Сегодня Александр III – царь-миротворец, представляется нам лишь как любящий отец и примерный семьянин. Но мало кто знает, что в жизни императора была одна особенно горячо любимая женщина, ради которой он собирался отказаться от престола.

В 1845 году в Зимнем дворце родился второй сын Александра II, будущий правитель и отец последнего русского императора. Он оказался на престоле по трагической случайности — после того как его старший брат скончался от туберкулёзного менингита.

Дома сына прозвали "бульдожка" за огромные глаза и устрашающий взгляд исподлобья. Маленький Александр мог спорить с няньками, а потом и с учителями до хрипоты, а, если сердился, мог просто отвернуться от собеседника в качестве "наказания". Будущий император регулярно наведывался в библиотеку, зачитывался Гоголем, не обходил своим вниманием Пушкина и Лермонтова.

К 15 годам мальчик мог изъясняться на английском, французском и немецком. Знал основы естествознания. Умел рисовать и танцевать.

Весной 1864 года 19-летний Александр Александрович увидел на церемонии в Зимнем дворце новую фрейлину своей матушки, императрицы Марии Александровны – княжну Марию Мещерскую. Эта встреча оказалась одним из важнейших событий в личной жизни будущего российского монарха.

Мария была на год старше. Родившись в семье дипломата князя Элима Мещерского (тот умер вскоре после появления на свет дочери), она детские годы провела за границей – в Париже, Ницце, Риме. Лишь к 18 годам девушка переехала жить в Россию. Там некоторое время спустя, благодаря влиятельным родственникам, стала фрейлиной государыни.

Молоденькая княжна оказалась в гуще придворной жизни: бесконечная череда официальных церемоний, традиционных ритуалов, выездов, балов… По ходу их Мария часто встречалась в том числе и с царевичем Александром. Он сразу обратил внимание на эту девушку, да это и не мудрено. Вот как описывала Мещерскую одна из современниц: «Она необычайно красива, дивно сложена... Черные глаза, глубокие и страстные, придавали ее изящному лицу из ряда вон выходящую прелесть.

Звук голоса ее был мелодичен, и на всем существе ее наложена печать какого-то загадочно-сдержанного грустного чувства, очень обворожительного…»

Сыну императора не сложно было организовать все так, чтобы Мещерская стала регулярно бывать на увеселительных мероприятиях, устраиваемых придворной молодежью, – танцах, играх, верховых прогулках. Упоминания о фрейлине замелькали в дневниковых записях Александра, в его письмах.

«…Ездили с обществом в Павловск на ферму и пили там чай. М. Э. Мещерская ездила с нами также верхом…»
«…Отправился с А. Б. в Павловск и гуляли в парке в надежде встретить М. Э.»

Соратники царевича по развлечениям стали замечать, что теперь он старается в играх, в танцах выбирать себе партнершей именно Мещерскую. А сам Александр откровенничал в дневнике: «…В собрании играли все в лото. Очень было приятно, потому что я сидел около М. Э.»

Девушка сперва просто позволяла царскому сыну проявлять знаки внимания к себе, но постепенно и сама стала показывать признаки встречного интереса. Впрочем Мария все-таки старалась на людях не демонстрировать слишком откровенно неравнодушие к царевичу. Однако очень зоркий к подобным вещам высший свет, конечно же, не преминул подметить особо приязненные отношения двух молодых людей. Толки-кривотолки становились все оживленнее. Это очень раздражало молодого царевича. Следы такого раздражения проскальзывают в его записях: «Опять начались сплетни. Проклятый свет не может никого оставить в покое. Даже из таких пустяков поднимают истории. Черт бы всех этих дураков побрал!!!... Сами делают черт знает что, а другим не позволяют даже видеться, двух слов сказать, просто – сидеть рядом. Где же после этого справедливость?!.»

Их общение в духе того времени сопровождалось оживленным обменом письмами и записками, передаваемыми через доверенную подругу княжны фрейлину Александру Жуковскую. В посланиях Александр называл свою возлюбленную «милой Дусенькой».

«Что бы я дал за один поцелуй от нее. Были минуты, когда было недалеко до этого, но все-таки было нельзя, потому что В. А. или Владимир были там, хотя и не видели и не слышали, что мы делали».
Писал царевич в дневнике весной 1865 года.

Видели ли эти двое какие-то реальные перспективы развития своих отношений? Ведь их брак оказался бы неравным: царский сын и «простая» княжна. Впрочем, подобные морганатические семейные союзы среди Романовых прежде случались, так что молодые люди все-таки могли предполагать, что у их любви есть будущее.

Но произошло событие, которое резко изменило ситуацию, изменило статус Александра Александровича. Из прежних кандидатов в высокопоставленные военные он вдруг превратился в цесаревича – наследника российского престола.

Сперва наследником являлся старший сын Александра II великий князь Николай Александрович. Именно его готовили к предстоящему управлению страной. Но помимо преподавания лучшими специалистами необходимых для правителя наук – государственного права, истории, экономики, был и еще важнейший пункт в этой программе. Будущему монарху требовалось подыскать подходящую жену. Конечно, в списки претенденток входили лишь представительницы правящих в Европе фамилий. После некоторых колебаний царь и царица выбрали в качестве невесты для Николая дочь короля Дании Христиана IX принцессу Дагмар.

Надо ли говорить, что скандинавский правитель был в восторге от перспективы породниться с одной из могущественнейших монархий мира.

Летом 1864 года Николай отправился в заграничную поездку. Посетив Копенгаген, цесаревич познакомился со своей будущей супругой, после чего было официально объявлено об их помолвке. Но до свадьбы дело так и не дошло. Осенью того же года Николай, путешествуя по Италии и Франции, заболел и вынужден был задержаться для лечения в Ницце.

Увы, диагноз оказался серьезным – туберкулезный менингит. Усилия врачей не помогли, и Николай Александрович Романов скончался в апреле 1865 года.

Одним из последствий этой неожиданной смерти стало то, что наследником российского престола провозгласили второго сына императора - Александра.

Для него самого столь крутой поворот в судьбе оказался отнюдь не желанным. Великий князь совсем не хотел становиться в будущем во главе огромного государства. Однако помимо этой еще пока отдаленной перспективы новый статус внес коррективы и в его личную жизнь.

После того, как Александр стал цесаревичем, перед ним замаячила близкая перспектива женитьбы. Это для «рядового» царского сына можно с обзаведением семьей повременить, а для наследника престола данный шаг имеет государственную важность. Значит, скоро появится невеста, подысканная родителями. Подобные обстоятельства вынудили Александра стать разрушителем своей первой любви. 19 июня 1865 года, встретившись с Мещерской во время прогулки, царевич сообщил, что они больше не могут «оставаться в таких отношениях, как были раньше».

Но у молодых людей не хватило силы духа разом оборвать все, к чему они уже привыкли за прошедшие много месяцев. Александр и Мария продолжали время от времени встречаться, обмениваться посланиями.

Однако оказались разоблачены. В один из дней князь Владимир Мещерский – кузен Марии, выкрал у нее послания Александра и отнес их императрице. Последовали неприятные сцены. Государыня упрекала сына, что он не понимает, насколько неприлично в его нынешнем статусе так себя вести. Такие воспитательные меры не дали однако нужного результата. Общение Александра и Марии продолжилось, хотя и в более законспирированных условиях.

Между тем царская чета, поразмыслив, пришла к выводу, что на роль супруги нового цесаревича прекрасно подойдет невеста его умершего старшего брата. Накануне Рождества при очередном разговоре с сыном императрица упомянула, что они с отцом «были бы рады, если бы он и Дагмар стали мужем и женою». «Бульдожка», помолчав ошеломленно, пробормотал, что согласен «сделать все, что надо». А спустя пару недель уже сам Александр II объявил сыну свое желание: нужно жениться на Минни (так в царской семье называли принцессу Дагмар).

Соответствующая «утечка информации» ушла и в Копенгаген. Датский король был, естественно, не против.

Теперь предстояло повторить традиционную церемонию: визит будущего жениха, знакомство молодых, официальное объявление о помолвке.

Впрочем излишняя поспешность с российской стороны была бы здесь неуместна: негоже могущественной династии откровенно демонстрировать свое нетерпение заключить родственный союз с куда менее значимой датской короной.

Возникшая пауза в событиях могла оказаться весьма полезной для цесаревича. У Александра появилось время, чтобы приучить себя к мыслям о другой женщине. Но молодой человек не очень-то спешил с этим. Для него по-прежнему светом в окошке оставалась «милая Дусенька». Именно такой вывод можно сделать, прочитав записи в дневнике.

«…Только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможность, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar, которую не могу любить… Ах, если бы все, о чем я теперь так много думаю, могло бы осуществиться! ...Может быть, это будет лучше, если я откажусь от престола… Я не хочу другой жены, как М. Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то все может сделаться и, может быть, я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей.»

Европейские журналисты не оставили без внимания события, разворачивающиеся вокруг возможной женитьбы русского цесаревича на датской принцессе. Вернее – подозрительное отсутствие таких событий. Выходит, наследник российского престола не намерен брать в жены дочь датского короля? Назревал международный скандал. Христиан IX отправил в Петербург письмо своему русскому «коллеге», с просьбой сообщить, каковы же матримониальные планы великого князя Александра Александровича.

У Романовых-старших произошел после этого очень серьезный разговор с сыном. Стоило лишь царевичу заикнуться, что он готов отречься от будущего престола ради женитьбы на любимой им княжне, как отец вспылил: «Я тебе просто приказываю ехать в Данию и просить руки Дагмар».

В конце мая 1866-го Александр отправился на яхте «Штандарт» в Данию. Чуть позже официально объявили о помолвке. Осенью того же года принцесса Дагмар приехала в российскую столицу. Здесь в церкви Зимнего дворца вскоре был проведен обряд ее крещения. Отныне датчанку называли Марией Федоровной. А 28 октября (9 ноября) 1866 года состоялось торжественное венчание молодых.

Брак этот оказался весьма счастливым. Александр Александрович и Мария Федоровна прожили почти 28 лет в любви и согласии.

Свои письма к ней он заканчивал фразой «твой верный друг Саша», а она любила называть его "ангел моего сердца". В отличие от Александра Александровича судьба его первой возлюбленной, сложилась совсем не так счастливо. Марию увезли из России, якобы для поправки здоровья.

Оказавшись в Вене, она встретила Павла Демидова – одного из богатейших людей того времени. А тот, лишь увидев Мещерскую впервые, дал себе зарок: только она будет его женой. Он начал ухаживать, он был готов для княжны на любые поступки, и сделал предложение всего спустя месяц после знакомства. Мария согласилась. Под венец с Демидовым она пошла в июне 1867 года. Ожидая ребенка от Демидова, Мария словно почувствовала беду. Она часто плакала, вызывая недоумение у окружающих. Демидов осыпал её драгоценностями, но... здоровье молодой жены становилось все хуже, и, чтобы заботиться о Марии, приехала свекровь, Аврора Карамзина. Эти две женщины стали близкими подругами на все то недолгое время, что было отведено Марии. После родов бывшая княжна Мещерская скончалась. Перед тем, как закрыть глаза навеки, Мария с горечью призналась подруге, что любила всю жизнь только цесаревича Александра. А мужу она оставила письмо, в котором благодарила его за всё, что он для неё сделал за их такую короткую, но счастливую семейную жизнь.