Снег грязнее становится к вечеру.
Тяжелее под ним октябрю.
Будет осень теперь искалечена:
я-то выдержу и стерплю.
Все теперь наступает не вовремя.
Я не жалуюсь: просто вот здесь
жмет душа, теснотой опозорена,
если есть она в теле, Бог весть.

Снег грязнее становится к вечеру.
Тяжелее под ним октябрю.
От работы до дома очерченный
круг, в котором я тихо горю.
И не видя ни скуки, ни прелести,
как машина – от сих и до сих, –
я рисую на окнах троллейбуса
только что мне взбреднувшийся стих...

Словно милостыню просяще метель
завывала за стеклом под каждый вечер.
Было жальче больше и не было легче
даже и с течением недель.
То, как Вагнер ноты, в танго снег кружа,
то в смиренье грустным псом ложась у окон,
с каждым взлетом приближаясь тихо к Богу,
падала и падала душа...

Мне только надо знать,
что ты жива, что мама
тебе заваривает утром чай,
что на работу ты приходишь рано
и забывается твоя печаль,
что ты встречаешь с кем-нибудь рассветы,
что кружится от неба голова...
Мне знать не надо: с кем ты, где ты;
мне только надо знать, что ты жива...

душа болит
болит душа
и нету мыслей ни шиша
вчера напился как ишак
сегодня: на тебе - душа:-(
из головы на языке
какой-то бред.
в немой тоске
душа в стакане
дрожь в руке
я сгнил, как лодка на реке
и стал рекой
и стек в моря
так - может, жизнь пройдет не зря
так - может, снова буду я
собой
и пить начну с нуля:-)

Зима. А только что февраль
последний снег порошил в окна.
Мне удивительно и мокро
листать вчерашний календарь
и быть сквозь сетку чисел в лете
пять лет назад, а как вчера,
и вспоминая, не жалеть их,
все пять. Курить по вечерам,
вновь подставляя душу снегу
и руки грея над плитой.
Я был не тем и ты не той
и нас в сегодня просто нету.
Мы в памяти, отчасти в фото,
но больше в прошлом Коль да Галь.
А нынче жить опять охота.
Зима. А только что - февраль...

Невозможное – невозможно.
Ты должна это, малыш, понять.
Но я чувствую шершавой кожей
слова каждого глухую пядь.
Мы могли бы быть и осторожней
и наглее, если б были мы.
Невозможное – невозможно.
И друг с другом будем же честны...

Невозможное – невозможно.
Ты должна это, малыш, принять.
Слишком много в этой жизни должен,
чтобы все – так – повернулось вспять.
Не скажу ни раньше и ни позже:
никогда – это страшней, чем смерть.
Невозможное – невозможно.
Не могу я с нами – так – посметь...

Мой Арканар, страна надежд,
страна несбывшегося счастья,
страна ученых и невежд,
рабов - во времена безвластья...
Лучистых берегов и крыс,
лесов таинственных и неба,
людей открытых и актрис,
камней и хлеба...

(все, все... пора... потом как-нибудь допишу:-))

Пишу теперь стихи: так проще
скрывать за занавеской рифм
свое дыхание на ощупь
и осязание не в ритм.
И прячу от людей, от боли,
еще чего-то - не пойму -
свои мыслишки поневоле
и вольную свою тюрьму.
Таюсь, но в каждом новом взгляде
ищу движение ко мне:
и обоняньем - в звукоряде,
и слухом - в яркой белизне.
Я густ и прост, как ложка дегтя,
и жив и сложен, как вода;
и если Вы меня поймете,
пойму ли я Вас и когда?..

Ну, вот и семь.
И шелестит надежда,
листая неоконченный дневник.
Кто знает, может я тобой был прежде,
но неуютно стало, не привык.
И погрузил себя в себя, теряя
по капле каждый вздох твой и мечту.
Кто знает, может и не надо рая,
когда привычно жить в своем аду.

Ну, вот и семь: отбилось и застыло.
На час еще сливаюсь с тишиной.
Я заходил в твой храм, как в войско, с тыла.
А ты не шла все на меня войной.
И я страдал от этого и горько
мне было убивать твоих солдат,
когда кричали мне мои же - горько! -
и попадались тихо в сети дат...

Ну, вот и семь. Что скажешь?.. Как нелепо
часы песочные считают нашу жизнь.
Я полуполый с юношества слепок
и ты попробуй-ка теперь впишись.
Кто знает, чем окончат представленье,
когда часы пробьют двенадцать раз.
Ну, вот и семь... держалось полмгновенья,
Перелистнем дневник... восьмой уж час...

Найти себя, и в лабиринте жизни
по ниточке, знакомой, золотой,
найти себя, когда затихнут мысли
и слово обернется пустотой.

Найти себя у каждого в комменте,
в любом запутавшемся здесь посте,
в промокшем тощем абитуриенте
и в страннике на тысячной версте.

Найти себя в дожде, в вине, в кафушке,
в росе, в холодной поутру арбе
и в вновь в сети, в той маленькой девчушке...
...найти себя в себе...

Люди - бездонные, как колодцы,
или люди - пустые, как бумага.
Кто сейчас ко мне повернётся
или в чьи глаза я всмотрюсь нагло?
Что же мне делать с этой забавой
или в шутку - как обернуть?
Та, вчерашняя, только упала
или - эту вниз теперь не утянуть.
Все раздробилось, заёрзало лихо
или сошлось на одном.
Чьим я назавтра жить буду ликом
и - что я скажу потом?..

я падаю в листву, я - в мае
и свет струится и - тепло
ужели все-таки живая -
повезло

и тихо вечность обнимая:
она близка мне и родна, -
ужели все-таки живая -
не одна

и стаей птиц я ввысь взмываю,
за ними - в свет и в синеву,
ужели все-таки живая -
и живу