Когда я сделал кораблик из бумаги и запустил его, Лерка расплакалась, что не может поплыть на нем по этой луже. А лужа, как Волга была тогда. Точно, сам видел. Там даже один корабль потонул на середине, весь. Флажок один только плавал плавал сверху воды красный. И чайки кружили грустно-белые. А вот если палкой правильно вовремя подгребать, то водянное завихрение притянет обязательно судно к берегу. Мне один военный мичман так сказал, когда я спросил его, как. А Лерка просто забыла купить билет. И теперь плачет. А я вот, платок дома забыл.

Есть один такой день в году, точнее вечер, когда луна на небе сладкая очень и похожа на мандаринку. Чтобы ее попробовать, надо у мамы отпроситься погулять на подольше и пойти туда. К самой высокой горе. А Машка хитрая такая тоже захотела со мной. А я и не против вообще-то. Пойдем. Компас-то все правильно показывает ведь. На северо-восток. Не заблудимся. Идем.
Я Машке сказал про то как мне один мальчик рассказал про то что он смотрел каокй-то фильм заграничный в котором один дяденька с косичкой на голове, сделал себе ножом макраме прямо в живот по настаящему, до крови. У него даже кишки на землю вылезли, а он на них еще смотрел недолго, а потом на бок упал и умер. Машка побледнела но не заплакала. Какая смелая девочка.
А Витька потом сказал что никакое это не макраме было, а харакири обычное.

Просто высунь язык когда дождь идет и жди. Вода которая с неба падает обязательно на язык попадет и ты от жажды не умрешь точно. Например вот одна девочка из соседнего двора не знала что надо делать так, когда пить хочется, и всегда просила деньги у мамы на газировку. Мама ей давала или копейку, если просто с пузырьками, или если с сиропом и пузырьками - то три копейки. Мальчики эту девочку не любили за это вообще. А вот Варвару любили. У Варвары был медленный пудель за то. Он потому что старый просто. Хрипло лаял когда опасность. И не кусался если погладить. И лапу давал по команде, а нос мокрый и черный такой. Писюн мы его звали. Хороший такой Писюн. Иди ко мне. На.

Дождь на вкус та же вода, только с привкусом крыши и лягушек. Так мне кажется. Анютка тоже смеётся, говорит что да, лягушек и бороды дяди Володи еще. Он туда утром окунается по пояс и мычит коровой. А позавчера например вообще нырнул туда на спор. Прям в носках. Пришлось дяде Коле бочку уронить чтоб дядя Володя не захлебнулся навсегда. А он лежит потом мокрый на земле и песню поет громко с какими то взрослыми словами. Я не помню какими. Потом он встал и что то пил из стакана и морщился. Наверно микстуру горькую. Не простудиться чтоб. Мама мне всегда говорит что микстуру обязательно и еще горчичники хорошо на ночь и банки. И все. Выздоровеешь точно тогда. Я вон на медных ямах купался много и заболел потом с температурой. И кашлял. А мама банки поджигала синим пламенем и на спину прилепляла. Не больно совсем. Вся спина в кружках коричневых смешных. Майку даже не снять долго. И сеточка йодная на лбу. А вот если бочку качнуть легонько, то отражение неба начинает пританцовывать вместе с птицами и облаками, а если наклониться то и ты вместе со всеми. А потом радуга. И Анютка.

Кузнечики бывают очень огромные. Даже очень. Кто не верит тот сам дурак. Я вон один раз в траву лег полежать тихонечко так меня чуть кто-то в лес не уволок. Я только краем глаза заметил что-то зеленое и жидкое. И треск какой-то. И запах. Но сам не испугался. Только штаны порвал в двух местах. И ножик потерял перочинный. А Вовка потом сказал что мне повезло. Что это и есть тот самый страшный кузнечик. И что он еще ядовитой слюной может плеваться и ты в кисель превращаешься съедобный если что. Галя тоже умеет плеваться. Мы даже соревнование потом устроили. Через тростинку сухую, чтоб по честному. Кто дальше, то и победитель. А что? Я победил. Целых семь раз. После этого Галя взяла меня за руку и сказала что будет теперь со мной дружить навсегда-пренавсегда. И подарит мне свою фотокарточку с пластмассовым Карлсоном. Кажется я улыбнулся. Нет, не улыбнулся. Ножик стало жалко просто.

А вот с пацанами как разгонишься с горки на капоте перевернутом ЗиЛовском и несёшься крутясь, каруселью, а в животе также, будто Лилька тебя поцеловала в тот момент когда ты очень хотел чтоб именно она. А потом как бахнешься, сквозь шапку даже чувствуешь башкой, что искры и ничего не видишь минут двадцать… Толик вдруг засмеётся. Или Андрюха. Снег во рту начнет таять. Сплевываешь. Хуй говоришь. Гогочешь как дурак.

Помнишь малюсенького светлячка в спичечной коробке? Я еще тогда сказал, что он похож на мертвую муху, когда не светится. А ты сразу же уронила коробок на землю, а? Потом я еще шутил по-разному, стоял на голове даже, красный весь потом и грязный был. Юрик ещё прикатил на велике, круги делал вокруг сарайки, заколдованные. Смеялся что я - Чаплин вылитый. Сам он Чаплин, и велик у него - Чаплин. В березу врезался, каскадер. И хорошо, иначе я врезал бы. Крути педали, пионер Юрик. Мама зовет. Пойдем, покажу, как скворцов кормить аккуратно, а то у них рты, как папины плоскогубцы, и если не успеешь отдернуть руку, то кусят внезапно. У Ленки так что-то откусили, Саня еще рассказывал. Но я сам не видел, конечно. Вата только около подъезда валялась кровавая. Наверное её. Кстати, вон та береза со скворцами. Я первый полезу, потом ты. Давай руку, Наташка, цепляйся. Я же крепко тебя держу.

Вот кто сказал что если вдыхать холодный воздух ртом, то обязательно заболеешь, а? Правильно, мама. Что нужно обязательно укутать лицо шерстяным шарфом и тогда у тебя все будет в порядке с пазухами и миндалинами. И это правильно... Но оглянись, ведь ты уже вырос и тот шарфик родом из детства, тебе уже не к лицу. Ты же хочешь нравиться девочкам? Знаю, хочешь. Короче, хватит хлопать глазенками. Раскройся ветру, не ссы. К черту эти миндалины и ОРВИ. Преврати шарфик в парус и попутного тебе ветра дядя.
Да, и не забудь растегнуть верхнюю пуговицу бушлата.

В военном городке, где пошло мое детство, частенько случалось отсутствие электричества.
Мама доставая свечи приговаривала – “вот опять дизель полетел”... Сидя в слабо освещенной комнате, я представлял себе этот бессовестный ДИЗЕЛЬ, который стоя на высоком-превысоком столбе, вдруг внезапно расправлял огромные крылья и сделав пару кругов над темным поселком, устремлялся в сторону Северного Ледовитого океана.
Свеча догорала и мама готовила новую.
А дизель всегда возвращался под утро, когда я еще спал.

Ночью небо становится ближе, и его можно лизнуть. Только быстро. Встать на цыпочки, глаза закрыть и лизнуть. Сначала оно холодное немножко, как ножик, зато потом – сладкое. Я Маринке сказал, а она не верит. Говорит что это на корточки, а не на цыпочки надо. На корточки - это землю чтоб обнять, а небо лизнуть - то на цыпочки непременно надо. А она спорит. Так и не лизнула.
Самое вкусное место на небе, это Млечный путь, особенно по серединке. Малая медведица хоть и с кислинкой, но можно сразу Млечный путь и нормально станет. Слава богу, недалеко все.
Можно еще легонечко пошевелить небо руками. Если звездочка не крепко приклеена, то она может прямо в руку упасть. И ты можешь ее себе забрать или подарить кому-нибудь или обратно приклеить. Я все звездочки Маринке дарил. А она плакала и говорила, что не надо, что все равно потеряет. А я ее успокаивал и говорил, что еще насобираю. По руке ее гладил.

Дождь идет, потому что небу тоже бывает грустно очень. Так бабушка мне говорит. А Юлька идет в красных резиновых сапогах по лужам, и мне не верит. Арлекино какой-то Пугачевой напевает. Острымигламяркогоогня. Какой еще такой Острым Иглам… Непонятно… Индус скорее всего какой-нибудь, с острыми как иголки глазами. Да и пусть. Мне то что от этого. Главное что Юльке нравится, хотя уже и ноги промочила.
Сейчас тогда ей фокус покажу. Как палец можно оторвать понарошку.
На левой руке указательный сгибаешь, а на правой – большой. Соединяешь пальцы согнутые, и указательным правой, соединение это обязательно прикрываешь, чтоб незаметно было что пальцы разные-то. А потом резко дергаешь в разные стороны, и лицо делаешь, как будто больно очень. А и не больно, ха-ха. Вот и весь фокус.
У Юльки глаза большими стали и еще красивее от этого. И рот она ладошкой прикрыла, от страха наверное. И я сказал, что если она расскажет мне, что там Танька про меня говорит, то я расскажу секрет, и покажу где у меня фантик от жвачки закопан в песок и стеклышком от бутылки зеленой накрыт. И монета царская, медная.
И только ей одной.

Если кулак сжать не до конца, а сверху положить например листок березовый, а другой рукой сверху прихлопнуть посильнее, - то выстрел получится нормальный. Я так Эдика напугал как-то. Он вздрогнул, а потом заплакал и побежал к маме. Эдик трус какой-то. А я еще один такой взрыв сделал. Потом Ленка пришла и сказала, что они в дочки-матери будут играть сейчас, а потом в магазин. И сказала, чтобы я деньги не портил. А то им недостать будет с верхних веток. А эти все с дырками уже. Фальшивые значит. Я засмеялся и побежал камнями в озеро кидаться. И блинчики делать по воде камнями плоскими. Один раз двенадцать блинчиков получилось неспециально.
А потом я подумал, что если будет пожар, то я Ленку спасу обязательно. И на руках с третьего этажа на улицу вынесу. Потому что я сильный, а Ленка красивая.

Светка сказала, что если мамин зонтик раскрыть и прыгнуть со стула, то можно повиснуть в воздухе, как на парашюте. Она так делала и висела две минуты целых. Еще Светка сказала, что воробьи полезные птицы. Они комаров едят. И гадюк не боятся. Если что, то могут насмерть заклевать запросто. Она видела один раз и даже не испугалась. А крапиву можно стерпеть. Просто волдыри почешутся и пройдут потом.
Светка когда говорит, так руками круги делает разные. Как дирижер. А волосы у Светки рыжие-рыжие. Мне Светка приснилась один раз. Мы летали с ней над озером, а потом приземлились на поляне. Я Светке ромашек набрал целый букет. А она улыбалась довольная.

У Олеськи такие же глаза как у неба. И руки вкусным чем-то пахнут. Одуванчиками кажется. Или клевером. Олеська говорит что пастушью сумку можно есть и не отравишься. Даже если много. Олеська красиво молчит, и когда идем на озеро, голову задирает, что бы смотреть, как небо двигается. Она меня научила. А потом я упал случайно, а она даже не смеялась. А я и не заплакал даже. Просто отряхнулся и все нормально. Коленку поцарапал. Ну и что. Вон подорожник если послюнявить и на рану прилепить, то завтра уже все пройдет точно. А Олеське я свисток выстругаю из ветки. Только ножик мама может не дать. А потом она сказала, что не будет больше со мной дружить, потому что я все фантики замочил, в лужу когда упал. И пошла. А я на скамейку положил их и камнями прижал чтоб не улетели. Пусть на солнце сохнут себе. А Олеська пришла и сказала что я очень хороший. Потому что у нее больше таких нет фантиков. И она мне письмо напишет с рукою. Если карандашом обвести. Сказала что красным. И поцеловала даже. А у меня в груди потом защипало. И я убежал.
Мама склонилась очень тихо и хорошо. Теплыми руками по голове. Не надо. Не буду. А почему они какие-то соленые?

Катечка очень милая. Приятно пахнет и смеется не громко. Не-то что Светка. Та как расхохочется, так все кузнечики из спичечной коробки повыпрыгивают. И светлячки. А мы их собираем целый день. У кого больше. А трудно, потому что трава большая. А ей все равно. Дура какая-то. Поеду на рыбалку лучше. Я окуневые места знаю хорошо. Это у Медной ямы. Там.
Катя попросилась, а я сказал что сапоги надо. Удочку я дам. А червяков пусть только сама. Я не буду за нее. Мне своих надо. И время терять.
Катечка села по середине, а я волнуюсь очень. И веслами так сильно-сильно делаю, чтоб поразить. А она не смотрит. Склонилась и по воде руками хлопает. Мокрая же уже.
Якорь тяжелый, потому что из камня я сделал. Проволоку закрутил покрепче и вот – якорь нормальный. Не-то что Вовка показывал. Гусеница какая-то. Он у дяди Коли украл. От трактора. Я не скажу. А то дядя Коля может заругаться. И тогда Вовку мама ремнем может. Или гулять не пустит просто.
Кате червяков жалко. А как рыбу-то поймаешь. Без червяка нельзя. Не клюнет просто рыба. Даже плотвица. Не-то что окунь. Вроде объяснил. Вон как сразу клюет. И будет. Потому что червяк извивается и рыбам видно.
Ого, какого поймал. Чуть леска не порвалась. Катя смотрит с удивлением какой я сильный и ловкий. Не думала наверно, что я такой. Вот так-то.
Удочку положила и смотрит на меня особенно. Может тоже влюбилась.
Всю рыбу ей отдам тогда.

Хочется кидаться камнями. Или предметами сродни. Даже не попадая. А если в яблочко, то вдребезги чтоб. С размахом, с хрустом в суставах… Сильно.
Все оттого, что в детстве у меня долго не было велосипеда. У Сашки с соседней парадной, был. У Вадика тоже. А у меня, нет.
А может все от того что я не любил кактусы? Да я вообще не знал как их любить…
Я любил Тоню Котенко. Она хорошая. Мама вплетала ей в косички зеленые бантики и выпускала гулять во двор.
Тоня красивая. Она заигрывала с Сережей из 36-го дома. Ходила к нему в гости, а потом хвастала что он ей что-то там показал, но она не скажет что. Тоня была румяная. А потом убегала домой кушать суп. Мама звала, но потом выйдет точно. А Сережа показал кулак, а потом фигу. Фиги я тоже люблю. И финики. Мы их так называли просто. А потом на конфеты я выменял пистоны. И стрелял в углу чтоб громче. Пистолет у меня был. Серебряный. Сережа хотел отнять, но может папа выйдет. Тоня вышла. Сережа плевался на асфальт и смеялся. А потом побежал быстро и Тоня не успевала. Белое в горошек платье было на Тоне. И сандалики. Пистоны кончились. Были спички и строительный патрон. Сейчас взорву. И Тоня прибежит посмотреть что бабахнуло так. Спичками страшно. Камнем лучше. Не громко бабахнуло. Тоня оглянулась. А потом под одеялом я заплакал.