Я, например, рисовать не умею.
Самые банальные кошечки, домики и Мона Лизы у меня получаются похожими на чёрный квадрат. Справедливости ради замечу, что даже мои чёрные квадраты явно проигрывают Малевичу. Так что теперь вы представляете себе целую картину моей живописной безнадежности (зато я хорошо целуюсь и ещё всякое там разное).
То ли дело моя дальняя родственница Дашенька! Вот по ком плачут Третьяковка, Эрмитаж, Лувр и президент Калмыкии Кирсан Илюжминов! Оно и понятно. Дашенька в детстве ходила в специальную школу. Рисовательную!
Долгих пять лет она приобщалась к прекрасному: сидела за мольбертом, целовалась с Альбертом и курила за углом школы с Димкой Пупкиным.
Дирекция рисовательной школы исключила Дашеньку за такие её художества, не преминув отметить на прощанье, что по ней плачет не президент Калмыкии, а генеральный прокурор Харьковской области!
Дашенька в долгу не осталась и тоже не преминула отметить, что, мол, свой талант в землю она зарывать не собирается, а собирается зарыть туда всю дирекцию художественной школы вместе с прокурором. На том и порешили.
Долгие годы кузина не расставалась с мечтой добиться славы Левитана, Шишкина и Айвозовского, поэтому продолжала рисовать портреты и стала менеджером среднего звена в небольшой фирме типа "купи-продай".
Как-то раз Дашенька исправно пыталась продать, не купив, и мечтательно рассматривала портерты в своих альбомах, коих у неё скопилось великое множество.
Наверное, на её смазливом личике отображались мысли: "Пора отрезать себе ухо и стать знаменитой!" или "Надо успеть майонеза купить после работы!", но факт остаётся фактом: к девушке незаметно подкрался директор фирмы и увидел её шедевры.
- Это ты рисовала?
- Да, - кивнула кузина.
Директор затрепетал,задрожал, пал перед Дашенькой на колени и прошептал ей в самое ухо:
- Нарисуй меня!
- Легко, - ответила девушка.
Профиль у директора был обычным, анфас - тривиальным, характер - склочным. Нарисовать такого - раз плюнуть для Дашеньки, поэтому направляясь в кабинет начальника, она уже предвкушала повышение по службе, которое обязательно последует, как только портрет босса будет готов.
- Я хочу, - признался начальник, - чтобы ты нарисовала меня голым!
Мечты о продвижении по службе вылетели в тубус.
- В смысле, голым? - удивилась я, подавая Дашке чашку ароматного кофе. - Совсем?
- Абсолютно.
- Так и сказал? - заволновался мой муж.
- Именно!
- Какая прЭлесть! - обрадовался брат мужа моего и нетерпеливо заёрзал на стуле: - Ты согласилась?
Дарья сказала, что ей нужно подумать и созвала семейный совет.
- Давайте я его нарисую, - предложил Богдан и начал делать недвусмысленные движения теми частями тела, которыми обычно не рисуют.
- Пора тебе оттуда увольняться, - предложил супруг, затыкая дрыгающему тазом брату рот рукой.
- Директор женат? - спросила я.
Директор был женат, и, несмотря на это, каждый день напоминал Дашеньке о том, что она обещала нарисовать его ню-портрет.
- Ню? - спрашивал человек с тривиальным анфасом. - Когда можно прийти и начать позировать?
Лицо Дарьи покрывалось мертвенно-бледной гуашью и акварелью, и она созывала очередной семейный совет.
- Давай, я поговорю с ним по-нашему, по-мужски, - предлагал мой муж.
- Давай лучше, Я с ним поговорю, - предлагал Богдан и снова начинал двигать бедрами.
- Он всё ещё женат? - удивленно спрашивала я.
На пятом по счёту семейном совете директор Дарьи был по-прежнему женат, и супруг мой не на шутку рассердился:
- По роже ему надавать надо!
- Не надо, - испугалась Дарья. - Иначе, не видать мне продвижения по службе, как собственных ушей!
- Молитесь на меня, - сказал Богдан и достал визитку из кармана, который располагался аккурат на том месте, которым он собирался рисовать Дашенькиного начальника.
На следующий день Дарья пришла в кабинет босса и протянула ему визитку:
- Вот адрес и телефон художника, который нарисует вас голым. У меня, как я вам и говорила, совершенно нет свободного времени.
Директор взял визитку, смущенно вымолвил: "Спасибо" и отпустил Дарью восвояси.
Девушка обрадовалась:
- Отстал, вроде, - сообщила она на внеочередном семейном саммите.
- Ну и Слава Богу, - радостно воскликнул супруг.
- И что? До сих пор не развёлся? - спрашивала я.
- Хи-хи, - беспричинно встревал в нашу интеллектуальную беседу Богдан.
Для "хи-хи" появилось объяснение, когда Дашкин босс бросил супругу и ушёл жить к мастеру кисти с визитки Богдана.
- Твою мать! - возмущался мой благоверный и опасливо косился на брата.
- Зря вы мне не дали его нарисо-рисо-рисо-вать, - недвусмысленно двигая тазом, огорчался Богдась.
- Зря Я его не нарисовала! - огорчалась Дашка, упустившая возможность продвинуться вверх по карьерной лестнице. - Да и портрет мог бы получиться выдающимся! Не дала развернуться таланту в полной мере!
- Никогда не надо скрывать свои таланты! - заметила я. - Даже, если ты женат...