В не-колонках играет: Сделай нам кофе, девочка, мы спешим.

Утром в четверг мы узнали, что собака не ела четыре дня. Моя сестра, дипломированный ветеринар, на сучье счастье оказавшаяся рядом, поставила диагноз - оvariogisteroectomia. Это длинное и непроизносимое слово (записала с четвёртого раза по буквам) означало, что матка внутри пожилой суки заполнена гноем до отказа. Через сутки-другие она лопнет. И собака тогда ещё сутки будет мучительно погибать от гнойного перитонита. В наличии имелась сестра и мой деспот, вовсе не врач и не медбрат, зато с среднеканатными кишками. И я в качестве мебели, с большим красивым фотоаппаратом. Значит, поедем резво. К часам одинадцати вечера мы вернулись к пациенту, в спешном порядке закупив все необходимые ингридиенты. Операционная - избушка на курьих ножках с застеленным кухонной клеёнкой столом - была готова, усыплённая пациентка привязана четырьмя конечностями к четырьмя ножкам стола. Я вместе со своим честным-пречестным словом не падать в обморок аккуратно прислонена к косяку открытой двери. Почти-хозяйка почти-общественной собаки, медсестра с соот. образованием, нагло выгнана за дверь к сочувствующим. Скальпель, разрез. Собака немаленькая. Разрез сантиметров тридцать. Большая ошибка думать, что хирурги работают скальпелем. В основном они работают ножницами. Я тут не просто режу, я потрошу. Огромная фиалетовая матка. Она трогала ее нежно и осторожно, как бомбу или спящего ребёнка. Матку нужно перетянуть в трёх местах, отрезать и брюхо зашить. Три руки держат, одна режет. Кровь. Порвалась вена. Кровь, кровь, зажим, зажим, ну скорее же. Мигом! не то клиенту несдобровать. Ассистент, первый раз присутствующий на чем-нибудь серьезнее укола в вену или родов собаки, поначалу работает медленно. Ниточками пришлось перевязывать в пяти местах. А что это? Это будем резать? Не, это наверное кишечник. Это у ветеринаров шутки такие. Впрочем, кишечник почти не вылезал. И матку было сложно с чем-либо перепутать. Ну да, чай, не заблудимся, не тайга. У собачьего бока груда кровавых тампонов, матка уже наружи, перетянутая тремя зажимами. Перевязывает ниточку, откусывает ножницами. Перевязывает, откусывает. Еще. Матка отброшена. Красный разрез во всю длину. Собака дышит, собака дышит как паравоз. Это очень хорошо, иначе именно мне пришлось бы каждые две минуты проверять веко или дыхание. При вдохе края немаленького разреза чуть расходятся мясом наружу, обнажаются некоторые внутренние органы - которые еще внутри. Чудовищная в своей непристойности картина. Можно шить. Теперь иголки, нитки, шить. Зашили. Порядка часа. Ампулы, капельница, режу себе палец краем ампулы, но открывает ее хирург. Собака порывается убежать. Прогноз благоприятный - до операции врач давал один к трём, что выживет, после - четыре к одному. Думаю, что подопытный будет жить. К концу я могла глядеть туда, не прикрываясь объективом. Если бы кто сказал такое - не поверила бы. Плохо заряженная вспышка срабатывала не всегда, поэтому большинство кадров нерезки. Убрать, унести, пиво. Пиво. Завтра рано на работу, а на следующую неделю есть еще три сучки, на стерелизацию - две наших и одна соседская.

Вторая сучка. В девять начало опыта, в семь подъём. Вечера, конечно. В оставшиеся до отъезда пять дней хочется вместить многое, не только стерилизацию двух совсем молодых собак и одной маленькой. Поэтому пока сестра с ассистентом на плановой операции, я перед мангалом втроём с гостем и бутылкой виски. Он поддерживает огонь, искры разлетаются, шашлык ждёт. Хотя от середины лета недалеко, уже стемнело. Это совсем ведь не такая сложная операция, собака молодая и здоровая. Да, наша. Матушка деспота не выдержала осенью и подобрала еще двух сучек. Нам они почти незнакомы, они нас боятся. Ветер, вечер, два чёрных монстра лежат к нам хвостами по разные стороны костра. Это наши монстры, мои. Одного я выкармливала из бутылочки. Потому что ее мать умерла от послеродовой горячки - через две недели. Не знаю, помнит ли она об этом, но я помню. Что-то их всё нету. Наверное, уже вторую операцию делают. Говорим, говорим. Огонь сыпет искрами, мимо проносятся электрички. Низкопосаженные яблони раздвигаются, слышны шаги. Появляется ассистент хирурга. Он высок и небрит, в тесной матроске, заменяющей операционный халат. Вся грудь тёмная от крови - он переносил собаку. Глаза безумные. Операция продолжалась два часа. Появляется хирург. Что-то объясняет, что собаке вовсе не девять месяцев, как ей сказали, а семь. Они не нашли матку. В том, что они нашли, недостовало яичников. Они отрезали что-то не то, но потом пришили. Нору будут оперировать зимой. Кора в доме, отходит от наркоза. Ветеринары на улице, отходят от операции. Виски. Обугливающийся шашлык. И без того молчаливый деспот особенно молчалив. Сестра наоборот, лихорадочно возбуждена. Разговоры, разговоры - хорошо. Лучше не бывает. Этих людей я знаю раз в тысячу дольше, чем живу. Виски кончилось, водка кончилась, текилу кто-то добил вчера, пиво не катит. В семь подъём. Утром отваливаем, прогулки, встречи, работа. Обратно приезжаем вдвоём с деспотом, пьяные и счастливые, но не от спиртного (не пили), а от общения. Уже на такси - больше ничего не ходит. Нам открывает его мать, неожиданно быстро. Поднимаемся наверх. Коврик, где вчера была собака, пуст. Пауза. Что-то не то. "Она умерла". Смотрю, сказать нечего. Прохожу в комнату. Деспот задерживается в прихожей. Шёпот. "Она такая маленькая была... так своему домику радовалась... ветеринары... отрезала что-то не то... и уехала... так хорошо ту собачку прооперировала, клиентура наклёвывалась... а что она... сказала, оклеймается... и уехала... что ты ей не сказал?.. не знала, что... вот ветеринары - разрезала, значит, надо стерилизовать... зашила бы... знаешь, как собаки уходят умирать... она лежала, лежала, такая несчастная, потом я прихожу - уже ушла куда-то... мы искали, там нет, и там нет, умирать пошла." Жалко собаку. Жалко мамика. Жалко сестру. Жалко мужа. Шепчу в кровати - "...ты-то как? ты ничего не мог... и ему не говори, что пока мы виски пили... А ей надо позвонить." "Ей не надо звонить, она всё знает. Ошиблась. Она отрезала..." "селезёнку?" "Уретру. Шансов не было." "а..." Спокойной ночи. И засыпать (в убытке при всех тузах). Утро. Сияние глаз - "Кора вернулась! поела!" Жить подопечный будет, и хватит тут.

Третья собака, маленькая собачка соседей. Не помню, когда и где, меня там не было. Деспот конкретизирует - "кошечка такая". И отвечать себе же: dejа, dejа.

Disclaimer: все совпадения имён, времён и ников вовсе не совпадения, но в обнародовании не нуждаются.