вот такое я очень люблю читать.... и хоть во многих местах готова поспорить. но все равно такие опусы оставляют легкость и улыбку и просто благодарность, за то что "все будет хорошо..."

 

Мария

Тёплый оранжевый, чистейший голубой и мягкий синий. Румянец младенца и фиалки, пронизывающие облака. Такой закат выбил из привычной колеи даже угрюмого Завмага, который, подбив кассу, вышел посмалить тридцать пятый за день BOND. Что-то живое и прекрасное зашевелилось в нём и он без промедления описал свои чувства всей полнотой матерной палитры. Уже через секунду спичка обожгла ему пальцы и он повторил всё то же самое, но в контрастно ином ключе.
При виде этой картины, Маша не сдержалась и звонко, по-девически захохотала. Она тоже любовалась небесным шедевром и думала, что всё это нежное буйство красок говорит о том, какой яркой и многогранной может и должна быть человеческая жизнь. В то же время ей почему-то стало очень грустно и она дальше побрела домой. Она снимала небольшую комнатушку на втором этаже и, вернувшись туда, нашла записку. "Маруся, я в гостях. Буду утром. Не шали. Я всё слышу."
Хозяйка квартиры, машина ровестница, действительно услышала бы всё при желании, потому как гости её были за стеной, у их соседа, басиста популярной местной рок-группы. Однако пребывая там, она зачастую была слишком занята. Поэтому "слышать всё" приходилось Маше.
"Вот тебе и подарок, Маруся..." Она считала глупым афишировать дату своего рождения, но сейчас, оставшись в двухкомнатной квартире одна, впервые усомнилась в этом.
Сделав рукой международный жест ,означающий "Ну, да ладно...",она стала готовить ужин.Есть люди, вокруг которых ножи, продукты, доски и сковородки движутся особым образом, красиво и очень быстро. Щука в кляре вышла осень вкусной, но съев кусочек, Маша улыбнулась сама себе, понимая, что вовсе не голодна. А есть всё, что вкусно, не задумываясь она не могла из-за боязни растолстеть. Она была от природы неприлично стройна и особо не подчёркивала красоту своей фигуры. И правда, стоит такой красавице, как она хоть чуть-чуть прибавить изящности в одежде или макияже, как её тут же примут за проститутку представители обоих полов, а опасность поздних прогулок возрастёт в тысячи раз.
Понимая всю глупость ситуации со щукой, Маша зажгла хозяйкину свечу и усевшись в кресле, стала вспоминать уходящий двадцать второй год своей жизни.
Новый год. Они с мамой барахтаются в снегу и хохочут, как дети.
Известие о маминой болезни и её похороны
Выпускной в консерватории. Влюблённый в неё скрипач и бабник Рудольф и его не оправдавшийся крик "Я не смогу без тебя жить".
Вступительные экзамены в Мед и работа в школе.
И, наконец, одногрупник по Меду, писаный красавец Дима Чайка. Их роман был гениальным до того момента, когда Маша разоткровенничалась о своей интимной неопытности и желании отдаться только тому, кого полноправно сможет называть мужем. После этого корова слизала Чайку языком.
- М-да.. криво улыбнулась Маша,- если каждый год будет таким насыщенным и тревожным, точно долго не протяну. Хорошо, что я хотя бы женщина. Мужчинам ведь намного тяжелей...
Резкая неожиданность внизу живота оборвала её мысль.

Возвращаясь из круглосуточной аптеки с пачкой Always, она наткнулась на освящённый лунным светом ларёк с пошлым рекламным плакатом, недвузначно призывающим "почувствовать все краски ночи".
- Могу я себе раз в год позволить расслабиться?,- произнесла Маша и стала изучать ассортимент спиртного. Он поражал разнообразием. Ничего, кроме пива, разновидностей которого Маша насчитала 23.
"Спрос рождает предложение..,- промелькнуло у неё в голове. Слово "предложение" для неё, как и для любой девушки, имело особый смысл. Она помотала головой, дабы избавиться от романтических ассоциаций и, рассчитавшись, побрела домой с бутылкой "любого".
Маша старалась идти уверенно, не стыдясь своих покупок, но это оказалось непросто. Придя домой и уладив проблемы, она открыла окно, налила пиво в бокал и подумав, произнесла: "Пусть всё будет хорошо".
Доказательства того, что всё может быть хорошо, слышались отовсюду. За окном тихо шелестела липа, из соседней форточки играл никогда не умолкающий транзистор; Элла Фитцжеральд тянула своё:
Some day he`ll come along
The man I love
And he`ll be big and strong
The man I love...
Дополнял ночную идилию шум и сладкие стоны хозяйки за стеной.
"Будет!",- сказала Маша и осушила бокал. Влезшая в открытое окно Луна чуть испугала её своими размерами.
"Всё-таки мужчины,- думала она,- во всём отличаются от женщин и , в силу многих факторов, им сложнее жить. Необходимо быть сильным, заниматься спортом, следить за собой, добывать средства к существованию, нести ответственность за близких, уметь совладать с собой в моменты самого жуткого мужского одиночество и не показать этого никому.
В конце концов, каждое утро брить себе лицо."
Она отхлебнула уже из горлышка.
"Они здесь, как существа с другой планеты, низвергнутые на Землю за какие-то чудовищные проступки. Всё вокруг жёсткое, глупое и уродливое в сравнении с ними. Да, каждый из них - Бог, и именно поэтому в этом мире им дико тяжело. Нам, женщинам, уж точно, в тысячу раз проще. Поэтому, если счастье не происходит, то винить можно только саму себя.
May be I shall meet him one day...
Элла запела громче. Как будто соревнуясь с ней, общение басиста и хозяйки, похожее на отправление очередного вскрикивающего товарного поезда, тоже стало громче. Или это пиво так действовало. Маша не могла понять, что с ней происходит.
Она вскочила, на пару секунд уставилась вникуда глазами , полными тревоги, и, будто вдруг осознав что-то, повалилась на стол, заливая его горячими слезами.
Рыдала долго, в кои-то веки наплевав на то, что кто-то может услышать её рёв. Слёзы текли по всему её телу, как вода из сорваного крана. Залив ими пол кухни, Маша стала машинально успокаиваться. Утихли все звуки, слышалось только сильно сбивающееся дыхание и всхлипывания. Полежав навзничь на полу, Маша свернулась колачиком.
Вдруг в окно что-то стукнуло. Маша выпучила в него свои распухшие глаза, но в темноте не разглядела никого. Камушек снова чиркнул о стекло. Момент решимости. Второпях Маша ловко разорвала на себе платье сделав из него лёгкий, по коленку сарафан. Распустив свои густые рыжие волосы, она натянула на голову своё пяльце с недовышитой Девой Марией на платке, и босиком выбежала из квартиры, не закрыв дверь. Стремглав прилетев на первый этаж, она выбила босой ногой бронированую дверь поьезда и, выскочив во двор, застыла от изумления.
Вокруг горело с тысячу хозяйкиных свечей. Кое-где лежал снег. Белые маленькие чайки порхали по всему двору. В песочнице стоял чисто выбритый и причёсаный Завмаг во фраке на голом атлетическом теле. Увидев Машу он улыбнулся и, прикрыв завидные достоинства виолончелью, заиграл партиту №2 ре-минор Иогана Себастьяна Баха. Маша двигала рукой в такт, как будто смычок был не у него, а у неё в руках. Послышался тихий, но мощный раскат грома и пошёл дождь. Вместе с каплями на землю падали раскрывшиеся бутоны фиалок, роз, лилий и полевой кашки. Их падало так много, что не успев доиграть алеменду, Завмаг бросился спасать Машу от смерти утопленницы.
- Ты что же , плавать не умеешь?,- спросил он бархатным баритоном.
- Умею..,- нежно произнесла Маша.
Ныряя и барахтаясь , как дети, они плыли над городом на восток, где уже занималась заря, предвещая погожий день.