Сначало они липкое, клейкое и смачно прихлюпывающее с каждым движением. Живое. Мерные, сосредоточенные движения: как бы даже при том что я знаю их смысл и замысел, сейчас - я не знаю ничего, полная пустота и мерные, усердные движения в причудливом ритме. Вверх-вниз, провернуть, размять, вверх, прокрутить, вниз, кулаками, пропустить между пальцами, провернуть, мять, мять, тонкий запах разбуженной плоти уже не кружит голову, только движение: длящийся акт творения. Первоначальное осознание и замысел растворяются в нескончаемости кропотливой работы. Уже прошёл час, первое дыхание, второе дыхание, третье. Обычно оно преображается где-то около третьего по счету отчаяния - пока что второе. Полтора часа. Наверное Господь очень устал за шесть дней работы. Вымешивая клейкое упрямое предвестие бытия, наверное Он думал о Дне Седьмом больше, чем о приближающейся метаморфозе.

А потом я добавила немного расплавленного масла.
Терпение, труд и немного масла.

Теперь оно отрывается не тягучими клочьями, а цельным свежевымешанным существом; из смеси разных веществ оно стало плотью. Мы оба заслужили немножко отдыха - перед новым мучительно-сладким сопроникновением, смешением, совокуплением; когда оно поднимется вновь и я вобью в него мелкоизмельчённые плоды земные: изюм, орехи, цукаты и лимонную цедру.

Только полкружки растопленного масла не дают мне покоя. С благоговением я поставлю пасхальный хлеб в печь, с благоговением украшу его шоколадной глазурью и половинками грецких орехов, отрежу тонкий ломтик тяжёлого плотного хлеба: но полкружки масла...