Цитата сообщения Ardent Неуловимо быстро вертится и не знает отдыха круг жизни. Еле доступные глазу, мелькают дни, недели, месяцы, годы…Постепенно меняются на нём контуры, формы, краски, фигуры. Неустанно движется в одном и том же направлении дивная игрушка, и - невидимо приводится рукой. Жадно впились в неё глазами люди-дети. Зачарованные, ослеплённые, смотрят - и ждут, что покажет им каждый новый поворот волшебного диска, чем ещё пленит их взоры? Чем поразит их воображение? Чем утолит их ненасытную алчность в вечной погоне за новым?
Что даст им день? Что даст им час? Что даст им жизнь?
Чем быстрее вертится круг, тем с большей страстностью прикованы к нему взоры, и…не могут оторваться…не могут отрешиться. Люди и круг - одно. Пестреют фигуры, причудливые, ломаные, круглые, острые, большие, маленькие, совсем крошечные, как точки, еле заметные глазу, - мчатся и вертятся, постоянно меняясь местами, то ярко разгораясь разноцветными огнями, то, вдруг, бледнея и потухая, как мерцающие звёзды, то поглощаясь вдруг сладким фоном и исчезая в ослепительном блеске.
Звёзды поглощаются кругом. Круг тонет в звёздах и рождает новые звёзды, которые тоже поглощают друг друга. И тают в круговороте жизни дни, месяцы, годы, недели.
Рождаются и исчезают бесследно целые поколения – людей, племён, народов…
Меняются, расцветают, блекнут и - бесследно пропадают государства…
Тают, искрятся, сыплются, гаснут - как фейерверк…
Вьётся пёстрой лентой-змеёй вечно изменчивая жизнь.
Жадно, безумно хватаются за неё люди-дети. Хватаются и несутся, сами не зная, куда?…Зачем?…Увлекаемые этой бешеной пляской красок, цветов, годов, дней, блеска, мрака, радости и горя.
Как перлы, сверкают людские слёзы…Опалом смеётся людская радость…Кораллом сочится людская кровь…Сочится, скопляясь в карминные пятна.
Всё реже смеётся людская радость…Всё чаще сверкают перлы-слёзы. Коралловой лентой струится кровь. Багровым становится диск жизни. Реже мелькают на нём яркие звёзды.
Сливаясь в безумной быстроте событий, всё чаще несутся те же картины, те же формы и те же краски…
Как опьянённые, радуются люди-дети…Радуются больше всего красному цвету, приветствуют его ликованьем, - и зовут его жадно и страстно. И не ведают люди-дети, что они зовут чужое горе, что их радость - несчастье других.
Красный лоскут и белые клочья - вот всё, что осталось на диске. Быстро-быстро мелькают на красном белые разводы. Трудно признать в них обрывки человеческого тела…И не одно, а много, много тел!…Сотни…тысячи…десятки…сотни тысяч…несчётное количество! Не перечесть! Они выбрасываются кровавой массой, точно их изрыгает из глубины своего жерла чудовищная пасть громадного дракона.
Точно горящий вулкан, потрясая утробу мира, извергает из недр земли все поглощённые ею с сотворения мира человеческие тела.
Но то тела свежие, ещё тёплые…тела, которые недавно ещё были людьми и по воле неумолимого рока стали жертвою кровавого дракона - войны.
Так надо…Так было…Так будет…
Мгновенно омоется круг, точно лучом весеннего солнца. Заиграет на нём алмазом мимолётное людское счастье…Встрепенётся радость…Улыбнётся надежда…
Но недолгая людская радость - её затопляют слёзы-перлы. Новый поворот - новые картины.
Снова белое на красном, и красное на белом.
Опять тела…Всё тела…Их меньше, но они страшнее…Их можно лучше различать…Что-то длинное тянется…уродливо, страшно…Ещё и ещё…Мёртвые женщины с тёмными лицами…Много их…много и других. Есть жёны, убитые мужьями или любовниками, есть и отцы, изрубленные собственными сыновьями, и дочери, изнасилованные своими отцами, есть и убитые короли и королевы, и задушенные младенцы…и многое другое…
Страшны эти мёртвые лица.
Но страшнее мёртвых - лица живых…Тупые, зверские, искажённые, клеймённые кровавой печатью своих дел…
Не отрываясь смотрят люди-дети. Смотрят и ждут, - что принесёт им завтра?
Какую новую страшную сказку расскажет им старая волшебница-жизнь?
Быстро вертится круговорот жизни…Снова всё тонет…Смешалось…
Устали глаза…Устали мысли…И грезится детям далёкий чудный образ. Немеркнущий свет забытого чистого прошлого. Как дивная светлая сказка первых дней их младенчества. Как напев колыбельной песни, которым кто-то давно-давно баюкал их раннее, нежное детство…И встаёт перед ними ясный дивный образ. Обдаёт их лучезарным светом и ласкает тихим сиянием.
Любовно, кротко так…смотрит на них из глубины тысячелетий этот мягкий свет всевидящих глаз, и звучит нечеловеческий голос- голос вечной божественной правды:
-Да любите друг друга.
И грезится ровная гладь пустынного озера, и братья-рыбаки, закидывающие сети…И снова озеро, бушующее, грозное, и на гребнях волн его шествующий Призрак Богочеловека, повелевающий буре и волнам…
А жизнь всё тянется и зовёт, всё искрится и манит, тонет в кровавых образах. И бурно рукоплещут ей люди-дети. А с высоты креста кротко глядит на них лик Искупителя. Низко склонилась опущенная голова Его. Распростёртые, пригвождённые руки стремятся как будто обхватить весь этот страшный, залитый кровью мир, обнять всех заблудших, растерянных, ищущих в одном общем призыве к любви и всепрощению:
- Прости им, Отче, они не ведают, что творят.