и фигурам можно было бы написать множество великих картин. Какие типажи, какие взгляды! Сюда бы хорошего мастера, и произведение искусства у вас в руках!
Но на этом злобном пиру мастером был я, поэтому пришлось запечатлевать происходящее при помощи обычной линзы.
И вдруг, сквозь пыльный объектив, я увидел девушку. На вид ей было не больше 16 лет. В массе изуродованных ужасом физиономий ее спокойное лицо было светлым пятном. Глаза пристально смотрели на мальчика, но ничего не выражали: ни ужаса, ни страха, ни боли – ровным счетом н и ч е г о. Она стояла, не двигаясь, скрестив ладони на уровне талии. Было в этой позе что-то надменное и презрительное. Эти качества маленькими капельками разбавляли явную силу характера молодой особы, создавая губительное для меня зелье. Я нажал на кнопку. Щелк! Она заметила меня и повернулась. И что это был за взгляд! И это выражение лица, в котором сочеталось несочетаемое! И эти губы, пылающие малиновой краской, к которым так хотелось прильнуть и напиться сладкого нектара!
Мне сразу захотелось подойти к ней, узнать ее голос, манеру разговора, но я никак не мог сейчас этим заниматься.
Я снова вернулся в реальность, вооружился фотоаппаратом и принялся отщелкивать пленку. Но мысли мои были о ней.
Закончив работу, я принялся искать глазами девушку, но ее нигде не было. Я сразу понял, что она из богатых - и осанка и наряд говорили об этом – поэтому-то я не решился подойти к красавице сразу или выспросить у кого-либо из присутствующих о ней. Но в те минуты я был безумно счастлив! Я увидел ее, она заметила меня… вот оно, счастье, совсем рядом. И теперь я заспешил домой, чтобы побыстрее проявить пленку, и любоваться на ее фотографию… которая, как выяснилось позже, не получилась.
После произошедшего в саванне, я не мог забыть прекрасную В. Не скажу, что я не спал ночами, как любят говорить самовлюбленные юнцы-символисты. Нет, этого не было. Но я чувствовал, что душа моя наполнилась неведомым, пока не открытым учеными газом счастья. Не дам себе соврать, он обладал, в какой то мере, и наркотическим свойством, но оно был так невелико, что если уж и сравнивать этот газ с чем-то подобным, то сходство здесь было лишь в одном: не хотелось терять это ощущение, желание быть в нем не уходило, а только усиливалось.
Безусловно, я очень хотел повидаться с В., и где-то в глубине души надеялся на ее ответное чувство но, вопреки вашим ожиданиям, я не отправился на происки за три моря, не стал бравым воином, хитрым воришкой или еще кем-то выдуманным плоским человеческим умом. Я не стал искать ее во всем близлежащих домах. Да, я знал, она из богатой семьи, и живет где-то поблизости (в нашем городе или любом соседнем), однако пожелал любить девушку в себе, мечтая о том, что она совсем рядом и сгорает от любви ко мне.
Так я прожил довольно долго, занимался бытовыми делами, особенно не мешающими мне любить В., да и вообще не обременяющими меня. Я все также продолжал работать в городской газете. Кстати говоря, та статья о мальчике-волке произвела фурор, и меня повысили. Несильно, конечно (резкие повышения редкость, да и опасно бывает), но денег стало на порядок больше. Жил я, как и прежде, один и все время, силы и средства тратил исключительно на свою персону. Как-то в наш офис приехала очередная проверка, и всех отпустили пораньше. Было около полудня, народу на улице никого, и я решил немного прогуляться. Пройдя несколько улиц, я почувствовал запах свежей выпечки, и мне тут же захотелось теплого хлеба. Я вспомнил, что на соседней улице месье П., (тот еще французишка), держал хлебопекарню, а при ней – магазинчик. Я редко заходил туда, но в тот день как-то особенно захотелось полакомиться свежей, хрустящей французской булкой. И я пошел.
В магазине стоял тот прекрасный аромат, от которого текут слюнки даже у самого равнодушного к еде человека. Я расплатился за булочку, отошел немного в сторону от прилавка и принялся разглядывать аппетитные витрины. Магазин был абсолютно пуст, поэтому я сразу заметил, как в помещение вошла девушка. Ее лицо было укутано в платок так, что даже глаза можно было различить с трудом. На ней было надето легкое короткое платьице, и я смог увидеть красивые коленки и голени, что привело меня в замешательство. Этот бабский предмет на голове никак не сочетался с юным силуэтом девушки. Она бросила на меня короткий взгляд и, будто испугавшись, опустила голову. Ускорив шаг, она подошла к прилавку и хриплым, каким-то слишком взрослым голосом попросила батон. Я снова поймал на себе ее взгляд. На этот раз он указывал мне на выход. Не смея перечить повелению незнакомки, я покинул магазин. Спустя минуту она вышла, держа в бежевом пакете длинный свежеиспеченный батон хлеба, и встала напротив меня. Резко вскинув голову назад, она сбросила платок.
По правде сказать, я даже не мог представить, что этой девушкой окажется В. Но так всегда и бывает: когда не думаешь о чем-то, именно оно и происходит. И так, я нашел ее. Или она нашла меня. Это было не важно. Я был безумно счастлив и даже сразу не присмотрелся к девчушке. Но, опомнившись через мгновение, увидел и красные глаза, и синие круги под ними и уставшее измученно лицо, покрытое красными пятнами от слез. И мне стало больно, а В. стояла и смотрела на меня. Но это были уже не те безэмоциональные крепкие алмазы, смотрящие в унылую саванну, а нечто печальное и жалкое, похожее на искусственно созданный высыхающий пруд.
Я совершенно не ожидал, что увижу эту милую девчушку хотя бы еще раз в своей жизни. Тем не менее, это произошло, хотя наверно лучше бы этого не случалось. Я сильно нервничал, не мог выговорить ни слова, не знал как себя вести, а она стояла напротив меня, и в те секунда я увидел в ней уже взрослую женщину, даже немного староватую. Она поразила меня, сбила с толку; искорки страсти и желания замелькали в моем сердце, и я упал перед ней на колени:
- В. … В. … прошу тебя не отвергай меня… я… думал о тебе очень много… думал постоянно… ты не выходила из моего сознания ни на минуту… я не решался искать тебя, потому что боялся твоего отказа… но уж если судьбы свела нас здесь, в этой бедной булочной… я должен тебе признаться… я… люблю тебя! – я стоял на коленях, руки мои дрожали я сам не понимал тех слов, что произносил, но чувствовал, что они шли от сердца.
Я опустил голову. Я не знал чего ожидать. Было так страшно поднять глаза и посмотреть на В. Но я решился. И… она улыбалась! Такой благосклонной уставшей улыбкой, какой смотрит мать на первый рисунок или глиняную фигурку своего ребенка. В тот миг я почувствовал, как за моей спиной начали раскрываться крылья, и я уже был готов улететь, и, конечно, вместе с В. Но она не позволила мне. Будто жидкие гвозди прибивали мои крылья к грязной уличной земле. Она плакала. Все та же улыбка, яркие глаза и… слезы. Я был потрясен.
- Пойдемте… - единственное, что она сказала мне тихим шепотом.
Она взяла меня за руку и повела… к себе домой. По дороге я не произнес ни слова, а она лишь обмолвилась, что родителей у нее не стало уже много лет назад, и живет она одна в большом доме, который достался ей по наследству от отца. Будь это любая другая девушка, я бы ни за что на свете не пошел никуда, но в этом случае большую роль сыграло неожиданное появление девушки и, конечно, то, кем она оказалась.
Мы дошли довольно быстро, несмотря на напряженную обстановку, которая повисла между нами. Дом действительно оказался большим и богатым. Он явно был построен человеком со вкусом, с чувством стиля – все от мельчайшей детали до колонны в фасаде здания было выполнено мастерски. Мы зашли в дом и поднялись по массивной винтовой лестнице. Внутри, как и снаружи, чувствовалось прикосновение кисти мастера, только уж через чур грязно и неопрятно выглядели помещения. Я проследовал за В. и оказался в кабинете, что смутило меня, потому что кабинеты, как известно обычно располагают на первом этаже. Тем не менее обстановка внутри мне понравилась. В отличие от остальных комнат здесь было довольно чисто. Вдоль стен - шкафы с книгами, напротив двери - большое окно, перед ним - широкий стол с креслом, на котором аккуратно сложена стопка старых книг. Направо - дверь, немного поменьше, ведущая, видимо, в подсобное помещение.
Я еще не успел привыкнуть к новой обстановке, как В. взяла меня за руку и потянула к креслу.
- Посидите здесь, я скоро. – и ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Ее слабый голос эхом отдавался в моей и без того разболевшейся голове. Так я просидел несколько минут, задумчиво уставившись в одну точку. Вдруг мой взгляд упал на стопку книг. Я привстал с кресла и пододвинул их к себе. Обложки оказались очень старыми, поэтому прочесть названий я не смог. Открыв одну из книг где-то в середине, я принялся читать. После первых двух строчек стало очевидно, что это какая-то детская книжка-сказка. То же я проделал с остальными книгами – все они оказались ребячьими забавами.
И все как-то сразу перевернулось во мне. И этот одинокий дом, и молодая девушка, похожая теперь чуть ли не на старуху, и эти детские книжки… Все стало выглядеть подозрительно.
Поток моих мыслей прервала В. Она стремительно вошла в кабинет, с силой закрыла дверь и, чуть успокоившись, попросила меня встать. Я повиновался.
- Молчите…
Мы стояли друг против друга не более чем в двух метрах. Взгляды наши сплелись, и, казалось, не могли разорваться. Мне чудилось, что весь мир сейчас наблюдает за нами из своих щелочек, лазеек, с крыши, из окон, откуда угодно… - хотелось всем поведать о своей любви к В. – и все это выражалось в моем взгляде. В. понимала это.
Как много может сказать взгляд о человеке! Безусловно, не любой распознает в нем сущность, но я это умею делать, уж поверьте. Сколько пар глаз мне пришлось повидать! Да, думаю не меньше, чем вам. Но я очень трепетно отношусь к этому органу человеческого организма. То, как я вижу этот мир, я потом отражаю в своих работах, в фотографиях. И всегда хочу донести до людей все, что их окружает как можно реалистичнее. Глаза не зеркало души, нет. Через них мы можем понять, в каком состоянии находится человек в данный момент. А душа не настроение. Это совсем другое понятие, намного глубже и шире. Но все же понять, что чувствует твой собеседник под час очень важно.
За свою не столь продолжительную жизнь я научился читать по глазам. И во взгляде прекрасной девушки я видел слезный страх, но причины понять не мог.
Прекрасный кабинет, дорогая мебель, изысканные сервизы и вазы – все это не шло ни в какое сравнение с красотой маленькой дамы. Стоило только подумать: она и ее пустой богатый дом, летная ночь и прохладный ветер; белый тюль пропитывается темнотой и порхает в воздухе... молодых мечтателей такая картина навела бы на пошлые мысли, но мое воображение рисовало другие сюжеты, куда более страшные и, к несчастью, впоследствии оказавшиеся близкими к реальности.
Так мы стояли довольно долго, пока за дверью не послышался шорох. В. задрожала и побледнела, но упорно не сводила взгляда с моих глаз, как будто в них был запредельный сказочный мир, из которого она не хотела возвращаться в реальность, сталкиваться со своими страхами и неудачами.
Дверь медленно открылась, скрипя и шаркая о пол. Контакт между нами не исчез, но боковым зрением я видел все то, что происходило. Грузными, тяжелыми шагами четырех обрубков волчонок медленно вышел из-за дубовой двери. Холодный пот покрыл мою и без того влажную спину. Захотелось сорвать эту деревянную громадину на петлях за его спиной и придавить ею чудовище. Но контакт не позволял мне даже шевелиться. Эти женские глаза молили меня не трогать его, сжалиться, отступить первым, уйти как можно быстрее и дальше отсюда и больше никогда не возвращаться. Не мешать, не портить себе ту жизнь, которую еще предстоит принять на плечи, и я понял… Она любит его! Эта мысль озарила меня так внезапно и неожиданно, но настолько четкий и ясный контур обрела, что я не позволил себе даже усомниться в правдивости этой идеи. Я отступил назад несколько шагов и отвел взгляд от В. Теперь контакт возник с волчонком. Пара желтых ядовитых глаз пристально смотрели на меня, но понять их я не мог. Мальчик приближался к В., но смотрел на меня, как будто пытаясь защитить девочку от моего присутствия, дыхания, взгляда.
Неожиданно он потерял ко мне всякий интерес и уверенно направился к В. Несколько раз обошел вокруг нее, остановился за дрожащим невинным телом и вновь уставился на меня.
В моей голове была четкая мысль, что надо во что бы то ни стало уходить отсюда и уводить В., но тело не слушалось, и я стоял как вкопанный. Волчонок попятился назад к стене и остановился. Под коротким подолом платьица В. я видел сгорбившийся силуэт.
Волчонок подался назад, как хищник перед прыжком, оскалил зубы. Железки над губами заскрипели от напряжения. На секунду два желтых ядра устремились на меня, проникнув в самое сердце колющим страхом. Будто кто-то невидимый отпустил державшую волчонка цепь. Три прыжка. Бездонная пропасть, окольцованная железом. Юная, нежная шейка в этой пропасти. Через мгновение - только я, пропасть и большие капли крови на полу.
Я выскочил из комнаты и побежал вниз по лестнице. И уже очутившись около парадной двери, я заметил на полу конверт. Обернувшись назад в испуге, я все же решил взять конверт и покинул дом. Только на улице, немного придя в себя, я распечатал его и прочел письмо, написанное на сложенном пополам листике:

Мистер К.!
Когда Вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Вы говорили, что любите меня. Знаете, я Вам поверила, и поэтому привела в свой дом. То, что Вам пришлось увидеть, теперь будет очень сложно забыть – простите меня. Я не хотела причинять Вам боль, хотя знала, что так оно и получиться, но кто-то должен был принять на себя этот груз. Я доверилась Вам и надеюсь на Ваше понимание и проницательность. В Вашем праве напечатать обо всем в газете, фоторепортаж с места события тоже должен понравится читателям. Решать Вам. Я же решила, что расскажу всю правду.
Уверена, Вы помните тот знойный день в саванне, когда нашим взорам преподнесли ужасающее зрелище. Вспомните лица людей, их эмоции – они были шокированы. Вспомните меня. Я видела, что Вы наблюдали за мной… довольно долго. Еще тогда Вы полюбили меня – я почувствовала. Но я не любила Вас. Не обнадеживайтесь. Не хочу, чтобы даже после моей смерти вы строили иллюзии, которых и так предостаточно насочиняли.
Тогда я не испугалась кровавой сцены, мне даже не было жаль никого из них…Сомневаюсь, что это может понять здоровый человеческий рассудок, но… почувствуйте сейчас свою любовь ко мне… тоже самое я испытывала к волчонку. Я любила его, поэтому произошло то, что Вы видели.
Существование такого живого организма само по себе угнетает окружающих, но вдумайтесь, насколько невыносимо живется ему самому. Я не буду рассказывать Вам о том, как мне удалось забрать мальчика к себе. Поверьте, это было не просто. Но, поселившись у меня, он стал чувствовать себя намного лучше. Я ухаживала за ним, отдавала ему тепло и ласку, и наверно, даже больше материнскую, чем женскую. Знаете, как это ни странно звучит, он очень полюбил детские сказки. Как любой здоровый ребенок, заслушивался чтением и засыпал мирно посапывая. Часто по вечерам я приходила в кабинет покойного отца, читала волчонку. Он сидел на полу и, как мне казалось, улыбался.
Периодически возникала довольно серьезная проблема – мальчику необходимо было питание. Как вы знаете, он ел мясо, и причем, только свежее. Не просто было справиться и с этой задачей, но я доставала для него необходимую пищу, иногда даже еще теплую. Не подумайте, что я убивала людей. Боже упаси! Это были в основном бездомные коты, которых доставал для меня один человек.
Так шло время, но ситуация не улучшалась. Волчонок свирепел – еды было недостаточно. Он привык ко мне, привязался и никогда бы не тронул меня, но однажды я сильно порезалась, и он вкусил моей крови. Жажда мяса заставила его напасть на меня, но все же мне удалось вырваться из его лап. Я потеряла много крови.
На следующий же день обнаружила мальчика умирающим в одной из комнат. Я не могла допустить его смерти, поэтому пришлось связаться с знающими особенности таких существ людьми. Они то мне и сказали, что женское человеческое мясо и кровь убьют этого волчонка. Я долго не решалась, на этот поступок, но теперь, когда вы наверху в кабинете, а я пишу то, что сейчас у вас в руках, я приняла решение.
Уверена, вы в недоумении, зачем все же я вас заставила видеть это. Ведь вы любили меня. Наблюдать за смертью возлюбленного самое тяжелое испытание в жизни. Я не любила вас, поэтому позволила наблюдать. Я любила волчонка, и лишила его мучений. Думаете, я не права? Не вам судить. А теперь обвиняйте меня, рассказывайте эту историю кому хотите – это ваше дело, вам все равно не поверят. Итак, зачем я это делаю? Мой ответ: не знаю.




Это тонкое розовое платье, легкое и нежное, сниться мне до сих пор. Белая, словно первый снег комната, залитая светом, и платье моей любимой В. Юная девушка поразила меня еще в тот момент, когда я впервые ее увидел. Откуда вдруг столько серьезности и взрослости в глазах этой милашки? Столько сил, что бы понять и принять жестокость мира? Столько героизма, чтобы пожертвовать собой?
И сейчас, вспоминая эту историю, пожалуй, самую необычную из тех, что произошли со мной на протяжении уже прожитого отрезка времени, я виню себя за то, что не поступил тогда, как настоящий мужчина, не стал героем, как мечтал, не переломил себя, а подставил под удар беззащитное существо, оказавшееся, к тому же, под властью, самой сильной властью на нашей земле. И имя ее - Любовь.

«Люблю» - сказать могу я много раз,
И всё скажу тебе с любовью
От сердца чистого, ведь нас
Любовь связала чистотою.

Чиста душа, свежи желанья,
И мысли только о тебе.
И наше общее призванье –
Быть вместе, думать о судьбе.

О той судьбе, что нас связала,
О той, что сердцу помогла
Найти исток, найти начало
Любви, терпенья и тепла.

И пусть сольются воедино
Сердца влюблённых молодых.
И счастья полная корзина
Найдёт приют в сердцах двоих.

В колонках играет - Чичерина: Тулула

Я уйду на восток
За остатками собственных снов
За обрывками чьих-то еще
И ветром предутренних грез

Но когда-нибудь я вернусь
Принеся с собою печаль
Ничего обещать не берусь
Ухожу, а все-таки жаль

Жаль мне жизни, что брошена зря,
А кому ее доживать?..
Моей тени…а все-таки жаль
Ухожу, ведь уж скоро заря…

Ухожу, ухожу, не держите
Не забуду я вас никогда
Вспомню вас, вдруг увидев,
Как краснеет поутру заря

Ну, простите меня, ну поймите
Лишь последняя жертва больше
Свои души на свет отпустите
Посмотрите, ведь вот и заря…
Я
Не забуду я вас никогда

А я бы хотела написать письмо тебе—настоящее, нежное,
На пожелтевшей коже прошлогодних, мёртвых газет—
Вот жмурюсь и представляю, как ты небрежно-бережно
Держишь безбрежность букв в тонких пальцах…И да, и нет,
И бумага хрустит, а вода такая по-Варшавски спокойная…
И чтобы сквозь сетку измученных, бегущих в никуда слов,
Сквозь солнце, падающее в море и не знающее—утонет ли,
Ты бы прочёл, что ты для меня—серый город и все сто
Мостов его, чёрной лавой залитых, и тени теней, скользящие
По ступенькам—к воде и к самим себе, и холодный звон
Стеклянного неба о тучи бетонные, и смех башенок,
И шёпот волн, убаюкивающих раскиданное серебро,
И ладони вечера, и отчаянность…и самая тёплая из свечей,
Горящая в самом светлом окне самого большого дома
Самого красивого на свете города, и двадцать шесть
Вдохов-выдохов, в которых спрятались и живут эти строчки,
И ласка шершавых, живых камней, ловящих морское эхо,
И серая, мокрая шерсть бесконечно печальной осени,
И дороги, ресницами в небо врезающиеся…веришь?
Вот и я верю…потому и молчу…а вода такая по-Варшавски спокойная…

Уже публиковалось мною на Ли.ру ранее.. здесь для Смотрителя_кельи.. захотелось, чтобы ты прочитал))

...Эти дни - дни памяти по погибшим, по тысячам погибших людей в Азии. Зажигаются свечи, и их пламя плачет по невинно канувшим в бездну смерти душам...И - прежде всего - по младенцам.Чем МЫ можем помочь сейчас? Уже ничем. Только почтить их память.

Если вам небезразличны эти трагические события, скопируйте это сообщение себе в дневник.

Рассказ, написаный мной тоже примерно год назад. Как всегда прошу не судить строго мое скромное творчество:)
И еще, спасибо большое тем, кто по-прежнему остается моими ПЧ несмотря на мои редкие появления в дневнике:) Итак, "Соня"..


Это был солнечный весенний день. Такие дни бывают, когда кажется, что уже больше не будет ни снега, ни холода, ни морозов; когда в воздухе витает аромат весны и все вокруг начинает новую жизнь. Счастье и радость разливается по весеннему миру, наполняя собой мысли и чувства людей. Хочется мечтать и не думать о заботах. Это настроение овладевает разумом и на душе становиться приятно легко.
Соня любила такие дни. Пробуждение от зимнего сна приходило к ней с первыми лучами весеннего солнца. Прилив сил и хороший заряд энергией быстро сказывались на настроении девушки. Она расцветал, как бутон необычайно красивого цветка, светилась от счастья, будто капли росы на нежных лепестках розы. Казалось, у Сони были невидимые крылья, и она словно птица летала по жизни, счастливая и свободная. Ее стремление к совершенству, как в делах, так и в самой себе, поражало всех. Несмотря на легкомысленность, присущую ее характеру, она довольно неплохо училась в *** университете.
Поступить туда ей удалось с такой же лёгкостью, с какой она делала всё, за что бралась. Здесь жизнерадостную девушку любили и уважали не только сокурсники, но и преподаватели. Один даже предложил устроить ее в балетную школу, и она согласилась. Соне легко давались непростые тренировки, и вскоре она завоевала авторитет и там. Девушку заметили, заинтересовались ею. Не последнюю роль сыграла ее божественная красота. Это юное создание обладало ангельской внешностью. Кругленькое личико, легкий румянец и ясные ярко-голубые, будто весеннее небо, глаза оставляли несгладимое впечатление в сердцах многих людей, когда-либо видевших девушку. Крупные белокурые локоны нежно спадали на плечи и трогательно шевелились при малейшем дуновении ветра. Прекрасный силуэт ее тревожил умы огромного количества молодых людей и именно на него обратил внимание профессор, а потом устроил в школу балета.
Она любила всё, чем занималась, но самой большой её любовью был Антон.
Этот провинциальный паренёк поселился в душе Сони навсегда - так она его полюбила. И полюбила внезапно, совершенно случайно столкнувшись с ним в метро. Их встреча была такой же неожиданной и яркой, какой была Соня и вся её жизнь. В их любовной истории всё было просто и ясно: он, простой деревенский парень, приехал в Москву учиться и наткнулся, налетел в метро на московскую девушку. Соня влюбилась в Антона моментально, молниеносно. Этот темноволосый девятнадцатилетний мальчик запал в душу коренной москвички не так давно, но, видимо, навсегда.
Она полюбила его так сильно, как ни любила ещё ни кого,
и сама не знала за что. Соня не задумывалась над этим, а просто наслаждалась своей жизнью и надеялась на долгое существование в ней счастья в лице Антона. Но он не любил Соню.
Бесспорно, она ему нравилась, и нравилась безмерно, но полюбить её он не мог. Эта солнечная яркая москвичка была для Антоши не больше чем сучком, за который цепляешься, неожиданно попадая в быструю бурлящую горную реку. Так и случилось. Антон попал в ураган московской жизни, а Соня стала для него своеобразным путеводителем по сумасшедшей Москве.
И все же им было хорошо вместе. Они нечасто виделись, потому что у каждого было очень много личных дел, но, когда все же встречались вечером, после всех дневных проблем и забот, наслаждались друг другом и были очень счастливы. Время, проведенное вдвоем, было единственным свободным моментом в их повседневной жизни. Но Соня находила и другой способ отдыха.
Любимым ее занятием, которое она ставила превыше всего, был сон. Среди всей суеты её жизни, среди всей этой энергии, она умела выкраивать время на это необычное состояние покоя. Девушка отдавалась своим снам полностью, не осознавая до конца, что это всего лишь небольшая частичка ее жизни. В своих снах она мечтала, и её мечты улетали далеко от реальности, туда, где никто и никогда её не найдёт и не потревожит. Там она жила в тихом райском мирочке, где была королевой снов. Эта волшебная роль отчасти досталась ей и в реальной жизни и сильно завораживала ее сознание. Просыпаясь, Соня всегда хотела вернуться обратно - так хорошо ей было там, но она никогда никому не рассказывала о своем желании погрузиться в мир грез и сказок.
Прекрасна такая жизнь, полная любви и счастья, и она продолжалась бы еще очень долго, пока все не переменилось в одно мгновенье.

Соня опять бежала в институт, сбивая с ног прохожих. В глазах как всегда был живительный блеск, который отличал ее от всех живых существ на этой планете. И за этим блеском она не видела ничего. Она бежала, бежала, бежала; она летела по этой жизни безумно, не оглядываясь на прошлое, не думая о будущем.
И вдруг...удар, сильный удар...Соня закрыла глаза, уничтожив яркий блеск в них, блеск жизни. Она не чувствовала ничего: ни боли, ни шума вокруг, ни собственного истошного крика. Соня лежала на дороге, истекая кровью, а вокруг нее уже собралась огромная толпа. Кто-то побежал за врачом, кто-то старался остановить кровотеченье, а Соня лежала с закрытыми глазами, будто уже не на земле, и не чувствовала ничего.
-Боже, помоги мне...- подумала она и потеряла сознание.


Антон сидел в аудитории и слушал, как щупленький Павел Иванович нашептывал какой-то материал абитуриентам. Никто, конечно же, не слушал лектора: каждый занимался своим делом. Если на первых рядах студенты грызли сухарики, пряча их под парту, то на последних молодёжь, не стесняясь, уже разливала пиво. Антон как раз сидел в первых рядах аудитории, поэтому ему волей неволей приходилось делать вид, что скучная лекция очень интересна. Но мысли были о другом… о сегодняшнем вечере.
В этот самый день, ровно год назад, он случайно столкнулся с Соней в метро. С тех пор они вместе и ещё ни разу не ссорились. А в это день обязательно будут вместе.
На самом деле у Сони были другие планы на этот вечер - но ради такой даты она отменила всё, лишь сказала, что сбегает с утра в институт, и тут же вернётся домой.
С Антошей они договорились встретить дома, что-нибудь перекусить, а ближе к вечеру пойти в кино, на какой-то романтический фильм. Антон сам точно не помнил, как он называется, но желание молодого юноши провести время вдвоем было столь сильным, что название не было важно. Имело значение лишь то, что фильм выбран Соней, а её вкусу он доверял.
Так он мечтал, воображал себе предстоящий вечер, придумывал разные подробности, проигрывал интригующие сценарии, как вдруг почувствовал какое-то жжение в сердце. Это странное чувство его встревожило, напугало как никогда. Его вдруг внезапно кольнуло чувство потери; нестерпимая боль страдания пронизывала каждую частичку тела. И почему-то в этот момент он вспомнил именно Соню, свою любимую Соню.
До этого момента Соня ему просто нравилась, а теперь он ощущал какое-то непонятное чувство к своей девушке; оно было невыносимо болезненным, но очень сильным. Это была любовь… Да, да! Именно любовь овладела им в это мгновенье.
Это чувство для юноши было ново, необычно, поэтому его испуг был понятен, но в то же время ему стало очень одиноко. Антон не чувствовал себя таким беспомощным даже тогда, когда уезжал из своей деревушки в огромный мегаполис. Ему вдруг показалось, что он один на всей Земле и выхода из такого положения нет… Антон сам не понимал, почему так произошло, ведь теперь он любит Соню, теперь они будут счастливы…! Но… чувства не обманешь - ему было одиноко…
Говорят, что любящие люди чувствуют какую-то духовную связь: чужие переживания, мысли, иногда настроение передается от одного человека к другому…
Антон чувствовал боль, сидя в аудитории и мечтая о предстоящем вечере.
Будучи не в силах ждать конца лекции, он вскочил с места и побежал к выходу.
- Юноша, вы куда собрались??? Я, кажется, ещё не закончил!.. - остановил его лектор.
- …Извините…Павел…Иванович, но мне…мне надо идти…я…должен…
- Антон, ты не болен случайно?
- Может быть…Болен..? Ну что вы… Ах, да! Я болен, да, мне ужасно больно, да, да, да! - закричал Антон. - Так можно выйти?
- Ох, иди, иди, все мы весной больны… любовью.
Но юноша уже не слышал напутствующих слов профессора - он бежал к дому, ему хотелось побыстрее узнать, всё ли в порядке с Соней. Антон усердно пытался заставить себя не думать о плохом, но в голову почему-то лезли самые дурные мысли, а на сердце было тяжело и неспокойно.
Путь от института до дома для Антона обычно составлял около двадцати минут, если идти пешком. А в этот раз юноша преодолел его всего за каких-то пять минут. Но эти минуты были для Антона вечностью. Он находился в безызвестности, а это всегда нагоняет в голову ужас и пугает.
Он подбежал к дому. Не останавливаясь ни на секунду, в одно мгновенье поднялся на седьмой этаж, судорожно открыл дрожащими руками дверь и влетел в квартиру.
Сони дома не было. Он понял это сразу: на вешалке не висело её пальто, сумка не стояла около тумбочки, а в воздухе не чувствовался аромат её кисло-сладких духов. Они были любимым Сониным парфюмом. В особо радостные и счастливые, яркие, солнечные дни, она душилась ими, и тогда на душе у Антона становилось тепло и уютно. И сегодня утром, в этот ясный денёк, она по привычке открыла флакон с этим благовоньем, и по квартире мгновенно распространился магический аромат.
Но сейчас в квартире пахло совсем не так, как утром: все помрачнело и потускнело, почему-то ощущался запах земли.
Юноша был не в силах оставаться в квартире, не мог сидеть и бездействовать, надо было срочно искать Соню. И это должен делать именно он, потому что кроме Антона у Сони никого не было.
Её родителей не стало всего несколько месяцев назад. Это были простые люди, но в них что-то такое, чем никто больше не обладал. История их любви была, пожалуй, самой романтичной из всех, о которых человечество когда-либо слышало. Мать была бедной девушкой, отец был бедным юношей, они полюбили друг друга, поженились, у них родилась дочь, и её они полюбили, жили долго и счастливо и умерли в один день. Как умерли, отчего - неизвестно, но распрощались с жизнью вместе, будучи единым целым. Они любили друг друга, любили Соню, но теперь их нет, и никто не поможет Антоше разыскать свою любимую.
Юноша, было вспомнил о своих родителях, но тут же прервал в себе эту глупую мысль, потому что они остались в далёкой деревне, даже название которой он припоминал с трудом.
И поэтому надеяться и полагаться Антон мог только на себя. В его голове сейчас крутились и метались миллионы мыслей, его сердце переполнялось массой чувств, но главное, что он сейчас ощущал, был страх… за Соню, за её жизнь, страх перед огромной нестерпимой потерей…
Он выбежал на улицу. Там по-прежнему светило солнце, но его свет был уже не таким ярким и светлым, как утром: солнце зашло за облака, и было будто за плотным занавесом, укрывающим жизненную силу огромного светила. Некоторое время лучи ещё просачивались через толщу облаков, но вскоре их сила иссякла, и природа стала мрачной и суровой.
А Антон бежал, куда глаза глядят, будто не думал ни о чем. Но это лишь так казалось: на самом деле каждая частичка его тела была полна отчаянья, неизвестности и страха. Силы начали иссякать, юноша больше не мог бежать, поэтому он просто брёл по улицам. Ноги его заплетались, мысли смешались, он больше не оценивал ситуацию здраво.
И тут неожиданно Антон увидел «Скорую помощь» на обочине улицы. Неподалёку стояла ярко-красная иномарка с разбитым лобовым стеклом. Вокруг было много народу, все о чем-то переговаривались, а только что подъехавшая милиция пыталась разогнать назойливых зевак.
Вдруг взгляд Антона упал на проезжую часть. Прямо на дороге сильно выделялось ещё свежее пятно крови.
Юношу будто ударило молнией. Он сразу представил себе страшную картину аварии, ту боль, которую испытала его возлюбленная, её чувства и ощущения. И почему-то, не зная точно, что же здесь на самом деле произошло, Антон был уверен в том, что пятно крови на асфальте было оставлено именно Соней.
Он побежал было к «Скорой помощи», но та резко рванула с места, и, спустя полминуты, скрылась за поворотом. Сил на погоню за машиной у юноши не было. Он замер на секунду, и потом, изнемогая от ужаса и безысходности, сел на тротуар и…заплакал! Он рыдал, как маленьких ребёнок, не скрывая своих чувств, рвущихся, как вулкан, наружу. И Антону было всё равно, что о нём думают сейчас окружающие, ведь он упустил свою любовь, ту, которую совсем недавно обрел. Весь он сейчас состоял лишь из обиды и ужасного, раздирающего душу чувства потери.
Прошёл месяц. Боль в сердце Антона начала понемногу утихать, но его жизнь стала бессмысленной. Он продолжал занятия в институте, но пустоту в сердце юношу нельзя заполнить лекциями - ему нужна была она - Соня. Антон пытался найти девушку: искал в больницах, в госпиталях, в приютах… даже в морги звонил и дрожащим голосом узнавал:
- А…Сони… Сони моей у вас нету?
У него спрашивали фамилию и отчество, он покорно отвечал; отвечал на этот вопрос, на многие другие, но на вопрос: «Где моя Соня?», не мог ответить ни он, ни кто-то другой.
Так продолжалось ещё очень долго. Антон всё чаще стал задумываться над своим поступком - правильно ли он сделал, приехав в Москву, влившись в её кипящую жизнь. И всегда находил два противоположных, но неизбежных ответа: с одной стороны, он встретил здесь свою любовь, а с другой, потерял её. Как просто кажется это со стороны, но совсем не так всё было для Антона. И, наверно, самое сложное, что предстояло ему сделать - смириться с потерей и разобраться, наконец, как же жить дальше!?



Порой думаешь о том, как ТЫ поступил, если можно было бы повернуть время вспять, изменить прошлое. Что бы произошло потом, как изменилось бы будущее? А хорошо ли мне было бы в настоящем? На этот вопрос нет ответа, как и на многие другие. Иногда кажется, что тебе не хватило доли секунды, чтобы всё получилось иначе. Но от судьбы не уйдёшь и то, что предначертано - обязательно сбудется. Не стоит препятствовать ходу истории - всё равно всё встанет на свои места.




Именно к такому выводу, в конце концов, пришёл Антон. Проще говоря, он смирился со всем произошедшим и принял это как неизбежную часть своей судьбы. Но всё же глубоко-глубоко в его сердце осталась любовь к Соне. Это светлое чувство было настолько изранено обстоятельствами, замаскировано бесконечными делами и заботами, и сам Антон вряд ли осознавал, что Соня всё ещё живёт в его сердце.
С того момента, как юноша потерял Соню, он стал всё чаще и чаще вспоминать своих родителей, свою малую родину. Ему снились деревенские пейзажи, бесконечные поля, заливные луга; во сне он слышал крик петухов на заре и вечерний звон сельской часовенки. Он даже было, подумал вернуться в деревню. В Москве его больше ничего не держало: то, за чем он ехал сюда (собственно, это было образование) он получил, друзей здесь было немного (да и сколько их может быть у деревенского парня в Москве), а любовь осталась лишь глубоко в сердце. Но, наверное, именно эта угасающая искорка не дала Антону уехать.


Прошло три года. Антон стал вполне успешным искусствоведом. Предложений по работе было масса, да и сам юноша не работал спустя рукава. Он совсем привык к московской жизни, столичному обществу, и чувствовал себя здесь как рыба в воде, если не лучше.
В свои двадцать два он был неимоверно привлекателен. Широкие плечи, накаченный торс, темные вьющиеся волосы и карие глаза заставляли обращать внимание на Антона. Естественно, от поклонниц не было отбоя, но его это не смущало. Манере общаться с навязчивыми девицами за три года он тоже обучился неплохо. Всегда вежливый и обходительный, он умел культурно отказать и ненавязчиво соблазнить. Но ни одна представительница прекрасного пола не задерживалась в его мыслях надолго.
Вообще Антон теперь производил впечатление смазливого богатенького парнишки; иногда простого, иногда непонятного, но всегда добродушного и приветливого.


Антон шёл по улице с кейсом в руках и размышлял о предстоящей встрече. Это была важная, если не сказать главнейшая сделка в его карьере, которая, к тому же, обещала стать в дальнейшем невероятно прибыльной. Юноша знал, что договор будет подписан, поэтому ничуть не волновался.
Он повернул за угол, где висела вывеска «Суши-бар», и посмотрел на часы.
- Два тридцать, так, так… До встречи ещё целый час, а я жутко голоден, - подумал он и решил зайти в ресторанчик, тем более что за три года карьеры он успел полюбить такую еду как суши.
Антон уже почти дошёл до входа в бар, как вдруг остановился и огляделся вокруг… В его сознании вдруг вспыхнул давно затлевший костер воспоминаний. Ему неожиданно стало и холодно, и жарко одновременно… он осознал, что стоит на улице, где ровно три года назад потерял свою Соню.
Раньше он специально старался избегать это место, дабы ничего не вспоминать, а потом и вовсе забыл, что это была за страшная улочка.
- Забыл - и хорошо, - подумал он тогда. - Меньше грустных воспоминаний.
А оказалось - не забыл, и в его мыслях в мельчайших подробностях восстановился тот трагичный день. Он будто вернулся в прошлое, и его захлестнули чувства.
Антон стоял по середине улицы, будто пораженный ударом, и не мог пошевелиться. И только он начал приходить в себя, осматриваться по сторонам, как его взгляд упал на стройный женский силуэт на другой стороне улицы. Девушка хоть и стояла к Антону спиной, показалась ему очень хорошенькой. Он стоял и смотрел на неё, не моргая, несколько минут. Она же, видимо почувствовав на себе взгляд, резко обернулась.
То, что происходило сейчас в душе у Антона, нельзя описать словами. Мир, который он выстраивал три года, чтобы затупить свою боль, мгновенно разрушился. Юноша вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным перед судьбой. Ему казалось, что любым собственным движением он убьет себя, хотя, что было тогда для него лучше, не знал никто. Ему вдруг захотелось превратиться в пепел и разлететься по всему миру мелкими крупинками, чтобы не чувствовать всего того, что он переживал сейчас…
…На другой стороне улицы стояла Соня…


Около недели Антон не выходил из дома. Он боялся ещё раз уколоться болезненным острием своей несчастной жизни. Но слабость никогда не была отличительной чертой его характера, и спустя некоторое время он всё же вышел на улицу. Какого же было его удивление, когда он увидел, что у подъезда на лавочке, как ни в чём не бывало, сидит Соня и что-то читает.
- Ну, наконец-то, я уж думала, ты навсегда заперся в квартире, - с улыбкой воскликнула она.
Антон ничего не ответил, и они пошли по широкому проспекту. Они шли, шли, шли… Соня без умолку что-то рассказывала, а Антон шагал рядом молча. Проходя мимо метро, юноша вдруг услышал, как его окликнули. Он повернул голову и увидел, как непонятно откуда появившаяся уже вторая Соня, стоит у палатки с мороженым и приветливо машет ему рукой.



Когда Антона забирала «Скорая помощь», все жители дома, в котором он жил, высыпали на улицу.
-Ну, как же так!? Молодой, а уже в психушку! - судачили старухи.
-Да он поправится, всё обойдётся, и выздоровеет парень, - утверждали мамаши с ребятишками на руках. - Вот мой Ваня поправился и ничего, а шансов, между прочим, было немного.
Молоденькие глупые девушки жалобно вздыхали и сожалели о том, что «такого парня потеряли», а мужики по-прежнему сидели за столом и играли в домино.
Из подъезда вышел врач, а за ним ещё двое в белых халатах. Под руки они держали Антона. Зрелище было не из приятных. Всегда ухоженный деловой юноша, сейчас больше напоминал неисправимого алкоголика с порослью на щеках. Волосы на голове были взлохмачены, как после неспокойного от кошмаров сна. Антона одели в смирительную рубашку и руки в длинных рукавах завязали за спиной. Его провели сквозь толпу и усадили в машину, следом запрыгнули доктора.
Последнее, что увидели люди, были полные недоумения глаза Антона. Последнее, что увидел Антон, была стоящая в стороне жизнерадостная Соня.



2003 год.

Прошлой весной я возвращалась домой с празднования дня рожения моей подруги. Путь был неблизкий, в голове разгуливали разные бредовые мысли, как это обычно бывает после милых посиделок. Я спустилась в полупустое метро, зашла в вагон и села в самый дальний угол. Народу там было отсилы человек пять. Я закрыла глаза. К щекам как будто прикоснулись теплыми мягкими ручками, и лицо налилось кровью. В голову видимо тоже что-то ударило, и я, очнувшись, судорожно полезла в сумку за книжкой. В моих руках оказалось творение Мураками "Мой любимый sputnik". Открыв на заложенной странице и прочитав пару строчек, я поняла, что это выше моих сил. Поэтому рука снова опустилась внутрь сумки и выудила оттуда ручку. Я не задумывалась над тем, что писала, поэтому получилось "немного" бредово... а именно:
"Как вы думаете, какого ехать одной в метро поздно вечером, сидя в углу, на трехместном сидении, после маленькой вечеринки дома у подруги и писать в книжке Мураками на форзаце. Лучше чем это ощущение полной свободы, для меня может быть только утренний секс с любимым человеком. Наблюдать за людьми, не подозревающих о моем пристальном взгляде, вслушиваться в стук колет несущегося поезда, чувствовать небольшое головокружение от выпитого пару часов назад вина - все это вселяет в меня силы и пробуждает желание жить. В вагон зашли две девчонки и парень, весело смеясь. А рядом со мной села какая-то женщина. Это я не с вами, вы меня не видите, я вижу вас, но я не здесь, я в себе, в своих мыслях. Тишина..."
Потом эта книжка благополучно попала в руки другой девушки ) и провела на ее даче все лето. И вот, неделю назад наконец-то вернулась ко мне. Это не все, что было там написано, но остальная часть является еще большим бредом. поэтому думаю, не стоит писать и это. Добавлю лишь одно четверостишие:

"Четыре
Часа четыре есть для сна,
Четыре, нам пора прощаться,
Четыре слова ты сказал,
Четыре мысли есть для счастья".

Я шла, теряясь в толпе людей, шла, глядя на белое московское небо, заснеженные деревья... а снег, белый, пушистый кружился в оранжевом свете уличного фонаря..обычного фонаря, одного из тех, которых в моем городе миллионы или даже больше, а мне казалось, что это волшебство, что такого нет больше ни в одном уголке нашей планеты, что эта красота дарована мне за мою скучную жизнь, что мне дано чувствовать и видеть красоту окружающего меня мира в награду, как искупление природой своей вины передо мной.. Это было похоже на обычный роман, один из тех, что читают люди в тонких переплетах, разлетаясь по разным веткам подземки.. один из тех, что читают дабы занять время, не для получения какого-то особого удовольствия от прочтения, а так.. Ты просто шел и я вызватила его взгляд из толпы, я сразу поняла, что ТЫ - мой.. точнее что ты будешь моим..навсегда.. обязательно будешь.. так бывает, только поймаешь взгляд, улыбку, жест, и понимаешь, что это твое, твое навеки.. что это то единственное, что истинно нужно тебе, чтобы жить, дышать... Ты просто улыбнулся и, замерев на миг, вдруг подошел и спросил, просто так, как-будто мы были знакомы сто лет: "неужели не холодно одинокой девушке ходить в столь позднее зимнее время одной?" - глупо.. я знаю, глупо, но мне казалось, что это - зимняя сказка, моя сказка..Вот так, в один миг появилась во мне эта любовь.. любовь принесшая столько грусти, печали, боли..любовь о которой я вспоминаю, глядя на свои руки..на эти тонкие, уже еле видные полосочки на моей правой руке..пять ради себя, шестая же для.. для меня, чтобы помнить это всегда.. но нет ничего вечного, шрамы затянутся и я все забуду, но боль, которую ты мне причинил останется со мной навсегда...

Глухими ударами бьется обида,
Тоска тянет лямку, спускаюсь на дно
В бездонный колодец. Вода? Мне не видно.
В глазах потемнело? Да просто темно.
Все дальше и дальше лечу по тоннелю.
Спастись мало шансов, и я не хочу.
Для мыслей нет места, и руки немеют.
Знай, я оскорбление твое проглочу.
И пусть будет горло щипать от рыданий,
И руки дрожать в страшный час роковой,
Но больше никто не увидит страданий
И боли в глазах от обиды немой.
Глаза закрываю – все тело теплеет,
Кинжалом стальным режет звук тишины.
Остались секунды – сейчас жизнь дотлеет.
Не разум, а чувства мне были важны.

Это был мой первый рассказ, написанный примерно год назад. На первый взгляд в нем нет ничего необычного, точнее наоборот, там все обычно и похоже на фэнтези, на самом деле в нем то, что волновало меня в тот период моей странной жизни, когда все еще было хорошо...

В одной из таких ночей, что-то нарушило полночную тишину, посреди которой Антей находился. Он снова лежал в своей постели и плакал. Он не хотел, чтобы его слёзы кто-то увидел и, поэтому тут же, услышав чей-то голос, попытался как можно быстрее спрятать их, щедро одарив ими свою мягкую подушку. Голос был так тих, что Антей не сразу уловил, что это за разговор, но здесь явно звучало его имя.

- Антей, - откуда-то слышался незнакомый ему голос, - Антей, я знаю, что освободит тебя от твоих мук, я знаю, кто забрал твоих родителей.

- Кто, кто это говорит? – Громко воскликнул Антей.

- Я знаю, - будто эхом доносилось до него.

- Кто это? Покажись! – Ещё раз крикнул он и сразу соскочил с кровати.

Антей встал в полный рост, и не переставал вертеть головой, пытаясь понять, откуда исходит голос, но голос перестал говорить и замолчал.

Лучи солнца, пробивающиеся сквозь большое окно комнаты Антея, разбудило его ранним утром. Антей медленно потянулся, лёжа в кровати, а затем бодро спрыгнул с неё, чтобы сделать небольшую утренею зарядку, и тем самым окончательно привести себя в полную готовность перед предстоящим днём. За окном летали ранние птицы и разноцветные эльфы, в городе Арзамассе уже во всю кипела жизнь: его жители ходили повсюду и радостно приветствовали друг друга, желая доброго утра и ласково улыбаясь, даже такие животные как собаки и коты, учтиво кивали головой при встрече друг с другом, не помня собственной вражды и, не огрызаясь, друг на друга. Антей смотрел из окна своей комнаты на всё происходящее с воодушевлением и некоторым восхищением, вызванное красотой такого пейзажа. Несколько робких стуков раздалось в дверь комнаты.

- Входите! – Громко произнёс он.

И в комнату влетела фея.

- Доброе утро, Антей, - радостно произнесла она.

- Доброе утро, фея, - ответил ей он своим приятны голосом.

- Ты уже проснулся? – спросила она, желая убедиться, что он готов окунуться в море предстоящих дел.

- Да, фея, я готов! – Как можно бодрее сказал он.

- Ну что ж, тогда самое время помыться, позавтракать и приступить к нашим делам, ты ведь не против.

- Делам? – Удивился Антей, - каким делам?

- Не беспокойся, Антей, в этом мире нет ничего такого, с чем бы ты не справился, - успокоила его фея, - ты посмотришь как работают жители Арзамасса, какую трудную, но, тем не менее, важную работу совершают они каждый день, и скоро мы побываем на горе Эфиор, потому что пришло самое время, что бы нашим жителям отправиться собирать прекраснейший чай.

- Конечно! – Радостно воскликнул Антей, - я жду с нетерпением, когда же мы отправимся.

- После того, как ты позавтракаешь.

- А это обязательно? – Всем видом Антей показывал, что этого ему не так уж и хочется.

- Обязательно, Антей, завтрак, - залог хорошего дня.

Вместе они отправились на кухню, где их уже ждали Принц Гуманность, Граф Храбрость, Сенатор Справедливость, Госпожа Правда и Герцог Благородство. Они дружно приветствовали Антея, а он, в свою очередь, так же добро приветствовал их.

После завтрака, Антей, в сопровождении феи и Сенатора Справедливости отправились в город, который весь кипел в работе. Ворота замка, охраняемые двумя огромными охранниками, быстро отворились, когда они выходили из них. И снова они отправились по знакомым, для Антея, улицам Арзамасса, в котором он уже вчера побывал, но теперь они могли смело заходить в любую мастерскую, в любую пекарню и любой магазин, в общем, они могли идти куда угодно и всюду их приветствовали и с большим желанием отвечали на любые вопросы и удовлетворяли любые желания, вызванные любопытством Антея. В одной из мастерских делали лопаты, тяпки и прочие предметы труда, чтобы жители могли работать на полях. Там Антей смог помочь кузнецу в его нелёгком, но важном деле. Со лба Антея просто градом капал пот, от высокой температуры в помещении и от тяжёлого физического труда, но Антей всё равно упорно продолжал работать, чтобы докончить начатую работу над изготовлением топора для лесорубов. Очень часто, когда ничего не получалось, Антей так хотел всё бросить и уйти отсюда, но только он хотел это сделать, как его же упрямство не давало ему выйти из кузницы и он возвращался, чтобы докончить начатое дело до конца, и кузнец, всегда помогал ему, давая нужные советы и останавливая его, если Антей делал что-то не так. Не один топор Антей испортил, прежде чем на пятый день добиться желаемого результата, но какого было его удовлетворения от мысли о том, что весь его труд прошёл не зря. Теперь он с лёгкой улыбкой вспоминал о неудачных попытках, после которого он был весьма зол и считал, что у него никогда ничего не получится, но добрый кузнец, всегда повторял: «Ничего в этом мире не делается с первого раза, и не нужно стесняться или боятся учиться чему-нибудь новому, даже если у всех вокруг всё получается, а у тебя нет. Знал бы ты сколько я сделал испорченного товара, пока, наконец, у меня не получилось то, что мне надо. И я был зол, и мне хотелось всё бросить, но как и у тебя, у меня была целеустремлённость и моё упрямство работало на меня». После подобных слов, Антей всегда смотрел на здорового кузнеца и не мог поверить, что и он когда-то не владел этим делом в совершенстве. Теперь каждый день Антей с удовольствием гулял по городу, в котором каждый давал ему попробовать ему свои силы в их деле. Так Антей, день ото дня, учился всё новому и новому, приобретая не только навыки и новых друзей. За один месяц жизни в Арзамассе он успел побывать и поработать в кузнеце, пекарне, магазине, мастерской по пошиву одежды, в одном из уличных кафе, в котором его научили вкусно готовить. Но больше всего впечатлений ему досталось от посещения громадного машиностроительного завода, в котором большую часть труда делали машины.

Скоро настало время собирать чай. Но, далеко не все жители Арзамасса делали это, а лишь немногие. Фея, и многие эльфы сопровождали жителей к горе Эфиор, к которой они следовали ровно три дня и три ночи, преодолевая немалое расстояние от Арзамасса до горы. Среди тех, кто отправился на сборку чая были и Антей, который не без труда переносил все тяготы представшего пути, но не издавший ни единого звука жалобы или желания вернуться. Он знал, что этот чай, не только очень вкусный, он ещё и очень полезный, и поэтому особенно необходим жителям Арзамасса. За время, которое он провёл здесь, он привык к труду и понял, что многое в своей жизни ему придётся добиваться путём тяжёлого и усердного труда, но всегда, если ему удастся чего-то добиться, то это будет такой прекрасной и ожидаемой победой, которая не сравнится, со всеми тяготами пути, потому что все они остались в прошлом, а впереди новые преграды, а значит и новые победы. Когда они добрались до горы Эфиор, то перед Антеем предстал ещё более чудесный мир, чем тот который ему приходилось видеть до этого момента. Он видел блестящие поля, переливающиеся всеми цветами радуги, и плавно, как волны, колыхающиеся на ветру. Это было действительно великолепное зрелище, которое стоило того, чтобы следовать сюда три дня. На горе Эфиор, они пробыли ещё два дня, полностью занятые сборкой чудотворного чая. И Антей не отставал от всех, хотя сборка этого чая бела далеко не самым лёгким занятием. Жизнь Антея кипела в труде и недавно начатой учёбе. Но в последнее время, Антея всё чаще и чаще одолевала тоска по родному дому, хотя он прекрасно знал, что там его никто не ждёт. Иногда, по ночам, он плакал, но это были слёзы о собственных родителях, которых он потерял. И когда слёзы выступали на его глазах, он крепко обнимал подушку и не переставал искать виновных в собственной разлуке.

Ты ещё не был на балконе, - тихо прошептал Принц Гуманность, не решаясь тревожить уединение Антея, стоявшего в немом молчании.

- Да, - тут же опомнился Антей, - конечно.

И они пошили, пройдя все три комнаты, с которых Антей и на этот раз не свёл глаз, даже не замечая света солнца, проникающего сюда сквозь стеклянную стену, огромного балкона. Скоро они оказались на улице, здесь царила чудесная погода, великолепное голубое небо, украшенное небольшими пористыми облаками, посреди которых, яркими лучами жёлтого круга, блистало солнце во всей своей летней красе, находясь у всех над головами, свежий ветерок, ласкал руки, лицо, шею Антея, не спрятанные под лоскутами одежды. Антей встал на краю балкона и замер в восхищении. Отсюда, весь город располагался как на ладони, и даже помимо него, были видны далёкие горы, с которых спустился Антей, и, конечно же, поле, через которого они прошли. Были видны все дома, все улицы, проспекты, большие здание, предназначенные для чего-то необычного, например, концертов или подобных и не подобных представлений, а так же стадион и многочисленные парки города, в общем, отсюда было видно всё, кроме чудесного водопада, видневшегося с другой стороны замка.

Впечатлений, приобретённых им в течении всего этого необычного дня, Антею хватило бы надолго, но Принц Гуманность не переставал и после этого удивлять его всё новыми и новыми красотами родного замка и города. Антей целый день гулял по замку, побывал в саду, лежащем во дворе огромного дома, в котором Антей видел такие же деревья, как и в городских парках, а также фруктовые деревья, небольшие ручейки и маленькие фонтанчики. Так, постепенно, приближалась ночь. Она мёртвой хваткой обхватывала всё, что попадалось ей на пути, проглатывая в темноту, но только постепенно, и так, чтобы завтра, вернуть всё на место. Яркое солнце исчезало за горизонтом, а на его место приходила маленькая луна, светящаяся, тусклым светом, где-то далеко на небе, посреди звёздного полотна, хранившего безмолвное молчание и полную тишину, не нарушаемую никаким лишним звуком. На дворе ночь, а значит все жители волшебного Арзамасса, погрузились в сон и только Антей, воодушевлённый сегодняшним днём и полный новых впечатлений всё никак не мог заснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Он тщетно пытался сомкнуть свои глаза так, чтобы царство сна проникло в его голову как можно раньше, и этого ему никак не удавалось. Так продолжалась, но скоро жажда овладела им и он так хотел пить. Антей вышел из замка и отправился на поиски кухни, в которой, наверняка должна была быть вода. Но найти её, посреди полу кромешной темноты, которую нарушили лишь тусклые огоньки, висящих на верху разноцветных лампочек. Но всё же, упорство и целеустремлённость Антея не ведали границ, и он добился желаемой цели не смотря ни на что, но и тут не было всё так легко, ведь весь замок, в том числе и кухня, были освещены тусклым светом разноцветного огня, посреди которого Антей не мог увидеть ни воды, ни еды, ни даже холодильника, который где-то, а в его наличие Антей не сомневался, был. И тут, пройдя один из огоньков, расположенных на уровне его глаз, он заметил, что это вовсе не огонёк, точнее, огонёк, но только живой, потому что это был спящий эльф, его свет не горел так ярко, как днём, и крылья за спиной вовсе не шевелились, он как будто повис в воздухе, лишь немного покачиваясь вверх-вниз. Антей, ещё раз оглядел всю кухню, пытаясь найти графин с водой, но безрезультатно, но кое-что Антей всё же заметил: у самого окна он увидел такой знакомый ему огонёк, цвета солнца, причём такой же яркий, какой был и днём. Антей сделал несколько шагов в её сторону и подойдя по ближе несказанно обрадовался, потому что узнал в ней фею. И только он хотел прикоснуться к ней, как она сама повернулась к нему, совсем не сонная, а очень даже весёлая и бодрая. Она взлетела в сторону и включила свет, от которого всё, немногочисленное число эльфов, бывших в комнате, тут же проснулось и с шумом негодования и жалобой отравились туда, где темно, чтобы продолжить свой спокойный и крепкий сон. А фея, не переставала улыбаться обворожительной улыбкой, от которой все негодования эльфов прекращались и они, поприветствовав её, снова приходили в чудесное настроение, которое, тем не менее, не мешало им идти из кухни в поисках продолжения сна.

- Не спится, - сказала фея, когда все эльфы улетели.

- Да, новое место, мне всегда было не легко на новом месте, - ответил Антей.

- А может ты просто хочешь пить? – Фея так быстро моргала своими длинными ресницами, глядя на Антея.

- Да, ты права, но как ты догадалась.

- Да у тебя же губы просто побелели от жажды, - пояснила она, - подожди, ты как раз пришёл к чаю, я его только что приготовила.

И фея, взмахнув своими прозрачными крыльями отправилась к столу, на котором стоял чайник и два стакана, один совсем маленький, а второй, естественно, побольше. Она налила в них чай и пригласила Антея к столу. Теперь, два самых близких друга сидели на кухне и пили чай.

- Очень вкусно, - произнёс Антей, сделав первый глоток.

- Я знаю, этот чай, жители Арзамасса, собирают на склонах далёкой горы Эфиор, но собирать его можно только один день в году, когда он созревает, и только тогда он будет таким вкусным.

- Скажи фея, - обратился Антей к ней, - мы стали уже такими близкими друзьями, и я даже доверил в твои руки свою жизнь однажды, но всё это время я называл тебя феей, а есть ли у тебя настоящее имя?

- Да, Антей, у меня есть имя, - она смотрела только на Антея, - меня зовут Фея Вдохновения.

- Вдохновение? – Удивился Антей, - что это?

Фея немного задумалась, на минутку полностью погрузившись в глубину своего разума, пытаясь найти ответ на вопрос Антея.

- Вдохновение, - начала было она, но тут же снова остановилась, но скоро продолжила, - вдохновение - это когда тебе хочется что-то творить, узнавать, к чему-то стремиться, с кем-то быть.

- Значит мои родители – это моё вдохновение? – совсем тихо, будто говоря с самим собой, произнёс Антей.

- В некотором смысле это так, - фея тоже погрустнела, глядя на своего друга, - просто, когда тебе больно, и что-то давит в твоей юной груди, ты должен знать, что это и есть вдохновение, - твоё стремление жить и радоваться этой жизни, какая бы она не была, потому что многое в ней зависит от тебя самого.

Она подлетела близко к лицу Антея, и увидела его слёзы, выступившие на его глазах.

- Фея, - ласково и нежно прошептал он, - я так люблю своих маму и папу, я так скучаю по ним, неужели я никогда больше их не увижу, как я был глуп, десять лет они были со мной рядом. Почему я не радовался тому, что каждый день они были рядом со мной. Почему я вредничал, почему так часто не слушался и обижался на них. Фея, - уже громче произнёс он, дрожащим от слёз голосом, - но я люблю их, скажи мне, знают ли они, там, где они сейчас о том, что я так сильно люблю их и скучаю по ним.

Из глаз Антея не переставали стекать слёзы, его голос дрожал, но не останавливался. Фея подлетела к нему ещё ближе и уже согревала его лучами своего маленького солнышка.

- Конечно, - сказала она, - они знают, они всегда это знали, с того момента как ты родился, они знали, что ты самый красивый, самый добрый, самый счастливый и самый нежный во всём мире твоей необъятной планеты.

Антей закрыл глаза, наслаждаясь нежным теплом её присутствия.

- Так хорошо, что у меня есть такой друг как ты, - произнёс он, - пускай такой маленький и незаметный, но от тебя исходит такое приятное тепло, способное согревать меня даже в этот печальный для меня момент. Не уходи от меня Фея Вдохновения, я так нуждаюсь в тебе.

- Я не уйду, ведь мы друзья, а друзья никогда не оставляют друг друга, - нежно шепнули её губы, рядом с его ухом, - и никогда не предают, потому что и ты согреваешь меня лучами своего добра и милосердия, которое живёт внутри тебя, и которое так прекрасно.

Ещё долго они сидели на кухне и разговаривали друг с другом, а потом, фея проводила его в комнату, и скоро он уснул. Фея была с ним рядом и нежно гладила его волосы. И засыпая, он даже слышал её тихое дыхание, доносившееся из её уст до его чуткого слуха, но и это дыхание усыпляло его, давая понять присутствие самого близкого друга, который будет рядом с тобой и не придаст тебя, чтобы ни случилось. За окном в это время, ночь целиком и полностью вступила в свои права и во всю хозяйничала, сохраняя полную тишину и усыпляющую темноту, чтобы все жители волшебного Арзамасса сумели полностью расслабиться и встретить новый день полные сил и энергии, ведь без крепкого и здорового сна, быть весёлым и сильным невозможно, а маленькие дети Арзамасса будут быстро расти лишь если днём будут хорошо есть, а ночью хорошо спать.

Наконец, широкая и высокая лестница закончилась. Они поднялись на самый вверх, и над головой, Антей даже видел крышу этого прекрасного замка, точнее, её внутреннюю часть, а впереди него, шагов в пятидесяти, он видел огромный балкон, через стеклянные стены которого, в комнату, проникали чудесные лучи тёплого и прекрасного солнца. Антей встал под эти лучи и по сторонам увидел три двери, каждая из которых имела разный узор и разную окраску. Так, та дверь, что была ближе к балкону, была украшена изображением яркого, восходящего над землёй солнца, оно одаривало своими щедрыми лучами каждого радостного жителя, изображённого на картине, оно будто давало им сил, чтобы прочно встать на ноги и, во что бы то ни стало, счастливо приветствовать приход нового дня. Антей, смотрел на неё и понимал, что там изображены такие же люди, как и он сам. Они смеялись и бодро вскидывали руки вверх, будто желая взлететь на встречу солнечного чуда. А среди всего происходящего на этой картине, Антей сумел ясно прочитать одно лишь слово, написанное там. «Вера», - это слово так красочно вливалось в суть этого прекрасного творения. Но следующая картина была не менее прекрасной, как убедился Антей, переведя свой взгляд. На ней он увидел мужчину и женщину, стоящие друг рядом с другом и, держащие в руках ребёнка. Они находились в центре уютного и небольшого домика, согретого теплом домашнего очага. Мужчина и женщина ласково улыбались, глядя на чудесного малыша, который был совсем ещё мал, и, наверняка, ещё не умел ни ходить ни говорить. Они смотрели на него, как на маленького Бога, спустившегося на землю и удостоившего их чести своего присутствия. А посреди всего этого, взгляд Антея уловил ещё одну надпись. «Надежда», - как лёгкий шёпот, звучащий где-то в сердце Антея, красовалась надпись на двери очередной комнаты. А дальше, уже напротив этих двух дверей, находилась ещё одна, не менее прекрасная комната, с великолепно оформленной дверью. И здесь была своя картина. Антей увидел двух, слившихся в едином объятии, человека: молодого, взрослого юношу и прекрасную, так же молодую, но взрослую девушку. Они утопали в объятиях друг друга, а вокруг них, царила живая природа, аромат свежего дуновения ветра которой, Антей даже чувствовал на своей коже. Вокруг них кружили голуби и парами, заботясь и ухаживая друг за другом, прогуливались животные. И здесь перед взором Антея предстала надпись, различить которую можно было, только если пристально приглянуться. «Любовь», - вместе с лёгким дуновением ветра доносилось до него.

- Хочешь ли ты, Антей, побывать в этих комнатах? – спросил его Принц Гуманность.

- Да, конечно! – Радостно произнёс Антей.

Принц Гуманность, стоял у входа в первую дверь, и Антей, тут же отправился к нему, и перед самой дверью, всё же немного замешкавшись, быстро преодолел волнение и, открыв дверь, робко вошёл в комнату. Чувство прекрасной лёгкости овладело им, как только он переступил порог этой комнаты. Она была просто огромной, украшенная яркими стенами, с многочисленными узорами и рисунками, а на потолке висела громадная, бриллиантовая люстра, а пол был украшен, так, будто это был палас, разрисованный чудесными творениями фантазии воодушевлённого художника. Но это был не палас, потому что пол был таким гладким, и немного скользким. А в центре этой комнаты, стоял стол, на котором находился чудесный цветок, красной розы. Этот цветок висел в воздухе и обворожительной красотой, просто слепил глаза, заставляя не видеть ничего, кроме его красоты. Лепестки его роз, на которых маленькими каплями, застыла влага, так нежно ласкали взгляд Антея.

- Этот цветок прекрасен! – С восхищением произнёс он.

- Да, - ответил ему Принц Гуманность, - это цветок, называется Верой, каждый день и каждый час, он не перестаёт воодушевлять нас, взгляни на его прелесть, разве такой цветок, ты мог ещё где-нибудь увидеть как, не в храме замка Бафалло, всей силой, данной нам, мы следим за тем, чтобы его красота никогда не увяла, и всегда этот цветок приносил нам радость и тешил наши очи и души своим прекрасным расцветанием.

- Вера, - тихо, почти шёпотом, обворожёно произнёс Антей, слегка прикасаясь к лепесткам Веры, и, радуясь, представившейся возможностью порадоваться присутствию рядом с собой, её.

- А теперь давай пройдём в следующую комнату, - предложил Принц Гуманность.

И они, вместе, пошли в следующую комнату. Стоило Антею открыть дверь, как сначала ему в глаза бросилась темнота, но, сделав смелый шаг за порог этой комнаты и оглянуться по сторонам, как он заметил, что и стены и потолок этой комнаты, украшены рисунками, ночного звёздного неба. Да, это была его точная копия, только привычные точки, выглядели немного больше и ещё прекраснее, а на второй стене, Антей видел даже изображения вселенной, о которой он так мало знал. Здесь же была луна, такая голубая и огромная, что казалось, будто она совсем рядом и до неё можно дойти пешком. И тут, в центре, Антей увидел круглый стол, на котором перед его взором предстала небольшая, сделанная из хрусталя, великолепная фигура, застывшего в прыжке, маленького тигрёнка. Его лицо не было искажено грубым оскалом, а скорее, наоборот, оно было серьёзно, но и в то же время такое нежное и даже немного детское, как и у всех малышей земного мира. И эта фигура висела в воздухе, без всякой поддержки. Лёгкая, но в то же время, на удивление, приятная тревога, пробежалась по телу Антея. Он не сводил глаз с этого милого, но всё же отважного, крепкого и сильного животного, не лишённого заслуженной красоты.

- Этот тигрёнок, застывший в прыжке, называется Надеждой, - нарушил тишину Принц Гуманность, - посмотри каково стремление этого тигрёнка, когда он, не смотря ни на что, продолжает свой бег, чтобы сохранить себя как величайшее творение, придуманное природой. Надежда очень крепка и порой, сломать её очень трудно, и, даже, если всё кругом рушится, она имеет силу, чтобы жить и давать жизнь, крепко вцепляясь в неё своими мощными лапами. Но посмотри как она ласкова, как она, иногда наивна, иногда игрива, а иногда способна на великие деяния, но есть то, что остаётся постоянным, ничто в этом мире не сможет уничтожить её, потому что крепкие лапы этого тигрёнка и его острые зубы, всегда будут смело кидаться на врага, лишь бы сохранить себя и не дать загнать себя в клетку, в которой ей нет места, потому что там она умрёт. Никогда не лишайся её, потому что, посмотри на этого, милого, но всё же, способного бороться тигрёнка, и ты поймёшь, что с ней к тебе приходит сила, а без неё, ты теряешь себя, и чтобы ты не делал в этой жизни, она всегда будет стараться тебе помочь и всегда будет твоим другом, если только ты не предашь её, тогда, своими острыми зубами, от отчаяния, она может причинить боль и тебе, сама того не желая.

Хрустальный тигрёнок и впрямь, выглядел таким крепким, сильным и твёрдо знающим, в какую сторону он сделал рывок, чтобы не сидеть на месте, а жить в движении, потому движение – это жизнь, без которой он будет обречён.

Принц Гуманность вновь нарушил тишину, чтобы предложить Антею, отправиться вместе с ним в следующую, последнюю, комнату, на двери которой красовалось слово – «Любовь». И здесь царило небывалое великолепие, со стен, живыми глазами, на Антея, смотрели разные животные, прогуливающиеся на фоне живой природы, посреди лесов, рек, маленьких водопадов, ручейков, голубого неба, вмещающего в себя яркие лучи восходящего солнца. А в центре комнаты, на, уже привычном, столе, Антей увидел нечто необычное. Похоже, - это было сердце, которое переливалось маленькими волнами, будто целиком и полностью состояло из воды. Антей, медленно совершая каждый шаг, подошёл к этому сердечку и не смело, жутко волнуясь протянул руку на встречу этого чуда. Его рука прошла внутрь сердечка. Он почувствовал приятное тепло, исходящее из руки и плавно разливающееся по всему телу. Такое приятное, что на секунду, Антей закрыл глаза, полностью отдавшись нахлынувшему чувству, но тут же открыл их и резко отдёрнул руку. Антей взглянул внутрь сердца и замер. Так он стоял несколько минут, пристально вглядываясь внутрь сердца. За это время, перед его глазами промелькали кусочки его прошлого. Старый дом, друзья, двор… И тут, из его глаз выступили несколько капель слёз, глаза намокли от набежавшей влаги, и он протянул руку, чтобы снова дотронуться до сердечка. Его чувства стали понятны, когда Принц Гуманность, сделав несколько шагов, увидел в сердце отражение родителей Антея, который уже не скрывал своих слёз и откровенно рыдал, пытаясь обнять сердечко.

- Мама, папа, - едва слышно шептал он, - я люблю вас, люблю всем сердцем, я вас всегда любил, даже когда молчал и не произносил ни слова, я любил вас и сейчас люблю и всегда буду любить.

Антей протянул сердечко к себе и припал перед ним на колени. Он обнимал и целовал сердце, шепча всё те же слова и не мог уняться. А сердце не таяло в его руках, но и прижать его к себе всей силой, ему не удавалось, но такое лёгкое и приятное тепло исходило от него, такое, что Антею так не хотелось его отпускать.

- Я люблю вас, не уходи… не уходи от меня любовь, я никому тебя не отдам, потому что я люблю, люблю вас, мои мама и папа… - и только сейчас Антей пришёл в себя, и понял, что в его руках и объятиях лишь часть чего-то прекрасного, но не сами его родители, и на этом его слёзы перестали выступать из уже промокших глаз.

Но внутри, что-то сдавливало грудь, и даже становилось немного сложнее дышать. Внутри Антея царила тоска и печаль, из-за внезапно нахлынувших воспоминаний о родном доме, который уже никогда не станет для него таким, какой был прежде, потому что самое прекрасное, что в нём было, а это ежедневная встреча с теми, кого он так сильно любил, уже не состоится.

- Антей, - нежно прошептал Граф Храбрость, - к тебе пришла Грусть, она уже здесь и хочет увидеть тебя.

- Нет! – Воскликнул Антей, - я не хочу, пусть уходит, хотя… - подняв глаза на волшебное сердце любви, Антей усомнился, - хотя, я пойду к ней.

Антей вышел из комнаты и увидел перед собой прекрасную женщину, одетую в чёрный наряд, с таким прекрасным, но печальным лицом и такими грустными, большими глазами, с которых не сходили капельки слёз, но совсем не обезображивающие её прекрасную внешность, а, наоборот, как бы это не было удивительно, они предавали ей красоту.

- Здравствуй, - обратилась она к нему таким нежным и волнующим голосом.

- Грусть? - Антей стоял перед ней и у него на глазах, так же как и у неё, наворачивались слёзы, на которые он даже не обращал внимания.

- Да, это я, Антей, я пришла к тебе.

- Зачем? – прервал её Антей.

Вместо быстрого ответа, она провела своею ласковой рукой по его лицу, и пальцы её рук, смахнули с его глаз очередную слезу.

- Почему ты плачешь? – Спросила она его.

- Потому что я вспомнил, - пряча глаза произнёс Антей, - я вспомнил людей, с которыми так хочу побыть вместе, но это уже невозможно, потому что их нет со мной рядом. Я знаю, это плохо, когда люди плачут…

- Нет! – На этот раз Грусть перебила его сама, - напротив, это не всегда так. В мире есть вещи, которые мы не можем контролировать, которые происходят вопреки нашего желания, и, если эти вещи случаются, порою, мы чувствуем себя виноватыми, но на самом деле, с нами или без нас, всё произошло бы так же как произошло. В печали и слезах нет ничего плохого, но только если она приходит не надолго, чтобы помочь тебе поверить в свои силы и продолжать свой путь, не взирая на преграды и ушедшие дни, которые остаются далеко за спиной и ты не можешь вернуться назад, чтобы снова насладиться ими. Поверь мне, Антей, или просто прислушайся к себе и пойми, что на самом деле, ты бы хотел, чтобы я не уходила от тебя, иначе, почему ты меня принял к себе.

- Потому что я скучаю!!! – Жалобно произнёс Антей, понимая, что его воспоминания и родительская ласка, остались далеко в прошлом, в которое уже возврата нет, и всё, что он теперь может, - это наслаждаться тем, что ему принесёт новый день его жизни, а что он ему готовит? Может быть новые, непреодолимые препятствия, а может быть где-то недалеко от него скрывается новое счастье, которое так и ждёт его за ближайшим поворотом, чтобы принять в свои тёплые и ласковые объятия, но даже если так, то они всё равно никогда не сравнятся с теплом материнских рук, попасть в которые Антей так мечтал.

- Куда ты, Грусть! – Крикнул Антей, увидев, как она удаляется от него быстрыми шагами, и только он хотел кинуться за ней, как Принц Гуманность остановил его.

- Отпусти её, Антей, - сказал он, легко коснувшись его плеча своею рукой, - пусть уходит, она достаточно побывала здесь, это её судьба, суметь вовремя уйти, и иной судьбы ей не надо, чтобы быть счастливой.

Услышав слова Принца Гуманности, Антей, остановился, на его глазах по-прежнему наворачивались слёзы, но теперь они унимались и последние капли медленно стекали с его лица. Вот она скрылась с поля его зрения, и тревога Антея сама собой безвозвратно улетучилась. Боль оставила его. Внутри осталось какое-то лёгкое чувство, отражавшееся на его лице кроткой улыбкой, которой он даже не замечал. Было такое чувство, что изнутри идёт теплота, и так хотелось, просто стоять и греться им, ни в чём себя больше не утруждая.

Они спустились к привычному месту у самого выхода из замка, которое Антей уже видел и в котором за этот день неоднократно побывал. А потом свернули и проследовали по лестнице вниз. Здесь не было так уж темно, и даже не сыро и не прохладно. Даже сюда проникал свет и здесь, царило примирение и спокойствие. Они проследовали к железной двери, которая наглухо была закрыта огромным замком и обвешена тяжёлыми цепями. Но это не представляло непреодолимое препятствие для мощных рук Графа Храбрость, который не замедляя снял с двери замок и распутал паутину цепей. Теперь дверь открылась, и Антей увидел коридор, стены которого были обнесены простым кирпичом, и здесь не было так красиво как во всём остальном замке. Они пошли прямо по коридору, и справа, если идти прямо, находились железные решётки, за которыми скрывались узники замка Бафалло.

- Осторожней, - Герцог Благородство крепко схватил его за плечо, когда Антей хотел сделать, уверенный и быстрый шаг вперёд.

Антей прислушался совета и прижался поближе к той стене, на которой решёток не было, и только затем, не торопясь, продолжил свой путь. За первой решёткой он увидел небольшое существо, чем-то похожее на человека, оно было чуть выше Антея, и от неё веяло каким-то холодом и от этого становилось жутко неприятно, Антей сделал шаг, чтобы подойти к клетке поближе и внимательнее рассмотреть лицо этого существа, но стоило ему его увидеть, как он тут же скорчил свою недовольную гримасу, это было просто мерзкое лицо, как и само существо в целом.

- Кто это? – спросил он.

- Это Ложь, - ответил Герцог Благородство, - не правда ли, просто мерзкое существо.

- Да, - согласился Антей.

Ему стало противно стоять рядом с этой клеткой, и он решил продолжить свой путь. Но стоило ему подойти к следующей клетке, как что-то с невероятной силой схватило его и потянуло к себе. Антей больно ударился об решётку, но существо не отпускало его, он слышал громкое дыхание изверга и до него доносилось его злобное рычание и неимоверная вонь, испускаемая существом. К счастью Граф Храбрость и Герцог Благородство вовремя подоспели и сумели разжать лапы хищника и оттащить Антея от клетки. Антей жутко перепугался и крепко прижался к Графу Храбрости, после чего страх его тут же отпустил, и теперь, он целиком и полностью видел то, что схватило его. Это было огромное, волосатое, с длинными клыками и мощными лапами существо, для которого в голове у Антея, кроме слова «изверг» ничего другого не находилось. Оно билось с бешенной силой о железные прутья, грозно рыча и не щадя себя. Его глаза наливались кровью, а вместо зрачков виднелось лишь пару чёрных палочек, посреди красного кругляшка, разветвляющегося на весь глаз. Его взгляд был полон ярости и злости и он ни на секунду не прекращал своё дикое выступление.

- Это Жестокость, - наконец, заставил опомниться Антея, голос Герцога Благородство.

Антей отошёл от Графа Храбрости и ещё осторожнее отправился к следующей клетке. В ней он увидел спокойно сидящее существо, в военном панцире и шлеме, кожа которого было покрыто толстой чешуёй, оно сидел на стуле, похожем на трон и улыбалось неприятной улыбкой. Рядом с ним, а вернее у него под ногами скакало какое-то другое, маленькое и такое жалкое существо, с серыми волосами на голове, и небольшими расточками того же серого волоса на всём теле. Оно бегало вокруг него и то и дело принималось целовать ему ноги. На что тот, сидящий на троне, одним ударом своей мощной руки смёл маленькое существо и оно высоко подлетело, буквально прилипнув к стене и медленно с него сползло, но тут же соскочило и растелилось перед хозяином, а он продолжал смотреть на Антея и нагло улыбаться. Антей смотрел на него внимательно и от этого взгляда лишился дара речи, его ноги сковывало и он не мог пошевелиться, тело обхватывало дрожь, а глаза полностью выпучились, став больше.

- К-т-т-о…э-т…э-т-о? – заикаясь, спросил Антей.

- Это Лорд Страх, - ответил ему Герцог Благородство.

- Но…почему он не один в клетке? – через некоторое время, немного придя в себя, спросил Антей.

- Это его слуга, Трусость. Мы не можем их разлучить. Там где Страх, там и его вечный раб, Трусость.

И приложив немалое усилие воли, Антей пошёл к следующей клетке, в которой увидел существо, постоянно находящееся в движении, оно не обращало внимания ни на кого и подло плевалась на пол, кусая свои же собственные ногти. Оно свободно карабкалось по стене и пугливо прятало лицо, которое постоянно огрызалось, и время от времени Антей замечал, как изо рта этого существа выглядывал длинный змеиный язык, и в это время оно шипело, оскаливалось и не переставало огрызаться. Оно, будто, искало выход, но не находя его снова злилось.

- Что это за тварь? – спросил Антей.

- Это Ненависть, ей никогда не сидится на месте, она постоянно что-то ищет, она всех призирает, поэтому у неё нет никого, кто мог бы стать ей настоящим другом, как, впрочем, и у всех, кто сидит в подвале этого замка.

Дослушав слова Графа Храбрости, отправился дальше. А здесь он вновь увидел существо так похожее на человека, но с таким странным, лукавым взглядом, пробивавшимся сквозь жёлтые глаза. Оно стояло в самом центре комнаты и не двигалось с места, время от времени, хихикая и маня Антея к себе пальцем. Оно было будто одичавший человек, год или два проживший где-нибудь в зарослях, которому было лет восемьдесят, всё лицо его было покрыто бородавками, а на его спине возвышался дугообразный горб.

- Это Коварность, - произнёс Герцог Благородство своему юному другу.

Следующая клетка была последней, и вместо привычной решётки она была защищена толстым слоем стекла. И, пожалуй, здесь и было самое мерзкое существо, ну, или, по крайней мере, ничуть не уступающее в мерзости всем остальным. Антей увидел скользкое, ничтожное существо, которое состояло сплошь из слизи, которая, время от времени, зелёнными и тягучими каплями скапывала или стекала с неё на пол, на котором, вместо привычных лап или ног, была небольшая лужа, перемещавшаяся вслед за ней, следую туда же куда шло оно. Оно было таким ничтожным и неприятным всей своей сущностью.

- А это кто? – спросил Антей.

- Это Жадность.

- А почему она не за решёткой?

- Потому что, Жадность, существо весьма склизкое и достаточно маленькой щели, чтобы оно просочилось через неё полностью.

- Я думаю, хватит с тебя этой экскурсии, по столь мрачному месту, мой дорогой гость, - обратился к нему Принц Гуманность, появившийся в конце тюремного коридора из-за двери, - у нас есть ещё прекрасные комнаты, в которых ты пока не побывал.

- Я с вами согласен, - ответил Антей, - эти узники и в правду очень опасны, даже не представляю, что они могут сделать, окажись они за пределами этих клеток.

Принц Гуманность промолчал, и лишь с нежной улыбкой на лице посмотрел на Антея, а потом и на Графа Храбрость и его брата, и потом скрылся за дверью. Герцог Благородство и Граф Храбрость отправились за ним, приглашая за собой Антея. Они снова отправились на маленькую экскурсию по замку. На этот раз они шли только наверх, не заглядывая в комнаты, которые попадались им на встречу и ни на минуту не останавливаясь.

Эти жители, они такие добрые, - произнёс Антей.

- Да, они счастливы, потому что замком Бафалло правит добро.

- Добро? – удивился Антей.

- Да, именно, добро. Принц Гуманность, и его друзья, которые всегда с ним, и опираясь на которые он принимает свои решения, и пока он правит этот город будет цвести самыми прекрасными цветами, благоухать самыми изысканными ароматами, и наслаждаться прелестями, подаренные жителями друзьями Принца Гуманности. Кстати, мы идём именно к нему, он будет счастлив и посчитает огромной честью, если человек, вроде тебя, сможет воспользоваться всеми прелестями его богатства.

- Да? – Ещё больше удивился Антей, - но я ведь не сделал ничего такого, за что меня можно так чтить.

- Напротив, ты не должен так думать о себе. Ты нужен нам. Все богатства твоего и этого мира, ничего не стоят, по сравнению с честью принять такого гостя как ты. Принц Гуманность, всегда ждал этого дня, когда он сможет принять тебя в свои покои и предложить тебе поближе познакомиться со своими друзьями.

- А кто его друзья?

- Увидишь, мы скоро прибудем, - ласково прошептала фея.

Пройдя очередной сад, когда деревья, будто по команде, мигом разошлись, Антей увидел, огромные ворота, за которыми и скрывался замок в который они так долго шли.

- Это замок Бафалло, - гордо, с неким восхищением в голосе произнесла фея, - это мой дом.

И стоило Антею поближе подойти, как огромные ворота, тут же тронулись с места и стали потихонечку открываться. Антей сначала резво отпрыгнул назад, от резкого грохота, но, поняв, что в нём нет ничего угрожающего, остановился. Ворота открылись и Антей, всем своим взором увидел огромный, высокий замок, у дверей которого стояли мощные и большие стражники. Чтобы пройти в замок, надо было преодолеть огромные ступени, ведущие вверх, по которым Антей начал подниматься, следуя за феей.

- Мы рады приветствовать тебя, Антей! – дружно прокричали оба стражника, в такт друг друга, даже не глядя на него, а продолжая смотреть куда-то вдаль.

- Привет! – Крик у Антея не очень получился, так как волнение сдавливало его голос.

- Смелее, вперёд! – Подбадривала фея, устремляя свой взор то на Антея, то на двери замка.

Антей сделал ещё несколько шагов и двери стали сами открываться. Вскоре, они, вместе с феей, вошли внутрь здания. Они попали в огромный коридор, под ногами простирался мозаичный пол, в котором Антей улавливал слабое своё отражение. Когда он поднял глаза, то увидел, что перед ним стоит высокий, молодой мужчина, одетый полностью в белое, с таким ласковым и приятным лицом.

- Я приветствую тебя, друг мой, Антей, - нежно произнёс он, - надо признаться, мы тебя ждали.

Антей замер на месте, впереди он видел огромную арку, а ещё дальше за ней, огромное окно, из которого виднелся чарующий глаз, водопад. Такой высокий и прекрасный. Легкая дрожь, вызванная глубоким восхищением красотой и диким волнением, пробежалась по его телу. Справа и слева от арки, две большие лестницы вели куда-то наверх.

- Я тоже, приветствую вас, вы, наверное, Принц Гуманность? - дрожащим голосом сказал Антей.

- О, да, это я, вероятно, вам сказала обо мне фея.

- Да, - и Антей ещё раз посмотрел на неё, и от этого его волнение слегка унялось.

- Проследуйте со мной в зал, там я познакомлю вас с моими друзьями, теми, кто вместе со мной правит замком Бафалло, а значит, и даёт жизнь городу Арзамасс.

Они прошли через арку, и свернули направо, там была ещё одна арка, а за ней ещё одна огромная комната, в которой стоял стол, наполненный щедрыми и богатыми яствами. Справа от Антея, находилась раковина и кран, в котором он помыл руки и отправился есть. По окончании обеда его пригласили наверх замка. Принц Гуманность показывал ему картины замка, такие разнообразные красочные и великолепные, комнаты, просторные и хорошо оснащённые всем, что могло бы помочь страннику отдохнуть. Среди всего этого в замке были и мягкие диваны и кресла, такие мягкие, что в них Антей, просто утопал. И вот они остановились в одной из просторных комнат, находящихся на высоте от земли, и из окна этой комнаты водопад был виден ещё лучше и, казался ещё обворожительнее, чем там, внизу. В то время как Антей любовался великолепием живой природы, видимой из окна замка, Принц Гуманность привёл в комнату гостей, которые так же радостно поприветствовали Антея, а он, в свою очередь также приветствовал их.

- Знакомься Антей, это хранители замка Бафалло, и мои верные помощники. Это, - Принц Гуманность указал на одного из самых высоких и сильных, - Граф Храбрость, - тот, в свою очередь, поклонился перед Антеем, - это, - Принц Гуманность указал, на такого же большого и сильного, - Герцог Благородство, - один за другим он перечислял тех, кто стоял, перед Антеем, - это Сенатор Справедливость, а это Госпожа Правда.

Ещё раз, Антей оглядел всех с ног до головы. Самым старым выглядел Сенатор Справедливость. На его лице виднелись морщины, а волосы украшала небольшая седина, разбросанная по всей голове, и пробивающаяся сквозь его бороду. А Госпожа Правда, выглядела немного уставшей, но всё равно, её глаза, как у земных женщин, были наполнены теплом и заботой. Безусловно, самыми большими и могучими на вид выглядели Граф Храбрость и Герцог Благородство. Они возвышались над всеми, и даже Антей, по сравнению с ними, казался маленьким. На поясе у них, Антей увидел мечи, спрятанные в позолоченные оправы.

- Не бойся, - заметив остановившийся взгляд Антея, произнёс Граф Храбрость, - я и мой брат Герцог Благородство, Воины Священного Завета, который призывает нас оголять наши мечи только в борьбе со злом, и, конечно же, оно необходимо нам, чтобы быть достойными стражниками узников замка Бафалло.

- Узников замка Бафалло? – тревожно произнёс Антей.

- О! – Обратился к нему принц Гуманность, - поверь мне, они должны быть узниками этого замка, и ты должен их увидеть, чтобы понять, почему мы держим их в клетках.

- И где, спрятаны эти узники? – Не пытаясь скрыть волнения, спросил Антей.

- В подвале, - вмешалась, тут же прилетевшая фея, - но тебе не стоит торопиться увидеть их, они ужасны.

От этих слов феи любопытство Антея только разгорелось.

- Здесь есть узники, я хочу увидеть их, я не разу в жизни не видел узников! – Радостно воскликнул он.

- Ну, хорошо, но только предупреждаю тебя, будь осторожен, - промолвил Принц Гуманность, - Граф Храбрость! Герцог Благородство! Проведите его в подвал, но только смотрите за ним в оба.

- Непременно, - первым откликнулся Граф Храбрость.

Он поклонился Принцу Гуманности и вместе с братом отправился в подвал, призывая Антея следовать за ними. И Антей, оставив, всех остальных в этой комнате пошёл вслед за Графом Храбрость и Герцогом Благородство.

Медленно веки Антея размыкались, он увидел голубой свод неба, солнце, согревающее планету своими тёплыми лучами. Наконец, его голубые глаза полностью открылись. Он быстро встал, это удалось ему так легко и непринуждённо. Вокруг было чистое поле, усеянное золотыми колоссами пшеницы, росшие ему по пояс. А недалеко, находился лес, и вот, оттуда появилась такая знакомая фея. Увидев её, Антей с радостью бросился к ней навстречу.

- Фея! – громко кричал он, изо всех сил бежав ей на встречу.

Но фея передвигалась куда быстрее и скоро, была уже рядом с ним.

- Вот видишь, а ты боялся! – произнесла она, - а теперь, иди за мной.

- Но куда мы идём? – спросил Антей.

- В прекрасный город, Арзамасс.

- Город? Но будут ли нам там рады?

- Не бойся, это совсем другой город, не тот, к которому ты привык.

- Наверное, именно ради него мы сюда и прибыли.

- О, этого мы не знаем.

И Антей, вместе с феей отправились в долгий путь в город Арзамасс, расположенный за тремя реками, двумя лесами, горой и полем. В дороге фея срывала для Антея плоды спелых фруктов и приносила свежей воды. Здесь всё было по-другому. Антей съедал одно яблоко и этого ему хватало, чтобы наестся, а свежая, чистая вода просто невероятным образом придавала ему сил. В дороге Антей заметил, что чем больше он восхищался красотой и великолепием окружающего мира, тем красивее становился его наряд - одежда украшалась узорами и радовала глаз.Едва почувствуя желание поспать, он ложился и закрывал глаза, но не проходило и пяти земных минут, как он их открывал и снова чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, чтобы идти дальше. И даже во время ночи, Антей шёл, не чувствуя усталости и страха перед темнотой, в которой, почему то, хорошо видел. Наконец, после нескольких дней пути, взобравшись на вершину одного из выступов огромных скал, через поле, Антей увидел город, скрытый за облаками, особенно сейчас, когда здесь царило раннее утро, и кроме облаков, город охватывал ещё и свежий, густой туман.

- Упс! – произнесла фея, гладя на крутой спуск, - похоже тебе придётся прыгнуть.

Антей подошёл к краю и ахнул. Высота была довольно впечатляющей.

- Нет, я разобьюсь, - сказал он, глядя на фею.

- Не бойся, я подхвачу тебя.

- Ты? – удивлённо взглянул на неё Антей, - но ты ведь такая маленькая, как же у тебя хватит сил?

- Верь мне, Антей, просто разбегись и прыгни.

Фея ещё раз посмотрела ему в глаза.

- Антей, ты стал мне очень дорог, давай доверять друг другу, не бойся, я никогда не подвожу друзей.

- Ну, хорошо, - произнёс он.

Антей отошёл назад шагов на двадцать и остановился. У самого обрыва его ждала фея, уже готовая подхватить его на лету. Сердце Антея колотилось с просто бешенной частотой. В горле от волнения пересохло. Теперь ему просто оставалось довериться феи, ставшей за короткое время, его лучшим другом. Ещё раз Антей взглянул на неё, и последний раз, тяжело вздохнув, со всей, что есть, мощи, ринулся вперед и уже у самого обрыва, в прыжке, закрыв глаза громко крикнул:

- А-а-а-а-а!!!

И уже с закрытыми глазами, он чувствовал, как его тело, не рвёт встречный воздух, а как оно плавно опускается вниз вдоль высоких скал. И вот, он открыл глаза. Он ясно слышал биение крылышек за спиной феи. Она держала его за ворот, своими маленькими, но такими сильными ручками. Наконец, они опустились.

- Ух ты!!! – Всё ещё оставаясь в восторге, глядя на вверх крикнул Антей, полный впечатлений, - это просто здорово!

Между тем, фея, опустилась на землю и присела на камешек, переводя дыхание.

- Ты прав, это было здорово, - произнесла она.

- Ты устала? – Антей присел рядом, постоянно держа её в поле своего зрения, чтобы нечаянно не причинить ей боль.

- Ерунда, я и не такое могу! – бодро и радостно воскликнула она, тут же снова вспорхнув вверх, и оказавшись у лица Антея. – Ну вот, город совсем рядом, так и будешь сидеть или, наконец, пойдём?

- А может, отдохнём? – Антей волновался перед последними расстояниями в Арзамасс, боясь, что в этом городе и фея исчезнет.

- Ну же, идём.

Фея ухватилась за его руку, и подняла его, потянув на себя за неё. Антей поднялся, и они вместе отправились напрямик через поле, чтобы оказаться в Арзамассе.

- Вот увидишь, Арзамасс, это наш центр, самый чудесный город в мире, я его просто обожаю.

И Антей, вместе с феей отправились вдоль по тропинке, ведущей через огромное поле высокой, зелённой кукурузы, золотой пшеницы и просто травы, к огромному городу, со всех сторон, окружённому глубоким рвом, который был заполнен водой. Когда они проходили через этот ров, Антей заметил, насколько он глубок. Они шли по длинному навесному мосту, перекинутому над водой и качавшемся на ветру, что немного тревожило Антея, но как только, в страхе, он крепко цеплялся за верёвки, рядом с ним появлялась фея, и он снова находил в себе силы идти дальше. Преодолев мост, Антей увидел представший его взору Арзамасс, к которому они шли вот уже несколько дней. Город являл собой настоящее чудо, которого он и не ожидал увидеть. На небе сверкали прекрасные огни, - это летели волшебные эльфы, похожие на фею, но немного больше и крепче. Они светились в полёте каждый сви цветом - это было великолепно. Антей видел перед собой небольшие, трёх, а то и четырёхэтажные дома, украшенные узорчатыми балконами, белоснежными рамами, занавешенные кружевными шторами, а наверху были черепичные крыши. Эти дома, были очень аккуратными и похожими друг на друга, окрашенные не в самые яркие, но, тем не менее, успокаивающие душу цвета. Они шли по улицам и под ногами Антей чувствовал дорожки, выложенные из гладко сточенного камня, подобранного друг к другу размер в размер. Улицы города были ровными и абсолютно чистыми. Выйдя в один из просторных дворов, походящий на остальные, с многочисленными садами, в которых всюду цвели самые великолепные цветы, перед взором Антея предстал огромный, потрясающий своей красотой даже бывалых путников, фонтан. Его смыкало огромное, кольцо, а в центре, вздымались огромные струи воды, изрыгаемые из хоботов каменных слонов, пасти львов, медведей и даже оленей, время от времени струи фонтана меняли свои направления, совершая самые разнообразные движения, а многочисленные животные в это время, двигались и могли перемещаться в строго определённой последовательности. Вокруг них плавали живые русалки и дельфины. Антей замер, подойдя к самому кругу, и завороженно стоял, не в силах найти слова восхищения, а маленькие, едва заметные капли, приносимые ветром, касались своею прохладою его лица и придавали новую волну свежести этому дню. Лишь несколько минут спустя, Антей оторвался от этого чудесного зрелища, и снова последовал вперёд, вслед за феей. Вместе они проходили городской парк, в котором помимо обычных зелёных деревьев он видел красочные, с разным цветом листьев деревья. Эти цвета ярко отражали свет солнца, а были и такие, у которых Антей не мог различить цветов, потому что листья постоянно меняли их, и если секунду назад он был уверен, что этот листок красный, то в слещующее мгновение он менял цвет и превращался в синий, жёлтый или даже белый. Они проследовали через весь город, жители которого, были полностью похожи на людей, но только не такого высокого роста. Взрослые, были лишь на малость выше и крепче Антея, а дети так и вообще меньше, но все они, как дети так и их родители, с улыбками приветствовали фею и её юного друга, удивленного их реакцией.

Начну выкладывать по частям мой рассказ... не хотите - не читайте он длинный, а мне давно хотелось это сделать..

Глава 1.

- Антей!

Громко раздалось на весь детский дом маленького городка Провинций. Это кричала пожилая воспитательница бедных осиротевших детей, лишившихся тёплых родительских ласк и обречённых на невыносимую боль из-за разлуки с ними. Она звала Антея, десятилетнего юношу, лежавшего на кровати, и всё ещё плачущего и зовущего родную маму и папу. Он лежал уже второй день, не хотел ни есть и ни пить. Он был болен. А болезнь эта называлась разлукой. Разлукой с теми, кто помог появиться ему на свет, те, кто лелеял и заботился о нём на протяжении десяти лет, те, кто всем своим сердцем был привязан к нему, и те, к кому всей своей бессмертной душой был привязан он, это его родители, которых по своей несправедливости не пощадила смерть и забрала их на вечный покой в небеса. И хотя с того момента прошло уже несколько месяцев, но тяжёлые муки не оставляли Антея. Он знал, что кто-то убил их. А кто? Зачем? Почему? Каждый день он задавал себе этот вопрос, но каждый день он не находил на него ответа, и обречённый на страдания продолжал плакать. В это время пожилая воспитательница, которую звали Настасья, поднялась к нему и тихо присела у кроватки.

- Антей, - тихо она обратилась к нему, - ну пойди, покушай, ты уже второй день ничего не ел.

- Я не хочу есть, - не отрываясь от подушки, в которой прятал свою голову, отозвался он.

- Ну, перестань Антей, этим ты не вернёшь своих родителей, - Настасья нежно дотронулась до его плеча, - а знаешь, они ведь не умерли, то есть, они живы, просто ты их не видишь.

Антей оторвался от подушки и грустными, полными слёз глазами оглядел добрую воспитательницу.

- А они видят меня? – Спросил он.

- Конечно.

- Но где они?

Настасья взяла руку Антея в свою и приложила её к его груди.

- Они всегда с тобой, вот здесь. Там где боль.

- Ты врёшь! – Грозно воскликнул Антей, - мои мама и папа никогда не причинят мне боль, их нет там, их убили, и когда я вырасту, я найду тех кто сделал это и заставлю их горько пожалеть о содеянном.

- Раз так, то сиди тут и ещё раз хорошо подумай о том, что ты будешь делать, когда станешь взрослым.

Воспитательница встала и ушла из комнаты. Антей сел на кровать и огляделся кругом. Это была небольшая комната, всюду заставленная кроватями. Окно было открыто на распашку и оттуда на пол и кровати, находившиеся напротив окна, падали огромные лучи тёплого солнца. В углу стоял маленький шкаф, в котором, судя по всему, хранились вещи. Антей хотел оторвать от него взгляд, как, вдруг, заметил, что двери шкафчика слегка покачнулись. Антей, тут же схватился за подушку и крепко прижал её к себе.

- Кто там? – робко спросил он.

Но ответа не последовало.

- Кто там? – уже громче повторил маленький Антей.

- Не бойся Антей, я твой друг, - мягкий и приятный голос послышался оттуда.

- Так, почему же ты не покажешься мне? – взволнованно произнёс Антей.

И снова в комнате наступила тишина, такая, что краем уха, Антей даже слышал шебаршение листвы за окном, вызванное веянием ветра.

- Ты всё ещё здесь? – снова задал вопрос он.

- Да, ты хочешь меня видеть? – вторил ему незнакомый голос.

- Да, - вырвалось из уст Антея.

Медленно, дверь шкафа открылась и из него появилась, вся сияющая ярким светом, цвета солнца, но только не таким ослепительным, маленькая и грациозная фея, похожая на юную девочку, в маленьком розовом колпаке. Одним рывком она преодолела расстояние и оказалась у глаз Антея.

- Фея! – восхищённо произнёс Антей.

- Да, это я, - её голос, был таким детским и приятным, что всё волнение Антея как рукой сняло.

Он не переставал любоваться ею. Она была такой обворожительной и милой. У неё были светлые волосы и большие зелённые глаза с длинными ресницами.

- Так, значит, сказки о тебе – это правда? – спросил он.

- Как видишь, - она тут же весело засмеялась, закувыркалась в полёте, описывая большие дуги, а потом устремилась вниз и оттуда по спирали взлетела к потолку.

Антей забыл о слезах и собственной боли. Он смеялся вместе с ней и с не сводил своих глаз, которые засверкали ярким светом, и в которых, даже зажглась небольшая искорка, не понять откуда взявшаяся. Фея сделала ещё несколько красивых пируэтов в воздухе и снова приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки.

- Но, что ты тут делаешь? – прекратив свой звонкий смех, спросил Антей.

- Она пришла вместе со мной, - раздалось за спиной.

Антей обернулся и увидел перед собой пожилого мужчину с самым добрым взглядом, который ему только доводилось видеть, за исключением, конечно же, глаз собственных родителей, попасть в объятия которых он так мечтал, и с длинной седой бородой, седыми волосами и бровями. Мужчина был одет в красивый костюм, сшитый из ярких цветов, а его голова была украшена шляпой. С первых минут встречи, Антею показалось, что и раньше он уже сталкивался с этим человеком.

- А кто вы? – Вежливо Антей обратился к нему.

- Ты действительно хочешь знать, кто я.

- Да, незнакомец.

- Я Соавтор.

- Кто?

- Я тот, кто может провести тебя в другой мир.

- В какой другой мир? – негодовал Антей.

- Мир, откуда я привёл фею, чтобы ты не сомневался, что он действительно существует, этот мир находится недалеко отсюда, но только я, Соавтор, тот, кто может провести тебя в этот мир.

- Меня? – удивился Антей, - но я в детском доме, мою пропажу, тут же заметят.

- Об этом не беспокойся, я верну тебя назад, в то время когда ты ещё не родился и никто не знал о твоём будущем существовании. Но верну таким, какой ты есть сейчас, а потом, ты отправишься в мир, в который я тебя проведу, но только при одном условии.

- При каком? - готовый тут же отправится в мир чудес, всё же Антей ещё не верил в происходящее с ним.

- Я Соавтор, а значит, мне нужны истории, ты разрешишь мне написать твою историю на чистом листке бумаги, и твоя судьба станет достоянием детских сказок, но только ты и я на этой земле, будем знать, что вся твоя жизнь – правда.

Антей задумался. Оставить этот мир, позволить Соавтору, описать свою жизнь, о которой позже, смогут прочитать все, кто захочет этого, и что это будет за история, история великого позора или наоборот, великое противостояние добра и зла.

- Вот-вот, - произнёс Соавтор, - ты правильно мыслишь, - твоя история – это одно из двух, но решить, что ты выберешь никто не в праве кроме тебя.

- Ты читаешь мои мысли, может ты даже знаешь, что скажу тебе я?

- Тебе больно. – Сказал Соавтор. - Я не жертвую тобой ради новых историй, я просто хочу, чтобы все увидели твою жизнь, и лишь от тебя зависит станет ли она достойна пера Соавтора или нет. Мир, в который ты отправишься великолепен и потрясающ. Твой ответ Антей?

Одновременно, повторяя этот вопрос, Соавтор протягивал Антею, свою худую, украшенную длинными пальцами, руку. Антей, ещё раз взглянув на фею, витающую рядом с ним, протянул свою маленькую ручонку в его ладонь.

- Обещай мне, Антей – что эта история будет достойна тебя.

- Обещаю.

И только он произнёс эти слова, как всё вокруг закружилось, эти кровати, шкаф, пол, окно, солнце… Всё кружилось, будто он попал в самый центр торнадо. И ветер, постепенно смыкался, Антей уже чувствовал его, и вот, ветер, отдёрнул его от рук Соавтора и понёс в даль. Антей лишь пытался махать руками и ногами, пытаясь сопротивляться, но всё это он делал тщетно, потому что упрямый ветер не стихал ни на секунду и продолжал уносить его в даль, пока Антей не потерял сознание.

Свечой прощальной догорает в сердце пламя,
В последний раз сейчас смотрю я на тебя,
Нет больше прежней страсти между нами,
В тебе нет чувств. Они есть у меня.

Сейчас не время вспоминать о первой встрече,
О тех словах, что говорили мы,
Об обещаньях наших глупых, бесконечных,
О летней прелести, о холоде зимы.

Как жаль осознавать твое коварство.
Ведь ты не понял, что костер в ночи,
Зажженный мною, видимо, напрасно,
Был для двоих сердец, но лишь одно стучит.

Его биение неумолимо быстро
Становится все реже в тишине.
Мне одиноко в жизни, где нет смысла,
Где чувства маются в сердечной глубине.

Желание забыть о твоей жизни
Нависло, словно тьма перед грозой.
И больше я тебе не буду близкой.
Должна смириться я с такой судьбой.

В колонках играет - Пикник -- С тех пор, как сгорели дома..
Настроение сейчас - Охровое

Когда открыла глаза, увидела глинянные стены: красноватые и шершавые. Мне до них не было дела, но все же я погладила их. Подумала, что чешу кошку за ухом. Глнина была теплая и мурлыкала... Подставляла то один бок, то другой. А потом и вовсе обняла меня... А красные свечки обжигали лицо расплавленным воском и так вкусно пахли...
Но почему-то меня выгнали из этой комнаты на угловатые камни... На которых я уже когда-то танцевала... Если наступать на них, то охровая зола остается на ступнях... А между кманями растет какая-то полупрозрачная трава... Наверное там и дождь бывает, но я его никогда не видела, как и солнца... Зато видела тамошнюю воду... Она настолько чиста, что можно посчитать красные камушки на дне. Ведь никто там не пьет. Только следят за падающей с неба все той же оранжево-бардовой золой....
Я все таки нашла ту комнату: маленький холмик... Снаружи она была ледяной и будто бы облитой водой...Казалось, что из нее можно лепить. А потом я долго плакала оттого, что не смогла найти вход... И бывшее рядом озеро подпевало мне...Там все такое. Живое. И камни не резали больше ноги, а стали зеркалом. И я помню, что стала такая же... Охрово-кирпичная с зеленовато-серыми глазами....

С тех пор, как сгорели дома,
Легко и светло им на свете
Случается, что иногда
Два Солнца им светят.

создан для того, чтобы писать, о моём настроении, моей жизни, может быть здесь появится история моего несчастья.. Мои стихи, мои рассказы, может быть они слишком длинны, но я пишу их для себя, а не для вас, не хотите - не читайте, а я так чувствую...

Раньше во мне стояли цветы. Яркие, красивые, ароматные. Однажды кто-то прошел мимо меня и случайно задел. Я пошатнулась, упала и разбилась на множество мелких осколков.
Не долго я пробыла в таком виде. Вскоре нашелся человек, который аккуратно склеил меня и поставил обратно на полку. Я зажила как прежде, но цветов во мне больше нет.