Хочешь, уедем в Сочи?

Эльдар Ахадов

Хочешь, уедем в Сочи?
Или махнём на дачи?
Мне без тебя не очень,
Вместе – совсем иначе…

Ты далеко-далече,
А появись в округе:
Что не доскажут речи –
Нежно дошепчут руки.

Правда гласит устами
В узел сплетённых судеб…
Если тебя не станет,
То и меня не будет.

Спасибо Лена за публикацию)))

Войдет ли в горящую избу
Рахиль Исааковна Гинзбург?

* * , *

Миша в шлеме, Маша в каске,
Тише, Глеб. Учти, Илья -
Шесть зарубок на указке
Нашего учителя.

* * *

Отплакал, откапал октябрь-лиходей.
Снег падал на падл и хороших людей.

* * *

Товарищ, верь! Придет пора
Достатка и правопорядка.
Но до нее на наших пятках
Напишут наши номера.

* * *

Из жевательной резинки,
Килограммов из пяти
Можно вылепить ботики
Для последнего пути.

* * *

Я шел вдоль берега, скучал,
К моллюску в домик постучал.
"Добро пожаловать!" - услышал.
Но не вошел. И он не вышел.

* * *

Нынче праздник цветов
И в Москве и в глубинке.
У нарядных ментов -
Надувные дубинки.

* * *

Во субботу после пьянки
Заиграю на тальянке,
Напужаю милую
"Хавою Нагилою."

Михаил Векслер
Из ЖЖ

Любовь оправдывает всё,
любые действия и мысли...

А ну-ка, детка, перечисли,
кто был повержен и спасён
под ясным знаменем её -
всех процветающих и нищих -
их поприща и пепелища,
и торжество их,
и враньё -
кто был навзрыд однажды взят
в извечный плен огня живого,
кому в начале было слово
дано,
и слово было «свят»,
кто, осаждённый только им,
огнём священным и проклятым,
творил события и даты,
и строил Рим,
и гробил Рим...

Клянусь, сломается язык,
едва начнёшь такой экзамен!
Мы сами пленники,
и сами
во имя дерзкое любви
мосты стязаем до зари,
холсты кромсаем в Эрмитаже...

И кто иное нам докажет,
когда так жарит изнутри?



(с) Дмитрий Растаев

Иосиф Бродский

* * *

С точки зрения воздуха, край земли
всюду. Что, скашивая облака,
совпадает - чем бы не замели
следы - с ощущением каблука.
Да и глаз, который глядит окрест,
скашивает, что твой серп, поля;
сумма мелких слагаемых при перемене мест
неузнаваемее нуля.
И улыбка скользнет, точно тень грача
по щербатой изгороди, пышный куст
шиповника сдерживая, но крича
жимолостью, не разжимая уст.

О нём писал Рейн. Его цитировал Бродский

Снег за окном торжественный и гладкий,
пушистый, тихий.
Поужинав, на лестничной площадке
курили психи.
Стояли и на корточках сидели
без разговора.
Там, за окном, росли большие ели —
деревья бора.
План бегства из больницы при пожаре
и все такое.
…Но мы уже летим в стеклянном шаре.
Прощай, земное!
Всем все равно куда, а мне — подавно,
куда угодно.
Наследственность плюс родовая травма —
душа свободна.
Так плавно, так спокойно по орбите
плывет больница.
Любимые, вы только посмотрите
на наши лица!


http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post119678646/page1.html#BlCom544339368

Возьмите все, но мне оставьте
Спокойный ум, притихший дом,
Фонарный контур на асфальте
Да сизый тополь под окном.
В конце концов, не для того ли
Мы знаем творческую власть,
Чтобы хлебнуть добра и боли -
Отгоревать и не проклясть!

1973

Ну что? Не дадим остыть теме?


Тута уже все отписались об осквернении святыни вечеринке «Русского пионера» на «Авроре». Однако, в программу мероприятия вошло театрализованное действо, включающее монолог Сатина из моей пьесы «Кризис» (написанной по заказу Театра .док).
Об этом прискорбном факте я узнал исключительно из газет. Похоже, со мной опять не поделились. Я вижу как минимум три повода для юридических претензий не то к постановщику действа, не то к художнику Каплевичу (мне незнакомому). Если это конечно не одно лицо.
1. Нарушение авторских прав. (Ну, тут все ясно).
2. Ущерб деловой репутации. Многие мои читатели являются людьми социалистических убеждений, и известие об использовании моего текста в контексте провокационной олигархической вечеринки могут отвратить их от покупки моих произведений.(В частности последней книжки избранного «Челобитные").
3. Моральный ущерб. В мой адрес уже начали поступать угрозы физической расправы от подпольных леворадикальных организаций за то, что я их на бабу променял сменял идеалы мировой революции на чечевичную похлебку клептократов (И где таки та похлебка).
В создавшейся ситуации прошу совета френдов, имеющих опыт сутяжничества такого уровня, как выцыганить пусть не большое, но бабло.

P. S. Cтихотворная часть прилагается

1.

Стоит император Петр Великий,
Мечтавший запировать на просторе,
А вместо него капиталисты дикие
Пьянствуют на «Авроре».

Государь, поднявший с колен отчизну,
Стоит в позе кавалергарда,
Собирается прорубать окно в Европу
А на «Авроре» пьют авторы афоризма
«У кого нет миллиарда,
Пусть катится в жопу!».

2.

Как на крейсере «Авроре»
На народное горе
Средь несчастий и боли
Собирался бомонд.

Все Мамоне молились,
Безобразно напились,
Пели матерный «Кризис»
И сигали за борт.

Глазки, ножки да губки,
Пьяный гогот у рубки,
Буря кружится злая,
Рвет Андреевский флаг.
Только где-то на баке,
Затаясь в полумраке,
В бескозырку рыдает
Одинокий моряк.

Он рыдает о флоте,
Об морской о пехоте,
О морях-океанах,
О шикарных путанах,
О новейших радарах
И о пусках ракет,

О портовом веселье,
О шумящем Марселе,
О дурманящем зелье
В пачках от сигарет.

О штормах и о стуже,
Об успехах по службе,
И о золоте с кружев
Розоватых манжет.

Грозный крейсер «Аврора»,
Ты же наша опора,
Средь распада и мора
Кто же нас защитит?

Нам не выжить без лоций,
Где твои краснофлотцы?
Не хватает эмоций,
Разум так и кипит.

Где же дула наганов?
Где же клеш от коленки?
Туалеты на дамах
Развевает сквозняк.
Возле пушки Клебанов
Пьет коктейль с Матвиенкой.
Где начфлота Дыбенко?
Где матрос Железняк?

3.

Не в силах стерпеть я такого позора
Гламурная нечисть висит над Невой
Враги захватили наш крейсер «Аврора».
И Дом Периньон заедают икрой.

Возьму острый нож и воткну до упора
Где сердце дрожит наподобье струны.
И пусть тебе снятся, крейсер «Аврора»,
В предутренний час только добрые сны.

Ах, мой Ленинград, колоннады и арки
Ты как-то сегодня особо угрюм
А в наших каютах сидят олигархи
И девушек наших ведут в темный трюм.

Они пьют вино и ругаются матом,
Их бабы визгливы, грубы мужики
Скажи мне, «Аврора», где в черных бушлатах
Грозно шагают твои моряки?

У нас нет приказа наркомвоенмора,
Есть шестидюймовка, но где ж ее цель?
И наш героический крейсер «Аврора»
Враги превратили в второй Куршавель.

Над трубами крейсера тучи сгустились,
Под пьяные крики пирующих бар
Читает Каплевич собравшимся «Кризис»,
А я ж его автор, и где гонорар?

Не видно на судне его экипажа,
По палубе бродит госкапитализм,
И слушают «Кризис» его персонажи,
И это, наверно, есть постмодернизм.

Ты слышишь, товарищ, трудящихся стоны?
Повсюду ликует наш классовый враг,
Товарищ, товарищ, откроем кингстоны
И ляжем на дно, словно крейсер «Варяг».

На палубу вышел – стоит олигарх,
В глазах у него почернело…
И долго качалось в холодных волнах
Его бездыханное тело.

Собирались наскоро,
обнимались ласково,
пели, балагурили,
пили и курили.
День прошёл - как не было.
Не поговорили.

Виделись, не виделись,
Ни за что обиделись,
помирились, встретились,
шуму натворили.
Год прошёл - как не было.
Не поговорили.

Так и жили - наскоро,
и дружили, наскоро,
не жалея тратили,
не скупясь дарили.
Жизнь прошла - как не было.
Не поговорили...

Юрий Левитанский

ОДИНОЧЕСТВО

Холодный взгляд любовь таит
и красота гнетет и дразнит...
Прекрасны волосы твои,
но одиночество прекрасней.
Изящней рук на свете нет,
туман зеленых глаз опасен.
В тебе все музыка и свет,
но одиночество прекрасней.

С тобою дни равны годам,
ты утомляешь, словно праздник.
Я за тебя и жизнь отдам,
но одиночество прекрасней.
Тебе идет любой наряд,
ты каждый день бываешь разной.
Счастливчик - люди говорят,
но одиночество прекрасней.

Не видеть добрых глаз твоих -
нет для меня страшнее казни,
мои печали - на двоих,
но одиночество прекрасней.
Твоих речей виолончель
во мне всегда звучит, не гаснет...
С тобою быть - вот жизни цель,
но одиночество прекрасней.

А. Дольский

"Не пей, Иванушка, козлёночком станешь...

Посомневайся ещё пол жизни,
Разменным страхом немой души,
Лежи и думай о нигилизме
В любой, даже самой далёкой глуши.

Пей водку залпом, глотая слёзы,
Осколки счастья сгребая вновь,
Кори себя за все занозы
И за последнюю любовь.

А ночью тихо, шипя кошмарам,
Строй планы на много лет вперед,
Не сомневайся, на дне стакана
Всё будет снова наоборот. "


Это про меня?...

Nevermore

Полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь,
Вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
Приходилось тебе когда-нибудь так неметь,
Так не спать, не верить, взглянуть не сметь
На кого-нибудь?

Глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
Ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
Приходилось тебе о ком-нибудь так гореть,
По кому-то гнить?

Ну какая суть, ну какая божия благодать?
Ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть;
Был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать
Или отболеть?

Время крепко взялось калечить, а не лечить –
Ты не лучше ничуть, чем рухнувшая мечеть.
Был ли кто-то, чтоб ладно выключить – исключить,
Даже не встречать?..

Был ли кто, чтоб болела память, преснела снедь,
Ты ходила, как тать, и не различала путь –
Ни врагу пожелать, ни близкому объяснить –
И молиться больше так не суметь
Никогда-нибудь.



30 мая 2008 года.


Достойно,не правда ли?

Прям для нас:



Пока ты из щенка – в молодого волка, от меня никакого толка.
Ты приходишь с большим уловом, а я с каким-нибудь круглым словом,
Ты богатым, а я смотрю вслед чужим регатам,
Что за берега там, под юным месяцем под рогатым.
Я уже могу без тебя как угодно долго,
Где угодно в мире, с кем угодно новым,
Даже не ощущая все это суррогатом.

Но под утро приснится, что ты приехал, мне не сказали,
И целуешь в запястье, и вниз до локтя, легко и больно
И огромно, как обрушение бастиона.
Я, понятно, проснусь с ошпаренными глазами,
От того, что сердце колотится баскетбольно,
Будто в прорезиненное покрытие стадиона.

Вот зачем я ношу браслеты во все запястье.
И не сплю часами, и все говорю часами.
Если существует на свете счастье, то это счастье
Пахнет твоими мокрыми волосами.

Если что-то важно на свете, то только твой голос важен,
И все, что не он – тупой комариный зуд:
Кому сколько дали, кого куда повезут,
Кто на казенных харчах жиреет, а кто разут, -

Без тебя изо всех моих светоносных скважин
Прет густая усталость – черная, как мазут.

***

Взрослые – это нелюбознательные когда.
Переработанная руда.
Это не я глупа-молода-горда,
Это вы
не даете себе труда.

Назидательность легкая, ну, презрительная ленца.
Это не я напыщенная овца,
Это вас ломает дочитывать
до конца.

Потому что я реагент, вызываю жжение.
Напряжение,
Легкое кожное раздражение;
Я свидетельство вашего поражения,
вашей нарастающей пустоты.

Если она говорит – а кому-то плачется,
Легче сразу крикнуть, что плагиатчица,
Чем представить, что просто живей,
чем ты.

Я-то что, я себе взрослею да перелиниваю.
Заполняю пустую головку глиняную,
И все гну свою линию,
гну свою линию,
металлическую дугу.

Я же вовсе не про хотеться да обжиматься,
Абсолютно не про кокетство, не про жеманство,
Не про самоедство, не про шаманство –
Даже видеть этого не могу.

Я занимаюсь рифмованным джиу-джитсу.
Я ношу мужские парфюмы, мужские майки, мужские джинсы,
И похоже, что никому со мной не ужиться,
Мне и так-то много себя самой.

Потому что врагам простые ребята скальды
На любом расстоянии от кости отделяют скальпы,
Так что ты себя там не распускал бы,
Чтобы мне тут сниться, хороший мой.



24 декабря 2007 года.

http://izubr.livejournal.com/221642.html


Трилогия перед годом (цепочка ассоциаций)

Нет, не то чтобы надоели, но утомили, ни на шаг от них не уйдешь, если грош подашь. Я рискую завязнуть насмерть в их плотном мире, в этом вязком, падком на страсть и ночную блажь. В жарком, потном, как овчина, горячем доме, в горловых, межвздошных, ласковых их словах, я-то думал их выпиливать в халцедоне, в ре-миноре, с придыханием в каждой доле, а сквозь них - потоки в тысячи киловатт.
И она так жадно сжимает меня в ладони, чтоб цепочка не мешала ей целовать.
Нет, не то чтобы утомили, но сколько можно, третий лишний, первый главный, я ни гу-гу, я задержан на бесхитростной их таможне пограничниками рук и борзыми губ, не позволено быть лишним в мерцанье плоти, лезть им в рот (который по классике цвета rot), помнишь, как там было, миф о жене и Лоте, ноги вместе, руки в стороны, взгляд вперёд, нынче вечер, окна в сказочном переплете, я вернусь, услышав шелест пальто в полете, вздох - она берет со стола берёт.
Нет, не то чтобы сколько можно, но очень больно отвернуться, улыбнуться и отпустить, мне потом не хватит мячиков волейбольных и имбирных леденцов, чтобы их спасти. Ведь она уже кого-то боготворила, шила платья, тот порой приезжал гостить, слишком помню, как она со мной говорила, со слезами перемешивая в горсти. Но пока она смеется, себе в основу положив, что завтра сбудется завтра лишь. Я гляжу на них печально и чуть сурово. Может быть мне просто завидно, право слово, наблюдать за силуэтами в чуть лиловых помутневших окнах пряничных их жилищ.

__________

А у нас декабрь, но вокруг по-вешнему
Сыро и горячо.
Я захожу домой и вешаю
Голову на крючок.

Чайник вскипает, на окнах вязью
Странные письмена.
Господи, если ты вдруг на связи, -
Как она без меня?

Господи, лучшее, что ты выдумал,
Сделано из ребра.
Выдуто, выверено и выдано,
Чай на губах мешается с выдохом
Теплого серебра.

Господи, дай ей пути лучистые,
Лучшие из твоих.
Если нам вдруг на двоих расчислено,
Я обойдусь, но чтоб ей по-честному
Счастья за нас двоих.

Чтобы она не видела черного
В розе твоих ветров.
Чтобы хоть раз забыла про чертово
Злое своё метро.

Чтоб миновали ее трущобы,
Изморозь, гарь и ил,
Чтобы играл Михаил и чтобы
Подыгрывал Гавриил.

Господи, я всё словами порчу,
Истина не в речах,
Весной, когда набухают почки,
Может быть, ты проверишь почту
И прочтешь белизну плеча,
И щека ее горяча
И она прикусывает цепочку,
Чтобы не закричать.

______

Чтобы не расплескать - прикрываю лоб рукой, чашку себе из ладони сорудив, утро пригрелось русым пушистым облаком к солнечной невыспавшейся груди. Я не пойму, что было со мною до него, как я жила, и в чьих я спала домах. Если он позвонит, я подпрыгну до не неба, если не позвонит - позвоню сама. Мир нараспашку, на поводке серебряном Бог задремал, уставший меня учить. Если погладить теплый хребет поребрика - сытой довольной кошкой асфальт урчит что-то дикарско-латино-американское, чтобы вдохнуть на миг - и живешь едва. Девочка отчего ты всё ходишь в каске, а? Чтобы от счастья не лопнула голова. Реки синеют, где-то вдали тоскливая толстая чайка хрипло лажает блюз. Если он меня любит - то я счастливая, если же нет - ну, я-то его люблю.
Мы еще обрастем нежилыми стенками в стылом ветру, но нынче-то поутру всё, что мы нажили общего - это терпкая черная теплота меж сплетенных рук.
Вот я иду по поребрику, как по лучику, с богом в ладони, с искрами вместо глаз.
_____

Может быть всё и правда у них получится.
Главное, чтобы цепочка не порвалась.

Счастье

На страдание мне не осталось времени никакого.
Надо говорить толково, писать толково
Про Турецкого, Гороховского, Кабакова
И учиться, фотографируя и глазея.
Различать пестроту и цветность, песок и охру.
Где-то хохотну, где-то выдохну или охну,
Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну,
Меня втиснут в зеленый зал моего музея.

Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть
Что поведать через меня; и, пожалуй, минус
Этой страстной любви к работе в том, что взаимность
Съест меня целиком, поскольку тоталитарна.
Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки,
А мне надо давать концерты и делать книжки,
И на каждой улице по мальчишке,
Пропадающему бездарно.

Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим.
Я себя угроблю таким количеством,
То-то праздник будет отдельным личностям,
Возмущенным моим расшатываньем основ.
- Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости?
Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости?
И куда вы сдаете пустые емкости
Из-под всех этих крепких слов?

То, что это зависимость – вряд ли большая новость.
Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть
Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть
Ты жадна, как бешеная волчица.
Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой.
Первый ряд глядит на меня с угрозой.
Что до прозы – я не умею прозой,
Правда, скоро думаю научиться.

Предостереженья «ты плохо кончишь» - сплошь клоунада.
Я умею жить что в торнадо, что без торнадо.
Не насильственной смерти бояться надо,
А насильственной жизни – оно страшнее.
Потому что счастья не заработаешь, как ни майся,
Потому что счастье – тамтам ямайца,
Счастье, не ломайся во мне,
Вздымайся,
Не унимайся,
Разве выживу в этой дьявольской тишине я;

Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста,
Не зависит от места бегства, состава теста,
Счастье – это когда запнулся в начале текста,
А тебе подсказывают из зала.

Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,
Приобнимешь мальчика – а у него румянец,
Скажешь «проводи до лифта» - а провожают аж до вокзала.
И не хочется спорить, поскольку все уже
Доказала.


15 декабря 2007 года.

МЫ ВСЕ ПРОСТИМ СВОИХ ОТЦОВ

Когда-нибудь, в конце концов,
Мы все простим своих отцов.
И, может, даже их поймем,
Но не сегодня, а потом.

Когда отцов не будет тут,
Когда они уже уйдут...

Отцы и дети... Вечный спор.
И непонятно до сих пор
Кто был в тех спорах чаще прав,
Но я прошу прощенья, пап...

И пусть считают сыновья,
Что в новых спорах прав не я.
Когда-нибудь, в конце концов,
Мы все простим своих отцов.

Петр Давыдов

Это у КИГАНА нарыл. Не знаю чьё.
Ламентации

Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать.
Пересматривать эстампы
И по клавишам бренчать, -

Щекоча мозги и чувство
Обаяньем красоты,
Лить душистый мед искусства
В бездну русской пустоты ...

В книгах жизнь широким пиром
Тешит всех своих гостей,
Окружая их гарниром
Из страданий и страстей:

Смех, борьба и перемены,
С мясом вырван каждый клок!
А у нас... углы да стены
И над ними потолок.

Но подчас, не веря мифам,
Так событий личных ждешь!
Заболеть бы что ли тифом,
Учинить бы, что ль, дебош?

В книгах гений Соловьевых,
Гейне, Гете и Золя,
А вокруг от Ивановых
Содрогается земля.

На полотнах Магдалины,
Сонм Мадонн, Венер и Фрин,
А вокруг кривые спины
Мутноглазых Акулин.

Где событья нашей жизни,
Кроме насморка и блох?
Мы давно живем,как слизни,
В нищете случайных крох.

Спим и хнычем. В виде спорта,
Не волнуясь,не любя,
Ищем бога, ищем черта,
Потеряв самих себя.

И с утра до поздней ночи
Все,от крошек до старух,
Углубив в страницы очи,
Небывалым дразнят дух.

В звуках музыки - страданье,
Боль любви и шепот грез,
А вокруг одно мычанье,
Стоны, храп и посвист лоз.

Отчего? Молчи и дохни.
Рок - хозяин, ты - лишь раб.
Плюнь, ослепни и оглохни,
И ворочайся, как краб!

...Хорошо при свете лампы
Книжки милые милые читать,
Перелистывать эстампы
И по клавишам бренчать.

1909

Но подходит к настроению. Приехали бы....

Это Маша. Как здорово,что вокруг столько хорошей поэзии.
http://ms-destiny.livejournal.com/

Я видела Вас на старинных картинах
В тяжелых объятиях рам
Столетия гордая бледность светила
Царям и ворам
Смотрела зеленая тинная бездна
Им прямо в лицо
За окнами небо стояло железным
Живым мертвецом
Что истины Вам? Что осенние листья?
Что дерзость луны?
Неправда, что чьей-то вы созданы кистью
Вы ей – зажжены!
Под пламенем этой свечи колонковой
(На тысячи свеч!)
Душа, одолевшая плоти оковы,
Мир сбросила с плеч
Пусть врут, что цветы на картинах не пахнут! -
Сто жизней пройдут
Но снова точеные руки на бархат
Как снег упадут
И снова - гонимая огненным гладом
По смертной тропе
Я буду искать Вас – и сердцем, и взглядом
В случайной толпе.

Читайте стихи и радуйтесь))) http://www.liveinternet.ru/users/ilastochka/profile/

Боже, я не надеюсь - что толку в бреде
Этой редиски, дурочки, пародистки
В этом ее безвыходном danse macabre.
Но если когда-нибудь всё же меня апгрейдишь
То сохрани эти папки на жестком диске.
Там для тебя оставлена пара кадров

Чудо-девочка 20 лет,живёт в Питере.Книжечка вышла только что.Купить можно в издательсьве 1лин.28
Я куплю)))
А это её дневничок в ЖЖ и её 5300 поЧитателей http://izubr.livejournal.com/

Из Губермана)))
"Красоток я любил не очень
Не из-за скудности деньжат.
Красоток даже среди ночи
Волнует,как они лежат"

"Сегодня думал перед сном
Насколько время виновато,
Что ото всех борцов с дерьмом
Немного пахнет странновато..."

"Незнакомая собака
Мне нассала в гараже.
Пахнет плохо,но однако
Есть о чём писать в ЖЖ"

Это и к Лиру относится,я так понимаю)))

" Напрасен наших ласк тоскующий порыв
То бедная любовь пытается бесплодно
Слить две души в одну,тела в объятьях слив..." Ж.Сюлли-Продюм

В колонках играет - Тру-ля-ля!

из Юнны Мориц

ДАФНИС И ХЛОЯ

На лугу под нежным небом
Руны пенились овечьи,
Вдруг рванулись руны дыбом
И пошли трещать-как свечи!

Молоко в сосцах прокисло,
У овец в глазах померкло -
На соплях вверху повисла
Межпланетная тарелка!

Межпланетная посуда
С межпланетными гостями
Зацепилась за лужайку
Межпланетными когтями!

На букеты дикой редьки,
На левкои луговые
Из тарелки вышли дядьки,
Гуканоиды живые.

Сердце Хлои как заноет,
Руки-ноги отнялися!
Трехметровый гуманоид
Смотрит в Хлою, как сквозь листья,

А в лице его конкретно
Что-то счастья не заметно.
Гуманоид на пастушку
Смотрит жутко - межпланетно!

Гуманоид на пастушку
Смотрит, как большой ученый
На безмозглую соплюшку
Инфузории толченой!

Он решает - взять ли Хлою
(На иголку с хлороформом)
Или греческую хвою -
Как праматерь хлойным формам.

Гуманоид хлорным глазом
Вычисляет что-то злое...
Не промажь, стерильный разум,-
Ветка хвои легче Хлои!

С теплой веткой в тарахтелке
Убывает странник жуткий
На летающей тарелке,
Ужас сеющей посудке:

Она Землю отпустила
Межпланетными когтями,
Она воздух ухватила
Межпланетными соплями

И сквозь небо просочилась,
Проскользнула слизнем в залежь.
- Хлоя, Хлоя, что случилось?
- Ляг со мною, все узнаешь!
1976

В колонках играет - соответственное
Настроение сейчас - поэтическое

Вот только пред глазами истинного ценителя могут появиться такие жемчужины поэзии-изредка обещаю выкладывать....
Напиться б в доску
И среди цветов гвоздики
На камнях спать...

еще....(прям обо мне)

У портрета такого мужчины
Знаток не поставит
Букет хризантем...