В руководстве российской внешней разведки заявили, что Украина прошла путь трансформации в фашистское государство всего лишь за одно поколение. Парадоксально, но все это время спецслужбы России не имели возможности отслеживать происходящее в соседнем и столь важном для нас государстве. Как такое произошло и что с этим делать сегодня?

Руководитель Службы внешней разведки (СВР) РФ Сергей Нарышкин заявил, что группа «тоталитарно-либеральных режимов Запада» превратила Украину в свое орудие и установила там диктатуру фашизма. По его словам, трансформация страны произошла за одно поколение. Он назвал трагедией, что процветающей Украины, которой она была, уже нет. Глава СВР подчеркнул, что Россия обязана бороться с этим.

Свою речь Нарышкин произнес во время церемонии открытия выставки «Свидетельства преступлений украинских нацистов и их пособников». Основу экспозиции составляют заявления очевидцев, а также материалы, которые были привезены из зоны проведения спецоперации.

Неделей ранее, 30 сентября, Сергей Нарышкин заявил, что СВР «начала добывать информацию, которая поможет российским военным при проведении спецоперации (СВО) на Украине». По его словам, разведка нацелена на получение оперативно-тактической информации, необходимой для победы «на поле боя».

Помимо этого, отметил Нарышкин, актуальной остается задача СВР по получению информации, способствующей принятию важнейших внешнеполитических решений руководством страны. В качестве примера он привел Кима Филби, который во время Великой Отечественной войны добыл информацию о готовящемся немецком наступлении на Курской дуге.

Слова главы российской разведки о том, что СВР «начала» добывать информацию по Украине, требуют пояснения. Дело в том, что российская внешняя разведка действительно реально не занималась украинской проблематикой десятилетиями.

 

После распада СССР в 1991 году российская разведка формировалась в специфических условиях, которые определялись политической позицией правительства Бориса Ельцина и ее сезонными колебаниями. Одним из таких условий были странные и не всегда объективно мотивированные взаимоотношения со странами постсоветского пространства.

В частности, быстро на неформальном уровне было достигнуто соглашение о взаимном отказе от работы новых национальных разведок друг против друга. То есть страны СНГ отказывались шпионить друг против друга (вариант: заниматься разведывательной деятельностью против национальных интересов друг друга и на чужой территории), ибо все друзья и выросли из одной колыбели. А друзья друг за другом не подглядывают. Затем неформальные соглашения были подкреплены соответствующими документами.

Украина с 1991 года была одним из учредителей СНГ, хотя постоянно торговалась буквально за каждый пункт. В частности, Киев подписал декларацию об образовании СНГ, и Рада приняла соответствующий закон. Но в 1993 году Рада не стала утверждать Устав СНГ, торгуясь за загрансобственность бывшего СССР и его финансовые активы. Вообще вся история украинского государства – это история ярмарочной торговли со всем окружающим миром. В результате Украина оказалась страной-учредительницей СНГ, но не фактическим участником Содружества.

В 2014 году начался процесс окончательного выхода Украины из организации, в которой она по факту не состояла, и завершен он был в 2018-м (де-факто, но не де-юре). Тем не менее значительная часть внутренних процессов на Украине до сих пор определяется договорами, которые были заключены в рамках СНГ. Например, о пенсионном обеспечении, взаимном признании дипломов, юридической помощи и тому подобное, то есть вещи реально важные для лиц с украинским паспортом.

В разведывательном же сообществе сложилась парадоксальная ситуация. Если подходить с точки зрения буквы закона, то вести работу против Украины и на территории Украины было нельзя, ибо она как бы в СНГ. Да и вообще взаимоотношения с Киевом не были уж какими-то напряженными. Они были просто никакими. Лет двадцать Украину в разведсообществе мало кто вообще замечал или воспринимал всерьез.

Это удивительно, но 40-миллионный кусок бывшего СССР находился на периферии внимания российской разведки. В этот период времени был потерян контроль или хотя бы не уделялось должного внимания тем внутренним тенденциям, о которых теперь глава СВР говорит как о «трансформации страны за одно поколение» в фашистское общество.

Надо сказать, что на низовом уровне взаимный отказ от работы друг против друга был эмоционально поддержан. В Советском Союзе все сотрудники разведок стран постсоветского пространства учились вместе и многие не только хорошо знали друг друга, но и дружили.

Существовали специальные курсы подготовки национальных кадров КГБ СССР (в Минске и Киеве), где учились молодые кадры со всей большой страны в интересах единой организации. В большинстве своем они возвращались туда, откуда приехали учиться. В то, что сейчас называется Академией разведки в подмосковном лесу, попадали не все, а вот минские ускоренные курсы (от года до двух в зависимости от изначального уровня знаний курсанта) представляли из себя плавильный котел.

Работать друг против друга эти люди не очень хотели, просто не понимая зачем, да и на эмоциональном уровне. Исключения составляли армяне и азербайджанцы, но это вечная, почти библейская история.

 

Сергей Нарышкин вспомнил Кима Филби, что довольно знаково. Дело в том, что весь описанный выше контекст привел к тому, что информация по Украине могла быть получена только из источников в третьих странах. Условно говоря, сотрудникам или источникам российской разведки могла случайно где-нибудь в Лондоне или Варшаве попасться какая-то информация по Украине. И неважно какая. Она отправлялась по инстанции. И все. Даже если и когда это происходило, такая информация должна была обрабатываться и оцениваться политико-административными структурами. Напомним, что сама разведка никаких действий по собственной же информации не принимает. Она эти снаряды подносит тем, кто затем принимает решения.

И на протяжении длительного времени никаких решений не принималось. В тот момент, когда вдруг возникла необходимость справляться с уже укрепившимися на Украине политическими и общественными тенденциями, с ними решили справляться теми способами, которые считались на тот момент политически эффективными. То есть путем интриг. Здесь сложно оценить баланс несопоставимого: насколько полна была разведывательная информация или же ее просто игнорировали те персонажи, которые за длинные 1990-е годы привыкли рассчитывать на другие источники данных и на другие методы работы?

Это старый спор: что важнее – сама информация или ее оценка и трактовка. Сейчас Сергей Нарышкин говорит о том, что СВР начала целенаправленную работу по украинской тематике. Как минимум это означает снятие юридических ограничений на получение такой информации. Это уже немало, но ждать чуда не следует. Все-таки речь идет именно о стратегической информации, а не о батальонной разведке, за которую отвечают совсем другие люди.

Кроме того, есть и другие разведывательные системы, которым также необходимо подтверждать свою компетенцию. Это тоже вечная конкуренция, которая иногда положительно сказывается на результатах. Но часто это зависит от уровня изначальной компетенции тех, кто в этой конкуренции участвует.

Если говорить о методологии, то сейчас набор разведывательных инструментов существенно ограничен. Речь не только о радикальном сокращении численности посольских резидентур практически по всему миру. В силу описанных выше обстоятельств не существовало даже такого организационного направления, как работа по Украине, да и в целом по странам бывшего СССР.

 

Даже по Закавказью, в котором бардак не прекращается десятилетиями, не было четкого административного управления. Не было и целенаправленной подготовки по реальностям Прибалтики. И это была системная проблема, корни которой уходят в зыбкую почву 1990-х годов.

Таким образом, сейчас эту работу придется начинать если не с нуля, то на принципиально иных организационных и идеологических основах. Уже нет никакого «боевого братства» тех, кто учился вместе. В Киеве мы имеем дело с новым поколением, которое ни эмоционально, ни исторически уже не связано с Россией или СССР, и воспитано на западных принципах работы. Более того, сейчас можно уже забыть о потерянных десятилетиях, ибо сама ситуация на Украине уже никак не связана с обстоятельствами того времени. Сейчас это совершенно новое поле, которое и обрабатывать надо так, как будто мы его видим впервые. Это некий новый вызов, к которому и подходить надо по-новому.

https://vz.ru/society/2022/10/11/1181595.html

Генерал-майор полиции в отставке, член Совета по внешней и оборонной политике Владимир Ворожцов в разговоре с изданием «Взгляд» объяснил, почему выходцы с Кавказа часто получает несерьезные наказания за свои правонарушения.

«Где-то действует коррупционный механизм, где-то угрозы в адрес силовиков. В итоге получается, что русского Васю легче посадить, чем того, за кого горой стоят представители многочисленной диаспоры. Поэтому этнические преступники не особо боятся наказания», — заявил он.

Ворожцов вспомнил громкую историю с убийством футбольного фаната Егора Свиридова в 2010 году, которая оставила след в истории.

«По моим источникам в правоохранительных органах, члены одной из диаспор столицы дали взятку силовикам в 600 тыс. рублей за то, чтобы четверых фигурантов отпустили под подписку из СИЗО на время следствия. У правоохранителей была такса – по 150 тыс. рублей за человека. Это дело, как известно, вызвало массовые акции протеста в нескольких городах, в том числе и в центре столицы на Манежной площади. У общественности возникли сомнения в том, что преступников ждет справедливое наказание», — рассказал генерал.

Председатель комиссии Общественной палаты РФ по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений, доктор политических наук, профессор Владимир Зорин в эфире Общественной службы новостей объяснил причину обострения межнациональных конфликтов в России.

https://www.osnmedia.ru/obshhestvo/russkogo-vasyu-...spor/?utm_referrer=mirtesen.ru