Противоречия, приведшие к географическому распаду СССР, возникли отнюдь не в 1985 году. Поскольку институт прописки сдерживал свободную миграцию, представители разных республик встречались между собой (за исключением казённых праздников по демонстрации якобы достигнутой дружбы народов) разве что в армии, и там, особенно у военных строителей (служивших в иных родах войск просьба не возбуждаться, там такие явления были более редкими, и они могли с таким не сталкиваться), достаточно нередко возникали массовые драки между разными землячествами. Прекрасно зная про подоплёку происшедшего, командиры и политработники списывали межнациональные столкновения на что угодно — от пьянства до обычной неуставщины (хотя и её старались скрывать как только могли), хотя при подобных побоищах «деды» и «духи» одной национальности сражались бок о бок против иноплеменных «дедов» и «духов».

Случались и трения, сопровождаемые насилием, между представителями разных народов в многонациональных регионах, и это тоже тщательно засекречивали, как, например, в 1958 году, когда конфликт между вернувшимися из казахстанской высылки чеченцами и русским населением Грозного сопровождался человеческими жертвами (подробности по ссылке).

Привычка скрывать проблемы и не принимать никаких системных мер к их разрешению, которая стала доминирующей в брежневские времена, привела к тому, что как только чуть-чуть ослабили вожжи, бабахнуло во многих местах. События «Желтоксана» в Алма-Ате в 1986 году имели место даже до начала перестройки (Горбачёв уже был генеральным секретарём, но курс на перестройку после исчерпания иных методов улучшения ситуации в стране был взят годом позже): казахская молодёжь устроила насильственные протесты против назначением «хозяином» республики этнического русского Геннадия Колбина.

Интересно, что назначение первыми секретарями республики тех же Пономаренко и Брежнева при Хрущёве никаких протестов не вызывало, хотя ни один из них никогда не был казахом или уроженцем республики. Просто брежневская кадровая политика после 1964 года, согласно которой на ключевые должности в республиках обязательно должен был назначаться представитель титульного населения, привела к тому, что влиятельные кланы оседлали денежные потоки, и они распалили глупую молодёжь националистическими лозунгами, опасаясь, что «чужак» разрушит их выгодные бизнесы и помешает трудоустроить потомство на вкусные синекуры. Второй секретарь, который представлял собой «руку Москвы» и был, как правило, славянином, обычно не мешал местным ханам и ишханам любой республики вволю резвиться: его либо прикармливали, либо добивались его замены, если прикормить не удалось. А вот смена правил игры таила в себе большие риски, на которые влиятельные кланы пойти не могли.

А потом понеслось по нарастающей: бабахнуло в Ферганской долине, в Нагорном Карабахе и далее везде. О том, как развивались события в Узбекистане, расскажет эта публикация.

Агония огромной империи, простиравшейся от океана до океана, сопровождалась многочисленными конфликтами на национальной и политической почве и в начале жаркого лета беда посетила гостеприимную и плодородную Ферганскую долину.

Узбекская ССР считалась богатой республикой. Именно здесь выращивалась основная масса советского хлопка и располагалось множество предприятий легкой промышленности. Также здесь было развито виноградарство, овощеводство и плодоводство.

При этом партийный аппарат Узбекистана был насквозь коррумпирован – здесь процветали взятки, откаты и кумовство. Только здесь могло быть инициировано прогремевшее на всю страну «Хлопковое дело» – масштабное расследование более чем 800 уголовных дел, связанных с экономическими преступлениями и злоупотреблениями. В результате за решеткой оказались 4 тысячи человек, приговоренных к разным срокам тюремного заключения.

Больше всего пострадала местная элита, которая и начала убеждать народ, что затеянные столичными прокурорами расследования несправедливы и направлены на унижение узбеков как нации. Семена сомнений попали на благодатную почву и в республике начались акции националистов.

Пошли разговоры о том, что титульная нация в Узбекистане ущемляется в экономическом, языковом, а главное, экологическом плане. Общественный комитет по спасению Аральского моря, сформированный интеллигенцией в Ташкенте, все меньше разговаривал об экологической катастрофе и все больше – о притеснениях узбеков инородцами.

Закончилось все созданием в 1988 году инициативной группы Народного Движения Узбекистана «Бирлик» («Единство»), а о проблеме погибающего Арала на время забыли. Теперь любое движение властей толковалось как антиузбекское и вызывало нешуточное возмущение.

В стране вовсю орудовали афганские эмиссары исламских фундаменталистских организаций. Они, не стесняясь, обрабатывали мусульман в сельской местности, вовлекая их в антигосударственную, а зачастую и террористическую деятельность. Первый заместитель главы МВД Узбекской ССР Эдуард Дидоренко в начале 1989 года опубликовал в газете «Ташкентская правда» информацию о том, что с 1986 года в республике было обезврежено 700 вооруженных преступных групп, общее количество участников которых составляло более 5,000 человек.

По национальному составу Узбекистан не был однородным – в республике проживали люди десятков национальностей. Среди этого многообразия националисты выбрали в качестве мишени турок-месхетинцев. Их переселили в республику в 1944 году из Грузии и на момент начала конфликта их оставалось в Узбекской ССР около 106 тысяч.

Большая часть вынужденных переселенцев и их потомков проживала в Ташкентской области, а в Ферганской долине, где разыгралась кровавая драма, количество турок-месхетинцев составляло не более 17 тысяч. Большинство этих людей жили своим трудом, предпочитая сельское хозяйство.

По отношению к общему числу населения Ферганской долины, составлявшему 2.1 миллиона человек, количество турок было мизерным. Тут проживало 123 тысячи русских, 114 тысяч таджиков и более 40 тысяч киргизов. Но турок-месхетинцев и выбрали как раз потому, что их было мало и они, по мнению националистических подстрекателей, не могли дать серьезный отпор.

Первые стычки таджикской и турецкой молодежи на национальной почве произошли в мае 1989 года. Центром противостояния стал город Кувасе. Уже к 23 мая столкновения превратились в серьезное противостояние с пострадавшими, из-за чего в город пришлось стягивать дополнительные милицейские подразделения.

В мае травмы получили 58 человек, из которых 32 нуждались в госпитализации. Один из пострадавших, 26-летний таджик Ихрам Абдурахманов, от полученных побоев скончался в больнице. Но слухи о жертвах многократно преувеличивались. Среди узбеков говорили, что турки насилуют их соотечественниц, а также в одном из поселков ворвались в детский сад и убили нескольких детей. Кто-то утверждал, что видел фото изуверств месхетинцев, а позже нашлись и красноречивые «свидетели».

Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР и первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Рафик Нишанов, в своем выступлении на съезде народных депутатов сказал, что резня началась из-за тарелки клубники. По его словам, турок на одном из рынков повздорил с узбечкой и рассыпал ее клубнику. На помощь женщине подоспели соотечественники, а к месхетинцу присоединились его земляки. «Общение» между сочувствующими, якобы и послужило началом побоища.

Журналисты, общавшиеся с радикально настроенными молодыми узбеками, писали, что те были настроены категорично по отношению ко всем представителям национальных меньшинств: «Всех гнать будем из Узбекистана — татар, евреев, русских. У нас безработных много, а земли мало…».

3 июня 1989 года в крупном поселке Ташлак «Бирлик» организовал митинг, посвященный организации районной ячейки движения. Местные правоохранители проявили дальновидность и заранее пригласили самых непримиримых активистов в прокуратуру для беседы. Молодежь пообещала воздержаться от акций, но на всякий случай в Ташлак стянули милицию из других населенных пунктов.

Это было сделано не зря – активисты не сдержали своего слова и с самого утра повели толпу, распаленную националистическими лозунгами, на улицы, где компактно проживали турки-месхетинцы. Хозяев домой жестоко избивали, а дома тут же грабили и сжигали.

Понимая, что защитить турок в их домах не получится, милиция стала эвакуировать их в здание местного горкома партии, вокруг которого была наспех создана импровизированная линия обороны. А погромы уже выкатились за пределы Ташлака и свирепствовали в окрестных селах и расположенном рядом городе Маргилан.

Но к ночи погромщики почти угомонились, дав надежду на благополучное разрешение ситуации. В ночь с 3 на 4 июня милиция колесила по Ташлаку и Маргилану и вывозили турок в безопасное место. Но утро не принесло облегчения – погромы продолжились с еще большей силой. Более того, появились данные о том, что месхетинцев начали избивать уже и в Фергане.

В Ташлаке все принимало и вовсе мрачный оборот – толпы разъяренных узбеков осаждали исполком, требуя отдать им для расправы спрятанных там турок. В результате осады 4 июня 1989 года пострадали 15 милиционеров, а один был убит.

В Маргилане погромщики требовали от милиции отпустить задержанных и выдать им месхетинцев, также спрятанных в помещениях горкома. Поздно вечером здание было захвачено толпой, но, к счастью, турок успели оттуда незаметно вывезти.

В Фергане 4 и 5 июня 1989 года милиция умыла руки и оставила город во власти толпы. Никто не чувствовал себя в безопасности – группы людей, вооруженные ножами, палками и кусками арматуры, рыскали по городу и искали людей, похожих на турок. Они могли остановить рейсовый автобус и тут же группой изнасиловать девушку, которая показалась им турчанкой или забить палками насмерть прохожего, акцент которого им показался подозрительным.

В городе повсюду пылали пожары и слышались крики. На улицах лежали выброшенные из окон квартир вещи и изуродованные трупы. Очевидцы вспоминали, что это было похоже на вторжение орд Чингисхана, воины которого не знали пощады. Это продолжалось до вечера 5 июня, после чего внутренние войска вместе с оставшейся в городе милицией вернули контроль над Ферганой.

6 июня было затишье, но уже 7 толпа погромщиков бесновалась на улицах Коканда. На 170 тысяч населения древнего города, приходилось всего 1,500 турок-месхетинцев, в то время как жаждущих крови погромщиков было более 5,000 человек. Ими был захвачен даже Кокандский городской отдел внутренних дел несмотря на то, что оборонявшие его милиционеры открыли огонь на поражение и убили нескольких нападавших.

8 июня в огне был не только Коканд, но и все окрестные населенные пункты. Радикалы требовали выдачи не только турок-месхетинцев, но и стрелявших в нападавших на отдел милиции правоохранителей. Вечером милиции снова пришлось стрелять в молодчиков, чтобы спасти свои жизни и защитить турок.

Нападавшие уже вели настоящие боевые действия. Ими были захвачены вокзал и несколько промышленных предприятий, в том числе и Новококандский химзавод. Периодически поступали угрозы взорвать железнодорожный состав с нефтепродуктами, стоявший на запасных путях вокзала.

Чтобы эвакуировать турок из Коканда, пришлось задействовать военные вертолеты. Сотрудники милиции оставались в городе, пытаясь сдержать радикалов, которых уже не смущали милицейские погоны и не пугало оружие. Один из кокандских милиционеров позднее вспоминал, что почти всего его коллеги имели ранения и не были уверены, что будут живы через час.

Ужасный случай произошел в поселке Горский в ночь с 8 на 9 июня. Там заживо сожгли Юнуса Османова на костре, сложенном из вынесенных из его дома личных вещей и предметов мебели. Вот как описал эту дикую расправу журналист Петр Студеникин:

Невозможно описать, что открылось нашим глазам в доме сожженного на костре Юнуса Османова. Все в доме пошло под топор — мебель, сундуки, платья, кухонная утварь, книги и даже семейные фотоальбомы. Сосед Османова — инвалид войны А. Абдуллаев рассказал: «Двоих сыновей Юнуса увезли еще раньше — в контору, а жена с младшим убежала. Эти звери вернулись ночью. Соседей разогнали по домам, пригрозили: не высовывайтесь, иначе с вами то же самое сделаем. Громили дом, старик кричал — звал на помощь. Потом костер запылал — они жгли Юнуса… еще живого. Окружили костер толпой… Потом орали, смеялись. Он…провел нас к суре…, откинул грязное покрывало и мы содрогнулись от увиденного: от человека остался обгорелый пенек, но здесь же лежали уцелевшие ступни — видимо выступали из костра, так и отпали, не тронутые огнем.

От разгоряченных насилием погромщиков доставалось и узбекам – одних обвиняли в укрывательстве турок, других в нежелании участвовать в убийствах и грабежах. В штабе операции Внутренних войск отмечали, что у погромщиков появились автоматы. Поэтому было принято решение – на огонь немедленно отвечать огнем.

Массовые погромы удалось остановить только к 11 июня, хотя мелкие очаги насилия еще вспыхивали то тут, то там. На военной базе возле Ферганы временно были размещены 15 тысяч турок-месхетинцев, среди которых было значительное число детей и стариков.

Возник вопрос – куда деваться этим людям, которые лишились всего и были смертельно напуганы. В сожженные и разграбленные дома никто идти не хотел, да и ощущение безопасности полностью отсутствовало. Поэтому в Москве приняли решение эвакуировать всех турок из Узбекистана на территорию РСФСР. С 9 по 18 июня при помощи авиации было перемещено в Россию 16,282 человека.

В Фергане обещали полностью восстановить сожженные дома и выплатить солидные компенсации и начали реализовывать эту программу немедленно. Но турки не хотели возвращаться в город, где их соседи, с которыми они жили бок о бок десятилетиями, оказались убийцами и насильниками. Наоборот, турки-месхетинцы начали массово покидать Узбекистан, уезжая даже из тех мест, где им ничего не угрожало.

Стали уезжать и представители других национальностей, которые боялись оставаться в республике. На смену интернациональной Узбекской ССР пришел независимый Узбекистан, практически моноэтничный.

В результате июньских погромов в городах и селах Ферганской долины были убиты или умерли от ран 103 человека, из которых 52 были турками-месхетинцами, 36 узбеками, а остальные представителями других национальностей. Ранения различной степени тяжести получили 1,011 гражданских и 137 военнослужащих внутренних войск и сотрудников милиции.

Было разграблено и сожжено 757 жилых домов, 27 учреждений и 275 различных единиц транспорта. В 1989 году по делу о ферганских погромах было возбуждено 238 уголовных дел и 364 человек привлекли к уголовной ответственности. 408 человек получили административные взыскания, а двое были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу.

Показная дружба народов, которой хвастался СССР в своей пропаганде, оказалась такой же фикцией, как материальное изобилие и технологическое лидирование. Через 2.5 года после ферганских событий СССР не стало.